Одно на двоих

Корпус снова оказался мёртвым. Полным смерти и уныния лишь из-за одного человека. Николь. Ребенок, подаривший всем блеск настоящей жизни. Шли вторые сутки, но она не просыпалась. Её грудь аккуратно вздымалась вверх, и только поэтому можно было понять, что она жива. Девочку часто лихорадило. Детское лицо побледнело, временами покрываясь испариной. Леви заходил несколько раз в день, нервно ожидая момента, когда дитя откроет глаза. Но пока это ожидание оказывалось провальным. Аккерман пил горячий чай, вчитываясь в новые листы. Буквы смешивались, сливались с мыслями. Он буквально не мог сосредоточиться на том, что всегда успокаивало. Он знал, что Ханджи уже было отправлено письмо с просьбой прибыть как можно скорее назад. Но, даже учитывая это, нужно было время. Время, которого уже, возможно, и нет. Мужчина отставил пустую чашку, откидываясь на спинку кресла. Так нельзя. Так не пойдёт. Так невозможно работать. Капитан накинул куртку, уже зашитую от недавнего недоразумения, и вышел на улицу. Тренировки никто не отменял. – Построились. Потухшие. Аккерман скривился, понимая, что, к его сожалению, человеческие чувства ещё оставались в этих рядах. А такое, для их же блага, лучше убрать. – Вылазка состоится уже через неделю, – шепот волной прошёлся по разведчикам, – поэтому я настоятельно рекомендую работать, чтобы не подохнуть в самом начале. Скоро главнокомандующий оповестит о разметке групп. А пока двадцать кругов, живо. Разведчики тренировались из последних сил. Это, кажется, помогало Аккерману отвлечься. Он даже встал в рукопашный бой с тёзкой по фамилии. Всё в ней было хорошо. Всё, кроме отвратительной привязанности к братцу. Леви принял лёгкий удар, тут же заваливая подчиненную на траву. Повержена. Он подал ей руку, но та отмахнулась и поднялась самостоятельно. – Тебе нужно сосредоточиться на противнике, – намекал Капитан её больной привязанности, – а не смотреть по сторонам. – Есть, сэр. – Леви! – раздался крик где-то позади. Аккерман повернулся, видя Зоэ, махающую ему рукой. Женщина слетела с лошади, подбегая к разведчикам. – Что с умником? – Упала в реку, не просыпается, – Аккерман оглядел майора и только потом понял, что пытался понять, в порядке ли она. – Вот же.., – она поправила очки, – идем. Всё равно Эрвин хотел провести собрание. Больничная палата жутко воняла бинтами. Этот запах чистоты, смешанный с тканевым, лекарственным ароматом, негативно действовал на голову. Иногда даже начинало тошнить. Майор прошла к Николь, проверяя её пульс. Нахмурившись, окликнула ассистентов. Леви хмыкнул, зная, что сейчас начнётся допрос. За всё это время, проведённое здесь, в месте его возможной смерти, он понял слишком многое. Понял, что именно ненавидит, понял, что любит, понял, что уважает. За последние два года Аккерман пересмотрел второй пункт, добравшись к отвратительной истине: мужчина любит живых. А она уже была мертва. Анна Гарднер – девушка, на самом деле скрывавшая глубоко в себе настоящую жизнь. Леви теперь не знал, что чувствовал по отношению к ней, что их связывало и связывает ли до сих пор. Она не живая, не настоящая. Словно кукла, которую то и дело можно заводить в настроение, угодное себе. Таких он не любил. Точно не любил. Прошедшее время будто заставляло его копать глубже, искать недостатки в той, кого теперь вовсе здесь нет. Он убивал в себе чувства, в некотором роде даже неосознанно. И он убил. По крайней мере, так ему казалось. Оставалось только одно, что он не мог победить - память. Память, которая являлась ключом к уже заточенным эмоциям. Существуют ли страхи у бесстрашного? Капитан Леви Аккерман, безчувственная машина для убийств. Есть ли у него этот страх? Может ли он в нем существовать? И это был главный секрет. Ведь он был. А если сказать точнее, родился не так давно. Страх собственной ненависти - вот, о чем он не желал даже думать. Возвращаясь в прошлое, он всё чаще осознавал, что в сердце поселяется ненависть. Кровеносные сосуды сводит от презрения. К горлу подступает тошнота, стоит ему только вспомнить.. Челюсти сжимаются только от мысли о тех светлых волосах, губы подрагивают в отвращении от тех фруктовых духов и выходок, которые Аккерман совершить всё же позволил. Только вот он не мог понять: отвращение принадлежит ей или ему самому? – Ну что, очкастая? – Начинается недомогание, – женщина в смятении покачала головой, – как бы не развилось воспаление лёгких. – С этим можно что-то сделать? – Да, – она поправила свои очки, – я уже написала её матери. Она привезёт лекарства. Ханджи нервно поправила рубашку и улыбнулась. Улыбка вышла вымученной, полной отчаяния. Кажется, она знала больше, чем говорила, но Аккерман не собирался в это вникать. Он ей доверял. Как свою жизнь, так и жизни своих товарищей. – Кстати, Леви, – она слегка ткнула указательным пальцем ему в грудь, – ты так вымахал. Мужчина склонил голову в немом вопросе. – А ты постарела, – на такое замечание она лишь хохотнула, – говори. Он знал, что та затевает разговор с далека не просто так. Значит то, что он услышит в последующем, ему явно не понравится. – И сразу ты так, – Зоэ вдруг приняла серьёзное выражение лица и уселась за стол, – в разведке будет пополнение. Глаза Аккермана почти полезли на потолок от такой новости. Пополнение в конце лета? Они никогда не брали новобранцев к осени. Это запрещено. Им нужно для начала привыкнуть сражаться, а не сразу лезть на пролом в пасть титана во время плохой погоды. Именно поэтому Капитан не спускал с женщины глаз, ожидая объяснений. Хоть чего-нибудь, что оправдало бы такое.. замешательство. – Я знаю, что ты хочешь сказать.. – Смит в курсе? – иногда ему кажется, что Зоэ принимает такие глупые решения самостоятельно. Главнокомандующий часто стал ей потакать. Мужчина не знал, что между ними происходит. Да и в целом, это было не его дело, не то, что могло бы его как-то касаться. Вероятно, у них был роман или самые обыкновенные дружеские посиделки. Но одно он знал точно, и это одно его очень успокаивало, – они оба знают цену спасения человечества. Они – те, кто в силах бросить любимого взамен на остальные человеческие жизни. – Да, конечно, – она уставилась прямо, не желая смотреть собеседнику в глаза, – тому человеку нет необходимости привыкать. *** Тому человеку нет необходимости привыкать.. Аккерман раз сто прокрутил эту фразу в голове, пытаясь найти ей объяснение. Кто-то из ушедших? За последнее время таких вполне мало. Если человек пришёл в разведку - значит разведка остаётся с ним навсегда. Сюда просто так не приходят. И уж точно просто так не уходят. – Сэр, – он вздрогнул, оборачиваясь на голос. Этингер. Напряжённый лоб Аккермана слегка расслабился. – Что-то хотела? – Д-да, – она взволнованно сглотнула, – Майор сказала, что у нас будет вечер разговоров. Но нам нужно съездить в город за... продуктами. Леви хмыкнул: продуктами, ну как же. Кто в этом корпусе не знает о пристрастии очкастой к алкоголю? Разве что сама очкастая. – И я подумала, может, мы с вами как раз заедем за чаем. – Заедем, – кивнул мужчина, отворачиваясь и продолжая путь. Утро. Погода совсем разбушевалась. Моросил лёгкий дождь, холод пробирал каждую травинку и каждого разведчика, решившего выйти за пределы корпуса. Не сказать, что в корпусе было намного лучше, но он хотя бы спасал от мокрого сильного ветра. Было около четырёх, когда к Аккерману залетел Кирштайн с новостью. Николь очнулась. Капитан сразу же направился к ней, всё ещё помня, что теперь все его документы на хрупких плечах Ханджи Зоэ. – Умник, не вставай, тише-тише, – женщина сидела, поглаживая маленькую детскую руку. Дитя покраснело в области глаз и носа. Судорожно всхлипывая, она только и делала, что звала маму, не замечая больше никого вокруг. Аккерман подошёл, присел на корточки. – Как она? – Не разговаривает, – Ханджи покачала головой, – хочет видеть маму. Леви скривился. Он не понимал, как можно бросить что-то настолько маленькое и беззащитное. И не хотел принимать наличие каких-либо обстоятельств, не позволяющих поступить иначе. – И где её носит? – Она должна быть в пути. Я надеюсь, что она в пути. Женщина на секунду замолчала, дотрагиваясь ладонью до детского лба. Нахмурившись, поднялась. – Так и думала. – Жар? – Аккерман поднялся в след за ней. – Он самый. Не нравится мне всё это. Если действительно воспаление лёгких, мы не можем знать, как его перенесёт ребёнок. – Ну, очкастая, – Леви прорычал с ядовитой ухмылкой, – ты обязана её спасти, раз взяла такую ответственность. У вас голова на плечах имелась, когда отправляли ребёнка сюда? – Я не могла иначе, – Зоэ опустила глаза в пол, – ты позже всё поймёшь. – Что я должен понять? Или лучше узнать это через год? – Капитан скривился в отвращении, – делайте, что хотите. И вышел, громко захлопнув за собой дверь. Кажется, его ещё ждал Смит. Иногда Аккерману хочется залечь на дно, чтобы хоть день его никто не трогал. Но всё по новой повторяется. Из раза в раз. Смит в этот раз тенью бродил по кабинету. Его толстые брови слегка нахмурены. В руках тот сжимал тонкое письмо. Кажется, скоро от него ничего не останется, да мужчину не особо это заботило. – Ты то чего такой нервный? – Леви уселся на стул, ожидая вердикта. – Торговцев лишили полей, – Смит резко, непривычно для самого себя, смахнул со стола пачку документов. – Надо же, – только и сказал Капитан, про себя ухмыляясь господствующей сейчас власти. Скоро начнётся полный беспорядок. Они глупо поступили, начиная действовать с прямых кормильцев этих земель. Хотя, кто может предполагать правильность такого решения? Может, действительно другого выхода просто не оказалось. – Продовольствия не хватает, торговцы лишены дела, – Эрвин продолжал нервно стучать пальцем по деревяшке, – обещают ввести налог. – Ты же понимаешь, что это значит? – Леви откинулся на спинку стула. Конечности свело от понимания возможных последствий таких действий. Он не желал брать ещё одну ответственность. Не желал сражаться с кем-либо, кроме титанов. Возможно, в этом была его очередная по счету замашка: он не желал убивать. В чем смысл смерти, если она его и так преследует? – Вероятно, будет гражданская война. – Военная полиция снова начнёт мозолить глаза. – А когда она переставала это делать? – Смит ровным тоном издал что-то вроде смешка, – главным предателем окажется, как всегда, разведка. – Хороший момент нас отстранить, – Леви прикрыл в мучении глаза. Он выдохся за эти годы. Столько смертей, столько планов, столько разработок, столько самопожертвования – чтобы эти занощие ублюдки только и делали, что стирали их с кусков земли. Кому это нужно и для чего? Разве можно до сих пор не понять, что разведчики - основа спасения человечества. В который раз Аккерман задумывается о том, есть ли смысл спасать таких, как они? Однако, он жил. Преимущественно для тех, кто был дорог. Если ублюдки-переростки не могут уничтожить человечество, то человечество уничтожит себя самостоятельно – парадокс, который мужчина никогда не понимал и не поймёт. Гражданская война опасна. Особенно в приближении холодов. Порой голод может убить быстрее, чем высококачественное оружие. День прошёл также незаметно, как и начался. Аккерман то и дело бродил с одного места на другое, пока около часа ночи не остановился в коридоре. Луна сегодня светила определённо ярче, чем в другие дни. Мужчина застыл, вслушиваясь в размеренные шаги, доносившиеся из-за угла следующего правого поворота. "Сопляки снова нарушают комендантский час". Леви догнал нарушителя быстро. Слишком быстро и резко, не оставляя шанса тому сбежать подальше. Хотя, как после оказалось, он и не собирался сбегать. Аккерман завернул, видя прямую худощявую спину девушки. Сначала в голове проскочила фамилия дисциплинированной Этингер, но он тут же её отбросил. Не она. Незнакомка (по крайней мере, мужчина такой в корпусе не припоминает) шла дальше, не удосужившись даже повернуться. Тишина пробирала до костей, оставляла на коже холодный липкий оттенок. Вряд ли она его не услышала. – Что ты себе позволяешь, отродье? – Капитан огрызнулся, стараясь её нагнать, – комендантский час для тебя ничего не значит? – Не значит, – она остановилась, всё ещё оставаясь к мужчине спиной, – меня пока не касаются ваши порядки.