***
Чанбин устало стонет. Его мышцы ноют, когда он выпрямляет спину. Рубка дров — утомительное занятие, а он занимается этим уже несколько часов. Поставив перед собой ещё одно полено, он мастерски замахивается топором, раскалывая дерево ровно по центру. Неважно, как долго он уже занимается этим и насколько он устал, эта работа несет пользу его поселению. Запах свежего мха и хвойной сосны доносится до него раньше, чем он слышит тихие приближающиеся шаги позади. — Бин-а, сделай перерыв. Ты славно потрудился, нам этого хватит на какое-то время. Отбросив топор, он оборачивается, чтобы поприветствовать Чана — своего старшего брата. То, что он видит перед собой, вызывает дрожь. Лицо Чана бледное и изможденное. Его когда-то крепкое, мускулистое тело теперь иссохшее, худое и слабое. Альфа, которому двадцать шесть зим, должен быть на пике своего физического расцвета, однако болезнь лишила его молодости и силы. — Хён, почему ты на ногах? Минхо сказал, что тебе нужно больше отдыхать. Новое лекарство вообще хоть немного помогает? Его сердце обливается кровью, когда брат качает головой: — Нет… я чувствую себя так же. Бин-а, не волнуйся, это скоро пройдёт. Чанбин хотел бы верить, но до сих пор никто не сумел побороть загадочную болезнь, поразившую его поселение. Его беспомощность вызывает лишь приступы ярости внутри. Почти год назад заболел первый человек в их стае. Всё начинается с упадка сил и слабости в мышцах, затем переходит в тошноту и рвоту. После появляется кашель, кости ломает день и ночь. И наконец… губы окрашиваются кровью, легкие не справляются, человек пытается дышать, но никто не выдерживает внутреннего кровотечения. У Чана первые признаки болезни появились месяц назад… к счастью, в его случае, болезнь прогрессирует очень медленно. У каждого симптомы проявляются по-разному: кто-то погибает через неделю после начала, кто-то держится дольше. Самое долгое, что человек продержался было шесть месяцев. Чанбин молится, чтобы его брат оставался сильным как можно дольше, пока лекари их стаи не найдут лекарство. Найди звезду… — Бин… Уставший голос альфы тянет его обратно в настоящее. — Чанбин-а… мне нужно с тобой поговорить. Уделишь минутку? — Конечно. К концу дня ему необходимо выполнить дюжину различных дел, но ни одно из них не важнее его брата. Наклонившись, он убирает с колоды разрубленное полено и жестом приглашает старшего присесть. То, что Чану даже сложно долго стоять видно по его смущённому лицу. Оба садятся на твёрдую древесину. — Итак… о чём хочет поговорить мой любимый хён? Тишина звучит ответом. Чанбин смотрит на альфу и паника медленно поднимается по горлу, когда он видит крохотные слёзы, стекающие по впалым щекам Чана. Свежий хвойный запах становится кислым от горя. Вид того, как его брат, сильнейший альфа их стаи, его опора и поддержка, рушится изнутри, пробирает Чанбина до глубины души. — Это Хёнджин. Он… он в положении. У него была течка в прошлом месяце, незадолго до проявления моей болезни, — тело его брата дрожит. — Я не знаю, что делать. Он был так напуган, когда рассказал мне… Я слышал страх в его запахе. Печаль сокрушает дух Чанбина, когда он тянет старшего в свои объятия. Жизнь несправедлива, Бог жесток. Его брат и его омега Хёнджин поженились всего за год до начала болезни. Ожидание щенка должно было стать поводом для всеобщего праздника. Стая должна была бы собраться вместе, подарить ожидающей паре детскую одежду, игрушки и разные необходимые принадлежности. Будучи сыном вожака и следующим в очереди на главенство, Чан должен был бы устроить пир. Всё поселение собралось бы вместе, чтобы отпраздновать рождение первого внука вожака. Провелись бы игры и соревнования. Стая сделала бы ставки на пол щенка. Вместо этого будущий отец лежит и плачет у него на руках. Чанбин понимает отчаяние своего брата… вместе с болезнью пришли овдовевшие омеги, осиротевшие щенки… будет ли Хёнджин следующим? От мысли о потере брата, в венах течёт ледяной страх. Альфа в его руках дрожит, а дымный запах вечернего костра Чанбина становится прогорклым от горя. Собрав все свои силы, он подавляет эмоции, маскирует запах. Ведёт рукой по тёмным волосам Чана и высвобождает успокаивающие феромоны. Его хён нуждается в Чанбиновой силе и поддержке. В его сердце разрастается решимость и гнев, искра слабая, крохотная, как угасающее пламя на ветру. Но слезы его брата разжигают эти вечно тлеющие угли. Какой альфа стаи будет стоять в стороне, когда его семья и друзья умирают медленной, мучительной смертью? Целый год Чанбин слушал отца и старейшин. Ждал, пока они отправят гонцов в соседние стаи с просьбой о помощи. Они всегда опаздывали, новости о болезни распространялись быстрее волчьих лап, и страх перед неизвестным заставлял союзников отворачиваться от их стаи, оказавшейся в столь тяжелом положении. Чанбин устал ждать. Устал смотреть, как надежда исчезает из глаз его товарищей после каждой неудавшейся попытки лечения. Мурашки бегут по коже, вниз по позвонку, когда тёплый ветер обдувает взмокшее тело, неся за собой запах жимолости… на этой поляне нет никого, кроме них с Чаном. Недавние сны и слова старейшины Ын Со всплывают в памяти. Найди упавшую звезду…. найди то, что жаждет твоё сердце... Боги указали тебе место. Следуй за своим сердцем… следуй за ним к звезде… Истинный смысл слов, наконец, настигает его. Он сможет найти это. Он сможет найти цветок смеральдо. Цветок с несказанной силой… силой исцеления? Волнение горит внутри, подпитывая его решимость… его надежду. — Хён. Я бы всё сделал, чтобы найти противоядие этой болезни. Что если… — он обхватывает впалые щёки Чана своими большими ладонями. — Что, если я смогу найти его? Нет…я найду его. Я собираюсь всё исправить… я должен. По указанию отца мы бездействовали, ожидали, пока решение придёт к нам, вместо того, чтобы искать его самим. Большие карие глаза, наполненные хрустальными слезами, моргают в непонимании. — Как? Чанбин… ты уйдёшь? Куда? — тонкие руки обнимают его за плечи. — Бин-а, пожалуйста, не надо… не уходи. Если я не справлюсь, ты станешь следующим вожаком. Без нас двоих наша стая не выживет. Чанбин отстраняется от отчаянно вцепившегося в него мертвой хваткой Чана. — Нет! — он отворачивается, прежде чем его решимость сломается при виде грустных глаз, разбивающих его сердце. — Чан… до первых заморозков осталось всего пару месяцев. Прошлой зимой мы потеряли пятнадцать человек. Альфы, омеги, которые нам нужны, погибли… мой … Его сердце содрогается, грудь сжимается при воспоминании о Ёнджуне. Хрупкая рука его предполагаемого омеги выпадает из его хватки. Он знает, что его запах тревожен, а эмоции слишком натянуты, чтобы их контролировать. Встретившись вновь взглядом со старшим альфой, Чанбин падает на колени и сжимает его холодные ладони. — У меня нет ответов на все вопросы, Чан, но я знаю, что больше не могу сидеть и ждать лечения, противоядия, которое, возможно, никогда не появится вот так просто. Мне снятся сны. Они ведут меня к цветку смеральдо. Карие глаза, с золотым вкраплением распахиваются на этих словах. — Хён, я думаю, это знак. Я знаю дорогу. Я видел горы, которые мне нужно перейти… реки… — он прижимает руку брата к своей груди. — Это словно… словно я чувствую вот тут. С каждым ударом сердца меня тянет уйти… чтобы найти цветок. Слёзы исчезают из глаз Чана. Заменяются чем-то другим, чем-то, что Чанбин не видел последние месяцы…. надеждой. — Думаешь цветок смеральдо может быть спасением? Думаешь, он сможет исцелить нас? — Я не знаю наверняка, но да… я так думаю. Я должен верить, что это так. Думаю, именно поэтому мне так часто снился этот сон. Если это не просто сказка. Если цветок, рожденный из упавшей звезды, существует, то он станет нашим спасением. Чан поднимается на ноги и тянет за собой Чанбина. — Нам нужно доложить Отцу. Ты должен отправиться в путь немедленно. Бин-а, пожалуйста. Если есть шанс, что мне не придётся оставлять Хёнджина, если я смогу увидеть своего щенка. Найди его… следуй за звездой. Это заявление раскрывает истинные чувства его брата. Старший всегда вёл себя так, словно чувствовал себя лучше, чем был на самом деле. Смело стоял перед лицом надвигающейся смерти… но на самом деле даже сильнейшие боятся её. Отчаянно желающий спастись и жить ради своей родственной души и своей семьи. Эти слова, полные надежды, служат топливом для пламени, разгорающегося под кожей Чанбина. Он найдёт цветок. Он найдет могилу упавшей звезды и цветы, что там растут. Ради своей стаи.***
По мере приближения к хижине отца, сердце начинает быстрее колотиться в груди, а ладони потеть. Убедить вожака стаи позволить ему уйти будет задачей непростой. С самого начала появления болезни в их поселении главный альфа проявлял странную собственническую власть по отношению к своим сыновьям, отвергая их просьбы уйти в поисках помощи. Вместо этого отец нагрузил Чанбина дополнительными обязанностями и принялся за основательную подготовку Чана к будущей роли вожака. Поначалу Чанбин не подвергал сомнению такое решение, принял приказ и действовал так, как было велено. Но теперь, когда болезнь настигла Чана, когда Хёнджин, его брат не по крови, а по духу, в положении, а сны постоянно ведут его к цветку смеральдо, Чанбин больше не смеет оставаться в стороне и слепо следовать указам отца. Потерянный в собственных мыслях, он стучит в дверь, ожидая разрешения войти. При звуке голоса отца он входит в хижину с высоко поднятой головой, полный решимости биться до конца за права покинуть поселение в поисках спасения. Картина, открывшаяся его взору, оказывается не такой, как он ожидал. Вожак сидит, свернувшись в своём большом кресле. Взгляд мужчины прикован к танцующему пламени, горящему в очаге. Возраст не пощадил вожака, гибель истинного омеги окрасила его волосы в седой и добавила морщин. Каким бы холодным и суровым ни был его отец, любовь и теплота, которые он проявлял к своему омеге, всегда вдохновляли Чанбина. Ясная любовь и обожание, царившие в этом доме, побуждали Чанбина к мечтам о том, чтобы найти своего истинного, свою половинку, с кем можно было бы разделить звездные ночи и всю жизнь. Чанбин думал, что мог бы найти это всё в Ёнджуне, но их будущее оборвалось в тот момент, когда омега заболел. Остановившись перед отцом, Чанбин склоняет колени, ожидая разрешения говорить. — Поднимайся, сын, я ждал тебя. Это заявление застаёт его врасплох. Откуда вожак знает? И что именно он знает? Пододвинув стул, он садится рядом с отцом. Альфа за последний год постарел буквально на глазах, а молчание и бездействие стёрло с его лица всю былую решимость и силу. Готовясь к спору, Чанбин решается… — Отец… я ухожу…я… Тяжелый вздох заставляет его замолчать. Глаза отца закрываются, словно он жмурится от боли. Вожак наклоняется вперед, закрывая лицо руками, а его плечи трясутся от сдерживаемых чувств. Встревоженный реакцией отца, Чанбин не может удержаться и не протянуть ему руку помощи. Это… неожиданно. Он лишь однажды видел слёзы в глазах отца. В день, когда огонь погребального костра поглотил тело истинного омеги вожака. — Чанбин-а… — голос альфы звучит тонко и слабо. — Сын. Я знаю. Я знаю, что ты должен уйти. Я был эгоистичен и скрывал от тебя кое-что. Слова отца застают его врасплох. Чанбин смятен. Эгоистичен? Скрывал что-то? Вожак поднимает глаза, ловя взгляд Чанбина. Стыд, вина… раскаяние горят на дне зрачков. — Сын мой… ты только родился, когда они пришли. Тебе было три месяца, когда через наше поселение прошли кочевники. Они утверждали, что вместе с ними была провидица, прорицательница. Тени, отбрасываемые огнём, делают черты лица ещё острее. Его отец выглядит ещё призрачнее. — Твой папа показал тебя ей, желая услышать о светлом будущем, но вместо этого получил предупреждение. Женщина предупреждала о беде, о том, что великое несчастье настигнет нас. Она говорила о тебе… сказала, что на твоём челе есть отпечатки судьбы. — Прохладные пальцы вожака скользят по вискам Чанбина, повторяя черты его лица. — Она сказала, что ты рождён, чтобы найти сокровище. Рожден, чтобы найти и нести свет солнца нашей стаи… здоровье нашей стаи. Обида вперемешку с предательством змеёй шевелится в груди Чанбина. Он подскакивает, отодвигая стул назад. — Почему? Зачем ты скрывал это? — его руки сжимаются в кулаки от разочарования. — Отец! Прошёл год! Мы потеряли так много людей! Я потерял Ёнджуна. Он …я …я мог бы спасти его! Потрясенный внезапной яростью младшего, вожак хватает его за руки и заставляет посмотреть себе в глаза. — Нет… сын. Это ещё не конец. Она сказала, что ты будешь нести солнце… что ты можешь держать звезду, но звёзды не подлежат приручению. Цена слишком велика… она будет стоить всего, что тебе дорого. Она сказала, чтобы сорвать цветок, тебе придется отдать взамен всё, что ты имеешь. — Подавленные слёзы окрашивают глаза отца в красный. — Прости, Чанбин. Это было эгоистично с моей стороны, но я не мог сказать тебе этого. После смерти твоего папы я не могу вынести мысли, что потеряю и тебя. Ты его воплощение во всех смыслах. Не только во внешности, но и в его доброте…его сердце. Вот почему я запретил тебе покидать поселение, когда началась болезнь. Вот почему я послал других вместо тебя, чтобы спасти тебя…спасти себя. Правда окатывает его словно ледяная вода с головы до ног. Чанбин снова садится. Он найдёт звезду, но это будет стоить ему всего. Его жизни? Является ли это пророчество причиной его снов? Несмотря на упрямство отца, судьба сама проложила ему путь. Страх Чана, холод мертвой руки Ёнджуна, крик матери Сунь У — всё это обрушивается на него в одну секунду. Он знает, что нужно делать. Подойдя к отцу, он тянет альфу в свои объятия. — Мы уже сейчас всё теряем. Наша стая умирает. Я не виню тебя. Я хочу злиться, но я не проходил всех испытаний, что прошел ты… Я не могу судить тебя. Он ведёт старшего обратно в кресло. — Тьма придёт за всеми нами, и если мне суждено встретиться с ней раньше, я сделаю это. Я найду цветок смеральдо и вернусь с лекарством обратно. Моя жизнь потеряна, но если я смогу спасти нашу стаю, то это будет стоить всех моих усилий. Всё, что у меня есть, всё, чем я являюсь — ведёт к этому. Ладонь его отца, тёплая и сильная, находит и сжимает его ладонь. — Ступай. Иди, сын мой, и встреться со своей судьбой. Ты лучший человек, чем я. Твой папа гордился бы тем, каким альфой ты стал. Поцеловав отца в лоб, Чанбин уходит прежде, чем тяжесть нового бремени сможет остановить его и убедить остаться. Ты всё отдашь, чтобы сорвать цветок…***
На пути к дому лекаря сердце Чанбина разрывается. Половина его не уверена в том, стоит ли ему покидать поселение, а другая половина воодушевлена тем, что наконец-то сможет помочь своему народу. Если он останется, то всё будет по-прежнему: смерть, потеря, горе. Если он уйдёт, он рискует собой, своей жизнью, своим будущим. Но несмотря на все опасения, он знает, что ему нужно делать. Его стая… его брат нуждаются в нём. Он уже попрощался с Чаном. Прижимая альфу к себе, он умолял того продержаться ещё немного и дождаться его возвращения. Хёнджин крепко обнял его, слёзы пропитали рубашку Чанбина, пока омега плакал, молясь за его благополучное возвращение. Перед уходом Чанбин поцеловал небольшой животик омеги, пожелал племяннице или племяннику здоровья, пообещав ещё не родившемуся щенку вернуться вовремя, чтобы спасти его отца. Обещание, которое он не может не сдержать. Потерять Чана — это не вариант. Приближаясь к последней хижине, в которую он планирует заглянуть, Чанбин мысленно перепроверяет список вещей, что взял с собой. У него есть вода, запасная одежда и пустые мешки для цветов смеральдо. В его дорожной сумке лежат сухофрукты и сушеное мясо, которого хватит на несколько недель. Когда запасы подойдут к концу, он планирует отправиться на охоту. Он подходит к маленькой хижине на опушке леса, но не успев добраться до ступенек, дверь распахивается с громким стуком. Минхо выходит, чтобы поприветствовать Чанбина, но его омега отталкивает его в сторону и несется вниз. Джисон выглядит напуганным, пока мчится по тропинке к Чанбину. Сцепив их запястья в приветствии, омега смотрит на сумку, перекинутую через плечо. — Что происходит? Я слышал, что ты якобы уходишь. Джисон — его ближайший друг, его правая рука. Омега уже выбран в качестве его помощника, если Чанбин когда-нибудь займет место вожака. Чан — опора Чанбина, его источник силы, но Джисон — надежда альфы. Этот омега — бесконечный фонтан счастливых улыбок и энергии. Когда Чанбин оказался подавлен тяжестью своей роли в стае, Джисон стал его непоколебимой поддержкой, в которой он так нуждался. Единственный человек, которому он мог доверить свои страхи, рассказать о чувстве бесполезности и поделиться мечтами. Сон-и никогда не осуждал его. Большую часть юношества Чанбин провёл в тайной тоске по нему. Чанбин бы принялся ухаживать за омегой много лет назад, если бы не Минхо. В сердце Джисона есть место только для одного альфы. Любовь Джисона и Минхо, благословенная Луной, была записана звёздами… предначертана судьбой. — Сон-и. Я прошу прощения, но я вынужден попросить тебя нести тяжелое бремя. Омега кивает, глаза полны осторожности. Запах мяты становится сильнее по мере приближения Минхо к ним. — Я ухожу на поиски лекарства, и мне нужно, чтобы ты заменил меня в моё отсутствие. Большую часть моих задач ты уже знаешь, а об остальном тебе расскажет отец. Я не уверен, как долго меня не будет. Сынмин и Чонин согласились наблюдать за границами и заняться патрулированием. Тебе придется распределить работу Чана среди остальных. Хонджун и Сонхва готовы помочь. Хватка тонких пальцев крепчает на его запястье. — Хён… ты уверен? Я могу пойти с тобой? Мятные нотки в воздухе в момент становятся кислыми. Секундного изменения в аромате достаточно, чтобы рассмешить Чанбина. Мнение Минхо насчёт этого яснее ясного. — Ты нужен мне здесь, Сон-и… стая начинает сомневаться, что отец знает, как справиться с болезнью. Ты — заверение, в котором они нуждаются, пока меня нет. Это мой путь, моя судьба. Рот омеги открывается, на языке замирает вопрос, но что-то вынуждает его остановиться. — Я уважаю твоё решение. Куда ты направишься? Порыв ветра проносится через поселение, неся за собой уже знакомый аромат. Вихри окружают его, дергая за одежду и волосы, призывая пойти за ним, подталкивая отправиться на север. Следуй за своим сердцем… Нежная улыбка — единственный ответ другу. На сердце в этот момент так легко, несмотря на бремя пророчества, оставляющего за собой темные следы. Спасти свою стаю — вот его предназначение. Независимо от его состояния, он знает, что найдет смеральдо. Подойдя к краю поселения, он превращается в огромного серого волка. Громкий вой вырывается из груди. Послание отцу…всей стае. — Я вернусь. Подхватив дорожную сумку в пасть, он уходит. Его сердце прокладывает путь.