Два капитана

Время тянулось до жути медленно. После первого прожитого вместе с Весельчаком года она перестала утруждаться счётом дней. Зато У, судя по всему, неплохо ориентировался во времени по отрубленным рукам, которые стабильно демонстрировал пиратским консервным банкам каждое чёртово утро. Она сходила с ума. СДВГ в принципе затихало преимущественно на службе, где было не до хаотичного потока мыслей, не дававших функционировать в тишине. Временами от безделья в голове возникали какие-то абсолютно дикие сценарии развития событий. Недавно вот в голову пришло, а что бы случилось, подайся она в пираты вместе с У. Ну дичь же из разряда сущностей в виде космических гномиков. Хотя, было ощущение, что ещё немного и она начнёт этих самых гномиков гонять по углам. Вертер, чей голосовой модулятор был восстановлен усилиями благородного пирата, стабильно нудил, что нужны лекарства для купирования симптомов расстройства, а Соня стабильно гоняла его, советуя присесть на мозг его пиратскому высокоблагородию. Периодически даже угрожала разобрать на составные части. Робот обижался и улетал развлекать пирата, с которым они отлично ладили. Вертера теперь ласково величали пиратским сердцем и чуть ли не в процессор целовали. Как ни странно, но Весельчак помогал отвлечься от мыслей. Ну или же с энтузиазмом развивал дичь, приходившую в её дурную голову. Когда она сдуру ляпнула про возникший сюжет о её уходе в пираты, мужчина радостно начал сочинять историю о том, как они были бы самой роковой парой во всех известных галактиках. Почему обязательно, при любых раскладах, они были парой, сожитель умалчивал. А Булычёва не зацикливалась, в какой-то момент осознав бесполезность борьбы с навязчивым флиртом. Оказалось даже весело иногда подхватывать эту волну, потому что неизменно последнее слово было за ней. А ещё пират смешно реагировал. Пыхтел и лыбился как дурак, бурча себе что-то под нос. Было интересно за этим наблюдать, потому что женщины, с которыми ей доводилось флиртовать, вели себя абсолютно по-другому. Заигрывания их были эфемерными, обволакивающими, не такими агрессивными, как у некоторых. А в конце, они просто оставляли невесомый поцелуй на её щеке и уходили, покачивая бёдрами. На ухаживания же со стороны сослуживцев Соня не отвечала по ряду причин. Во-первых, она отлично знала, что такое профессиональные военные на собственном горьком опыте, а, во-вторых, представляла на какой ноте эта песня закончится. У неё был сложный характер, тонна заморочек и аллергия на запреты, которые не касались работы. Мужчины её круга же хотели видеть рядом воздушное очаровательное создание рядом, с которым можно создать нормальную семью, а не трудоголика, готового голову сложить за отечество. К тому же бесчисленных запретов Соня наелась до отвала в юности, живя под родительской крышей. Уши не прокалывай, с отбросом детдомовским не общайся, не смей получать четвёрки, не носи брюки, книжки свои глупые не читай, будь как старшая сестра. Последнего было особенно много. Кирочка то, Кирочка сё, Кирочка была лучшей в школе, лучшая в институте, Кирочка женственная и ухоженная, а у Кирочки толпы поклонников. Булычёвой в затылок дышал сорокет, а убрать навязчивый набат родительских голосов «Кира, Кира, Кира» из головы так и не удалось. Быть как сестра она не могла чисто физически. Старшая была выше, аккуратнее сложена и обладала мягкими чертами лица. Соня же была полной её противоположностью: среднего роста, с широкими плечами и татуированной спиной, с острыми чертами лица и ледяными серыми глазами, от взгляда которых затыкались даже опытные вояки. Добавьте в коктейль пару десятков шрамов, ещё татуировок, разбросанных по телу, протез вместо руки и искусственный глаз. Про характер вообще стоило помалкивать. Поэтому капитан была стойко уверена в том, что У флиртует просто по привычке. По её скромному мнению, пират в целом флиртовал со всем, что движется. А в случае недвижимости объекта — двигал его и заигрывал. Одним словом, хулиган и невоспитанный тип. Вопреки всеобщему мнению, на сестру она не могла злиться. Да, тёплых отношений у них не было, разница между ними была внушительная — десять лет — и старшей было скучно с ней возиться. Общаться они начали уже после Сониного поступления в академию, но времени у них было мало. Космион, сто лет в прошлое, сами знаете. Зато на родителей Булычёва злилась знатно. Со временем конечно гнев поутих, но лет десять она мастерски увиливала от посещений отчего дома. Потом дежурные визиты она стала наносить раз в месяц, профессионально выдерживая нападки и критику. Эту неприятность Соня стала расценивать как тренировку выдержки, после пары задушевных бесед с майором Платовым, её командиром. Говоря откровенно, командира ей не хватало. Мужчина был рассудителен, внимателен и был единственным, кто мог охладить её пыл в момент вспышек гнева. С таким человеком у неё может и получилось бы что-нибудь путное. Однако майор воспринимал её исключительно как друга, и женщину это устраивало. В общем, проблем с головой было вагон и не один. Одно СДВГ чего стоило, но были и плюсы. В интересующих её областях она была профи, даже Игорь восхищался широтой её кругозора и странным выбором тем. Не то чтобы Соня выбор этот хоть как-то контролировала. Мозг сам выбирал на чём ему ловить гиперфиксацию, утаскивая её в пучину информации по теме. Иногда ей казалось, что своим занудством она нанесла непоправимый урон психике бедного зоолога, который искренне интересовался её состоянием. Благо Селезнёва это не отпугивало, и он продолжал трястись над ней, как мать над непутёвым дитём. Добавьте в коктейль бед с головой ПТСР, суицидальные наклонности в прошлом, и постоянное назойливое ощущение какой-то бессмысленности. Ну вот убила она пару десятков пиратов на миссии и что с того? Мудаки как будто почкованием размножались, иначе объяснить, почему их с каждым разом становилось всё больше, не выходило. Хотя, безусловно, после заключения Глота спустя пять лет, после пропажи Киры, Альянс сильно ослаб и был скорее жалкой пародией, чем угрозой людям. У залёг на дно, и крыша Сонина на этой почве медленно отъезжала, потому что одно дело, когда вы периодически сталкиваетесь и дерётесь не на жизнь, а на смерть и расходитесь, подбирая внутренности, а другое когда он пропадает и связи никакой. Соня старательно оберегала придурочного от тюрьмы или психбольницы, зная, что дурной пират постарается слинять и погибнет. А это было последним в списке её хотелок. Начальство закрывало глаза на то, что Весельчак постоянно умудрялся улизнуть как минимум потому, что после стычек с ним, агент Навь буквально приползала. А когда у офицера-трудоголика внутренности рискуют стать внешностями, дела никому до психопатичного пирата нет. К тому же кровожадностью он не отличался, поэтому всем было без разницы. Хотя капитана подкалывали все кому не лень на тему незакрытого гештальта, а она лишь отшучивалась, старательно скрывая облегчение. В общем, плакал по Софье Андреевне Булычёвой мозгоправ, и плакал знатно. Однако идти к оному, кроме как по требованию медкомиссии, капитан наотрез отказывалась. В мозгах своих она неплохо и сама копается. К тому же ей исправно выписывали какие-то курительные смеси из трав, после которых жить было не так противно, и женщина с головой уходила в книги и возилась с модернизацией своих гаджетов. С кухни послышался какой-то грохот и сдавленный мат. Иногда женщина поражалась тому, как они с Весельчаком не сдохли раньше времени. Из общих черт, у них была страшная неуклюжесть, просыпавшаяся только в быту. Она откинула одеяло с тяжким вздохом и пошла на кухню. У плиты пират матерился себе под нос, вытирая разлитую воду, над ним кружил Вертер, причитая о последствиях ожогов. — Ну и что у вас стряслось, товарищи пираты, хулиганы и невоспитанные типы? —уточнила женщина, тихо подкрадываясь сзади. Обычно в этот момент жертвы «нападения» подпрыгивали до потолка и заикались, приговаривая, что нельзя так красться и пугать людей. У же просто разогнулся и продемонстрировал лужу у плиты. — Не поверите, товарищ капитан, кофе думали сварить, чтобы завтрак в постель устроить одной особе, но вот кофе решил десантироваться, — пират подмигнул ей, а потом недовольно воззрился на лужу, видимо надеясь, что она испарится. — Нашли тут буржуйку, и я не про печку допотопную, если что, — покачала головой Соня и добавила, — за столом поем, и кофе я буду варить сама, почему-то у тебя он совершенно не выходит. Весельчак только руками развёл и на здоровой конечности у пирата обнаружился ожог. Женщина схватила сожителя за руку, резко притягивая к себе, и тщательно осмотрела. Дурень даже под водой не стал держать обожжённое запястье, кинувшись устранять последствия десанта кофейника. Булычёва потянула его к раковине и сунула его лапу под холодную воду. На лице У читалось облегчение, а Соня так и не отпускала его руку, все пятнадцать минут. На удивление, пират оставил это без комментариев, даже молчал пока ему обрабатывали «боевое ранение» и скрупулёзно накладывали повязку. Вкупе с взъерошенными волосами и отсутствием макияжа, пират выглядел крайне трогательно. Вот так со стороны посмотришь — симпатичный мужчина, во всяком случае пока рот эта симпатичность не откроет. Капитан завязала трогательный бантик на запястье, хлопнула раненого по плечу и отошла к плите, делая мысленную пометку о стрижке для пирата. А то ворчать будет, как старушонка, что оброс ужасно, а сбрить виски и убрать длину он не может. У него лапка же. В ковшике обнаружилась Сонина любимая манка, в тарелочке рядом — замороженные ягоды, которых она в огромном количестве притащила в последнюю вылазку. Местным явно было не до заморозки, растащили в основном алкоголь и оставшиеся полуфабрикаты. Последние брать Соня перестала вообще, потому что У гундел, мол, он и его готовка не шутка, вот умрёт, тогда и жуй грустно свою невкусную гадость. За детский сад пират конечно огрёб смачного подзатыльника, но больше полуфабрикаты капитан не таскала, периодически облизываясь на пачку пельмешек в морозилке. По правде говоря, после стряпни Весельчака, мясо в халатах таким вкусным уже не казалось, заглядывалась на них она скорее по привычке. Готовить после миссий Булычёва не рисковала, там бы пальцев не лишиться. У неё и без того комплектация неполная была, с органической точки зрения. Манку женщина разложила по тарелкам, насыпав сверху ягоды, и поставила на стол. Потом вылила остатки неудавшегося кофе в раковину и начала всё с начала. Весельчак неотрывно наблюдал за ней, сидя за столом. Процесс приготовления женщиной кофе он видел уже не в первый раз, Глот знает сколько времени они так живут вместе, У перестал считать, ориентируясь только в днях недели благодаря рукам. Уровень воды в кофеварке Соня проверяла, поднимая отсек на уровень глаз и щурясь, дабы удостовериться, что всё точно. Засыпала кофе, периодически задумываясь в процессе и либо добавляя ещё, либо закидывая ложку в банку. Включала газ, вытяжку, ставила кофейник на плиту. Потом отворачивалась от плиты и подкуривала от зажигалки, встроенной в протез. Пирата это изрядно веселило, в этом вся Булычёва. Никакой красоты, только практичность во всём. За редким исключением в виде пирсинга. К кофе Весельчак был равнодушен, в отличие от Сони. Его в принципе забавляло то, что кофе был единственной вещью, на вкус которой Соне не чхать. Казалось она и гвозди переварит. Пробовать кормить женщину подобной гадостью он бы конечно не стал, всегда стараясь приготовить еду как можно вкуснее. Старания его она уважала, поэтому безропотно приносила с вылазок всё, что было в списке пирата. Она всегда наливала им напитка поровну и щедро разбавляла порцию У сгущёнкой. Даже не кривилась, что можно было считать высшей формой уважения. Ну или вселенской любви, хрен его знает, что у Сони в голове. Процесс приготовления обычно сопровождался только звуками переставляемой кухонной утвари, но сегодня Весельчаку не давала покоя одна довольно странная мысль. Держать язык за зубами не было его фишкой, поэтому он всё-таки задал вопрос: — Почему твои родители меня так ненавидели? Он очевидно огорошил женщину вопросом, на долю секунды капитан замерла. Она молча поставила кофейник на плиту, включила вытяжку и дала ответ только после первой затяжки: — Проблема была не в тебе, как бы банально это не звучало, им просто не нравилось всё, что я делала. Ставлю ящик водки, против окурка, что общайся ты с моей старшей сестрой, они бы и слова поперёк не сказали, молча бы осуждали — женщина смотрела куда-то мимо ничего не выражающим взглядом, такого У не видел со времен похорон деда Андрея, — По сути, чтобы не нравиться моим родителям, надо выполнить одно из двух условий: быть Софьей Булычёвой, или быть связанным с вышеупомянутой. Из горла женщины вырвался смешок, дым попал не в то горло и она зашлась в приступе кашля. Прочистив горло, она продолжила. — Родителей я не люблю, ненависти нет конечно, — женщина затянулась и выпустила несколько колечек дыма, — Но любить мне этих двух людей не за что, и смешно, когда меня упрекают в редких визитах. Иногда подмывает спросить, что ж они сделали, чтобы имелось желание навещать их чаще. Кофейник подал признаки жизни, и она отвернулась, зажимая сигарету в зубах. Поровну разлила напиток по чашкам, сдобрив порцию У сгущёнкой, и поставила перед ним. Соня замешкалась на секунду, и, что-то для себя решив, села напротив пирата. Это было неестественно. Обычно он пил кофе за столом, а она стояла под вытяжкой, стряхивая в другую кружку пепел. Соня крутила сигарету в руках, пялясь куда-то в пустоту. — А меня ты ненавидишь? — решил уточнить пират, глядя на неё в упор. Соня хмыкнула и подняла на него взгляд: — Малыш, если бы я тебя ненавидела, ты либо был бы мёртв, либо гнил бы в одной из галактических тюрем на пару с мелком. Вывод сделать несложно. Мужчина расплылся в самодовольной улыбке, а женщина добавила: — Но если ты посмеешь ещё раз угрожать моей племяннице, кому-то из этих детей, или вселенной, я от тебя избавлюсь. Уроню возможно слезинку другую, а потом найду другого идиота с психопатическим смехом, тягой к странного вида одежде и украшениям, и повёрнутого к тому же. — Малышка, я неповторим, — хмыкнул У, наклонившись к ней. Женщина хрюкнула от смеха и спряталась за кружкой. Дальше пили кофе в молчании. На заднем фоне мерно шумела вода в трубах, где рос салат, помидоры и прочие овощи в нескольких экземплярах каждый. Откуда Соня выкопала эту гидропонную систему — пират в душе не чаял, но собирала она этот кошмар из арматуры и канализационных труб так, будто всю жизнь подобным занималась на полставки. Не женщина, а шкаф со скелетами и какими-то странными способами выживания. Это к вопросу почему он от неё был без ума. Умная, красивая, ещё и профессионально игнорирует его флирт и намёки. Его типаж, что поделать. Жить вместе было довольно комфортно и навевало воспоминания о былых временах, когда трава была зеленей, а они не были заклятыми друзьями. Их отношения в последние годы, до сожительства, отдавали странным привкусом фарса, неизменно сопровождаясь горой трупов, ссадинами и сломанными конечностями. Ну и флиртом, преимущественно с его стороны. Женщина же была озабочена тем, чтобы ему как следует наподдать. Но при всём этом Весельчак ни разу не загремел в тюрьму. Возможно это значило, что он ей не совсем безразличен, а возможно нет. Понять, что Соня чувствует, было из разряда недостижимых целей. Капитан пила кофе, прерываясь на сигарету, и смотрела куда-то сквозь него. Хотелось привлечь её внимание, чтобы она на него уставилась этими своими невозможными серыми глазами, но пират решил не нарушать хрупкое спокойствие. Иначе женщина будет потом ворчать, что задрали дёргать, что за люди, делом займитесь. Соня положила свою протезированную руку на стол и постучала пальцами по столу. Внезапно она перегнулась через стол, схватила его протез и аккуратно притянула к себе, укладывая рядом с чашкой. Зрелище получилось комичным. Её рука была высокотехнологичным чудом инженерной мысли 22 века, его отдавала какой-то культурой 21 века, насколько он помнил по рассказам увлечённой женщины. Их протезы лежали рядом, пока Соня молча созерцала эту картину, а потом положила свой поверх его и начала с интересом рассматривать остатки напитка у себя в кружке. Лёд тронулся. А может и У тронулся, кто его знает. Весельчак всегда ждал момента прилета робота с лёгкой тревогой, его подергивало от необходимости идентификации, и от возможности каких-либо проблем у Сони. Хотя военная технология осечек пока не давала. Его в целом завораживало, как женщина активировала наручи за считанные секунды, скрещивала руки и буквально растворялась в воздухе. Когда робот улетал, женщина обнаруживалась на том же месте, абсолютно не выражая нервозности. Этому У завидовал, было в ней какое-то железобетонное спокойствие и терпение, которого ему недоставало. Ему постоянно надо было что-то делать, иначе появлялись безумные идеи, он начинал без остановки трепаться и наматывать круги по небольшой квартире, чем сводил женщину с ума. Однако через какое-то время обнаружился способ успокоения гиперактивного дурачка. Это произошло довольно внезапно, Соня читала книгу, а У в очередной раз наматывал круги по комнате в наушниках. У женщины кружилась голова от этих похождений, поэтому внезапно в голову пришла идея. Шанс успешного исхода был пятьдесят на пятьдесят, но чем Глот не шутит. Женщина резко захлопнула книгу и метко швырнула ею в Весельчака. Когда тот обернулся, она глядя пирату в глаза, похлопала себя по бёдрам. У завис на пару секунд, а потом чуть ли не вприпрыжку подлетел к девушке, и положил голову ей на ляжки. Соня забрала у него один наушник, и, поколебавшись, начала перебирать волосы пирата здоровой рукой. До книги все равно было не дотянуться, поэтому она сосредоточилась на поглаживании мужчины, лежащего у нее на бедрах. Он напоминал ей чем-то пса, голодного до ласки. Булычёва то просто перебирала его волосы, то легко массировала скальп, то оттягивала прямые жестковатые пряди, ещё не догадываясь, какую свинью себе подложила. Кто ж знал, что у пирата дикий тактильный голод. Когда она на секунду убрала руку с головы мужчины, чтобы поправить волосы, упавшие на лицо, он нетерпеливо вернул её руку туда, где она была нужнее, на его скромный взгляд. Соня хмыкнула на грани слышимости и продолжила обеспечивать себе спокойное времяпровождение без шатающихся без дела дурачков. Вертер приземлился рядышком и притих. Возможно напряженно обдумывал своим навороченным процессором лекцию про важность тактильного контакта для людей. К ужину Весельчаку пришлось отлипнуть от женщины, из-за чего он крайне негодовал. Ему нравилось чувство безмятежного спокойствия, которое ему этот тактильный контакт подарил. Поэтому решил проблему он в своем духе, подхватив Соню на руки, когда она спрыгнула после очередной серии подтягиваний на дверном наличнике, и донес на руках до кухни, где водрузил её справа от плиты. Теперь была возможность готовить и держать руку на Сониной ноге. Конечно же женщина попыталась скинуть руку мужчины с себя, даже стукнула его лежащей на столе книгой по голове, но в итоге пират вообще обнял её до хруста рёбер, и напрочь отказывался отходить. Угроза сгоревшего ужина росла, поэтому Соня выбрала меньшее из зол, и теперь сидела с рукой на бедре. В какой-то момент она, эксперимента ради, накрыла его крупную ладонь своей, и не разрывала контакт, пока ужин не был готов. Ничего этот эксперимент не дал в конечном итоге. Во всяком случае ей так показалось, но на душе было одновременно как-то поганенько и при этом до одурения хорошо. В этот вечер Соня узнала как минимум две вещи: первое — у Весельчака сильный тактильный голод, и теперь он будет устраняться за ее счёт, а второе — она не испытывала желания оторвать ему руки, как это было в большинстве случаев с другими людьми. Трогать себя она позволяла крайне узкому кругу людей, таких как Игорь с малышкой Алисой, и сокомандников. Но контакт с У нее не вызывал отторжения, поэтому Булычёва решила плыть по течению. Сна не было ни в одном глазу, мысли то и дело возвращали его к женщине, сидевшей в ванной, чтобы почитать при свете и без непрошеных гостей. У поворочался с боку на бок и решил действовать по старому принципу «слабоумие и отвага». До ванны он дошел быстро, но всё же не решался постучать в дверь. Соня его явно услышала и толкнула дверь ногой. Она сидела на небольшом коврике, согнув колени, на которых лежала книга и смотрела на него снизу вверх взглядом а-ля «ну и чего приперся». — Не спится? — как на духу выпалил пират, глядя четко в глаза Соне. Женщина подняла на него глаза и захлопнула книгу: — У нас сеанс дурацких вопросов? — Есть идея, — сообщил У с максимально довольным выражением лица, и жестом попросил её встать. Он улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой, от которой штабелями падали представители всех полов и рас. Соня правда не впечатлилась, но встала на ноги, отложив книгу на этажерку. Мужчина резко подхватил её на руки, сжимая крепкие бедра, и решительно понес в спальню. Когда он посадил женщину на кровать и подёргал бровями, Булычева закатила глаза, но послушно легла. В целом Весельчак был близок к истошному хихиканью, но оперативно взял себя в руки и занял пустую половину кровати. Какое-то время они лежали как оловянные солдатики, глядя в потолок. Идея его состояла не в этом, поэтому он начал действовать. Повернувшись набок, он дождался, пока Соня отзеркалит его позу, после чего притянул её к себе за талию, надёжно фиксируя. Булычёва поворочалась для проформы, как показалось мужчине, и уткнулась лбом ему в грудь с тяжким вздохом. Пират хихикнул, пожелал ей спокойной ночи и накрыл их одним одеялом. Было слышно, как за плотно зашторенным окном летали роботы. На разрушенную и изрядно потрёпанную столицу пиратского форпоста опустилась тьма. Женщина размеренно дышала. Весельчак прикрыл глаза и провалился в сон. Кошмаров этой ночью не видел никто.