Танец Бронзового Дракона

      «Пламя и Кровь!» — этот девиз уже добрую сотню лет объединяет некогда разрозненный Вестерос под чёрным знаменем с красным драконом. И никто не может бросить вызов этому девизу, иначе, в мгновение ока, будет безжалостно сожжён ревущим пламенем Дома Дракона. И, тем не менее, он не может противостоять самому себе. Единственный, кто может его уничтожить раз и навсегда — это он сам.       Когда Мейгор Жестокий узурпировал Железный Трон, это практически произошло. Сначала он убил принца Эйгона в битве при Божьем Оке, а потом едва не уничтожил семью своего брата, Эйниса Таргариена. Увы, его правление не принесло ничего хорошего Семи Королевствам. Подавление восстания Святого Воинства было очень кровавым, достаточно вспомнить о двух крупнейших сражениях: битве у Каменного Моста, а также битве на Большом Зубце Черноводной, в которых погибли десятки тысяч людей. И то, Мейгор так и не смог подавить восстание, ведь мятежники перестали собирать крупные армии, действуя подло. В конце концов, узурпатор погиб, когда четырнадцатилетний Джейхейрис, племянник Мейгора, выступил против дяди, весьма быстро собирая вокруг себя сторонников.       Рейнира Таргариен, наследница короля Визериса, думает, что она-то не повторит судьбы Эйгона Некоронованного и Мейгора Жестокого, ведь её притязания на Железный Трон вполне законны, ведь отец объявил, в своё время, что именно она, и никто больше, станет королевой, а любой мужчина, что женится на ней, станет королём-консортом.       Однако, принцесса понимает, что всё далеко не так просто, как ей кажется. Алисента Хайтауэр, когда-то её лучшая подруга, наставница и любимая мачеха, теперь её злейший враг, как и вся её семья. И всё почему? Ей хочется власти, ей хочется править и, в своей жажде, она пойдёт на всё, чтобы отобрать у Рейниры трон для своего первенца, Эйгона. С ней не договориться, с ней не примириться, ведь на её стороне Отто Хайтауэр, её отец, который ещё больше, чем дочь, одержим властью.       Рейнира ненавидит Алисенту ещё и за то, что она перетянула на свою сторону леди Рею Ройс, супругу Деймона, наставницу принцессы, что научила её не только стрелять из лука и владеть мечом, но и править, быть безжалостной к своим врагам, быть умнее и хитрее, чем кто-либо из тех гадюк, что окружают королевскую семью в Гавани. Принцесса, однако, всё ещё с теплом вспоминает те дни, когда Рея и Алисента, старающиеся по-своему помочь ей справиться с возложенной на неё ответственностью, проводили с Рейнирой беседы, пытались её научить всему, чему знали сами и изредка присутствовали рядом с ней, когда принцессе приходилось принимать важные решения.       О, девушка ещё помнит смотрины, которые ей организовал отец. Тогда ей пришлось ехать в Риверран, ведь именно с Талли отец договорился о месте проведения смотрин. Разумеется, что вместе с принцессой в относительно долгое путешествие отправилась леди Рея, оставившая детей на их отце, сир Виллам Ройс, сиры Лионель, Стефус и Саймон Хантеры, Дареон Колдуотер, Стеффон Сандерленд, а также Герольд Шетт. Тогда Рейнира знатно повеселилась, наблюдая за тем, как леди Ройс тщательно отсеивает потенциальных претендентов на руку Таргариен, задавая, порой, крайне неудобные вопросы, особенно раздражая этим тех юношей и мужчин, что были родом из Долины. Честно говоря, Рейнире все эти смотрины были не слишком-то и нужны, ведь она уже давно сообщила отцу, что хочет выйти замуж за сына Реи, Дейгона, когда тот подрастёт, ведь они прекрасно ладили друг с другом и прониклись симпатией настолько, что маленький Бронзовый Дракон обещал взять принцессу замуж, едва станет выше неё. Однако, этому не суждено было сбыться.       — Вспоминаешь о тех деньках? — слишком знакомый мужской голос очень внезапно выводит девушку из раздумий, заставляя вернуться к своей постели и тому, кто лежит на ней, полностью обнажённый и, как будущей королеве кажется, вымотанный. — Это было лучшее время, как по мне.       — Уверен? — беззлобно усмехается Рейнира, пихая мужчину локтём, когда тот проводит большой и мозолистой ладонью по её обнажённому бедру, будто бы пытаясь возбудить её. — Хотя, думаю, для тебя-то точно, ведь ты трахал хорошенькую женщину, неизвестно как влюбившуюся в тебя.       — Ладно, подловила, — по лицу мужчины пробегает тень сожаления, впрочем, весьма незаметная, чтобы принять её за что-то существенное. — Но и ты, признайся, неплохо то время проводила. Пыталась соблазнить меня, потом Кристона Коля, потом соблазнила бедного сира Харвина, заставив того разрываться между службой и твоей постелью.       — А о Дейгоне не забыл? — принцесса, чувствуя лёгкую боль во всем теле, а также семя Деймона между ног, аккуратно переворачивается на бок, смотря на дядю, вполне прекрасно себя чувствующего после того Пекла, что он устроил ей на этой самой кровати несколькими мгновениями раньше. — Я так-то хотела выйти за него замуж, если ты не позабыл.       — Но не вышла, — едва заметное раздражение в голосе принца снова легко ускользает от внимания девушки. — Твои аппетиты, в плане мужчин, были весьма большими. Визерис мудро поступил, отменив помолвку.       — У меня был шанс выйти за Дейгона ещё два года назад, до того, как он женился на Хелейне, — напоминает Рейнира, положив ладонь на грудь дяди, который, повернув голову, пристально смотрит на неё фиолетовыми глазами столь пристально, будто бы изучая её. — Отец помог бы мне с этим.       — И тогда ты бы лишилась поддержки Веларионов, — фыркает Деймон, отворачиваясь и смотря теперь уже в каменный потолок покоев принцессы со скучающим видом. — Их люди и флот — именно то, что станет одним из твоих ключей к власти. В конце концов, не забывай, что ты можешь теперь рассчитывать и на Ланнистеров, раз Лейна успешно разродилась от бремени, даровав жизнь Лелии и Нейнире.       — А ты? Если мы с тобой поженимся, то, когда я стану королевой, ты будешь моим Защитником державы, ведь так?       — В логике тебе не откажешь, принцесса, — слабо улыбается принц, накрывая ладонь Рейниры своей и слегка сжимая её. — Да, именно так и будет. И я не знаю, что смогу тебе предоставить, кроме своего меча и Караксеса. Ройсы от меня отвернутся, это точно. А Дейгон и Шира… Я даже не представляю. Я почти уверен, что Алисента или Эйгон сделают так, чтобы мой сын стал Защитником их интересов. Изначально, мы с Реей думали, что Алисента просто использует его, как слугу для её отпрыска, но потом оказалось, что всё далеко не так однозначно. Более того, моя Бронзовая Сука спелась с Зелёной Сукой, пусть я и сам этому даже потворствовал, хотя у меня были совсем другие мотивы для этого, — Деймон устало вздыхает и продолжает, убирая руку из-под головы и проведя ей по лицу. — Это было так глупо. Быть может, мне и стоило продолжать настаивать на расторжении брака, а не давать ему второе дыхание. Если мой сын встанет на сторону Алисенты и её потомства, то за Дейгоном пойдут Ройсы и их союзники. Но, что меня больше пугает, так это то, что мне, скорее всего, придётся сразиться с сыном, если не удастся с ним договориться.       — Именно поэтому ты хочешь взять его на войну с Триархией? — девушка постепенно начинает складывать по крупицам все последние разговоры Деймона с Корлисом насчёт войны, все их планы, предполагавшие участие в боевых действиях двух и больше драконов, хотя для Ступеней вполне достаточно одного Караксеса, поддерживаемого с моря флотом Велариона.       — Да, я хочу занять его Триархией, хочу поручить ему эту войну, — кивает Таргариен, снова смотря на ту, что мила его сердцу. — И попрошу Визериса сделать Дейгона грандлордом Узкого моря. Он просто не сможет выбраться со Ступеней, чтобы помочь Эйгону, когда придёт время. Ты станешь королевой.

***

      Красноречивые стоны за стеной уже давно перестали смущать Дейгона, весьма удобно устроившегося за не слишком высоким, доходящим ему до живота, столом, обшитым перламутровой парчой. Отсюда, находясь в компании изящной бутылки в форме возбуждённого члена, с янтарной жидкостью в ней, ему весьма комфортно следить за всеми, кто проходит мимо комнаты, где Эйгон предаётся плотским утехам с очередной шлюхой. А людей здесь, в «Голубой жемчужине», стоит заметить, весьма предостаточно, чтобы за ним следить. За неполный час пребывания здесь, принцу доводилось пару раз отгонять слишком оборзевших мужчин, попытавшихся посягнуть на одну конкретную комнату. Но, в целом, всё идёт настолько отлично, что Дейгону даже хочется, чтобы его кузен осилил ещё нескольких шлюх, пока не вывалится из-за дверей, чтобы вместе с ним отведать заморских кушаний, пригубить полторы бутылки янтарного вина и поглядеть на танцовщиц, развлекающих гостей своими танцами на круглом деревянном подмостке, обшитым голубой тканью, прямо в центре зала.       — Молодой господин, — Дей, на пару мгновений задравший голову, чтобы в который раз полюбоваться прекрасной лепниной над головой, изображающей совокупляющихся мужчин и женщин в самых разных и, порой, причудливых позах, не сразу замечает, что обращаются именно к нему. Опустив взгляд, он видит перед собой, нет, не женщину, но крайне прекрасного юношу, черты его лица слишком мягкие для мужчины, глаза подобны голубым топазам, волосы будто самый нежный шёлк, а голос отдаёт пением Нефритового моря, — неужели вам так приятно общество пентошийского вина? Обычно, такие, как вы, приходят сюда не только ради напитков и кушаний, что здесь подают. Быть может, вас не интересуют наши красивые девушки?       — Вино здесь и, правда, отменное, — принц в один момент настораживается, положив правую ладонь на эфес меча, прижатого к ноге. И почти сразу же находит подтверждение своим действиям, заметив взгляд юноши, направленный на его руку. «Не может же он знать?» — проскакивает в голове мысль о том, что, возможно, этот красивый парень всё это время следил за ним. Однако, быстро вытравив не нужный сейчас вопрос, Дей, стараясь сохранять полное спокойстве, уточняет. — Такие, как я?       — Драконьи принцы, — и юноша, улыбнувшись тонко, изящно обходит стол, присаживаясь на полукруглый диванчик непозволительно близко к Дейгону, что тот едва ли не задыхается от слишком яркого апельсинового запаха парня. — Впрочем, какая разница, кто вы, верно? — в глазах собеседника на несколько мгновений вспыхивает кобальтовое пламя, впрочем, тут же исчезая, будто бы его и не было. — Здесь это совсем не важно, пока вы не пожелаете заявить о себе, принц Дейгон.       — Кто ты? — срывается вопрос рыком Бронзового Гнева, словно сам дракон вселился в Таргариена, неприкрыто злящегося на слишком внезапного собеседника, что осмелился приблизиться к нему.       — У меня много имён, господин, — наигранно смеётся незнакомец, опустив тонкую и хрупкую ладонь на бедро принца, слишком близко к паху. — И каждое из них — ложь. К моему великому сожалению, такие, как я не раскрывают своих подлинных имён. Однако, если вам будет угодно, называйте меня, скажем, Джейнором, — и в голубых глазах юноши вновь вспыхивает кобальтовое зарево. — Судя по вашему взгляду, вы страстно желаете узнать, кому я служу. Увы, я не смогу ответить на этот любопытный вопрос, — и Джейнор водит плечами, будто бы ему зябко, хотя в борделе слишком жарко от похотливых стонов, слишком душно от благовоний, маскирующих неприятные знатным людям запахи. Да, на юноше лишь полупрозрачная шёлковая рубаха, ничуть не скрывающая его точёного тела, так и притягивающего взгляд. — Однако, посмею заявить, что у этого человека самые добрые намерения, по крайней мере, в отношении вас.       — И с чего бы мне верить тебе? — Дейгон, конечно, совсем не обращает внимание на то, что ладонь, очевидно, шлюхи с каждым мгновением подбирается всё ближе к паху, возбуждая в принце похоть. — Не думаю, что твой хозяин так силён, что, если я прирежу тебя, то он убьёт меня.       — Вы правы, господин, вам нет никакого резона верить мне, — юноша облизывает чуть пухлые губы, при этом проводя двумя пальцами по паху Таргариена, на что, разумеется, отзывается возбуждённый член, натягивая ткань штанов весьма сильно, чтобы не быть незаметным. — Однако, секреты, мой принц, куда более сильное оружие, чем кинжал или, — Джейнор красноречиво опускает взгляд на рукоять меча, на которой всё ещё находится рука Дейгона, — ваш меч.       — И что же вы знаете такого обо мне? — парень изо всех сил пытается сохранять твёрдость голоса, пусть это крайне сложно из-за возможных слов шлюхи. — Боюсь, вам будет сложно сказать то, чего не знает любой придворный или моя семья.       — Не пытайтесь казаться храбрым, мой принц, — Джейнор улыбается совсем не искренне, показывая, что ему надоела эта игра с человеком, о котором он всё знает. — Да, ваша семья знает о вас много, слишком много, чтобы вы могли держать пару секретов, но самый, быть может, важный секрет знает лишь ваш кузен, Эйгон. Неужели вы думаете, мой принц, что ваши маленькие шалости с Виллемом Блэквудом или Дином Риверсом, оруженосцем сира Амоса Бракена, не будут раскрыты в самый неподходящий момент? Уверен, королеве Алисенте будет крайне приятно узнать, что супруг её любимой дочери, притворяющийся примерным человеком, на самом деле, любит развлекаться с юношами и мужчинами, когда такая возможность появляется.       — Лейнору Велариону подобные слухи, однако, жить не мешают, — отвечает Дейгон, чуть прищурившись на сказанные слова, в тщетной попытке понять, блефует или нет эта шлюха, ведь, действительно, все его развлечения с мужчинами были настолько тайными, насколько это вообще возможно. Единственный человек, который мог проболтаться, подставив Дейгона, был Лиман Хилл, бастард Таймонда Ланнистера, погибший при очень странных обстоятельствах, конечно, никоим образом не бросающих и малейшей тени на сына Деймона Таргариена.       — Вы правы, мой принц, но, позвольте заметить, что милорд Лейнор и не пытается как-то скрывать своих наклонностей, — пальцы Джейнора, слегка надавливающие на твёрдый из-за похоти член, исчезают с паха Таргариена, но теперь ладонь юноши ложится на руку принца, что лежит на эфесе меча, будто бы предостерегая от не слишком разумных поступков. — А вы, пытаясь играть две роли, прибегаете к тем методам, которые обычно используем мы. Бедный Лиман Хилл, не надо было ему раздвигать ноги перед драконьим принцем.       — Да, жаль сира Лимана, — осторожно кивает Дейгон, силясь понять, откуда этот…ублюдок знает о его маленькой проказе, доверенной лишь Крови, с которым его свела Бледная Пиявка, давняя знакомая отца. «Быть может, он проговорился кому-то? — посещает юношу догадка, имеющая некоторый смысл. — Но Мисария говорила, что он умеет хранить тайны и даже под пытками их не выдаст.» Решив, что сейчас не самое лучшее время предаваться измышлениям, Таргариен спрашивает. — Что ты и твой хозяин от меня хотите? Не пойми не правильно, шлюха Джейнор, я не напуган твоими откровениями о моих…интересах, но всё же, раз ты имеешь дерзость меня шантажировать, зная, что я обладаю всеми возможностями, чтобы отправить тебя в лапы лорда-дознавателя, хотелось бы знать, о чём вы хотите крайне вежливо попросить меня?       — О, мой господин будет рад тому, что вы хотите пойти на сотрудничество, — по очередному кобальтовому всполоху во взгляде парня сразу становится понятно, что это именно то, чего он так долго ждёт. — Он хочет, чтобы вы и дальше служили своему государству. Ему совсем неважно, кого этим государством вы считаете, Чёрных или Зелёных. Но у моего господина есть лишь одна, как вы говорите, просьба: уничтожьте его врагов. Он справедливо полагает, что вам, вашему Бронзовому Гневу и тем людям, которых вы поведёте в бои на Ступенях, будет это вполне по силам. Он лишь просит не трогать его людей и его корабли. Вы поймёте, когда время придёт — на вашей постели окажется монетка с обнажённой женщиной.       — Что? — только и может тупо моргать Дейгон, совсем поражённый не только просьбой, но и такими мелкими подробностями, что даже не может выдавить из себя что-то, кроме одного единственного слова. Однако, Джейнор, считающий, что сделка заключена, лишь подмигивает, подносит к губам ладонь юноши, а затем быстро и изящно покидает своё место, растворяясь в толпе посетителей борделя, оставляя Дейгона Таргариена, Защитника государства, в полном смятении.       Нотки апельсина всё ещё витают в воздухе вокруг него, когда Бронзовый Дракон замечает тех, кого он меньше всего рассчитывал увидеть в этом злачном месте — Эймонда и Ширу.       — Брат!