Танец Бронзового Дракона

      Звон клинков слышится от самой Твердыни Мейгора, отгородившейся от Западного двора двумя стенами, а также богорощей, которую, впрочем, достаточно редко посещают, ведь мало кто из обитателей Красного Замка верит в Старых Богов. Рея Ройс не считает себя сторонником достаточно древней и, быть может, в чём-то правильной веры, но в богорощу твердыни Таргариенов она ходит достаточно часто, наслаждаясь там уединением и тишиной, обступающей со всех сторон. Правда, её маленькие прогулки обычно происходят днём, когда большинство обитателей крепости заняты своими делами, не пересекающимися с желаниями леди Рунного Камня.       Однако этим утром женщина не может найти себе покоя, ведь сегодня днём, стоя подле короля Визериса, ей придётся объявить о помолвках своих младших детей, Ширы и Рей, перед всем королевским двором. Конечно, будущими супругами для дочерей должен, по всем канонам, заниматься глава их семьи, Деймон, но он сейчас находится на войне, которая куда более важна, чем все эти мелочи и, разумеется, супруг доверил ей выбор будущих партий для их прекрасных дочерей. И это стало для воительницы весьма трудным испытанием.       Изначально она рассматривала в качестве женихов детей Рейниры, принцев Джекейриса и Люцериса. Да, они младше не менее, чем на четыре года, но оба брата достаточно умны и многое уже и так понимают, без лишних вопросов. Однако, было одно событие, поставившее жирный крест на том, чтобы выбрать их женихами. Тогда вся королевская семья прибыла на Драконий Камень, чтобы отпраздновать свадьбу Хелейны и Дейгона, решивших заключить союз согласно валирийским традициям. Всё это оказалось очень неожиданно, ведь подразумевалось, что принцесса станет супругой Эйгона, а Дей должен был жениться на девице из Баратеонов. И, честно сказать, в тот момент Рея была крайне рада за старшего сына, нашедшего-таки ту, с которой хочет связать свою жизнь. Королева Алисента тогда бушевала не хуже самых суровых штормов в Узком море, едва увидев молодых супругов в красно-белых свадебных валирийских одеяниях, с порезанными губами и ладонями с запёкшейся кровью. Но женщина, движимая чистой яростью за слишком уж сильное своевольство влюблённых, обвинила лишь Дейгона, сказав, что он тот человек, которому просто хочется видеть весь мир в огне. И, тем не менее, пир прошёл весьма хорошо, показав, что Дом Дракона всё ещё един, пусть внутри него иногда и вспыхивают разногласия.       Но ночью второго дня принц Эймонд, всё ещё не имевший дракона, совершил дерзкую вылазку к Драконьей Горе, надеясь заполучить себе собственного ящера. И так уж вышло, что за мальчиком увязался слишком любопытный Джоффри, сын Рейниры и Лейнора, который попытался остановить принца. Эймонду не составило труда отпихнуть от себя внезапную помеху прямо в кусты. Юноше удалось оседлать не абы кого, а самого Каннибала, дракона, что едва ли не старше Вхагар. И вот, вернувшегося с драконом принца уже ждали трое братьев, которые набросились на него с обвинениями в воровстве животного и попытке навредить Джоффри. Разумеется, началась драка, едва не переросшая во что-то более серьёзное: Люцерис взял с собой кинжал и был готов применить его после того, как Эймонд повалил Джекейриса на землю. Неизвестно, что случилось с принцем, если бы не Дейгон с Эйгоном, которые во время полёта на своих драконах заметили, что к замку направляется Каннибал со всадником на спине. Пока Эймонд пытался вырваться из рук брата, сыну Реи выпала тяжёлая доля в виде попытки укрощения разъярённого Люцериса, всё ещё желавшего использовать свой кинжал теперь уже на двух принцах. Так вышло, что он опробовал клинок на Дейгоне, полоснув того по левой руке, а потом едва не всадил оружие в глазницу, лишь по случайности промазав и одарив шрамом правую скулу юноши.       В ту ночь Алисента и Рея стали невольными союзницами, так как их сыновья едва не стали калеками из-за чрезмерно своевольных действий детей будущей королевы. Даже Деймон, ненавидящий Алисенту и её отпрысков, встал в оппозицию племяннице и Лейнору, крайне спокойно заявив, что если бы Дейгон остался без глаза, то он лично зарубил бы Лейнора. Рейнира, пытаясь защищаться, давила на то, что Эймонд покусился на дракона, обитающего на её острове, что он своровал его, что подверг её детей опасности, ведь Каннибал мог повести себя совершенно непредсказуемо, чуя запах крови. Король Визерис, выслушав все доводы сторон, решил, что более виновны дети Рейниры, воспитанные крайне неподобающим образом, не как принцы и будущие наследники. Также он заявил, что Эймонд виновен лишь в том, что прилетел на Каннибале в замок, благо, что Дейгон и Эйгон успели до того времени, когда прирученный дракон мог вмешаться и навредить всем. И в который раз Рея благодарила всех известных богов, что её сыну достался Бронзовый Гнев, защищавший своего всадника от Каннибала.       В общем, леди Ройс, справедливо опасаясь сыновей Рейниры, отказалась от идеи возможной помолвки с ними, сообщив об этом Деймону, который это решение всецело поддержал. Как и ожидалось, отказ от помолвки спровоцировал будущую королеву на очередной скандал, во время которого женщине хватило глупости потребовать у бывшей наставницы в качестве компенсации меч Ройсов — Плач. После того, как Рея, взбешённая этим требованием, изрядно покрыла руганью принцессу, они больше не общались, если того не требовала ситуация.       «Надеюсь, я не ошиблась в том, что выбрала тех двоих юношей», — Бронзовая идёт по аккуратным тропинкам богорощи, одетая в сатиновое платье цвета её Дома, украшенное рунами, что вышиты на ткани серебряными нитями. — «Артор весьма симпатичен, добр и внимателен. Просто приятный юноша. Для тихой и всегда спокойной Рей он будет хорошей парой. А вот Джоффри Аррен, молодой рыцарь, должен подойти моей воинственной Шире, уже доставшей Дейгона с просьбами взять её вместе с Среброкрылой на войну».       По мере углубления в богорощу звуки тренировки слышатся громче и ближе, а это значит, что Рея приближается к своей цели, расположенной прямо за внутренней замковой стеной. Взгляд женщины периодически цепляется за статуи, изображающие, как она полагает, древних валирийских героев и, возможно, предков Таргариенов. На самом деле, ей непривычно прогуливаться по нему одной, ведь замковые сады, как, например, в Хайгардене, весьма любимы не только правителем замка, но и его семьëй и слугами. Конечно, у кого-то есть пруды и бассейны, в которых иногда может водиться какая-то живность, другие же превращают свои сады в произведения искусства, тратя огромные деньги на опытных и грамотных садовников. Как ни странно, но богороща Красного Замка не является чрезмерно красивой или же, наоборот, уродливой. Она таинственна, немного мрачновата и здесь ощущается незримое присутствие Старых богов, пусть в роли сердце-дерева и выступает старый дуб, лишённый лика и покрытый лозами дымчатой ягоды, а вокруг него растёт тёмно-красное дыхание дракона. Тополь, ольха, вяз и немногочисленные чардрева — основные жители богорощи, под которыми можно укрыться от палящего светила, присев на зелёную траву или же на достаточно простые скамьи, встречающиеся достаточно часто.       Добравшись до выхода из богорощи в виде небольших открытых ворот из железноствола, над которыми нависают две квадратные башни, Рея проходит за них, очаровательно, насколько это возможно, улыбнувшись двум гвардейцам Таргариенов, облачённых в чёрные блестящие доспехи, красно-чёрные плащи и салады, украшенные чешуйками. Попав в Западный двор, Рея обходит Великий Чертог, самый крупнейший зал замка, сделанный, как и все здания, из бледно-красного камня. Именно в нём находится Железный Трон, возвышающийся уродливой громадиной из тысяч мечей, сплавленных пламенем Балериона в чрезвычайно неудобное седалище для королевской особы. Леди Ройс уже сбилась со счёта, сколько раз она бывала в Чертоге на пирах, бесчисленных балах и приёмах, разумеется, организованных королём, привыкшим тратить на это весьма большие суммы, хоть Королевская Гавань и нуждается в канализации, чтобы выводить нечистоты, как и в более организованных Золотых плащах для поддержания порядка, который навёл Деймон, будучи их командующим. Но Визерис, к большому огорчению Реи, предпочитает баснословные траты на праздные вещи, пытаясь укрепить таким образом авторитет Таргариенов, хотя его большая семья успешно делится на фракции, разваливая то, что осталось от детища Джейхериса.       «Я совсем не понимаю, почему Визерис не пытается ничего сделать с этим, почему его Малый совет ничего не предпринимает», — женщина тяжело вздыхает, проходя мимо дубово-бронзовых дверей Чертога, вновь погружаясь в свои мысли. — «Уже все придворные шепчутся о том, что при королевском дворе образовалось четыре партии: Зелёные, желающие видеть Эйгона королём после смерти Визериса, Чёрные, поддерживающие Рейниру, Лазурные, ратующие за Рейнис и её сына, Лейнора, и наша с Деймоном партия, Бронзовая, держащая нейтралитет».       Рея много раз обсуждала с Деймоном разумность отделения в свою, можно сказать, партию, ведь огромная семья Таргариенов переживает не самые лучшие времена, зреет династический кризис и возможный раскол государства, который дарует новые возможности их врагам. Ведь можно поддержать кого-либо из потенциальных претендентов на Железный Трон, обеспечив тем, возможно, решающий перевес. В конце концов, учитывая состоявшийся брак Дейгона и Хелейны, можно примкнуть к Алисенте, чьё отношение к семье Реи стало заметно теплее, чем раньше, а между Эйгоном и Деем благодаря событиям с Эймондом установилась пока ещё не прочная дружба. Однако Деймон решительно отверг любые предложения о присоединении к кому-либо, так как последнее, чего он хочет — это развалить окончательно Дом Дракона и ввергнуть страну, которую его брат так старался сохранить, в хаос.       — Я должен защитить государство, пока остальные делят Железный Трон. Мне плевать, чей зад будет греть этот стул для следующего правителя, — произносит Деймон спокойно, смотря на рассвет, что поднимается где-то за Эссосом, в землях столь далёких, где не бывал ни один человек. Ветер яростно треплет его чёрный сатиновый плащ с вышитым красным трёхглавым драконом, в глазах которого мерцают аметисты. — Рейнира ничем не лучше Эйгона, а, быть может, и хуже. Жаль, что я понял это так поздно.       — Но ты же понимаешь, что она будет сначала упрашивать тебя помочь, а потом, скорее всего, будет приказывать и угрожать? — задаёт вопрос Рея, стоя подле супруга, одетая в длинное платье цвета бронзы, на котором сплетаются древние руны и драконы.       — Но у нас есть пять драконов, не забывай об этом, — отвечает Деймон, чуть повернув голову к жене и, что неожиданно, достаточно мягко улыбаясь. — Караксес, Вермитор, Пламенная Мечта, Лунная Плясунья и Среброкрылая легко сокрушат любую её армию.       И пока Деймон защищает государство, воюя с Триархией, Рея защищает их семью, заключая помолвки, которые обеспечат её семье возможных союзников.       — Давай, Эймонд! У тебя почти получилось одолеть его! — слышит женщина подбадривающий окрик Дейгона, что немало её удивляет. Ускорив шаг, Рея почти мгновенно оказывается у огороженного поля, вокруг которого расположены трибуны, на которых иногда можно увидеть не только знать, но и простых людей, смотрящих за маленькими турнирами. — Смени стойку! Ты же видишь, что он легко блокирует удары!       Поднявшись на ближайшие трибуны и, наконец, присев, Рея видит, что принц Эймонд, как и ещё несколько младших мальчиков, среди которых виднеются и дети Рейниры, сражаются друг с другом в тренировочных спаррингах. Дейгон вместе с сиром Кристоном Колем, Харвином Стронгом и ещё тремя рыцарями наблюдает за тренировками мальчиков.       — Джекейрис, бей сильнее и с большим размахом, как я учил! — громогласно напутствует Стронг и женщина видит в его взгляде явно читаемую теплоту и любовь, которую крайне тяжело не заметить. Впрочем, презрение и даже гнев столь же легко заметить у Кристона, стоящего достаточно близко к сильнейшему мужчине в Вестеросе. Рея не знает, почему королевский гвардеец так сильно ненавидит поединщика принцессы, ведь ни одного слуха о том, что Рейнира имела какие-то отношения с белым рыцарем, просто нет, даже намёка.       «Тем не менее, сир Стронг, вам следует быть осторожным. У вас слишком много врагов, имеющих глаза».

***

      — Итак, ты понял свои ошибки? — спрашивает со всей возможной строгостью в голосе сир Кристон, сидя на нижнем уровне трибуны и смотря на своего подопечного, принца Эймонда, расположившегося на пыльной земле, вытянув ноги. Разумеется, что чёрные штаны, покрытые пылью и грязью из-за спаррингов, ещё сильнее загрязнились, впрочем, как и белая камиза, прилипшая к телу изрядно вспотевшего принца.       — Да, — хмуро отвечает Эймонд, но его ещё тонкий детский голос лишь способен вызвать лёгкую улыбку, которая и мелькает не только на лице Коля, но ещё и у Дейгона, бесстыдно разлёгшегося на скамье недалеко от королевского гвардейца. — Надо было атаковать щитом, пока Джон замахивался своим дурацким молотом. Я бы мог сбить его, ударив в открытую грудь. А вместо атаки я ждал, пока он ударит.       — Верно, — кивает мужчина, одетый легко и просто, как и все. Его чёрно-угольные волосы собраны в тугой хвост, чтобы не мешаться. — Быстрота и ловкость — твоё главное оружие, Эймонд, как и у Дейгона. Стоя на месте, пока более сильный противник совершает взмах, ты лишь уменьшаешь свои шансы на победу. Видишь возможность — бей. Не видишь — создай её. Измотай противника, чтобы тот раскрылся.       — И когда-нибудь ты одолеешь даже меня, маленький принц, — зевая, дополняет Дей, лениво почёсывая обнажённый поджарый живот. Среди обоих компаньонов ему везёт больше всего — серебристые волосы достаточно коротко подстрижены, не мешаясь никоим образом в такую жаркую погоду.       — Я и сейчас могу тебя победить, Дей! — с вызовом и гордостью заявляет Эймонд, впрочем, не протрудившись даже встать для этого. — Но я этого не делаю, потому что Хелейне тогда придётся искать другого мужа!       — Если ты будешь использовать Каннибала, то да, твоей сестре придётся сложить мой прах в урну и искать целого Сервина Зеркального Щита, — с коротким смешком отвечает Дейгон, с кряхтением садясь на скамью и снимая свою крайне грязную камизу, под которой обнаруживается поджарое тело, покрытое местами ссадинами и ушибами — последствиями спаррингов с сиром Кристоном, к которому он и обращается. — Как думаете, сир, когда я смогу стать рыцарем?       — Думаю, что на турнире для оруженосцев, который состоится через два дня, — на мгновение задумавшись, произносит Коль, смотря за спаррингом Стронга и Арвуда Хардинга, совсем недавно посвящённого в рыцари за какие-то там заслуги королём Визерисом, хотя командующий Гвардией, если память не подводит, ни единого раза не видел этого юнца перед правителем. — Твой отец прекрасно обучил тебя, насколько я могу судить. Да и я свою лепту вносил, пока принц Деймон сражался с Триархией.       — Жаль, что не сегодня или завтра, — горестно вздыхает Дейгон, привлекая заинтересованные взгляды Эймонда и гвардейца и, с не менее тяжким вздохом, отвечает. — Отец хочет, чтобы я отправился с ним на войну. Он собирается вторгнуться на Ступени и выбить Триархию из архипелага. Ворон может прилететь в любой момент. А мне не хочется воевать в звании оруженосца, как-то это неправильно.       — Если ты прибудешь рыцарем, то может статься так, что ты будешь командовать частью воинов, Дейгон, — спокойно поясняет Кристон, всё же отрывая взгляд от поединка и теперь разглядывая профиль принца, что смотрит куда-то вдаль. — А это куда опаснее и сложнее, чем быть оруженосцем при отце или идти в бой под чьим-то командованием. Тебе точно нужно рыцарство сейчас, когда ты отправляешься на свою первую войну? Лучше вернись с войны живым победителем, чем мёртвым рыцарем, Дейгон. И никогда не забывай, что дома тебя будет ждать твоя несравненная Хелейна.