Because The Night

      После того, как радостные, хотя и немного шокированные родители помогли двойняшкам, которых назвали Таван и Лавана, взять соски Галфа и дать им молозиво, у Мью была только одна цель: согреть их.       Он собрал разбросанные ветки и палки с пола их пещеры — на то, чтобы высушить обильные дрова на открытом воздухе, ушло бы несколько дней, — но когда он решил отправиться в следующий грот в поисках дров, пока Галф дремал с щенками на мягком полу гнезда, он обнаружил, что не может.       Он просто не мог оставить своего омегу и детей, его только что проснувшиеся альфа-инстинкты не позволяли этого. Каждый удар сердца в те моменты барабанил «защищай, защищай, защищай».       Поэтому Мью развел огонь из того, что нашел, притянул Галфа к себе, пока его голова не оказалась у него на коленях, и прижал обоих младенцев к своей обнаженной груди, чтобы они соприкасались кожей, передавая то немногое тепло, которое было у него внутри, их детям.       Их детям.       Когда забрезжил рассвет и облака, наконец, были разогнаны, как непослушные чертята, на другие пастбища, над туманной утренней дымкой появилось чистое голубое небо, полное надежды, подмигивающее солнечными лучами и нежно-розовыми мазками.       Сцена за окном представляла собой живую картину разрушений, вызванных ураганом: поваленные деревья и опоры, разбросанные как в игре «собери палки» для великанов. Местные реки вышли из берегов, уничтожая посевы и разбивая вдребезги здания на своем пути. Апокалипсис.       И все же именно тогда, в эти мгновения, Мью чувствовал, что мир совершенно идеален. У него в руках было все, что ему нужно, — любимые люди, о существовании которых всего 12 часов назад он даже не подозревал.       Несколько часов спустя Галф зевнул и проснулся, разбуженный криками своих голодных щенков. Подняв каждого, чтобы они снова приложились к его груди, он мягко пожурил: «Помедленнее, малышка, дай своему двойняшке тоже покушать», — не подозревая о том, какой эффект произвели его тон и слова на сердце наблюдающего альфы, заставляя его биться сильнее, пока Мью не почувствовал, что может просто лопнуть от гордости и счастья, выплеснувшись наружу в мир, как сверкающая радуга, ярчайший свет после самой мрачной бури.       Ожидая спасения, двое мужчин разговаривали, целовались и обнимались, используя проходящие часы для того, чтобы заполнить оставшиеся пробелы в их совместной истории…       Мью рассказал, как он тайно и преданно искал Галфа в течение каждого прошедшего месяца, возвращаясь в тот же бар каждое четырнадцатое число в одинокую годовщину для того, кого он не мог забыть. Галф, в свою очередь, поделился своим смятением от осознания того, что он беремен и действительно является носителем, неуместной виной, которую он испытывал по отношению к Мью за то, что слепо загнал его в угол, страхом перед отвержением старшего мужчины, поэтому удерживал себя от встречи с тем, кого так страстно желал.       Они пели колыбельные своим малышам, хихикая, как влюбленные подростки, пересказывая последние слова песни о той ночи, когда они впервые встретились: «С любовью мы спим С сомнением — порочный круг Вращаясь и сгорая Без тебя я не могу жить Прости, жгучая тоска Я верю, что пришло время исцелиться, почувствовать Так возьми меня сейчас, возьми меня сейчас, возьми меня сейчас» «Потому что ночь принадлежит влюбленным Потому что ночь принадлежит нам Потому что ночь принадлежит влюбленным Потому что ночь принадлежит нам…»       Затем, как раз в тот момент, когда верный огонь наконец затрепетал в последний раз, звук далеких голосов пронзил их сознание.       — Мьююуу, Мьюююууу, — свежий ветерок донес крики Акселя и Фона, и через несколько мгновений на место происшествия прибыли двое усталых, с озабоченными лицами, в мокрой, порванной и забрызганной грязью форме парамедиков. Первоначальная бурная радость от того, что они нашли друга и пропавшего пациента, быстро сменилась нескрываемым недоверием, когда их глаза осмотрели гнездо: полуголый дрожащий Мью, неопознанный омега и потомство в их тесных объятиях.       — Братан, что..?       Вопрос Акселя был прерван мелодичным звоном входящего видеозвонка, телефонные провода снова подключились где-то по цепочке…       — Мью, слава Богам, ты в безопасности, — Джун смахивала слезы облегчения на сухие ковры диспетчерской. — Что за гребаная ночь. Мне жаль, что ты не купил пива или виски, которые я обещала…       — Не беспокойся, — прервал альфа, загадочно улыбаясь в ответ. — На самом деле я получил гораздо больше, чем алкоголь, — наклонив телефон, чтобы показать улыбающегося омегу с детьми на руках, он объявил официально: — это… моя семья!

// КОНЕЦ //