Жизнь с раздражающим... человеком?

      Пол ночи свет горел в одном-единственном окне всего общежития. Он был такой бледный и слабый, что его едва можно было разглядеть с улицы. Свет излучал экран монитора, за которым и работал Дилан. В комнате тихо раздавались частые щелчки клавиш и мыши. Иногда наступала тишина, и Дилан прикладывал руку ко рту, о чём-то задумываясь, но очень скоро вновь брался за клавиатуру. Когда программист посчитал, что закончил, то потянулся, ещё раз оглядел помутнённым взглядом, что он успел наработать за ночь, и наконец встал из-за стола. Дилан шёл к кровати и чувствовал, что вот-вот свалится на неё без сознания, однако вопреки его состоянию он оставался бодрым.       Он лёг и закрыл глаза, но заснуть не получалось. Он настолько засиделся за компьютером, что никакой сон уже не шёл. Повернулся на один бок, на другой, уткнулся лицом в подушку, предполагая, что уличный свет мешает ему спать — не помогало. С каким бы усердием Дилан не вертелся на кровати, он никак не мог заснуть, хотя и чувствовал сильную усталость. Прошёл час, два, глаза начинали понемногу отдыхать и больше не болели, и казалось, осталось полежать ещё немного, и сон вот-вот настанет. Однако это немного всё никак не наступало и всё тянулось, пока не растянулось ещё на один час...       Дилан не заметил, как начало светать. Он всю ночь пролежал лицом в подушке, в надежде отвыкнуть от слепящего света монитора, и не видел, как солнце медленно поднялось из-за горизонта. Темнота отступала, а звёзды растворились в небесной синеве. Дилан открыл глаза только тогда, когда понял, что уже не может скрываться от уличного света. Солнечные лучи проникали сквозь ничем не прикрытые стёкла и падали, куда только могли дотянуться. Нежные и тёплые, они едва касались спины Дилана, но вот подоконник уже жарили вовсю. Парень вздохнул, промычав в закрытый рот, и сел на кровать. Он протёр уставшие глаза, но легче от этого не стало. Про себя он подумал, что теперь уже точно не уснёт, и решил вместо этого попытаться проснуться.       Дилан поднялся с кровати и направился в ванную. Там он тщательно умыл лицо, потратив много времени, чтобы промыть глаза. Когда он нежно промокнул их полотенцем, чтобы не раздражить кожу, он почувствовал себя немного лучше. Уже на кухне Дилан подумал, что было бы неплохо выпить чего-нибудь бодрящего, но засомневался, есть ли у них хоть что-нибудь. В шкафу оказались пакетики чая и небольшая баночка кофе, видимо, как раз на такой случай. Дилан немного подумал и решил, что точно не хочет пить кофе, и следующие пять минут кипятил воду на чай.       Приготовив чай, он достал к нему еды из холодильника, разогрел её и расположился на диване. Дилан ел в полной тишине. Было слишком рано, так что ребята до сих пор дрыхли в своих постелях. Должно быть, им снятся сладкие счастливые сны, а когда придёт время, они проснутся бодрыми и в хорошем настроении. Пока этого не случилось, Дилан спокойно сидел и ел, думая об этом. Единственной открытой дверью была дверь в его комнату. Иногда, когда ему становилось скучно рассматривать пол, он украдкой поглядывал на спящего соседа, Лололошку. Когда и на него смотреть надоедало, возникало желание схватиться за телефон, почитать какие-нибудь новости или, может, проверить сообщения. Головой Дилан понимал, что никакой телефон ему сейчас точно не нужен, однако воображение само дорисовывало в правой руке гаджет вместо куска пиццы.       Дилан доел, оставил пустую кружку в раковине и вернулся обратно на диван. Не зная, чем себя занять, он перевёл взгляд на окно. Яркое белое солнце возвышалось вдалеке над макушками разноцветных деревьев. Их листва блестела, шелестела от дуновения лёгкого ветра. На улице ни души. Дилан разглядывал природу и радовался, что вообще может видеть знакомые места. Он невольно возвращался в те несколько дней, которые он провёл с Софантиэлем. Вспоминал цитадель, серое небо над головой, мосты и темноту; промышленный комплекс, мусорщиков и сколопендр; трубную базу, собственно сами трубы и странных кальмарокад. Всё это вызывало в нём отторжение. Это неродные, незнакомые ему места, наполненные множеством опасностей. Дилан хотел бы забыть эти дни, но они оставили слишком сильные впечатления.       И главным среди всего этого был Софантиэль: тот придурковатый слизнекот с вечной улыбкой на лице. И ладно бы Дилан терпел его только то время, пока находился, возможно, во сне, но случилось так, что слизнекот оказался здесь. Теперь его нужно обеспечивать вообще всем, что есть у любого человека и при этом ещё и студента. Дилан потратил пол ночи как раз на то, чтобы сфальсифицировать для него документы на поступление в университет. По этой же причине он совсем не выспался. Когда он пришёл к этой мысли, то почувствовал сильное раздражение. Дилан не хотел жертвовать своим здоровьем ради того, чтобы помогать Софантиэлю, и уж тем более не желал, чтобы так продолжалось и дальше. Пока это не было серьёзной проблемой, потому что и сам Дилан сделал слишком мало. Все эти мысли он считал скорее предупреждением на будущее, поэтому быстро перестал об этом думать.       Из комнаты донёсся шорох. На постели зашевелился Лололошка, чем привлёк внимание Дилана. Он подумал, будто сосед просто хочет повернуться на бок, но потом увидел, как он начал потягиваться. После ещё с минуту полежал и затем только лениво поднялся, даже не разлепив толком глаза. Лололошка разминул спину, сделал подобие зарядки и стал одеваться. Когда он вышел из комнаты, поправляя очки, то сразу же заметил Дилана, взгляд которого уже был направлен на него. Ло остановился, вскинул от удивления брови и даже как будто забыл, зачем вообще выходил из комнаты.       — А ты чего вскочил так рано? Выспался, что ли? — спросил он. Он прекрасно знал, чем занимался Дилан, поэтому и удивлялся, что программист сидит сейчас перед ним на диване вместо того, чтобы отсыпаться.       — Вообще нет. Я даже не спал этой ночью, — Дилан говорил тихо, без привычного раздражения или недовольства. В его голосе не было вообще никаких эмоций, кроме очевидной усталости, из-за которой он скорее бормотал, чем говорил.       — Погоди, ты всю ночь просидел за компьютером? — удивился Лололошка.       — Нет, не всю. Просто потом не смог уснуть, — ответил Дилан, сложив руки на груди.       — Понятно, — Ло задумчиво отвёл взгляд в сторону, как вдруг их разговор прервал звук уведомления. Телефон прозвенел в кармане Лололошки. Он поспешил схватиться за него и проверить, кто мог ему написать, и следующую минуту бегло читал сообщение. Парень изменился в лице, явно заволновался и даже помрачнел. Он коротко попрощался с Диланом и затем пулей вылетел из блока общежития. Из коридора донеслось, как распахнулась дверь напротив, но кроме этого больше ничего не было слышно.       Дилан остался сидеть на диване, в недоумении разглядывая входную дверь, из которой только что выбежал Ло. Он попытался представить, насколько ужасным должно было быть содержание того сообщения, чтобы вызвать такую сильную реакцию, и стал перебирать разные варианты. Так ничего и не придумав, Дилан решил не мучать себя догадками и тем более лезть в личные дела соседа, как вдруг он вспомнил про Абилку. Вставая с дивана, он с удовольствием представлял, с какой любовью будет гладить кошку, и направился в свою комнату.       Однако Абилка явно была не в настроении. Дилан погладил её, но она не мурчала, а тело её как-то слишком обмякло и ослабело. Кошке явно нездоровилось. Дилан попытался легонько её потрясти, привести в чувство или вызвать хоть какую-то реакцию, но ничего не помогало. С сочувствием поглядев на бедную кошку, Дилан твёрдо решил, что вечером отнесёт её к ветеринару. Он уже начал подумывать над тем, чтобы заказать переноску.       К этому времени общежитие стало оживать. В гостиной образовался Брендон, который скоро скрылся за дверью ванной; вышел Карл, проснулся Чед. Все, кто так или иначе разговаривал с Диланом, отмечали, что он выглядел очень плохо, а ещё что у него совсем нет настроения. Карл настолько сильно пристал к нему со своим беспокойством, что Дилан разозлился на него и повысил голос. После небольшой ссоры и просьбы отстать Карл ушёл от него обиженный, а после рассказывал остальным, как Дилан ему нагрубил.       До восьми часов Дилан сидел в своей комнате и занимался чем угодно, только не трогал телефон. В основном он о чём-то думал, а ближе к этому времени даже попытался уснуть, но у него опять ничего не выходило, поэтому он лишь лежал с закрытыми глазами и продолжал думать. Он точно не собирался идти сегодня в университет, потому что у него не было сил заниматься учёбой. Если бы он и пошёл на пары, то только ради того, чтобы уснуть там за столом и проспать целый день.       Дилан в течение утра смотрел на других ребят, на то, какие они бодрые и счастливые, и невольно задумывался о том, как эту ночь провёл Софантиэль. Он же сейчас спит чёрт его знает где в полном одиночестве, если Лололошке хватило ума не тащить его к своим друзьям. Дилан этого не знал и мог только предполагать, куда он его дел. Не сказать, что он сильно беспокоился о Софантиэле, всё же ему не привыкать жить в одиночестве. Однако сама собой возникла мысль о еде, и Дилан тут уже не на шутку испугался. Он вспомнил о том дьявольском яйце, которое Софантиэль всюду таскает с собой, и о его возможностях. Дилан испугался, что этот придурок решит достать себе еду именно таким способом и прибьёт либо себя, либо кого угодно, кто случайно попадётся ему на глаза. Он знал, что Софантиэля не волнует, что или кого есть, поэтому решил самостоятельно принести ему еды.       Ровно в восемь часов Дилан поднялся с кровати, однако Карла в своей комнате не увидел. Зато успел застать у двери Лололошку, который вот-вот собирался уходить. Они поговорили. Дилан узнал, куда тот отвёл Софантиэля, а заодно сказал, что в университет идти не собирается.       — Но Карл попросил проследить, чтобы ты не прогулял, — сказал Лололошка, не зная, кому из друзей лучше подсобить.       — Он издевается? Какая тут может быть учёба, если я еле на ногах стою? И почему он сам так и не пришёл? — возмутился Дилан. Он не знал, что Карл попросил об этом ещё до их небольшой перепалки, поэтому и думал, что он так его мучает за грубые слова.       — У него пар нет сегодня, — коротко ответил Ло.       — Класс, то есть он весь день будет слоняться по кампусу? Да и плевать, знаешь. Раз он после нашего разговора ничего не понял, то и говорить мне с ним не о чем. В университет я всё равно не пойду, — твёрдо сказал Дилан, привычно сложив руки на груди для большей убедительности. Лололошка стушевался, не желая злить и без того раздражённого друга, поэтому быстро закончил с ним разговор, попрощавшись. Очень скоро он покинул общежитие вместе с Чедом, но без Брендона, потому что тот давно укатил на каршеринге.       Дилан вслух пробубнил про Карла что-то нехорошее и, пока тот не пришёл к нему задавать вопросы или вообще в принципе разговаривать, быстро оделся и вышел из блока. По дороге он вспомнил, зачем ему понадобилось выходить на улицу, и свернул в сторону ларька. Там он раскошелился и купил как можно больше сытной калорийной еды, вспоминая невообразимое обжорство Софантиэля. В пакете оказались вафли, два бутерброда, печенье и даже печёный картофель. Чтобы не было слишком сухо, он прихватил ещё и бутылку воды. Дилан поглядел на это всё многообразие и подумал, что если бы он съел столько хотя бы на завтрак, то в течение дня не смог бы впихнуть в себя ни крошки. Старый продавец подумал о том же самом и, стоя за прилавком, подшучивал над юношей. Все эти смешки Дилан успешно проигнорировал и пошёл в направлении той самой деревни, куда его направил Ло. По пути он не раз пожалел свои потраченные сбережения.       Уже в деревне Дилан, по подсказке всё того же Ло, стал искать дом-коробку без крыши. Искать толком не пришлось, потому что этот дом располагался у самого входа в деревню. Шурша пакетом в руке, он постучался, позвал Софантиэля и только после этого зашёл. Дилан с порога заметил его спящим на кровати и, даже не переступая через этот самый порог, замер на месте и стал возмущённо его разглядывать. Всё возмущение быстро исчезло, когда он осознал, как именно Софантиэль спит. Он лежал головой на подушке, так крепко обнимая яйцо двумя руками, что казалось, будто скорлупа вот-вот расколется. Он также подогнул под себя ноги, таким образом огибая яйцо полукругом. Это была самая обычная поза, в которой Софантиэль постоянно спал раньше, но теперь, когда у него человеческое тело, со стороны это выглядело немного странно.       Дилан поглядел на него, подумал какие-то свои мысли и решился наконец зайти. Он сел рядом с Софантиэлем и слабо потряс за плечо. Тот незамедлительно проснулся, открыл глаза и, стоило ему заметить рядом Дилана, приветливо улыбнулся. Софантиэль сел на кровати, не отпуская из рук яйцо, и часто щурился, потому что по какой-то неведомой причине не подумал протереть глаза.       — Ты меня навестить пришёл? — шутливо спросил он.       — Не совсем. Я подумал, тебе не помешало бы немного еды, — Дилан поднял руку с пакетом выше и протянул его Софантиэлю. Тот даже перестал щурится из-за всех тех эмоций, которые вызвал у него один лишь этот пакет.       — О-о, как мило! Это правда мне? Спасибо! — Софантиэль улыбнулся и аккуратно забрал пакет из рук Дилана, после чего какое-то время обнимался и с ним тоже. На самом деле, это только так выглядело, потому что пакет некоторое время стоял у него на коленях. Когда ему стало неудобно, он отставил яйцо в сторону и оставил только пакет, принявшись затем его обыскивать.       — Ага, — только и смог произнести Дилан в ответ. Эта реакция его смутила, и он отвёл взгляд в сторону, не зная, как дальше разговаривать. Софантиэль перестал наконец шуршать пакетом и достал оттуда бутерброд, как единственное, что ему было знакомо. Как и в прошлый раз, он ел как свин, но с большим удовольствием. Дилану наблюдать за этим стало неприятно, и он решил высказаться.       — Ешь аккуратнее, — он сказал всего два слова, однако таким тоном, что не понять его чувства было невозможно. Момент дополняло выражение лица.       — Мне и так нормально. И вообще, тут только ты, — ответил Софантиэль с набитым ртом, из-за чего половина предложения шифровалась неприятными чавкающими звуками. Дилан слегка поморщился.       — Я уверен, ты и перед ребятами не постесняешься так есть. Давай ты просто будешь делать так, как я тебе говорю? Я не хочу учить тебя, как правильно, а как нет. Сам же понимаешь, наверное, да? — сказал Дилан. В глубине души он чувствовал себя родителем, который обучает не совсем полноценного ребёнка. Подобное сравнение ему не нравилось, но он не мог избавиться от этого чувства.       — Ладно, хорошо, неженка, — Софантиэль недовольно покосился на Дилана, но он скорее очевидно подшучивал над ним, чем действительно обижался. Он скорчил дурацкую рожицу, сложив утиные губки, и дожевал кусок бутерброда. После этого Софантиэль начал есть аккуратно, как и хотел от него Дилан.       Оба молчали какое-то время. Дилан уже начал подумывать о том, чтобы попрощаться, но он, похоже, забыл, насколько болтливый его собеседник. Когда тот доедал бутерброд, то решил попробовать снова начать разговор. Всё это время он только пытался придумать какую-то тему, но ничего, кроме самого банального, на ум не пришло.       — Как спалось? — спросил Софантиэль, посмотрев на Дилана.       — Никак. Я не спал, — хмуро ответил он. Дилан устал за всё это время держать спину, поэтому опёрся о деревянную стенку позади.       — О, блин. Фигово, — Софантиэль откусил от бутерброда последний кусок, а в руках его остались только крошки. Без всякой задней мысли он обтёр руки о худи. Дилан, наблюдая за этим, пожалел свою одежду и уже мечтал, что если однажды она к нему вернётся, первым делом он закинет её в стирку, а может, и вовсе никогда не наденет. Софантиэль после своих слов не собирался ничего говорить, вместо этого снова потянувшись к пакету. Дилану пришло в голову поинтересоваться, а как ему спалось, потому как не хотел упускать возможность.       — А тебе? — спросил он.       — А? Ну, я вроде выспался, хотя и чувствую, что этого мало... просто, ты знаешь, я раньше спал куда дольше. Поэтому, короче, я не знаю, хватило или нет. А так вообще не очень. Я иногда просыпался посреди ночи от звуков, вроде шороха или типа того. Я не пугался, просто меня это будило. Хотя спать под открытым небом и правда было стрёмно, — говорил Софантиэль и во время этого покусывал печенье. Под конец речи он взглянул на небо, а над его головой на мгновение загорелся странный квадрат того же цвета, что и его волосы. Дилан заметил его, но из-за недосыпа подумал, будто ему привиделось. От разговора это его не отвлекло. Про себя он, однако, решил, что после него сразу вернётся в общежитие и точно заснёт, чего бы ему это не стоило.       — А что в этом такого? Непривычно, может, понимаю, но чего бояться-то? — спросил Дилан, запнувшись на первом вопросе. Удивление прошло только под конец второго.       — Ты с ними не столкнулся, но в моём, э-э-э... наверное, мире, лучше сказать, водятся стервятники. Они летают высоко над землёй и спускаются, если замечают внизу добычу. Я уже понял, что боятся особо нечего, раз меня за ночь никто не утащил, но от этого чувства довольно сложно избавиться. Да и... после всего случившегося... мне грустно спать одному, — со вздохом признался Софантиэль, вновь откусывая от печенья. Его лицо, однако, не выражало той грусти, о которой он говорил. Вероятно потому, что он уже свыкся с мыслью, что ему пришлось провести эту ночь в одиночестве. Дилан в ответ не сказал ничего, а только задумчиво покивал головой. Всё же, насчёт Софантиэля он оказался не прав. Это осознание вызывало в нём странные чувства. То ли жалости, то ли ещё чего-то непонятного, и при этом всём казалось, что к его словам он и вовсе равнодушен. С одной стороны, Софантиэль — это слизнекот, просто животное. А с другой он обладает самосознанием и испытывает человеческие чувства, эмоции, о которых к тому же прямо говорит, значит он живой и относиться к нему надо соответствующе. Но именно эти две стороны в голове Дилана никак не складывались, и он не мог принять их как части единого целого. Поэтому и отношение к таким простым словам было таким же странным и противоречивым. Он чувствовал в них привязанность к самому себе, но не хотел её замечать. Дилан не хотел думать обо всём этом серьёзно, поэтому заставил себя перестать рассуждать. По какой-то, возможно, очевидной причине ему даже стало неприятно от того, что это существо может считать его своим другом.       Разговор очень быстро сошёл на нет, потому что после минутной тишины Дилан всё-таки встал и попрощался с Софантиэлем, пожелав тому приятного аппетита. Перед уходом он напомнил, что за ним должен зайти Лололошка. Софантиэль хотел бы его остановить, попросить остаться, но какое-то пятое чувство заставило его этого не делать. Как будто он посмотрел на Дилана, на его уставшее и привычно недовольное лицо, и полностью осознал его настроение, состояние и даже прочитал мысли про себя. На деле он ничего не понял, кроме того, что Дилан явно не хочет больше говорить. Ни причины, ни чего-либо ещё, кроме самого факта...       Дилан вернулся в общежитие. Карла, к его счастью, он снова не обнаружил, и с облегчением направился в свою комнату. Закрыл дверь и, нарочито пьяной походкой и с довольной улыбкой, завалился спать на мягкую долгожданную постель. Ему не скоро удалось уснуть, но когда это случилось, он проспал несколько часов подряд самым крепким сном, совершенно забыв и о Софантиэле, и о ребятах с университетом.