Well Loved

Ярость Годжо была ощутима. Утахиме вздрогнула, услышав грохот мебели: половицы заскрипели под ее ногами, и звук раскалывающегося дерева нарушил напряженную тишину поместья. С тех пор как до главы клана дошла весть о покушении на жизнь Гето Сугуру, никто не осмеливался говорить с ним громче шепота. Ей хотелось удалиться в свои покои и поразмыслить над тем, что Мэй Мэй рассказала ей о жене Годжо, находящейся в заточении, но она была в центре событий, связанных с предотвращением покушения. Утахиме утешало то, что преступление второй жены Годжо не было прелюбодеянием, и она знала, что ей следует остерегаться своего облегчения. Кьёко, стоявшая рядом с Утахиме, всякий раз вздрагивала, когда что-то разбивалось вдребезги. — Вы уверены, что нам не стоит возвращаться в ваши покои, Утахиме-сама? — тихо спросила она, просовывая дрожащие руки в рукава своего косодэ. Утахиме медленно покачала головой. — Нет, старейшина велел мне оставаться до тех пор, пока меня не позовут внутрь, чтобы доложить о случившемся непосредственно мужу. Кьёко не сводила глаз с профиля Утахиме, внимательно изучая ее. — Что, собственно, произошло? — На жизнь Гето Сугуру было совершено покушение с использованием ядовитого шикигами, — тихо ответила Утахиме. — Яд? — недоверчиво повторила Кьёко. Утахиме посмотрела на нее и кивнула, стараясь говорить тише. В комнате раздались повышенные тона. — Да. Но я... вмешалась. Кьёко подняла брови, ее глаза быстро пробежались по профилю Утахиме, с беспокойством впитывая ее слова. — Вы защитили его? — Да. Я действовала инстинктивно. Они хотят, чтобы я описала то, что видела, дабы они смогли найти виновного. Утахиме не хотела, чтобы Кьёко узнала, как далеко зашла её близость с Гето Сугуру, потому что понимала, что не сможет объяснить то, чего не осознаёт сама. Она нервно теребила своё оби, желая броситься бежать, что-нибудь сломать или ударить, чтобы занять свои мысли. Ее разум перебирал различные нити этой интриги, пытаясь распутать узел, понять, какие из них поддаются натяжению и могут быть отброшены. — Это смело, — пробормотала Утахиме, едва слышно. — Пытаться убить такого могущественного колдуна при свете дня. Кьёко медленно моргнула и повернула голову к двери, за которой слышался голос Годжо. — Утахиме-сама, я думаю, что такая змея, как Гето Сугуру, может устроить покушение на свою жизнь, чтобы отвести от себя подозрения. Утахиме перевела взгляд на служанку, и от удивления ее голос стал чуть громче — Думаешь, это отвлекающий маневр? Кьёко слегка наморщила лоб и устало вздохнула. — Если слухи о том, что первая жена Годжо Сатору вовсе не больна, а страдает от длительного воздействия яда, верны, то это вполне вероятно. Вы изгнали ядовитого шикигами... или это был проклятый дух? Проклятая техника Гето Сугуру позволяет ему манипулировать проклятиями. Тот, кого вы изгнали, вполне может быть тем, кто отравил Хацуко. Говорят, в его руках имеются сотни подобных вещей. Утахиме впитывала эту полученную информацию, ее сердцебиение слегка участилось. — Но зачем сейчас отводить подозрения? Кьёко внимательно изучала лицо Утахиме. — Напряженность в отношениях с кланом Камо сейчас высока, — тихо сказала Кьёко, и ее хриплый тон заставил Утахиме наклониться к ней. — Из-за вас. Из-за того, что эти двое решили отбить вас у них. Эти двое. Сердцебиение Утахиме участилось. — Тогда, возможно, клан Камо организовал это? Возмездие за оскорбление. Кьёко пожала плечами, заправляя руки в манжеты. — Возможно. Но если они готовы пойти на открытый конфликт, то, похоже, им удалось смириться с тем, что союз Хацуко с кланом распался, — тихо сказала Кьёко. — Гораздо вероятнее двуличие Гето. — Не может быть, чтобы клан Камо жаждал возмездия. Зачем ждать так долго после моей свадьбы? Но, несомненно, жребий брошен. Кьёко изучала сёдзи, в то время как голоса в комнате снова усилились, и Утахиме услышала яростный голос Годжо, кричавшего о дерзости. Пол снова затрещал. — Для некоторых, Утахиме-сама, раны не затягиваются, а проступки забываются не так-то просто. Внезапно внутри комнаты выкрикнули ее имя. Дверь распахнулась, и на пороге появился мужчина - тот самый участник переговоров о вступлении в брак. Его лицо раскраснелось, брови насупились. — Госпожа, пожалуйста, зайдите в комнату. Одна. Утахиме оказалась в богато украшенной комнате для собраний, ведь именно там она стояла на коленях перед Годжо, пока клан обговаривал ее цену. Но теперь в комнате царил беспорядок, мебель и байобу были разломаны. Утахиме неуверенно огляделась по сторонам: в воздухе, и без того пропитанном пылью расколотого дерева, висела тяжесть напряжения. Атмосфера была наполнена тревогой, лишь Гето, Годжо и представитель переговоров стояли в комнате, внимательно наблюдая за ней, пока пыль вихрилась в залитом светом помещении. — Госпожа, я Годжо Тецу, если вы помните. Член Совета вашего мужа. Он выглядел измученным, скованным. Утахиме изящно поклонилась, ее взгляд неуверенно скользнул между Годжо и Гето. Глаза Годжо были горящими, челюсть сжата. Он подошел к ней и, грубо оттеснив Тецу в сторону, приподнял Утахиме с колен. Он жестко схватил ее лицо обеими ладонями, откинув голову назад, чтобы можно было рассмотреть ее лицо. Губы Утахиме удивленно приоткрылись, и она вскочила на ноги от такого грубого поступка. Он отпустил ее лицо, внимательно осматривая руки. Утахиме настороженно посмотрела в сторону Гето, прислонившегося к деревянной колонне, наблюдавшего, как Годжо осматривает ее на наличие повреждений. Годжо заключил ее в свои объятия, прижал к себе и поднял с пола, уткнувшись лицом в шею, тяжело выдохнул с облегчением — Черт, Утахиме, ты его спасла. Щеки Утахиме покраснели от неожиданного смущения, потому что ей показалось, что произошедшее было преувеличено. — Я только изгнала шикигами, — неловко пробормотала она. Ее слова, похоже, вновь напомнили Годжо о преступлении, и он дал ей возможность опуститься на ноги, гневно обращаясь к Тецу. — Дерзость покушаться на его жизнь в моих владениях, — голос Годжо был низким и опасным, в каждом слове сквозила подавляемая ярость. — Кто-то за это заплатит. Сердце Утахиме сжалось от властного тона в его словах: осознание того, что она теперь часть его неистовой защиты, тревожило и в то же время странно пьянило. Утахиме вскинула голову, глядя на профиль своего молодого мужа, и со странным чувством поняла, что ей нравится такое проявление защиты. Она пыталась подавить это чувство, потому что его истинная сущность пугала ее, но что-то в ее чувстве восхищения ухватилось за шлейф их связанных проклятых энергий и не желало отпускать. — Они не останутся безнаказанными, — продолжал Годжо, его глаза сверкнули, окинув комнату. — Нам нужно выяснить, кто за этим стоит. — Это может быть клан Камо, — с осторожностью предположил Тецу. — На собрании по выкупу невесты их представитель по переговорам обращался ко мне очень сердито. У них были основания полагать, что Гето-сама помог «увести» у них Утахиме-сама. Возможно, они жаждут мести. При упоминании клана Камо у Годжо сжалась челюсть, а тон стал более жестким. — Месть... да, это возможно. У них есть причины для гнева. Мысли Утахиме неслись вскачь. Она подумала, не будет ли тактичным признаться, что ей известно немного больше о подозрениях по поводу отравления первой наложницы Годжо, дочери клана Камо. — Годжо-сама, — заговорила Утахиме, ее голос был ровным. — У клана Камо действительно могут быть причины для недовольства после нашего брака. Но есть и другие составляющие. Мы должны рассмотреть все точки зрения. Напряженный взгляд Годжо переместился на нее, его глаза слегка сузились, когда он пристально изучал ее. Утахиме выдержала его пристальный взгляд, в котором ясно читалась решимость. — Утахиме-сама права, — поддержал ее Гето. — Возможно, они не до конца простили клану Годжо то, что случилось с вашей первой женой. Утахиме перевела взгляд на него, в глазах ее вспыхнуло любопытство, но она оставалась очень спокойной, надеясь, что происходящее не спугнет ее. — Но почему именно ты, Сугуру? — Годжо грубо спросил. — И в качестве средства был использован яд? Утахиме нервно облизнула губы, тщательно подбирая слова, чтобы узнать больше, не выдавая полностью пробелов в своих знаниях. — Возможно, Годжо-сама, — осторожно предположила Утахиме, — нам следует подумать и о личных мотивах. Ревность, например. Годжо скользнул взглядом по Гето, и его дыхание внезапно участилось, когда слова Утахиме прорезали тишину. — Яд. Это женское оружие, — прошептал он. — Это невозможно, Сатору. Она в заточении. Существуют барьеры, не позволяющие ей использовать любую проклятую технику. Ничего из него не выходит. Глаза Утахиме округлились, в голове все завертелось. Это вовсе не клан Камо, а таинственная заключенная. Неведомое вероломство. — Если она смогла так бессердечно отравить мою первую жену, то и тебя не затруднит найти способ отравить. Та женщина, Мэй Мэй, была здесь в саду сегодня днем. Все знают, что ее мораль можно купить. Возможно, у них была договоренность. Гето медленно покачал головой, наблюдая за тем, как Утахиме впитывает информацию, и ее глаза расширились. — Информацию Мэй Мэй можно купить. Она не стала бы меня убивать. Я - ценный клиент ее разведок. Утахиме быстро моргнула, почувствовав, как пальцы Годжо коснулись ее плеча. Он снова обратился к Гето. — Значит, мы не приблизились к разгадке, — пробормотал Годжо, его разочарование было очевидным. — Ведь если это была она, то почему бы ей не покуситься на жизнь Утахиме, если ее мотивом была ревность? — Возможно, если мы проведем расследование по поводу яда, который едва не убил Хацуко... — Голос Утахиме прервался, а голова закружилась. Годжо обернулся и уставился на нее, его глаза были полны ярости. Утахиме поняла, что нарушила табу, произнеся имя, которое он не хотел слышать в своем доме. Имя, которое она не должна была знать. — Возможно, Сатору, до вашей второй жены не дошли слухи о том, как сильно вы любите Утахиме-сама, — спокойно сказал Гето, не отрывая взгляда от Утахиме и пытаясь отвлечь Годжо от пристального разглядывания её. — И вот она устроила заговор, чтобы убить меня. Годжо снова посмотрел на Утахиме, его лицо было безмолвным, он впитывал в себя то, как она стояла неподвижно в центре комнаты, вместо того чтобы стоять на коленях. Он подошел к ней, глаза внезапно сверкнули и загорелись. Его взгляд, казалось, полностью сфокусировался на ней, его руки скользнули по ее шее, его дыхание коснулось ее губ. Утахиме вздрогнула, почувствовав, как преданность в его тоне отозвалась угрозой: — Ты спасла его. Прекрасная женушка, — прошептал он ей в губы. Он поцеловал ее, мягко, но настойчиво прижимаясь к ней губами и проталкивая язык в ее рот. Она вздрогнула, когда его большой палец провел по ее пульсу, почувствовав, как он неровно бьется под его напором. Утахиме захныкала, едва не задохнувшись от его натиска, когда он большим пальцем провел по ее подбородку и еще больше приоткрыл ей рот. Его мягкие губы, его вкус всегда вызывали у нее нехватку воздуха, и она поцеловала его в ответ, чувствуя дрожь и одышку. Его пальцы слишком сильно впились в ее ребра. Годжо прервал поцелуй и посмотрел на нее, его взгляд был темным, а глаза - светлыми, как летний день. Она задрожала, опасаясь, что он захочет взять ее прямо сейчас, ведь от возбуждения и адреналина, вызванного сорванным покушением на Гето, у него даже дыхание перехватило. Но они были не одни. Тецу и Гето молча смотрели, как благоговейно двигались по ней руки Годжо, как он, улыбаясь, прижимал ее к себе. Ей нужно было сосредоточиться. Ей нужно было отдышаться, но она вдруг опьянела от его близости так, как никогда раньше. Новая нежность в его прикосновениях - это было проблематично для нее. — Годжо-сама, — пролепетала Утахиме, ее голос был неуверенным. — Уверена, остальные хотели бы обсудить это подробнее. Его рука скользнула вверх по ее талии и, хищно улыбнувшись, нежно обхватила ее грудь. Он смотрел на нее, его взгляд был острым и испытующим, глаза скользили по ее лицу, впиваясь в неё. — Да, — ответил он грубым голосом. — Тебе следует отправиться в безопасное место. Мне нужно проинформировать остальных членов клана. Приходи ко мне сегодня вечером, и мне ещё есть что тебе сказать. Утахиме моргнула, удивленная этим внезапным отстранением и таким доверительным тоном. Она поняла, что ее втягивают во внутренний круг, который он делил с Гето. — Да, Годжо-сама, — поклонилась Утахиме, стараясь не выдать своего разочарования тем, что ее больше не будут посвящать в ход беседы. Годжо снова поцеловал ее, на этот раз зажав нижнюю губу между зубами и посасывая ее, пока Утахиме не вздохнула, а ее тело не запылало. Он грубо ее оттолкнул, посмеиваясь над тем, как она отвлекает его, и, судя по всему, весь его пыл улегся. Когда она вновь поклонилась, то снова поймала его взгляд, зажженный лихорадочной одержимостью. Она перевела взгляд на Гето, стоявшего у стены, и он ответил ей мягкой, доброжелательной улыбкой. Может быть, это и вправду опасно - быть так яростно любимой Годжо Сатору. Она вышла из комнаты и обнаружила, что Кьёко напряженно стоит в коридоре, ее лицо покраснело, а глаза были полны беспокойства. Утахиме подумала, не опасается ли она, что ей не удастся уйти с допроса целой и невредимой. Пожалуй, впервые Утахиме вернулась, не будучи лишенной части одежды. — С вами все в порядке, Утахиме-сама? — обеспокоенно спросила она, ее руки тряслись от волнения. — Хацуко отравила, — прошептала Утахиме, когда они уверенно шли обратно в ее покои. — Вторая жена Годжо. Именно поэтому она и сидит в тюрьме. Это не было прелюбодеянием, как я думала раньше. Лицо Кьёко побледнело. — Конечно, это не так! — пробормотала она. — Они точно знают это? — Они снова подозревают ее. За покушение на жизнь Гето. Челюсть Кьёко сжалась, лицо стало застывшим. — Вы должны вернуться в свои покои, Утахиме-сама. Это небезопасно. Я позову Эрико, чтобы она позаботилась о вас. Мысли Утахиме закрутились в голове, она бросилась обратно в свои покои, попутно меняя порядок мыслей. Отнюдь не прелюбодеяние. Поистине урок того, как нужно любить слишком сильно.

***

Готовясь ко сну, Утахиме не могла больше рассуждать на эту тему, поскольку ее покои внезапно оказались более переполненными служанками, чем обычно. Несомненно, домочадцам было велено сомкнуть ряды вокруг внутреннего круга главы клана, поэтому Утахиме не давали покоя девушки-служанки, складывающие одежду и чистящие гребни, а также их тихие разговоры о новой интриге. Она закрыла глаза, мысли ее кружились, пока ее переодевали ко сну. Если первая жена действительно была отравлена второй, то это ставило под сомнение ее подозрения относительно Гето Сугуру. Это, в свою очередь, привело ее чувства к нему в еще большее смятение. За пределами двери раздался нежный голос. Утахиме наблюдала, как ее служанка выполняет поручение. — Господин Годжо просил, чтобы вы сегодня отправились в его покои, — доложила Эрико, и Утахиме посмотрела поверх нее, чтобы увидеть одного из слуг Годжо у входа в ее покои. Живот Утахиме скрутило. — Да? — Да, они должны проводить вас туда. Похоже, вам нельзя оставаться одной. Утахиме кивнула, поднимаясь. До комнат Годжо Утахиме добиралась довольно быстро, однако находились комнаты на значительном расстоянии от друг друга. За все время пребывания в поместье Годжо она ни разу не была внутри. Сердце Утахиме бешено колотилось, пока она стояла на коленях перед входом в покои Годжо и пока слуга объявлял о ее приходе. — Входи! — Голос Годжо прозвучал твердо. Губы Утахиме невольно разомкнулись, ведь если ее собственные апартаменты были роскошными, то покои Годжо являли собой ошеломляющее воплощение его богатства. Ее взгляд остановился на нечетких фигурах на настенных гобеленах, мерцающих в слабом свете. Когда она вошла в комнату, у нее перехватило дыхание от увиденного зрелища. Помещение было огромным и величественным, с высокими потолками, украшенными искусно вырезанными деревянными балками, окрашенными в яркие оттенки красного и золотого. Мягкий свет свечей отбрасывал теплые, мерцающие тени по всей комнате, придавая ей почти неземное очарование. На отполированных деревянных полах лежали роскошные циновки татами, а изящно сделанная мебель казалась расставленной почти небрежно. Взгляд Утахиме привлекло главное место в этой комнате - великолепная кровать-футон, такая же платформа, как в ее комнате, но более широкая и большая. Кровать была задрапирована богатыми, роскошными тканями с изображением стрекозы из ее свадебного кимоно, а замысловатые узоры и насыщенные оттенки придавали ей особую изысканность. Постельное белье было темно-синим, как и проклятая энергия Гето Сугуру. Дверь захлопнулась, закрыв Утахиме внутри. Осмотрев обстановку вокруг, Утахиме с опаской опустилась на татами. Годжо находился уже рядом с ней и выглядел поразительно красивым в бледно-голубом кимоно, свободно завязанном на талии. Он улыбнулся, довольный тем, что увидел ее, словно встретил на прогулке. Впрочем, как и сам Гето Сугуру. Его черное кимоно переливалось в свете свечей, подобно чешуе дракона. Он внимательно смотрел на нее, ничего не говоря. — Гето-доно, — неуверенно поприветствовала Утахиме. — Есть ли какие-нибудь дальнейшие... — Я должен выразить вам свою благодарность за ваше сегодняшнее вмешательство, — тихо сказал Гето. — Я в вашем полном распоряжении, Утахиме-сама. Утахиме замерла, широко распахнув глаза. Гето улыбался, его глаза ярко блестели. — Ты заслужила это, Утахиме, моя самая яркая звезда. За то, что спасла его, — благоговейно вздохнул он. — Встань. Утахиме вздрогнула, удивляясь, как столь нежные слова Годжо могут быть отлиты из железа, оцинкованного неумением вежливо обращаться с просьбами. Она медленно встала, засунув руки в манжеты и с опаской глядя на них обоих. Годжо подошел к ней и поцеловал с тем же пылким, сладострастным рвением, что и всегда, а его руки обхватили ее за плечи. Утахиме замерла, ее дыхание перехватило от его губ. Он резко развернул ее, и Утахиме затрепетала, потому что Гето стоял слишком близко, его темные глаза блуждали по ее лицу. Годжо прильнул к ее шее, прикусывая, его рука опустилась на переднюю часть кимоно и обхватила ее грудь, большой палец грубо провел по соску. — Я хочу увидеть это снова, — прошептал Годжо, прижимаясь губами к ее уху. — Мне понравилось наблюдать за твоим удовольствием. Я хочу увидеть всевозможные способы, которыми он может это сделать. Утахиме почувствовала головокружение, глядя в темные глаза Гето, когда Годжо прикасался к ней. — Сатору, ты же можешь... — заикаясь, выдавила она из себя. — Я сказал, что мне нравится смотреть на это, Утахиме, — перебил ее Годжо. — Но я хочу иметь тебя тоже. Итак, Сугуру здесь, чтобы позаботиться о твоем удовольствии, пока я буду наблюдать. А потом я тебя трахну. — Сатору... — заикалась она. Глаза Годжо удовлетворенно заблестели и прищурились. — Ты ведь тоже его чувствуешь, правда? Как чувствуешь меня? Ее губы приоткрылись, когда она поняла, что в ядре энергии, которое всегда оставалось с ней после близости с Годжо, были нити полуночного синего цвета. — Пожалуйста, Утахиме, позволь мне, — пробормотал Гето, его голос был сладок. Она ахнула, когда его губы внезапно прижались к ее шее под челюстью. Она инстинктивно вздрогнула, но, к ее удивлению, он не укусил ее. Он нежно поцеловал ее. Она почувствовала себя глупо из-за того, что резко дернулась. — Видишь, как она реагирует, Сатору? Нужно быть нежнее. Годжо потянул за завязки ее одежды, прикусив ключицу. — Мне нравится, как она реагирует. Она такая чувствительная. Остальные воспринимали это спокойно. Утахиме задыхалась, потому что рот Гето приоткрылся на ее шее, а его горячий язык заставил ее задрожать. Она обмякла в руках Годжо, когда губы Гето скользнули по ее шее. Она чувствовала, как эрекция Годжо упирается ей в спину, когда он стягивал ткань с ее плеч и давал Гето больше пространства для действий. — Годжо-сама, разве это неуместно? — прошептала Утахиме, сжимая бедра, вспоминая, как ей было приятно ощущать пальцы Гето. — Нет, — твердо сказал Годжо, грубо стягивая одеяние с ее тела, отчего оно упало на пол. — Я решаю, что уместно. Гето тоже мой, как и ты. Она вздрогнула, потому что его пальцы плотно впились в ее плоть. Гето отстранился от ключиц Утахиме и с упреком посмотрел на Годжо. Его ладонь с любовью скользнула по руке Годжо, и он медленно убрал его пальцы от Утахиме. — Нежнее, Сатору, — сказал он. — Ты любишь ее слишком жестко. Годжо усмехнулся, но глаза его слегка вспыхнули, словно Гето его раздосадовал. — Сугуру, я буду говорить тебе, как любить ее, а не наоборот. Гето молча принял его слова и кивнул. Сердце Утахиме заколотилось, потому что она почувствовала двойной вес их рук - Гето и Годжо - на своей талии. — Хорошо. Как я должен действовать на этот раз, Сатору? — спокойно спросил Гето. — Я хочу увидеть, как ты заставишь ее кончить своим ртом, — сказал Годжо. — Хорошо, — произнес Гето снова, спокойно и искренне. Утахиме замерла, потому что Годжо вдруг схватил ее и, улыбаясь, понес на свой футон. Она инстинктивно попыталась сопротивляться, и он рассмеялся, усаживая ее на край платформы. Он усадил ее на край, как куклу на полку. — Иди сюда, Сугуру, — сказал Годжо с горящими глазами. — Встань перед ней на колени. — Гето-доно... — Утахиме заикалась, когда высокий мужчина медленно опустился перед ней на колени. Он посмотрел в ее глаза и неожиданно усмехнулся, в его лице появился очаровательный мальчишеский огонек. Они были так молоды, вдруг вспомнила она, им едва исполнилось по двадцать, но они были так влиятельны и могущественны, что это испепеляло и сковывало. — Не думаю, что тебе будет неприятно, — заверил ее Гето, и его улыбка была такой милой и очаровательной. — Позволь мне. Годжо сидел рядом с ней на футоне, его рука внезапно метнулась к ее груди и толкнула ее назад на постель. Она зажмурилась, почувствовав, как Гето раздвигает ее бедра. — Я самый могущественный колдун в Японии, — сказал Годжо, когда она повернула голову к нему и посмотрела на него. — Гето - второй. И он связан со мной так же, как и ты. Руки Гето еще шире раздвинули ее бедра. Она почувствовала его дыхание на своей промежности. — Пожалуйста, — смущенно прошептала она, прижалась к руке Годжо. — Значит, самый сильный и второй по силе колдуны - твои, Утахиме, — сказал Годжо. — Он стоит перед тобой на коленях. Язык Гето скользнул по ее половой губе, и она выгнулась спиной, громко дыша. Рука Годжо выскользнула из ее руки, и она вцепилась в шелк футона. Он обхватил рукой свой член, и глаза его загорелись пылким блеском. — Ах! — вскрикнула она, широко распахнув глаза, когда язык Гето скользнул по ее клитору. Она удивилась, почему Годжо не прикасается к ней. Она видела его лицо, глядя на него снизу вверх. Ей вдруг захотелось, чтобы он прикоснулся к ней одновременно с Гето, чтобы она почувствовала их общую близость, как тогда, когда рука Гето лежала поверх руки Годжо на ее теле. — Нравится? — спросил Годжо, спокойно улыбаясь. — Я... я... ах, — заикаясь, пролепетала она, хлопая глазами. Гето ласкал ее языком, а его руки обхватывали ее бедра. Ее грудь быстро вздымалась и опускалась. — Говори, — сказал Годжо, его тон стал чуть более томным. — Мне приятно, Сатору, — задыхаясь, прошептала она и застонала, сгибая пальцы ног, когда Гето проник в нее. — Говори громче, — приказал Годжо, и она увидела, как он поглаживает свой член. — Мне это очень нравится. Мне нравится твой взгляд. Мне нравится, как ты реагируешь. Горячий рот Гето нежно посасывал ее клитор. Она вскрикнула, и ее пальцы потянулись вниз, чтобы запутаться в его длинных волосах. — Да, прикоснись к нему, — хрипло прорычал Годжо. Она хныкала, закрыв глаза, пока язык Гето проникал в нее. Она тяжело дышала, ее ноги дрожали, а рука Гето крепко сжимала ее бедра. — Сатору, тебе повезло, — прозвучал голос Гето, и он снова стал лизать ее языком. — Она удивительная. Ее проклятая энергия... Утахиме застонала, с трудом сохраняя неподвижность в руках Гето, когда его рот снова прижался к ее киске. Внезапно она почувствовала, как он вводит в нее пальцы, как это было в прошлый раз, и находит ту же точку внутри нее. Однако теперь его язык был еще и на ее клиторе. — Ах! Пожалуйста, Гето-доно! — плакала она. — Вот так, — простонал Годжо, наблюдая за ней. — Произноси его имя как следует, Утахиме. Меня это чертовски заводит. Я хочу, чтобы ты плакала. Язык Гето был неумолим, его пальцы извивались внутри нее, и ноги Утахиме дрожали. Она хныкала, прижимаясь к его голове. — Кончай, Утахиме, — приказал Годжо. — Произнеси его имя, когда будешь кончать. Она повиновалась, выкрикивая имя Гето, все ее тело содрогалось от волны наслаждения, и все равно рот Гето работал над ней, растягивая ее оргазм, пока она не задрожала от него, вцепившись руками в футон. Она испытывала подобное удовольствие всего два раза, и уже могла видеть, как это в корне изменило ее, как судорожно метался ее разум. Годжо выругался, его рука быстро двигалась на члене. — Двигайся, Сугуру. Смотри, как я ее трахаю. — Я могу уйти, Сатору, — проговорил Гето хриплым голосом, вставая. — Если хочешь. — Нет. Смотри, — жестко приказал Годжо, схватил Утахиме и передвинул ее так, чтобы вогнать в нее. Она застонала, потому что была мокрой, скользкой, чувствительной от остаточного удовольствия. Годжо безжалостно толкнулся в нее. Она по-другому ощутила растягивающее давление его члена, которое возникло после того, как Гето доставил ей удовольствие. Ее голова откинулась на край платформы. Она вздрогнула, увидев перевернутого Гето, и кровь прилила к ее голове. Он смотрел на нее, его взгляд был горячим, темные волосы ниспадали на лицо, губы были влажными, и ей было интересно, что он думает, потому что она знала, что ее выражение лица должно было выдать ее наслаждение. Впервые ей понравилось, как член Годжо заполняет ее. Изображение Гето дрожало, двигалось вместе с толчками Годжо. — Тебе тоже нравится на это смотреть, Сугуру? — спросил Годжо — Выражение ее лица. Это наслаждение. Выражение лица Гето оставалось неизменным. — Да. — Прикоснись к себе. — Сатору? — Сделай это, Сугуру, — приказал Годжо. — Ласкай себя, пока я ее трахаю. Гето сделал это, а Утахиме наблюдала за ним: его рука скользнула вниз между ног, его черные глаза встретились с ее. Он вытащил свой член наружу и медленно провел рукой по его длине, прикусив губу. — Хороший мальчик, — прошептал Годжо и потянулся вперед, схватив рукой волосы Утахиме. — Сатору, — хныкнула она, когда муж грубо начал трахать ее. Ее макушка стукнулась о бедро Гето. — Утахиме, — прорычал Годжо, — скажи, что любишь меня. С каждым толчком член Годжо заполнял собой всю глубину ее естества, и оттого, что ее тело было теплым, а Гето, наблюдая за тем, как Годжо трахает ее, касался себя, Утахиме охватил небывалый эротический пыл. Их проклятая энергия завихрилась вокруг нее, смешиваясь с ее энергией, соблазняя ее неистовой силой. — Я люблю тебя, — прошептала она, придавая этому еще более глубокое значение: сложное чувство, которое она испытывала к нему, достигло самой высокой концентрации. — Скажи, что ты любишь Сугуру, — приказал Годжо. Утахиме выгнулась дугой, потому что внезапно внутри нее что-то запульсировало - дразнящее чувство наслаждения. — Я люблю его, — прошептала она, задыхаясь от напряжения в животе, и под влиянием своих эмоций к Годжо была вынуждена делать все, что он ей скажет. Она видела, как глаза Гето на мгновение закрылись, а его рука стала быстрее двигаться по члену. Она вдруг осознала, что ее наслаждение передается Годжо от его друга, перетекает из нее в него. Ее дыхание вмиг переменилось, и она почувствовала, как ее охватывает глубокое удовольствие. — Произнеси его имя, — приказал Годжо. Утахиме вздрогнула, наслаждение так внезапно захлестнуло ее тело, что глаза закатились, а все тело напряглось на члене Годжо. — Сугуру, — заикаясь, повторяла она сквозь оргазм, зажмурив глаза. — Гето Сугуру. Гето Сугуру. Она почувствовала, как Годжо напрягся внутри нее, его член запульсировал, и сперма излилась в нее. Она судорожно вздохнула, ноги затряслись, дыхание перехватило. Он выругался, крепко сжав бедра Утахиме, когда последние толчки его оргазма сотрясли ее. — Сатору, — голос Гето был надрывным, он тоже был близок к грани наслаждения, — куда мне...? — На неё. Утахиме удивленно моргнула и открыла рот, чтобы возразить. — Сатору? — Гето задыхаясь произнёс. — Я хочу увидеть, как ты кончаешь на нее, Сугуру, — яростно сказал Годжо. Гето так и сделал, с его губ сорвался придушенный стон. Утахиме смотрела на него, широко раскрыв глаза и тяжело дыша. Она смотрела, как его рука сжимает член, как его лицо напрягается, когда его сперма вытекает на ее груди, теплая и жидкая. Она дрожала, задыхаясь, видя все с ног на голову. Гето едва успел закончить, как Годжо уже притянул ее к себе на колени, по-мальчишески смеясь, и все вокруг встало в правильную позицию. Он неистово целовал ее и крепко обнимал. Утахиме старалась не двигаться, потому что он все еще был в ней, и сперма Гето на ее груди, растеклась между ними. — Это было потрясающе, — заявил Годжо, его глаза горели. — Правда? — Сатору, — заикаясь, произнесла Утахиме. — Нам придется сделать это снова, — заявил он, ухмыляясь так, что на его щеках появились ямочки. — Сколькими способами ты можешь заставить ее кончить, Сугуру? Сугуру прочистил горло. — Множество, — ответил он, его голос был грубоват. — Видишь, Утахиме? Разве ты не довольна? — Наверное, да, — неуверенно ответила Утахиме, сердце колотилось при звучании голоса Гето. — Если ты доволен. Утахиме, затаив дыхание, посмотрела на него через плечо. Его лицо раскраснелось, глаза сверкали, рука все еще обхватывала член, по пальцам стекала сперма. — Ты был чертовски прав, Сугуру. Когда она кончает, ее проклятая энергия становится еще прекраснее и слаще. И ее тело просто раскрывается передо мной. — Я же говорил тебе, — ответил Гето, его голос стал мягким. Утахиме почувствовала, как он придвинулся ближе, опустился одним коленом на футон и потянулся к ней, скользнув пальцами по ее волосам. Она повернула голову, чтобы снова посмотреть на него через плечо. Он обхватил ее челюсть, кончиками пальцев убрал волосы за ухо, и она моргнула, неуверенно глядя на него. Она ждала, что Годжо оттолкнет его руку, но он этого не сделал. Вместо этого Годжо тоже потянулся, схватил лицо Гето и притянул его ближе, целуя через плечо Утахиме. Губы Утахиме приоткрылись, и она увидела, как Годжо целует Гето с тем же пылом, что и ее, его большой палец на подбородке заставляет рот Гето раскрыться шире, как он делал это с ней, несмотря на то что размягчающийся член Годжо все еще находился внутри нее. Гето опустился на колени позади нее, отвечая на поцелуй Годжо, но его руки скользнули по бокам Утахиме, и его грудь прижалась к ее обнаженной спине. Она вздохнула, ощутив жар его тела. В голове у нее все плыло от остаточного удовольствия и ощущения того, что она полностью зажата между ними двумя. Гето отстранился от Годжо, и его темные глаза встретились с Утахиме. Она не знала, что и думать, слишком глубоко ощущая странную пьянящую одержимость, которая зарождалась в ее душе по отношению к ним. Гето поцеловал ее в щеку, в уголок рта. — Не надо, — пробормотал Годжо и крепко обнял ее. — Я всего лишь целую ее, — прошептал Гето. — Сатору, разве это неправильно? Разве ты не чувствуешь ее притяжение? Как ощущается ее проклятая энергия, когда она в таком состоянии? Она зовет меня. — Да, — прорычал Годжо, сузив глаза. — Она взывает к тебе через меня. Но делай, как я говорю. Не целуй ее, пока я тебе не скажу. Утахиме дрожала, потому что чувствовала горячее дыхание Гето на своей коже, ощущала его руки, скользящие по ее бокам, чувствовала, как его грудь прижимается к ее спине, чувствовала, как его член, все еще влажный от его спермы, упирается в ее поясницу. Она прекрасно осознавала, что находится в самом центре, зажатая тяжестью обоих мужчин, и не знала почему, но в ее животе снова нарастало глубокое, волнующее возбуждение. — Ты хочешь трахнуть ее, Сугуру? — Годжо резко спросил, вдавливая подушечки пальцев в бедра Утахиме. — Только если ты этого хочешь, — сказал Гето. — Если это доставит удовольствие тебе и ей. — Только я могу кончить в нее, Сугуру. Она моя жена. Она родит мне наследников. Руки Гето скользили по внешнему изгибу ее грудей, прижатых к груди Годжо. — Понял. Подняв взгляд на Годжо, Утахиме увидела, что его глаза горят тем же одержимым рвением, от которого у нее сводило живот. Она сдавленно хныкала, чувствуя, как он твердеет внутри нее. — Ты можешь сделать все остальное, когда я скажу тебе, что ты должен. Она прекрасна, не так ли? — Очень. — Ты можешь трахнуть ее рот. Ты можешь трахать ее киску. Можешь трахнуть ее в задницу. Все, кроме риска обрюхатить ее, — прорычал Годжо. — И только тогда, когда я скажу. Губы Гето мягко и нежно коснулись ее шеи, заставив закрыть глаза. Он так сильно отличался от Годжо. — Сатору, — вздохнул Гето, — я сделаю это, только если она мне позволит. Если это ее возбудит. Если она захочет мой член. — Почему? — Потому что она не принадлежит мне, — сказал он со вздохом. — Или тебе. Я принадлежу ей. Ты принадлежишь ей. В этот момент в дверь осторожно постучали. Все трое повернулись, чтобы посмотреть на нее, и сердце Утахиме заколотилось в панике. Это было далеко не то, что нужно было делать, находясь так близко между двумя мужчинами, когда только один из них был ее мужем. Гето и Годжо настороженно переглянулись, а затем Гето отстранился, сошел с платформы, на которой спал Годжо, и поправил свое кимоно. Щеки Утахиме вспыхнули, и она инстинктивно оглянулась по сторонам, пытаясь прикрыться или сползти с коленей Годжо. От резкого шлепка по заднице она резко остановилась, морщась от боли, а Годжо улыбнулся ей. Его взгляд устремился к двери, раздражение было ощутимым. — Да? — Гето спросил, его тон был нетерпеливым. Раздвижная дверь распахнулась, явив нервного слугу, который низко поклонился. — Простите за вторжение, Гето-сама, — заикаясь, проговорил он дрожащим голосом. — Пришли срочные новости. Гето нахмурил брови. Утахиме опустила голову, надеясь, что Гето не раздвинул дверь достаточно широко, чтобы слуга увидел ее, сидящую на коленях Годжо, в то время как Гето тоже находился в комнате. — Говори. Слуга нервно колебался, прежде чем ему наконец удалось обрести голос. — Мы получили известие из тюрьмы о нарушении... Сердце Утахиме учащенно забилось, когда она слушала, повернутая спиной к двери. Ее разум метался, пытаясь осмыслить последствия этой новости. Вторая наложница - она сбежала? Годжо сжал челюсти, его голос стал низким от напряжения, перекрывая вопрос Гето. — А как же моя жена? Слуга снова замешкался, его голос дрожал. — Она... она мертва, Годжо-сама. — Как? — Годжо требовательно произнес. — За ней ведется наблюдение. Голос слуги дрогнул. — Шикигами смог прорвать барьер. Оно было настолько маленьким, что стражники не заметили его. Они заметили ее только тогда, когда было уже слишком поздно. — Шикигами? — Гето спросил, глядя через плечо на Утахиме, а затем снова на слугу. — Как именно она умерла? Сердце Утахиме учащенно забилось. — Гето-сама, полагают, что она была отравлена.