Призывной вой сирен

Стоит сказать, что то мрачное место, служившие «лимбом» письмам Деборы, было ещё и тайным. Располагалось оно недалеко от парка, печально известного совершённым в нём преступлением, и массивное синевато-серое здание укрывали кучные листья цветочных древ, дополняющих этот парк. Никто бы не додумался искать дочь всеми обожаемого олигарха здесь, в этом столь же близком к остальному серо-мрачному миру, сколь и отдалённом от него, месте. Отворив с помощью ключей резную, идеально чистую, но прикрытую раскидистыми ветвями калитку, Дебора вошла в свои же владения. Громко сказано — владения… И встретили её футмэны*. — Как поживает наша хозяюшка? — проворковала одна из слуг: многие из них любили их маленькую мажорку, пока что никем важным не являющуюся, и потенциальную наследницу титула отца. Точнее, как сказать, — формально титул был бы при ней, но по сути все полномочия передали бы её возможному мужу, если бы она не покинула семью. Дебора со смесью теплоты и вежливости улыбнулась. — Я лишь хотела узнать, как вы тут без меня. Она рассчитывала, что сейчас последует подробный отчёт о том, в каком состоянии сейчас здание, но… — Понимаете ли, мисс… За вашим драгоценным домиком кто-то уже очень долгое время наблюдает. — Что? — переспросила та. Холодок пробежал по бледной коже. Девушка знала, что кто-то её мог найти и здесь, выискивая для каких-то своих целей. Грозный взгляд возможного похитителя предстал перед ней, как наяву. Стало одновременно неуютно и мерзко, но даже так, Дебора не желала трястись от страха перед очередным жадным до наживы плутом. — Мисс, человек в фетровой шляпе и покрытый кожаным плащом, — затараторила служанка. — Я надеюсь, это вам о чём-нибудь говорит? Шарлин напрягла память. Человек в фетровой шляпе в плаще… Нет, она такого не помнит, хоть убей. Единственное, о чём ей может сказать это броское описание — у одной крайне известной, и в то же время потаённо скрытой от посторонних глаз, группировки повадилась мода на ношение плащей, скрывающих всё тело. Дебора слегка напряглась, стало неуютно. Ещё бы: ты узнаёшь, что на второй твой адрес наведывается неизвестный тип в кожаном плаще, как преступник. Тут каждому станет неуютно. Девушка приказала служанке идти в отдел гвардии с просьбой об удвоении охраны, и убедившись, что та скрылась в указанном ей направлении, устало потёрла переносицу. Обязательно было госпоже Судьбе портить первый её свободный от книжных завалов день подобными вестями? И винить она должна себя: не возжелай она навестить потайной адрес именно сегодня, а выбери другой день, вéсти сии не принесли бы ей столько неясной обиды и совершенно отчётливого противодействия со стороны души. Не хотелось верить, что такое вообще может случиться. Но с другой стороны, удивительным являлся сам по себе факт того, что пропавшая из семьи богачка долгое время успешно скрывалась от лишних любопытных глаз. Однако, видно, не её сегодня день. Первоначально целью её визита была проверка внутреннего состояния особняка, но, услышав неприятную новость, всякое желание входить в этот большой, окутанный серым сумраком, дом попросту испарилось. Дебора дождалась новую партию солдат из гвардии, распределила их по участкам и отправилась на основной адрес проживания. Там она уже знала, чему посвятит оставшийся день. Поручив слугам приготовить ей ужин, она засела в своих покоях с пером в руке и белоснежным листом высеченного дерева перед глазами. Хотя её прерогативой было рисовать чертежи для проектировки дорог, да и в университете её этим закормили досыта… Тайно, сердцем она любила изображать деревья. Лишь бросать на бумагу тонкие линии пера, разливать чернила там, где лесной мрак становился гуще, — она безумно любила лес. Когда-то в детстве она даже хотела стать амазонкой, воспитанной в абсолютно диком и необузданном лесу волками. Ей тогда казалось это романтичным. И сейчас, оглядываясь на странную для многих мечту детства, Шарлин ловит себя на мысли, что есть в ней что-то такое… Успокаивающее, поскольку именно с неё начинаются мысли о сказочной жизни. Смутные, правда, именно поэтому Дебора не считает нужным копаться в них. Но иногда… Её бумаги оказываются изрисованы ветвистыми очертаниями изумрудно-зелёного буйства природы. Даже её почерк, как ей казалось, напоминал верхушки пихт и сосен своей резкостью. Или ветки… Приятный вечер принёс свои плоды: когда за окном было совсем темно, глаза девушки сфокусировались на законченном наброске деревьев. Резная дверь позади неё отворилась, и в уютную спальню вошла служанка, держа в руках поднос с ужином. — Заходи скорее, — воодушевлённо сказала мисс. — Смотри, что у меня есть! Твои художественные навыки я заметила ещё давно, так что не могла бы ты оценить? Слегка смутившись, но не будучи удивлённой предложением мисс (это случалось не в первый раз), горничная ответила: — Это прелестный этюд, Мисс… Дебора заулыбалась. Она предполагала такой ответ, но всё же почему-то всегда ей было особенно приятно получать похвалу своего творчества, даже если она наперёд знала, что так случится. « И никак не просчитаешь наперёд ведь это чувство, которое появляется после того, как чужие глаза оценивают твой броский рисунок… »

***

Сон настиг её бездонным простором звёздной фантазии. В нём она снова ощутила себя ребёнком, как в один прекрасный вечер, который ей больше всего запомнился из её детства. Ей тогда было семь. Всё пространство вокруг окутывал лёгкий вечерний туман. Друзья разбежались по домам, и остался только маленький шалаш с брошенными у входа игрушками, тоскливо глядящими в небо. Невольно Дебора и сама подняла взгляд ввысь. Где-то там ей ответили внимательным миганием сотни проступающих сквозь слабый свет заката звёзд. Малютка Шарлин опустила голову. Впереди лес, позади окраина. Недолго думая, девочка делает коротенькие шажки по направлению к лесной чаще. Пение сверчков и шелест травы сопровождают маленького человечка. Изобилие тихих лесных звуков расслабило и придало уверенности. Здесь её не отругают мама с папой, потому что попросту не найдут. И она может делать всё что захочет, даже то, что запачкает её дорогое парчовое платьице. Не столь далеко уйдя в лес, но уже чувствуя под ногами сотни микрометров влажной грибной земли и обходя корни, девочка снова решает посмотреть на небо. На этот раз там уже темнее. Вдруг взгляд её приковывает болтавшаяся на сосне игрушка. Деревце было красивое, с правильной симметрией, будто отрисованное карандашом. Как бы Дебора ни пыталась рассмотреть находку: она щурилась, закрывала глаза тыльной стороной ладони, чтобы перекрыть навязчивые лучики, не дающие разглядеть, прыгала на месте, — единственное, что она смогла понять, это то, что игрушка та была плюшевой. Словно повинуясь непонятному зову, вспыхнувшему в сердце, девчушка сама не заметила, как уже всеми конечностями схватилась за ствол. Переставляя одну ногу за другой, впиваясь руками до крови в борозды ствола, она ползла к своей цели. « Только вверх ». Красивое дерево, оказывается, способно причинять боль. Дебора в тот момент подумала, что никогда не будет любить деревья. — Уф! — ухватилась она за ветку с ловкостью Маугли. Едва не сорвавшись вниз в нескольких метрах от земли, девочка до боли в пальцах вцепилась в толстую ветку. Страшно. Если она сейчас упадёт, её кости разломаются, совсем как папина машина на днях. Чуть дальше от неё, в гуще сосновых колючек, была намотана на ветку верёвка. С неё свисала тонкая красная нить, напомнившая Деборе цвет кишок на анатомическом манекене в кабинете её личного биолога, а сама нить, в свою очередь, туго обматывала увиденную Деборой ранее игрушку в районе шеи. Бедная игрушка. Это был... Бедный плюшевый мишка! «С перемотанной шеей он не сможет дышать», — подумала Дебора и, мотивированная страхом за игрушку, поползла по ветке прямо к ней. Множество острых зелёных колючек болезненно врезались в кожу, но девочке было очень нужно спасти игрушку. Она протянула руку и сорвала мишку, затем быстро прижала его к себе. Спасён! Тонкий слух вдруг ударил ошеломительно громкий звук. Вздрогнув и неосознанно разжав пальцы, девочка слишком поздно поняла, что летит навстречу траве и лесным цветам, однако... Её тут же придержали колючие ветви. Исцарапанная, насколько это возможно, Дебора сползла по ним, в метре от земли сорвавшись и рухнув лицом прямо во влажную чёрную землю-матушку. С её стороны раздался приглушённый недовольный возглас, который тут же проглотил так напугавший девочку гул. Она встала, и тяжёлый гул плавно перетёк в протяжный и оглушительный рёв сирены. Она уже знала о нём: он доносился из леса весьма часто. На многих людей он действовал необъяснимо: при всей своей громкости и "частоте" (так говорил папа) он никого не лишал слуха, а самые хорошослышащие люди даже утверждали, что каждая такая сирена, услышанная ими в их жизни, помогала им услышать ещё больше, что бы это ни значило. Однажды папа привёз дедушку на инвалидной коляске к лесу в один очередной день, когда оттуда слышалась чудесная сирена; тот, как утверждал он после, полностью исцелился от глухоты. Об этом случае даже написали в новостной газете « Сенсации дня ». После этого все стали почитать таинственную сирену, а в самом Лондоне селиться на окраине города, невдалеке от леса, стало почётно. Были даже смельчаки, настолько полюбившие таинственный звук, что решались идти за ним вглубь леса. Большинство из них так и не вернулись, но многие их сограждане утверждали, что те просто "перешли на новую ступень служения Великой Сирене". Забавное прозвище, как считала Дебора. Про себя же она называла того или ту, кто включал эти таинственные звуки, Прекрасным Освободителем. Так ей казалось более уважительно. Но всё же, что-то с этим звуком было не так, она чувствовала. И вот сейчас, столкнувшись с ним почти что лицом к лицу, её парализовало ощущение сильной тревоги. Она же ничего о нём не знает... Что, если он захочет сломать её? Или же подвесить на дерево, как эту игрушку. Вдруг этот Прекрасный Освободитель с ней это и сделал? При этих мыслях она ощутила лёгкую злость, поскольку девочке было не понятно, для чего незнакомцу сначала исцелять всех, а потом ломать. Это было бы странно и чертовски похоже на обман и предательство! Поэтому юная Дебора Шарлин глубоко вздохнула и решила пойти на так манящий многих искателей приключений звук. Простых горожан он влёк, они сочли необходимым молиться ему; её же знатная семья, король и учёные люди пытались его изучать. Но как изучать, если всё, что ты знаешь об объекте изучения, — это звуки? Поэтому Дебора и решила идти. Она добудет сведения об этом явлении любой ценой, и отец наконец станет гордиться ею. С удивлением Шарлин обнаружила, что спустя какое-то время её пути раздражающая сирена стала мелодичной музыкой, так ласкающей уши. — Невероятно... — сами собой шепнули губы малышки. Она не остановилась. Эта перемена лишь только подстегнула её ненасытное любопытство. Мелодия тем временем петляла между деревьями, дразнила девочку, маня к себе, пока наконец не привела её на укрытую древами со всех сторон опушку, усыпанную ковром трепыхающихся цветов. Ветерок шевелил грязное платье, звёздный свет и блёклое отражение Луны в росинках на траве рисовали загадку. Дебора остановилась. На душе стало так хорошо, мелодия всё струилась из неизвестной точки, а тёмное небо завораживало и слегка пугало своей бездонностью... Где-то в редких ночных облаках угадывались черты чудесных садов и, отсвечивая на землю, они падали на траву клином света. Она будто увидела кусочек рая и на несколько минут стала его частью. Губы дрогнули сквозь сон в полуулыбке. Воспоминание оборвалось...

***