Ne dormies, Yamato!

Свет внезапно превращается в тьму ночи, чуть рассеявшись от лунных лучей. Поблизости доносится шелест лепестков деревьев, звук ветра и чириканье. Только не птичье. Ямато оглядываться по сторонам, замечая светлячков. Улыбается, протягивая руки к ним. Но вспоминает. У неё сломана рука! Всматривается внимательно на сломанную часть и ничего не чувствует. Ни боли, ни тяжести. Руки будто нет, но она есть одновременно. Двигается вполне здорово, но сами движения не прочувствовать, ни понять. Ямато встаёт, шагает вглубь леса, пытаясь понять примерное местонахождение — Девочка, — вздрагивает, услышав незнакомый голос. — Ты тут одна? — высокий мужчина наклоняется к ней, ненароком пугая. Внешность хоть и знакомая, но вспомнить не удаётся. Серебристые волосы, мускулистые руки, через чур высокий рост, странная синяя кофта, золотые браслеты на руках, толстые клинки за спиной и… Что-то наподобие ободка. Точно! Учитель, кажется, Узуй-сан выглядит подобно. От цвета глаз, до голоса. Странно. Не вспомнив имя, у неё получается представить лицо. — Узуй, — знакомо, до радости знакомо. — Ты кого-то нашёл? — его голос не спутать ни с чем. Ямато резко оборачивается, желая увидеть сенсея в подтверждении. Но уверяется лишь половине правоте мыслей. Он другой, снова. На нём странная одежда напоминающая униформу, подобно Узуй-сенсею. Длинная, белая накидка с огненными концами. В добавок странная штука возле бёдер. — Ты в порядке? — не замечает, как быстро сенсей оказался рядом. — Не ранена? Где твои родители? — Я… — в голове лишь пустота. Откуда взяться ответу, если сама ни капли не понимает происходящее? — Удивлён, что её демоны ещё не сожрали, — умолкает, видя на себе недовольный взгляд Ренгоку. — Что, разве не прав? — Вставай, — протягивает руку, снова освещая Ямато родной улыбкой. — Я помогу те… — и лишь остаётся тело. Голова сенсея летит вниз по скоростью футбольного меча, а тело сбрасывается пинком ноги незнакомца, открывая вид на саму личность. Острые клыки выходят за пределы губ, со рта течёт слюна, кожа болотного цвета, грязные когти дополняют мерзости к образу, как и жидкие волосы. И глаза. К сожалению, то же знакомые, что не спутать ни с чем. Отец. Точь в точь. Ямато снова в ужасе, только в разы больше. Страх за сенсея переходит границы важности собственной жизни, но не лишает боязни полностью. Она срывается с места, пытаясь встать на ослабленные ноги. От оторванной части тела бьёт фонтаном кровь, а голова украшает землю закатанными вверх глазами. Поворачивается к Тенгену, в целях найти помощь, ищет взглядом. Но учитель будто проваливается под землю, изчезая. Враг, не теряя минуты, наносит казалось бы лёгкий для демона удар. Царапает когтями спину, медленно лишая всех шансов спастись. Не позволив прийти в себя, впечатывает в дерево, ещё медленнее, мучительнее протыкая когти в живот. — Я, — вытирая слюну об её волосы. — Твой, — отравляя запахом из о рта. — Отец! — гневается, взяв за волосы, несколько раз ударяя по дереву. — Всё, — держа за окровавленное, вялое лицо. — Только. В прошлом, — склеивая взгляды насильно. Душит сильнее, на этот раз впиваясь когтями в шею. Схватывает за волосы, сворачивая. Хруст. В глазах темнеет, ужасная боль проходит по всей шее, задевая голову. Она ощущает как падает, будучи буквально незрячей. И снова свет вдалеке. Тьма ночи снова находит её, как и лёгкий ветерок. Только вокруг безопаснее, прекраснее чем представляет. Поле красочных тюльпанов двигает ветер, срывая лепестки парочек. — Ямато, — это он? Снова? Что ещё ожидать? Сенсей стоит сзади, одетый в кимоно. Его волосы развивает ветер, как и стебли тюльпанов в руках. Она находит себя на мысли схожести случая с отцом. Будто дежавю из далёкого детства — Нету никакой схожести, — сенсей будто читает мысли, но тон на этот раз более резкий, разочарованный. — Я не твой отец. Сам ветер исчезает, заставляя тишину ночи резать уши. И никакие посторонние детали не отводят от мысли его слова. Сенсей резко отрывает лепестки цветов, скидывая на голову Ямато. Будто в цветочном дожде, подходя к ней одаривая лишь единственный, целый цветок. Боль. Снова это ужасное ощущение. Она падает прямо на поле, но Ренгоку не реагирует никак. Лишь смотрит в её глаза цвета золотого шоколада. Затем, тело будто начинает парализовать, а тюльпан в руках твердеет. Ямато окончательно теряет способность двигаться, будто застывшей пластиковой кукле. Но не лишается чувств, к сожалению, внешних тоже. — Я устал искать твои глаза, — он падает на колени, скривив три первых пальца, прислонив снаружи, вокруг глаз. Давит, выдавливая глазницы медленно. Ещё и ещё. Всё глубже и глубже. Наконец дойдя до корня, резко тянет вытаскивая глаз полностью. Но вокруг всё так же тихо. Ни крика, ни рыданий. Парализовало не только тело, но, будто бы части тела отвечающие за голос. Она кричит внутри. Снова. В мозгах, сердце, в самом теле, нутром ощущая вибрацию от собственного же голоса. Пока крик не становится ещё громче, после второго оторванного глаза. Тело слегка подрагивает, не смотря на паралич. А взор исчезает, провалившись в тьму навеки. Перед глазами ничего, и это пугает ещё больше. Благо, испуг слегка понижает чувство мучительной боли. — У Тебя никогда не болели ноги, — сенсей снова звучит до жути безэмоционально. Да что с ней? Где она? Во сне? Мертва, и уже в аду? Именно, её ад в точности таков. Ренгоку прикасается к её ногами, будто вызывая аллергическую реакцию. Ноги начинает засыпать многочисленные дырки, слегка широкие чем от игол. Он берёт за её пятки, чуть приподнимая, резко сворачивает наоборот — Теперь, они болят так же? — снова, будто произношение робота Тело чуть содрагается, на месте пустых глазниц кровоток становится чаще, будто заменяя слёзы. Снова крик внутри, мучительные вопли, что оглушают лишь её. Но лучи луны будто согревают, заставляя чуть прийти в сознание. Стоп. Лучи луны? Почему она это видит. Человек, полностью ослепший недавно. Она ощущает течку крови на месте глазниц, знает, что их уже нет. Но видеть не перестает. Наоборот, взор становится резким, более ясным. Будто соколиные глаза. Нет. У неё нет глаз. Мозг всё видит сам, дорисовывая. Это всё не иллюзия, сознание имеет свои глаза. Они зрячие, больше чем какие-либо. Но боль от мыслей меньше не становится. Черёд переходит к другой стопе. В этот раз сенсей более старательный. Он медленно, даже нежно приподнимает ногу, сворачивая в обратную сторону сначала в зоне колен, затем уже со свёрнутой части, переходя ко стопам, так же со хрустом, но ломая уже медленнее, мучительнее. Частое дыхание Ямато будто прекращается. Тюльпан в руках, что уложены на груди, чуть нежнеет. Но… Чёрт! Нет. Нет. Нет. Она никак не умирает! Даже после стольких мучений, яростно живя в сознании. Её смерть не происходит, наоборот, прибавляются силы, но только к худшему. Ощущения всё ярче, дыхание всё чаще, а кровь на лице всё теплее. Это аномально, не свойственно человеческому телу. Она давно должна была потерять сознание из-за боли, или умереть. Но из ниоткуда появившаяся, нечеловеческая выносливость не позволяет. Кёджуро медленно проводит руками по телу. Мерзко. Нет. Нет. Нет. Нет. Ренгоку-сенсей не такой! Это не он, любой другой монстр, но не он! Каким же становится минутное расслабление Ямато, когда взор сознания показывает ей лик историка перед ней. Полностью чёрная склера глаз, ядовито-красные зрачки, бледная кожа голубоватого оттенка, и абсолютно каменное лицо. Протягивает руку вдоль тела, но ничего такого не делает. Всего-лишь раскрывает длинные, красные когти, оставляя глубокие раны в зоне живота, будто слегка вспарывая. — Сколько ещё тебя стоит кормить? — вырисовывается первая эмоция на лице — злость. Нахмуренные брови пугают, таким он ни разу не выглядел. Ещё и ещё. Несколько раз царапает, используя обе руки. Но она всё ещё не умирает. Сущее проклятье. Ренгоку тянет руки к тюльпану, берёт нежную стебель, с не сильно сомкнутых пальцев Ямато слышит её медленное дыхание. Всё ещё жива. Взяв в руки, сжигает цветок в ладони от пламени взявшейся из ниоткуда. Пару секунд и тюльпан перестает загораться, кроме почерневших кончиков лепестков. Он твердеет, цвет становится ярче, стебелёк — ровнее. А края цветка создают впечатление острого предмета. Сенсей поднимает тюльпан. Тело слегка вздрагивает, дыхания будто исчезает, не осознанно задержавшись.

* * *

Он сейчас в обморок упадёт. Ренгоку чувствует, как по спине течет давно не капелька пота, а целый водопад. Частый бег заставляет неметь ноги, хоть и человека с хорошей физической формой, как и дышать становится сложнее. Каждый лёгкий бриз ветерка будто режет лёгкие. Но его состояние сейчас даже и не на втором плане. Оно затерялось где-то вдалеке. Ямато. Она единственная цель, пункт его назначения. Пару минут и он пулей влетит к ней, даст, уговорит выпить лекарство. Она нехотя согласиться, да бы не слышать вечную треплю сенсея, не ощущать его запах корицы рядом. Так ли Ямато ненавидит? Возможно так и ему хотелось бы это повторить. Если не одно «но»: она заперла двери и не отвечает. — Ямато, это я — Ренгоку-сенсей, — в ответ тишина. — Ты забыла принять таблетку, — ни единого слова. Даже звуки вокруг. Ни шагов, ни звука телефона, ни само её присутствие в сети. Может она просто уснула? Чёрт. Уснула! — Ямато! — он дёргает ручкой сильнее, весь в нервах, подрывая голос — Ты меня слышишь? — кричит во всю, оставшись без ответа. Восемь. Десять. Двенадцать. Стуки и выкрикивание имени не помогают, а на более грубые меры ему идти не хочется. Противиться всем нутром. Никому не дозволено нарушать чужие границы, тем более ему! Удар. И историку плевать. Кёджуро приходится ломать дверь многочисленными ударами плечом. Крайне плотная, еле гнётся под ударами мужчины, наконец, впуская его внутрь. Он буквально подпрыгивает через бардак в помещении, обыскивая каждый уголок. Каждый, кроме самого важного — спальни. Игнорируя странный запах в помещении. Ему страшно. До ужаса. Будто там находится монстр. Да кто угодно, только не уснувшая Ямато. Уже не уснувшая. Кёджуро медленно раскрывает дверь, со скрипом разглядывая внутрь — Ямато, — шепчет он. Не получив ответа, подходит вдоль повернувшись, найдя кровать ученицы. Прошлой ученицы. На кровати лежит то, что от неё осталось. Тело, с выковырянными глазами, чей кровоток который успел «украсить» всю комнату, вывихнутые назад ноги, причем в разных положениях. Слегка распоротый живот, будто над ней постарался древний о’ни. И затвердевший тюльпан со слегка обожжёнными лепестками. Воткнутый ей прямо в сердце. Судя по вздымающийся груди и ровному положению, напряжённое, но безучастное во всем этом ужасе тело. Он падает на колени, еле дойдя близко до кровати. Пару шагов. Шатается. Вот-вот, он будет рядом с ней — Ямато… — горло режет собственная речь — Почему ты уснула, Ямато? — нежно дотрагиваясь до цветка. Что моментально воспламеняется с его рук. Цветок горит, как он. Кёджуро знает, видит, но нутро противится. Нет. Нет. Нет. Нет! Может он сам уснул и только кажется? Может всё это от излишней усталости мерещится. А может… Нет! Её больше нет! Ямато мертва.