Что это за миф?

На этот раз Давид проснулся очень рано. У него было много планов на сегодняшнее утро. Он собирался пойти в лес за ресурсами и в цветочный биом за ромашками. Роменский знал, что именно в это время на поляне растут большие и очень красивые ромашки, а Никите нравятся эти цветы. Давиду хотелось сделать для друга что-то приятное, чтобы немного его подбодрить. Сделав все утренние процедуры, Давид собрал необходимые орудия и отправился в путь. Вернуться он планировал примерно к тому моменту, как проснётся Никита. Старший старался двигаться в доме очень тихо, чтобы случайно не разбудить друга. На самом деле, Давид очень заботливо относится к нему, несмотря на то, что со стороны кажется, что заботиться нужно, как раз-таки, о самом Давиде. Кареглазый, бывало, чувствовал себя лишним в его компании. Точнее, в компании Никиты, состоящей из него одного. Будто он мешает мифоискателю. Хотя в глубине души он знал, что Берг относится к нему, как к самому близкому себе человеку, каковым он, собственно, и является для младшего. Летнее утро в лесу всегда было чем-то особенным для Давида. Он очень любил закаты, но гулять в рассвет ему доставляло немного другое, особое удовольствие. «Вот бы как-нибудь погулять ранним утром с Никитой», думал он. Младшему не очень нравилось это время суток. Давид был жаворонком, а Никита — совой. Ему больше нравилась ночь. Особенно, когда не нужно засыпать. Старший уже собрал все нужные ресурсы, даже успел сходить в шахту ненадолго. Ему осталось дойти до цветочной полянки и собрать самые красивые ромашки. По пути в его поле зрения попал тот самый особняк. «Может, мне самому туда пойти? Хотя нет, Никита же сказал не ходить туда больше… ладно, не буду его обманывать», думал Давид и решил не идти в место их вчерашнего пребывания. Дойдя до цветочного биома, он, среди огромного количества прекрасных цветов, нашёл те самые, особенные ромашки. Он собрал из них небольшой букет и обвязал стебли белой ленточкой, которую взял заранее. Осматривая перед уходом биом, он решил быстро сплести венок из одуванчиков. На это у него ушло действительно мало времени – Давид был в этом профессионалом. Пара минут — и вот, готов второй, для Никиты. Роменский шёл домой в надежде, что его друг ещё не проснулся. Тихо зайдя в дом, он понял, что Берг ещё спит, так как никаких посторонних шумов не было, а вещи на первом этаже не изменили всего расположения. Обычно Никита с утра наводит небольшой порядок в доме. Да, деление на этажи было условным, для удобства, но по сути оба этажа были общими и некоторые вещи друг друга они оставляли на том месте, где им было удобнее всего. Роменский разложил вещи и ресурсы по местам и решил проверить, как там его друг, ибо время было действительно позднее, 11 часов утра. Несмотря на то, что Никита — совушка, настолько поздно он не встаёт. Давид потихоньку поднялся по ступенькам и увидел перед собой следующую картину: абсолютно весь пол был завален старыми книгами, пожелтевшими от времени; полка, на которой они должны были находиться, была пустой; книги, в некоторых местах порванные, лежали и на столе, и на балконе, и на кровати. Никита спал в неестественной позе на полу, между кроватью и мини-библиотекой, в его руках была одна книга, а на груди лежала другая, словно он читал их одновременно и в моменте просто упал и уснул прямо так, так как его тело уже не выдерживало. Давид настолько удивился, что чуть не выронил из рук ромашки. Действительно, Никита редко оставлял беспорядок перед сном. Роменский тихими шагами подошёл к столу (благо, полы не скрипели), положил букет из ромашек на одну из сотни разбросанных книг. «Нет, тут точно надо все убрать, видимо, Никита не спал всю ночь, сейчас проснётся, будет как овощ», – подумал Давид и решил разложить все книги по полкам. Он тихо передвигался по этажу, собирал книги, ставил их на место. Так как рядом с полками лежал сам Никита, Давид решил сразу убрать из его руки и с груди открытые книжки. Он потихоньку взял одну из руки, поставил на полку. Затем потянулся за второй, той, что лежала на груди друга. Как только он взял книгу за обложку, и уже вот-вот собирался её поднять, его руку резко перехватила рука Никиты. – ДАВИД, ТЫ ЧТО ДЕЛАЕШЬ?! — и вот, мифоискатель снова напугал бедного Роменского. – ААА! Никит-та, я п-просто убираюсь, я ничего не читал, честно!!! Я–…… – Я ТЕБЕ ЯСНО, ЧЕТКО ГОВОРИЛ: НЕ. ТРОГАТЬ. МОИ. КНИГИ. БЕЗ. РАЗРЕШЕНИЯ! ЭТО БЫЛО ТАК СЛОЖНО!?! – Прости! Прости, прости, прости! Я клянусь, я н-не ч-читал их! Я даже не понимаю, что в них написано! Неужели ты мне н-не веришь? — Давиду все ещё было страшно. Он никогда не видел друга в таком состоянии. Ни разу в жизни не было такого, чтобы Никита кричал на своего друга. Немного помолчав, Берг сказал уже более спокойным тоном: – Ладно. Чтобы больше я этого не видел. ,— и отпустил руку Давида. Роменский был очень напуган, но ещё больше ему было стыдно за то, что он ослушался Никиту. Старший быстро отбежал и спустился на первый этаж. Кто же знал, что Берг имел ввиду не трогать книги вообще, а не просто не читать их? Давид сел на край дивана около окна и молча смотрел в него. Со второго этажа слышались звуки шагов и шуршания, видимо, Никита уже окончательно проснулся. Роменский, сидя на краю синего дивана, был повернут к окну полубоком. Он снял с себя очки и кинул их на стол, сложил руки на подоконнике и уткнул в них голову. Так и лежал. Сидя. Примерно через час, Давид почувствовал, как на его плечо легла чья-то рука. Вздрогнув от неожиданности, он резко поднял голову. Рядом с ним стоял Никита. Младший сел на диван, не опуская руку с плеча друга. – Давид, прости меня, пожалуйста, я не должен был на тебя орать. Понимаешь.я всю ночь не спал, и вся моя работа была безрезультатной, я так и не нашёл, чего хотел. И вот проснулся, как ты уже понял, не в самом...лучшем расположении духа, мягко говоря. — по голосу младшего было понятно, что он действительно сожалеет о том, что накричал на Давида. – Никита! Ты тоже меня извини, я совсем забыл о том, что мне нельзя трогать твои книги. но я правду говорю, я ничего не читал, честно-пречестно! – Я тебе верю, — Никита обнял Роменского, тот через плечо видел стол, на котором стояла ваза с теми самыми ромашками, которые он принёс. Видимо, Давид не заметил, как его друг поставил их в воду. Ваза была перевязана бантиком белой летной, которая была на букете. – Кстати, спасибо, что за ресурсами сходил. И ромашки очень красивые:) – Да мне не сложно! :) , — Давид немного подумал, перед тем, как продолжить, — Никита… я это.. довольно долго был вне дома сегодня, и только сейчас понял, что это очень странно. – Что странно? Что тебя долго не было? , – Берг усмехнулся. – Да не. За все это время я не заметил никакой мистической активности, вот прям ноль! Словно тут ничего и не было. Даже из пещер ни звука! Взгляд Никиты снова стал серьёзным. Даже слишком серьёзным. – Вот так короче. Как думаешь, с чем это связано? , — закончил Давид. – Понятия не имею. Может, тебе показалось? Или ты просто не замечал ничего необычного. – Да не, вряд-ли. Слушай, давай сегодня вместе прогуляемся в лесу? Может, мистика вернётся? Ну, или ты убедишься, что мне не показалось. – Ну, хорошо, только недолго. Мне ещё с кое-чем разбираться надо. В общем, пойдём ближе к вечеру. – Хорошо! А чем ты там таким занимаешься? Я бы мог тебе помочь! – Не, Давид, ты мне тут не поможешь. – Почему? – Я бы не стал задавать такие вопросы. После этих слов они замолчали. Ответ Никиты был похож на пассивную агрессию, но он прозвучал так, будто этот тон сам вырвался из Берга, не специально. После неловкой паузы младший решил разбавить обстановку и взял со стола два венка из одуванчиков, один надел на свою голову, а другой на Давида. – Смотри, какие мы красавчики! — Никита указал другу на зеркало. – Не то слово! Красавцы! — старший явно повеселел. Несколько часов пролетели незаметно. Сначала друзья играли в карты, затем чинили железные кирки, после чего Никита поднялся к себе со словами, что забыл кое-что сделать. Он что-то искал в своих вещах, а затем спустился с кусочком угля. – Никит, что это? Зачем тебе уголь? – Это не простой уголёк. Он заговоренный. Я должен поставить специальную защиту на наш дом. Берг вышел из дома, Давид пошёл за ним. Он видел, как младший рисует этим углем на стенах дома какие-то иероглифы, фразы и кресты. – А зачем? Мистики же вроде нет. – В том то и дело, Давид. Это слишком странно. Так мы будем хоть в какой-то безопасности. Роменский внимательно наблюдал за действиями друга. – Никита! Уже вечер, давай пойдём в лес? – Да, я как раз собирался сказать тебе, иди возьми фонарики, на случай, если мы вернёмся поздно. Сейчас пойдём. Старший с улыбкой на лице побежал за фонариками. Берг тоже зашёл, чтобы вернуть уголёк на место.

Летом закаты всегда красивые. Они очень яркие. Небо в это время суток становится волшебным. За полчаса облака меняют свой цвет из белого на насыщенно-розовый, красный, оранжевый и фиолетовый. Берёзовый лес был более ярким и светлым, чем обычный дубовый или лес тёмного дуба. Друзья шли по знакомым тропинкам и вспоминали страшные или весёлые моменты из прошлых мистических путешествий. В какой-то момент Никита снял свою маску, что он делает довольно редко, максимум перед сном. Лицо у него красивое. Давид в такие моменты ни раз ловил себя на том, что засматривается на его лицо без маски и мысленно радовался: «Вот это у меня друг красивый! За ним, наверное, не только люди, но и мифы бегают!». А Никита, понятное дело, замечал взгляд друга и смеялся над ним. «Что ты так смотришь? Влюбился что-ли? :)». Давид возмущался: «Хей! А вот и нет! Я просто очень внимательно тебя слушаю!». Берг лишь усмехался в ответ. – Слушай, тебе не кажется, что как-то тихо здесь? – ВОТ НИКИТА! А я тебе о чем говорил! Видишь, тут ни звука! – Да тут не только ни звука. тут вообще ничего…, — в голосе Берга была слышна какая-то тревога, которую он пытался скрыть. – Никита, это плохо? –Да…..Нет. Я не знаю. Пошли домой, мы уже долго здесь ходим, темнеет, — с этими словами Берг включил фонарь и быстрым шагом пошёл обратно. Роменский побежал за ним. В таких ситуациях они часто терялись, так как Давид мог задержаться на месте, а его друг, в отличие от него, ходит довольно быстро.

Догнав Никиту, Роменский взял его за руку. Берг вопросительно посмотрел на друга. – Ты сейчас опять убежишь куда-то, а потом будешь меня винить в том, что я за тобой не шёл, — пояснил свои действия старший. Никита же не возражал, он продолжил идти за руку с другом, но тот не шёл, а скорее бежал, пытаясь держать шаг на одном уровне с Бергом.

Вернувшись домой, Роменский начал заваливать друга теориями о внезапном исчезновении мистики: – А вдруг все мифы ушли в город? Там же люди! – Нет, Давид, мы очень далеко от города, и мифам там совершенно нечего делать. – А если их кто-то изгнал? Всех! – Кто? Да и невозможно это. – Ну, если не человек, то какой-нибудь другой миф. Помнишь, когда мы видели Зимб-… – Так, Давид, иди-ка ты спать, от такого потока информации сейчас голова заболит. Давай завтра подробно с этим разберёмся? – А, ну ладно, — кареглазый успокоился. – Спокойной ночи, — очень мягким тоном сказал Никита. – Спокойной ночи!

Как и всегда, Роменский уснул очень быстро. Иногда бывают ночи, когда он может резко проснуться, но обычно, после такого он снова засыпает без всяких препятствий. Бывало, проснётся в 2-3 часа ночи, а со второго этажа доносится звуки листания страниц книг. Давид по началу говорил Никите, чтобы тот шёл спать и не засиживался, но друга это не останавливало и со временем Роменский смирился. В эту ночь сон снова оборвался. Старший посмотрел на часы. Час ночи. Сверху никаких звуков, свет выключен. Давид мысленно порадовался, что его друг уже спит и тоже начал засыпать.

Проснулся наш жаворонок в 7 часов утра. Для него это было обычное время подъёма. Практически каждое утро старший идёт на второй этаж, чтобы посмотреть, как спит его друг, ибо часто это бывают довольно нелепые позы: то Никита лежит головой на другом конце кровати, а ногами к подушке; то поперёк, то закинет руку на спину; или вывернется ещё как-нибудь. Если поза сна младшего была очень смешной, Давид его потихоньку фоткал, а потом показывал другу. Никита, конечно, был сначала недоволен, но затем привык и тоже начал смеяться с таких фоток.

И вот Давид поднимается на второй этаж в надежде, что не застанет такую же картину, как и прошлым утром. И он действительно не застал вчерашнее зрелище. Вообще. Никиты просто не было. В прямом смысле. Его кровать не была заправлена, вещи были немного разбросаны, словно он что-то искал или быстро собирался. Давид, конечно, прифигел от такой картины. Он начал искать друга по дому, надеясь на то, что тот его разыгрывает. Только вот Никиты нигде не было.