Порочная

Подходила к концу первая неделя пребывании сестры Сесилии в новом месте. Все в монастыре отлично приняли новую монахиню, подбадривали ее, помогали освоиться. Она очень хорошо сдружилась с Гвендолин, и они всегда вместе выполняли свои обязанности по уходу за пожилыми жительницами монастыря. Но каждый день девушка проводила три часа в кабинете падре Тедески, который продолжал заниматься с ней итальянским. У нее не плохо получалось осваивать новый язык, священник оказался хорошим учителем. Но не все на их уроках шло гладко. Тедески иногда намеренно задевал девушку своей рукой, делая это очень деликатно, словно случайно. От каждого прикосновения по коже Сесилии пробегали мурашки, и только ее закрытый наряд позволял скрыть этот факт от Святого Отца. Хоть мужчина и не видел, как реагирует на это тело монахини, он мог наблюдать легкий румянец на ее щеках, что только раззадоривало его сильнее. Однако он не спешил переходить к решительным действиям, боясь испугать девушку своим напором. В своей голове падре уже перепробовал всевозможные позы, в которых он мог бы оттрахать эту невинную послушницу. Он представлял, как посадит ее на свой рабочий стол, задерет ее платье, сорвет нижнее белье и вонзится в нее своим достоинством, выбивая из груди сладострастные стоны. Держаться Тедески было все сложнее и сложнее, к счастью его пыл остужали другие сестры, которые периодически наведывались в его спальню. Помимо Марии, которая имела с отцом Тедески запретные отношения, у монастыре было еще четыре девушки, которые любили развлекаться с падре за закрытыми дверями его комнаты после полуночи. Само собой развратные монашки не знали о существовании друг друга, считая себя единственными желанными девушками для Святого Отца. Кроме Инес и Николетты — они всегда приходили вдвоем, чтобы ублажить своего любимого падре. В ту субботу как раз была их очередь, чего Тедески с нетерпением ждал. После последнего урока с Сесилией он немного возбудился, поэтому хотел поскорее снять этого сексуальное напряжение. Что касается сестры Сесилии, то она не меньше священника страдала от своих нечестивых мыслей относительно него. Хоть она и не имела сексуального опыта, у нее все же были отношения с парнями в прошлом. Поэтому она понимала, что Тедески нарочно пытался вывести ее из равновесия, но поддаваться она не собиралась, постоянно напоминая себе, что приехала в монастырь не за соблазном, а за ответами. На уроках итальянского девушка старалась не обращать внимания на то, как священник жестикулировал своими руками, которые она считала произведением искусства. После одного и первых уроков она представляла его длинные пальцы вместо своих, когда ласкала себя между ног, желая достичь пика наслаждения. И хоть она испытала оргазм, он не был таким ярким, как в первый день. — Если она отдаст еще хоть один приказ, я ее придушу. — Прошипела сквозь зубы Гвен, когда Изабель рассказывала о том, чем ее группа будет заниматься в течении дня. — Побойся Бога, нельзя так говорить. — Шикнула на нее Сесилия. — Знаю, но она сука! Матушка ее боготворит, да и все остальные ходят перед ней на цыпочках. Неужели не видно, какая она. — Да, она не подарок, но она много знает, поэтому из нее хорошая наставница. — Отмахнулась от разговора Сесилия, ее мысли были заняты отцом Тедески, который в тот самый момент вошел в часовню, чтобы занять место в исповедальне вместо кардинала. Суббота по традиции была днем, когда все желающие могли исповедаться Святому Отцу о своих грехах и попросить об их отпущении. Сама монахиня не решилась бы говорить о своих грехах с самим Тедески, особенно, когда причина он сам. Увидев, что девушка не сводила с него взгляда, священник слабо улыбнулся, адресовывая улыбку именно ей, и вошел внутрь небольшой деревянной кабинки. Сесилия отвела взгляд, стараясь скрыть румянец, что моментально проявился на ее щеках. — Мне нужно на воздух. — Она встала со своего места и под суровый взгляд Изабель, покинула часовню. Пока падре слушал исповеди монахинь, им овладевало странно возбуждение. Мысли то и дело возвращались к Сесилии, пытаясь представить, как она выглядит без своего монашеского одеяния. Не зря говорят, что запретный плод гораздо слаще доступного, и Тедески не терпелось вкусить его. Он почти не слышал того, что говорили монахини, он просто говорил им дежурную фразу об отпущении грехов, пытаясь при этом подавить появляющийся стояк. На его удачу после последней прислужницы дверь в его каморку отворилась, а затем закрылась, пропуская вперед маленькую девичью фигурку. Так как пространство исповедальни не предназначалось для двоих, ноги девушки уперлись в его собственные. — Сестра Фабиана, по-моему вы ошиблись дверью.* — Нет, падре, я все правильно сделала.* — Схватившись руками за подол юбки, она задрала ее, показывая священнику, что она без трусов. — Фаби, Бога ради, нас же могут застукать, что ты творишь? * — Как бы он не хотел противиться, это было чертовски трудно, видя перед собой ее гладковыбритый лобок, даже несмотря на то, что в исповедальне было мало света. — Святой Отец, я согрешила. Я не могу перестать думать о ваших пальцах.* — Чуть расставив ноги, девушка взяла руку Тедески и направила себе между ног. — Мне нужна ваша помощь…* — Его указательный пальчик скользнул по складкам клитора, размазывая выделившуюся влагу. — Вы чертовски плохая девочка, сестра Фабиана.* — Еще несколько смазанных движений по ее половым губам, и из горла монашки вырвался тихий стон. — Но мы не можем этого делать здесь. Ты знаешь правила. Мы договаривались, что ты придешь завтра, Фаби.* — Он сбавил нажим, но монахиня сама принялась тереться клитором об его палец. — Скажите мне уйти, падре, скажите.* — Она продолжала извиваться, желая получить больше трения с рукой священника. — Проклятье, Фаби, ты же знаешь, что я не могу тебе сопротивляться. Ты чертовски горячая, но нам нельзя шуметь.* — На радость девушки, он наконец-то ввел в нее один палец. — Я об этом позаботилась, Святой Отец.* — Разжав кулак левой руки, она продемонстрировала ему свои черные стринги, больше походившие на шнурки, а затем засунула их себе в рот. — Грязная шлюшка.* — Прошипел он, толкаясь сильнее внутрь ее влагалища уже двумя пальцами, Фабиана промычала в ответ. — Знаешь, как меня завести.* — Свободной рукой Тедески уже пробрался под свою сутану и расстегнул ширинку, выпуская зверя на свободу. — За твой поступок падре тебя покарает.* — С этими словами он сжал два пальца внутри нее, задевая те самые точки, она взвыла, выпуская подол платья из рук и упираясь ими в стену позади священника. Он продолжал грязные действия в ее влагалище, подключив при этом большой палец, чтобы стимулировать клитор, в то время как его вторая рука отчаянно водила по члену вверх вниз. Спустя считанные минуты Фабиана достигла сокрушительного оргазма и начала трястись, и падре даже пришлось ее удерживать, чтобы она не упала и не подняла шум. Придя в себя, девушка выпрямилась, священник встретился с ней взглядом, чтобы она увидела, как он погрузил два пальца, что еще недавно были внутри нее, себе в рот, жадно облизнув. — Поворачивайся.* — Грозно скомандовал он, раскатывая презерватив по своему колом стоящему члену. Задрав снова юбку, Фабиана пристроилась попкой к Тедески, садясь на его колени и впуская в себя его разгоряченный до предела орган, который он направил своей рукой, придерживая ее за талию, чтобы выбрать подходящий угол проникновения. Когда он полностью заполнил монахиню, мужчина зарычал, хватая ее за шею и слегка сжимая. — Я выбью из тебя всю дурь, грязная шлюшка…* — Прошептал он у ее уха, вколачиваясь что есть силы. — Ты будешь умолять меня остановиться, распутная девка! * Несмотря на то, что священник больно сдавливал ее горло, при этом вбиваясь в ее податливое тело, это лишь разжигало Фабиану. Она была самой пошлой и ненасытной среди всех девушек, с которыми спал Тедески. С падре она была готова к любым экспериментам, в том числе и удушению, которое они уже не единожды практиковали. И так как священник был возбужден еще до появления неожиданной гостьи, его оргазм оказался близким, и пару фрикций спустя он захрипел, кончая. — Завтра в 11-30 жду тебя у меня, твое наказание продолжится.* — Сказал он ей в ухо. — Правда я не обещаю, что ты будешь с состоянии ходить на следующий день. Немного подышав свежим воздухом, Сесилия решила, что пора вернуться в часовню, пока Изабель не спустила на нее всех собак. Когда она вошла внутрь, взгляд непроизвольно метнулся в сторону исповедальни, в которой должен был быть Тедески. И как бы монахиня не сопротивлялась, она не могла отвести глаз. Словно почувствовав это, из кабинки вышел священник, оглядываясь, Сесилия на миг отвернулась, но потом снова посмотрела на падре, который в этот самый момент рукой поправлял член в своих штанах. Хоть американка и не знал, что еще несколько секунд назад он занимался там грязным сексом с грешной монашкой, этот жест показался ей безумно сексуальным. Жар накрыл ее с новой силой, лишая возможности дышать, голова закружилась, ноги стали ватными, но в момент падения ее подхватили чьи-то руки. — Осторожнее, сестра.* — Услышала она сладко-приторный голос юной девушки, что схватила ее под руку. — Вам не хорошо? * — Все в порядке, спасибо.* — Ответила она на ломаном итальянском, выпрямляясь. — Это хорошо. Кстати, я Фабиана.* — Монахиня протянула ей свою руку. — Сесилия. И прости, мой итальянский еще очень плох.* — О, это не страшно. Я отлично говорю по-английски. Ты вроде новенькая, да? — Прилетела неделю назад из США. А ты давно здесь? — Фабиана помогла ей сесть на скамью, и сама села рядом. — Месяца три, родители сослали меня сюда в наказание за мои грешки. — Усмехнулась девушка, бросая кокетливый взгляд в сторону падре, который наблюдал за разговором монахинь. — Потом приехали забрать, но я не захотела. — Почувствовала единение с Богом? — С воодушевлением спросила сестра Сесилия. — Можно и так сказать. — Она продолжала смотреть на священника, выводя его тем самым из равновесия. Не выдержав этого зрительного контакта, Тедески направился в сторону сидящих девушек, Фабиана жадно облизнулась, надеясь, что он идет к ней за добавкой. Она развлекалась с падре с первого дня приезда, поэтому точно знала, что этот мужчина способен заниматься сексом несколько раз подряд, уж слишком он был вынослив. Эта мысль ее возбудила, и она почувствовала новый прилив влаги у себя между ног. Однако Святой Отец пришел не за ней. — Сестра Сесилия, вам плохо? — Проговорил он своим хрипловатым и чертовски соблазнительным тембром, склоняясь над монахиней. — Я видел, как вы потеряли равновесие. — Со мной все хорошо, падре Тедески. — Уверены? Думаю, вам следует пойти в свою комнату, чтобы отдохнуть. Вы сегодня много занимались на уроке и, вероятно, переутомились. — Фабиана с ревностью смотрела, как священник услужливо разговаривал с другой девушкой. — Возможно, вы правы. — Согласилась Сесилия. — Сестра Фабиана, будьте так любезны, проводите ее в комнату, а затем возвращайтесь к своим обязанностям. — Строго скомандовал Тедески, стреляя взглядом в свою любовницу. — Ваше желание — закон. — Хищно ответила ему девушка, посылая встречный заряд глазами. Сесилия была готова поклясться, что заметила между ними двумя сексуальное напряжение, отчего сама снова возбудилась. И будто в подтверждение ее догадкам, Фабиана решила завязать разговор по пути. — Правда, наш падре горяч? — Непринужденно спросила монахиня, отчего у Сесилии глаза на лоб вылезли. — Что, прости? — Ну, как мужчина, дурочка! — Засмеялась девушка. — Для своего возраста он слишком сексуальный, ты так не думаешь? — Побойся Бога, Фабиана! Разве можно о таком даже думать? Мы же в монастыре, а он священник. — Да ладно тебе, пусть мы и монашки, но это же не на всю жизнь. Однажды каждая из нас испытает все прелести интимной связи… — Не унималась сестра Фабиана, следя за изумленным выражением лица американки. — Вот я иногда ночью представляю нашего священника. Ты видела его длинные пальцы? — Сесилия резко остановилась и сжала ноги, стараясь унять появившееся там напряжение, одна лишь мысль о том, что у нее между ног окажутся пальцы Тедески, сводила ее с ума. — Они определенно лучше моего вибратора. А ты чего застыла? — Она вдруг заметила, что ее спутница замерла на месте. — Мои слова тебя смутили? — Очень. Все что ты говоришь — это грех, Фаби. Разве можно о таком думать? Мы же дали обет целомудрия. — Сесилия убеждала в этом в первую очередь саму себя. — Подожди, ты хочешь сказать, что ты никогда раньше? — Проследив реакцию монахини, она закрыла рот руками и хихикнула. — Серьезно? Ты девственница? Сколько тебе лет? — 23. — Ого, но как так вышло? — Я считаю близость между мужчиной и женщиной неприемлемой до свадьбы, это не по христиански. — Говоря эти слова, девушка сгорала внутри себя, не переставая думать о пальцах отца Тедески, а ее трусики уже промокли от возбуждения. «Проклятье, падре, я скоро сгорю в вашем пламени». — Какое счастье, что меня не воспитывали в таких традициях и правилах. — Рассмеялась Фабиана. — Тогда почему ты еще здесь? — У Сесилии появились новые подозрения о причинах, по которым девушка все еще жила в монастыре. — Ведь ты сама сказала, что родители хотели тебя забрать. — Вероятно я не готова еще вернуться в реальный мир. И я не могу сказать, что не верю в Бога. Я верю, но… — Она на миг задумалась. — Все не так просто, подруга. — Ладно, прости, я не хотела на тебя давить. Ты не обязана рассказывать мне, это было не вежливо с моей стороны. — Все хорошо. — Фаби положила свою руку на плечо Сесилии. — Мне было приятно с тобой поговорить, большинство сестер слишком скучные. Ты будешь в порядке? — Спросила она, когда они оказались у нужной двери. — Да, я немного посплю, до ужина еще есть пару часов. — Улыбнувшись, монахиня скрылась в своей спальне. Вернувшись в свой кабинет после часовни, падре заметил на своем столе блокнот с записями на итальянском, оставленный Сесилией. Это был отличный предлог, чтобы зайти в ее комнату, ну и заодно проведать, ведь ей стало плохо ранее, хотя он догадывался в чем причина ее недомогания. Было около 6 часов вечера, а это означало, что в жилом крыле монастыря никого не было, монахини либо заботились о больных сестрах, либо готовились к ужину, значит Сесилия должна быть там совсем одна, и никто не увидит, что он заходит в ее спальню. Так и оказалось, в этом крыле монастыря не было ни души, коридор был абсолютно пустым. Сесилия занимала последнюю комнату справа в этом крыле, и Тедески без труда нашел нужную ему дверь. Оказавшись совсем близко, его уши уловили тяжелое дыхание и тихие постанывания по другую сторону. Замешкавшись на пару секунд, священник открыл дверь и прошел внутрь. То что он увидел еще через секунду, заставило член в его брюках напрячься. В паре метров от него на своей кровати лежала монахиня в одной тонкой ночнушке, которая идеально просвечивала ее молодую, но отнюдь не маленькую грудь, ее соски стояли от возбуждения. Подол ночнушки был неприлично задран до пояса, оголяя нижнюю и пока еще невинную часть тела Сесилии. Одна из рук девушки лихорадочно возилась у нее между ног, пока вторая яростно сжимала грудь через одежду. На долю секунды, он успел забыть собственное имя, заворожённый зрелищем. Увидев девушку впервые, он ощутил, что она не так проста, как могла бы показаться. А после той ночи, когда она ворвалась в его спальню, он понял — ее душа вполне может стать порочной. — О, Боже! — Закричала Сесилия, наконец, увидев у входа в комнату отца Тедески, она схватила одеяло, что лежало у ее ног и потянула на себя, прикрываясь. — О, Боже… — Уже значительно тише повторила она. — Я вижу вам уже лучше, сестра. — Хищно облизнулся священник, закрывая дверь на ключ и делая шаг вперед. — Что… что вы делаете? — Испугалась Сесилия, буквально вжимаясь спиной в изголовье кровати. — Вы всегда поднимаете себе настроение подобным способом? — Проигнорировав ее вопрос, Тедески сделал еще один маленький шажок. — Вам это помогает? — Его хриплый голос, словно мед, заполнял уши девушки, лишая ее остатков здравого смысла. — Боже, как же стыдно. Я… я не должна была этого делать. — Она с силой сжала ноги под одеялом, пытаясь потушить пламя, которое вопреки ее желанию разгоралось только сильнее, ведь катализатор приближался к ней все ближе и ближе. — Это такой грех, Боже, простите меня. — Думаете, получать удовольствие — это грех? — Тедески замер в нескольких сантиметров от края ее кровати. — Церковь не одобряет того, что я делала. — Она виновато потупила глаза, боясь пересечься в его черными от желания глазами. — Думаю, мне следует покинуть монастырь… — Скажите мне, сестра, вам было хорошо? Этот процесс доставлял вам удовольствие? — Не поднимая головы, она слабо кивнула, понимая, что нет смысла отрицать очевидного. Хоть она и не смотрела на священника, она чувствовала, как горит от его взгляда на нее. — Да… — Но вы не успели закончить. — Сказал он очевидную вещь, хотя монахиня уже практически была на стадии оргазма только о того, что он находился слишком близко с ней. — Я не люблю, когда кто-то не завершает свои дела. — Он говорил так, словно этим «делом» была вовсе не мастурбация. — И раз уж я стал невольным свидетелем происходящего… — Щеки Сесилии налились красным цветом, она даже представить не могла того, что падре ей предложит уже через секунду. — Я бы очень хотел вам помочь, сестра. — Что? — Она резко подняла голову и сильнее вцепилась в одеяло, Тедески уже был в опасной близости. — Не бойся, я не сделаю тебе больно, уверяю. — Отодвинув одеяло, священник сел на самый край постели Сесилии. — Расслабься… Дыхание девушки участилось, когда Тедески взял одеяло из ее рук и стал медленно упускать его ниже, открывая себе обзор на ее сочные груди. Немного непонимающая девушка не стала его останавливать, потому что глубоко внутри себя это было единственным ее желанием в тот момент. Опустив его до талии, он остановился, следя за реакцией монахини, ее немного трясло, но скорее от предвкушения, чем от страха. Как бы сильно Тедески не желал ее, он бы никогда не сделал ничего против ее воли, поэтому ему было важно получить ее немое согласие, прежде чем вовсе скинуть одеяло на пол. Увидев, что лобок девушки почти идеально гладкий, он соблазнительно улыбнулся и положил свою левую ладонь на внутреннюю часть ее бедра, пытаясь чуть разжать сомкнутые ноги. — Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе тут? — Его рука поднялась чуть выше, но еще не дошла до нужной точки. Слова потерялись где-то на ее языке, поэтому она лишь кивнула в ответ. — Ты должна помочь мне… — Как? — Еле выдавила из себя Сесилия. — Расслабься и раздвинь ножки чуть сильнее, так будет еще приятнее. — Сражаясь с собственным возбуждением, которое уже прилично сдавливалось под сутаной, попросил падре. Закрыв от стыда глаза, монашка послушалась священника и разжала ноги, позволяя его руке подняться еще выше — туда, где происходило извержение Везувия. Едва холодный палец Тедески коснулся ее чрезвычайно влажных складок, из горла девушки вырвался сексуальный стон, который она не смогла сдержать — впервые кто-то кроме нее прикасался к ней между ног. Ощущения были непередаваемые, руки священника даже не могли соперничать с ее вибродругом, это определенно было в тысячу раз приятнее, что ей даже не хотелось снова открывать глаза. Проведя пальчиком вверх и вниз по ее маленькому бугорку, он слегка надавил, прикасаясь к самому чувствительному месту — клитору девушки. Не ожидая новой волны возбуждения, Сесилия одной рукой вжалась в простынь, а вторую автоматически положила себе на сосок, сдавливая его между пальчиков. Это зрелище лишь раззадорило Святого Отца, поэтому он сильнее надавил, и его палец скрылся между ее сочащихся складок, тело монахини пропустило пару электрических разрядов. — Ах! Боже… — Тише, сестра, нас не должны услышать. — Свободной рукой он прикоснулся к ее губам, призывая молчать. Разработав проход одним пальцем, Тедески решил добавить второй, который так же идеально вошел внутрь с хлюпающим звуком. Простынь под Сесилия промокла насквозь от ее собственной смазки. — Мы будем гореть в аду вместе, падре… — Полушепотом пробормотала сестра, уже сама двигая бедрами, чтобы сильнее ощутить пальцы внутри себя. — Мы уже горим, дорогая, уже… — Свободной рукой он надавил себе между ног, пытаясь унять стояк, но это было совершенно бесполезно, член стоял колом. — Но я чувствую, ты уже близко. — Его большой палец лег на ее клитор, начиная массирующие движения, чтобы скорее подвести девушку к краю обрыва. — Давай, моя хорошая, давай, сестра Сесилия. — Спустя мгновение, он ощутил, как ее мышцы начали сжиматься сильнее вокруг его пальцев, тело затрясло, и монахиня оглушительно кончила, беззвучно проговаривая его имя. — Падре Тедески… Вытащив руку из ее промежности, священник ждал, когда ее дыхание нормализуется, а глаза снова откроются. И в момент, когда она все же посмотрела на него, он засунул эти два пальца себе в рот, жадно облизывая. Ничего более сексуального Сесилия никогда ранее не видела в своей жизни. — Тебе было приятно? — С придыханием спросил Тедески. — Очень… — Тяжело дыша ответила она, замечая внушительный бугор под его сутаной. — Отлично, тогда вам нужно принять душ, прежде чем пойти на ужин. — Перейдя снова на официальное обращение, он резко встал с ее кровати, оставляя ее в полном недоумении от случившегося. — Мы встретимся с вами завтра утром на молебне, а затем на уроке итальянского, сестра Сесилия. Ваш блокнот я положил на комод. — Он указал на ее записи, ради которых он вообще пришел к ней. — Всего доброго. — Разомкнув замок, он незамедлительно покинул ее комнату. Двигаясь по коридору, Тедески весь пылал от неудовлетворения, ему казалось, что его член разорвет на нем все одежду, но когда на пути возникла одна из «его монахинь», он облегченно выдохнул. — Сестра Орнелла, как хорошо, что я вас встретил.* — Обрадовался мужчина, кокетливо хмурясь. — Боюсь, вам придется пропустить ужин. Жду вас в своем кабинете через 10 минут.*