TW: Употребление наркотиков и открытая информация о том, как это делается.
***
— Послушай меня… Заткнись! — Или что?! Глаза сузились, жар между двумя телами нарастал с каждой секундой. Напряжение уже нарасло. Оно постоянно. Вечный круговорот гнева. Как и число 8, его форма представляет собой бесконечность, спирали, которые не заканчиваются даже с помощью цифры 0. Странно, ведь если разделить два круга восьмерки, то получится ноль. Бесконечность также сопровождается цифрой 1 — повязкой на глазах, завязанной за головой. Гнев похож на число 81. Самый темный оттенок из всех синих, вместе взятых. Море, которое топит вас до тех пор, пока воздух не решит оставить вас в глубочайшей бездне отчаяния. Вулканическая лава, которая горит, а потом высыхает, оставляя надежду на дыхание под покровом тьмы. — Или черт возьми что, Малфой?! — Кричит она. — Что ты собираешься делать, а?! И он толкает ее. Без особой силы, но все же заставляет ее отступить на несколько шагов. — Закрой свой гребаный рот! — Его мышцы напряжены, кровь приливает к шее, согревая тело и повышая температуру. Ревность может быть розовой, как пион. Это такой красивый цвет, но потом он надоедает, становится раздражающим, удушающим, ненавистным. Она превращается в желтовато-зеленый цвет, потому что сливается с гневом и страхом. Без сомнения, это самый уродливый из цветов. Пионово-розовый, каким он был раньше, теперь потемнел и дурно пахнет, испуская желтовато-зеленый дым, похожий на болезнь. Это ревность. Она похожа на цифру 5, острая и с оттенком восемьдесят одного. Демон внутри вас напрягается, он насторожен. Он скребет пальцем по низу живота, желтовато-зеленый, как радужная оболочка, и голодный. Это огонь внутри вас, сжигающий всю логику, разум и добрые чувства — остается только ненависть, иррациональный гнев и обида. Скручивание в животе. Мертвые пионы, которые плохо пахнут. Все из-за одного письма. В данном случае из-за двух. В одном из них больше слов, чем в другом. Но с той же любовью, просто один из них этого не осознает и чувствует горечь. У ревности горький вкус, а ее текстура песчаная и сухая. Вокруг них все взрывается. Некоторые бумаги горят, пахнут сгоревшими надеждами и словами, которые никто не может прочитать или услышать. Все началось за завтраком, когда сова Малфоев влетела в Большой зал с пергаментом на лапке и двумя письмами в клюве. Все было хорошо. Спокойно. Потом розовый цвет пионов стал переходить в оттенки темного аквамарина. Драко получил одно из писем и пергамент с ответом с летних курсов, которые он посещал для подготовки к поступлению в Министерство. Он был счастлив, или, по крайней мере, улыбка была на его лице, пока он не увидел, кому предназначалось второе письмо. Он пронес его по столу, пока оно не попало на место Ливанны. Под пристальным взглядом Лу она прекратила есть и вскрыла конверт, увидев, что это письмо от Нарциссы Малфой из-за того, что зеленоглазая попросила попросила ее кое о чем несколько дней назад. Несколько минут спустя прилетела сова из Министерства магии и приземлилась перед Ливанной. В нем был практически тот же лист пергамента, что и у Драко. Ливанна не хотела, но это было в ее крови. Может быть, она сказала «Даже не думай об этом, Малфой, я следующий министр магии», а он ответил «Конечно, им не нужен ребенок с психическими проблемами». Ее лицо покраснело от гнева, прежде чем она швырнула в него кубок с тыквенным соком. А он швырнул в нее банку персикового йогурта. Неплохой способ начать утро. Крики за это, крики за то, пока они оба не оказались измазаны едой и не оказались в крепких хватках у своих друзей, прежде чем им пришло в голову начать бить друг друга. Несколько часов спустя он решил, что неплохо было бы случайно поджечь одну из ее книг, и она в ответ подожгла полученный им кусок пергамента. — Не смей больше прикасаться ко мне своими грязными пальцами! — И теперь настала ее очередь толкать его. Она применяет больше силы, чем он. — Не трогай меня, шлюха! И она просто влепила ему пощечину. Его голова повернулась в сторону, щека покраснела, а след от ее руки пульсировал на его коже. Это больно, потому что в тот день она надела кольца, и теперь по уголку его рта стекает струйка крови. — НИКОГДА больше не называй меня шлюхой! — Кричит она, тыча в него пальцем. — Ты, блять, слышишь меня?! — Не СМЕЙ больше меня бить! — Его руки снова толкают ее. Его голос глубже и громче, чем ее. Оба тяжело дышат, груди и плечи вздымаются и опускаются. Ее руку покалывает и жжет. Она онемела. — Эта должность — МОЯ! — Кричит она, толкая его в ответ, игнорируя его последнее предупреждение. — О, ПОЖАЛУЙСТА! Ты едва можешь держать себя в руках, а хочешь держать министерство! — Снова толкает он ее. — Не говори о проблемах, потому что у меня их полно для тебя! — Ее руки снова отталкивают его. — ПРОДОЛЖАЙ! — Кричит он. — Закончи, блять, свою гребаную идею! — Повторяет он, видя, как она делает еще несколько шагов назад. — У меня для тебя ТОЖЕ есть парочка! Глаза сузились, жар напряжен, как нить жизни, а гнев сияет на максимуме. — Вы двое… — ЧТО ВАМ НУЖНО?! Оба ответили одновременно, повернув головы и увидев, что Северус Снейп поднимает обе брови. — Не хотите ли вы объяснить, почему у мистера Малфоя идет кровь, а у мисс Ливанны нет волшебной палочки? — Тон профессора спокоен, руки скрещены на груди. И они оба начинают говорить одновременно. — Она дикий зверь… — Он начал… — Чертовски ненормальная… — Кинул в меня персиковым йогуртом… — И сначала вылила на меня тыквенный сок… — Это его вина… — Сожгла мое письмо… — Назвал меня шлюхой. — Напала на меня… — Гребаный придурок… — Я истекаю кровью из-за нее… — Проблема в нем… — Это она психопатка… — Просто заткнись, — Северус закрывает глаза, ошеломленный таким количеством слов. — Вы оба, наказаны. — Почему?! И Мастер зелий снова поднимает бровь с выражением лица, говорящим: — Вы действительно хотите знать? — Но разве это его вина… — Если бы она не была такой стервой… — всегда делает что—то против меня… — Звонок в больницу Святого Мунго был бы хорошей идеей… — Он всегда, блять, начинает… — Это ее вина… — Силенцио, — Северус закатывает глаза и поворачивается, чтобы покинуть подземелья. Они оба продолжают переговариваться в тишине, следуя за учителем отвечавшим за их факультет по коридорам, ожидая, когда он снова позволит им заговорить.***
Когда снег начал падать, уже в середине ноября, Ливанна чихнула, сидя в своей постели. — Я не… — чихнула она, — я больна! — Пожаловалась она и, повернувшись в кровати, снова чихнула, заставив Лу рассмеяться. — Ты вся горишь, — сказала кудрявая девушка, расчесывая ее волосы. — И на этот раз не в лучшем смысле. — Все не так уж плохо, — хмыкнула Ливанна, поднимаясь с кровати. — Видишь? Я могу… — И, споткнувшись, упала обратно на кровать. — Чертовы желеобразные ноги, — сердито пробормотала она, и Лу рассмеялась еще сильнее. — Как ты вообще заболела? — Спросила кудрявая, застегивая школьную юбку. — Два дня назад ты была в полном порядке, — Ливанна рассматривала свои ногти и делала вид, что не знает. — Клянусь Богом, если ты еще пойдешь купаться на Черное озеро посреди ночи… — Только… два раза, — пробормотала она, медленно поднимая глаза. — …пока оно не замерзло… — А потом, я уверена, ты отправилась в библиотеку почитать, все еще мокрая, — закатила глаза Лу, завязывая зеленый галстук. — Мерлин знает, что ты делаешь, когда хочешь. — Мне было скучно, — вздохнула Ливанна. — И еще мне снились кошмары… Я подумала, что неплохо было бы расслабиться… — Пробормотала она, завернувшись в одеяло и свернувшись клубочком под пушистым черным одеялом из искусственного меха. — Я уже тысячу раз говорила тебе, чтобы ты будила меня, когда тебе снятся кошмары, — вздохнула Лу, садясь на кровать своей лучшей подруги и кладя руку поверх одеяла. — Прости, — пробормотала она под одеялом, став еще меньше. — Ты собираешься идти завтракать? — Спросила она, открывая лицо, чтобы посмотреть на нее. Лу кивнула и накрасила губы какой-то прозрачной, но блестящей помадой. — Ну… Ты знаешь, кому сказать, что я заболела. — Доброе утро, мои прекрасные леди! — Голос Теодора Нотта заставил обеих девушек посмотреть на внезапно распахнувшуюся дверь. — Ты не мог сломать нашу дверь? — Рассмеялась Лу, вставая. — Ты слишком многого просишь, дорогая, — вздохнул он, прежде чем запрыгнуть на кровать Ливанны, заставив ее рассмеяться. — А почему ты не готова? — Я заболела, — вздохнула она и снова чихнула. — Оу… — Сказал Тео пошлым тоном, ущипнув ее за одну из щек, прежде чем она шлепнула его по руке. — Слышишь, блондинчик? Она чихает, как котенок! — Я слышал ее из коридора, — усмехнулся Драко, прислонившись спиной к дверному косяку и засунув руки в карманы. — Эй, Гриндилоу, что с тобой случилось? Между ними все наладилось, по крайней мере, они могли вести цивилизованный разговор. Она показала ему средний палец. — Тебе не о чем беспокоиться, Оксигент, я просто заболела, вот и все, — вздохнула она, а потом закашлялась от боли в горле. — Эй, Тео! Мне холодно! Прекрати красть мое чертово одеяло! — Но… Оно такое чертовски пушистое и мягкое, — сказал мальчик, заворачиваясь в него, оставляя девушку накрытой только простыней. — Малфой, ты должен попробовать, приятель. — Подвинься, — сказал блондин и бросился на кровать. — Ради Мерлина… Воган, ты спишь на чертовых облаках, — сказал он, кутаясь в одеяло. — Не могли бы вы прекратить воровать и убраться из моей постели?! — Какого черта вы так долго? — Спросил Блейз, прибыв на место происшествия. — Пошевеливайте своими плоскими, невзрачными задницами, я чертовски проголодался. — Я пошевелю своей горячей задницей после того, как ты попробуешь это, — сказал Тео с кровати, протягивая руку, чтобы темнокожий тоже забрался на кровать. — Почему вы все в постели Вогана? — Блейз нахмурился, подходя к кровати и укладываясь на нее. — Святой ад… Это рай. — Я же говорил, — одновременно сказали Драко и Теодор, закрыв глаза и погрузившись в тепло пухового одеяла. — Убирайтесь из моей постели! — Закричала Ливанна, пытаясь вернуть одеяло на место, а потом ударила троих мальчишек подушкой и попыталась оттолкнуть их, но безуспешно из-за боли в мышцах и слабости тела. К счастью, ее кровать была достаточно большой, чтобы мальчики не оказались слишком близко. — Шшш, мы пытаемся уснуть, ведьмочка, — шикнул на нее Драко, который тоже схватил подушку, чтобы подложить под голову. — Клянусь, приятель, я витаю в чертовых облаках. — Где ты это взяла? — Спросил Тео, хватая другую подушку, чтобы подложить себе под голову, как это сделал его друг. — Из гребаного Эдема? — Это… — сказала Ливанна сквозь зубы, пытаясь вернуть подушку на место и постоянно кашляя. — Из Египта, — прохрипела она, чувствуя все больший дискомфорт в теле. — Убирайтесь! — По-детски капризно попросила она. Мелкие слезы, наполненные гневом, застилали ей глаза. — Ее вырвало на него в прошлом году, — сказала Лу, завязывая мантию и глядя на себя в зеркало, прежде чем повернуться к друзьям. Блейз встал первым. — А меня вырвало в прошлом месяце. — Я ухожу! Я ухожу! — Сказал Теодор, быстро вставая, не зная, что кудрявая с самого начала лгала. — Приятель… Отвратительно, — обратился он к Драко, который все еще лежал на кровати. — Он… — начал Блейз, подходя к своему другу. — Он действительно спит? — Он усмехнулся, увидев, как тот слегка нахмурился во сне. — Дружище… Дружище, ты умер? — Спросил Тео, нахмурившись, когда его друг не пошевелился. — Думаю, он мертв. — О нет, — сказала Ливанна, хватая свободную подушку. — Если ты умрешь, то сделай это на гребаном полу, — и она ударила блондина такой же пушистой подушкой. — Вставай, блять, вставай! — Мерлина ради, ведьма, заткнись, — простонал мальчик, пытаясь прикрыться от ударов рукой. — Ну… Он не умер, — пожал плечами Тео. — Прекрати меня бить! — Резко произнес Драко, когда Ливанна продолжила. — Моя — голова — ты — ой, прекрати! — Убирайся из моей кровати! — Прорычала она, хватаясь за покрывало, чтобы не коснуться его, и со всей силы толкнула блондина с кровати. — Ради Салазара, ведьма, — прохрипел он, падая на пол и поднимаясь. — Клянусь, ты ударила меня по мозгам. — А они у тебя есть? — Нахмурилась она в замешательстве, пока он показывал ей средний палец. — Давайте, — засмеялась Лу, обхватив руками плечи Тео и Блейза и заставив их наклониться, чтобы они достигли ее роста. — Пойдемте завтракать и оставим мисс заразную в покое, — хихикнула она, помахав на прощание своей подругу. — Увидимся на перемене! — Сладких снов, Снежная Королева! — Сказал Тео, когда они уходили. — Эй, ты выходишь или как? — Спросила Ливанна у Драко, который смотрел на музыкальную шкатулку-балерину на туалетном столике с надписью «Лив — 10 ДР». — О, да, да, — ответил он, поворачиваясь к ней лицом. — Увидимся, Воган, — и он закрыл дверь. Ливанна облегченно вздохнула и встала с кровати, чтобы перестелить ее. Она бы воспользовалась своей палочкой, но туалетный столик был слишком далеко, а идти до туда не хотелось. Через несколько секунд она снова завернулась в пуховое одеяло, с наслаждением извиваясь на подушках. — Черт, это, наверное, облака, — пробормотала она, закрывая глаза, чтобы поспать еще несколько часов. Было странно, что зеленоглазая болела, действительно болела. Обычно она проводила долгие часы в школьном саду с мокрыми волосами после душа или купания в Черном озере, но в последние несколько недель она делала это, когда озеро почти замерзло, но — почему? Нормальный человек сказал бы: — Если вода почти замерзла, я подожду до лета. Ливанна Воган сказала бы: — Если это не убьет меня, то избавит от кошмаров. И это действительно так. Она избавляется от значительной части своих кошмаров — во всяком случае, от не очень страшных. Она перепробовала все — от ароматерапии до зелий, — но ничего не помогает. Только ее странное пристрастие к купанию в почти замерзшей воде. Ей нравится, как тонкий и хрупкий лед окружает ее тело, оставляя внутри ощущение тепла, когда она просто позволяет себе погружаться и погружаться, пока ее тело просто не окажется плавающим посреди воды, уши заткнуты, а темнота окружает ее, или, может быть, лунный свет освещает ей путь, как лучу солнца, заставляя пузырьки сиять, как кристаллы. Под водой все происходило медленнее. Холод, проникавший в каждую клеточку ее тела, проникая в вены и сдавливая кожу, как будто она превращалась в камень, вызвал у нее невероятное чувство комфорта. Комфорт, которого, как она знала, она не заслуживала. Тишина Черного озера была для нее самым приятным ощущением на свете. Просто слушать, как крошечные волны бьются друг о друга, как ветер создает симфонию с листьями деревьев. Смотреть на великолепный пейзаж, на то, как сумерки окрашивают горизонт, сползают по холмам и наконец заставляют воду светиться. Холод по телу успокаивал. И это было постыдное удовольствие, которым она не хотела ни с кем делиться.***
Неделю спустя Драко хмыкнул и обмакнул перо в чернила, чтобы продолжить писать. Срок сдачи эссе по нумерологии стремительно приближался, а ему еще нужно было закончить второе эссе по Защите от темных искусств. — Клянусь, когда-нибудь я сброшусь с этой чертовой Астрономической башни, — пробормотал он себе под нос, когда его каллиграфия не убедила его, и ему пришлось использовать другой кусок пергамента, чтобы начать все заново. Он был немного зол на себя, и у него было много причин для этого, потому что — что, что, черт возьми, с ним было не так? Во-первых, с каких это пор у него стало не хватать времени? Он всегда сдавал домашние задания вовремя, за неделю до чертова дедлайна, если нам нужна была дата. Он был очень ответственным и аккуратным в школьных делах, потому что не хотел разочаровывать родителей, а теперь чертовы профессора должны были напоминать ему о чертовом дедлайне. Когда это случилось? Когда он стал таким рассеянным и небрежным в учебе? К тому же его соседи по комнате постоянно ходили в общежитие к Лу и Воган, чтобы покурить или просто побеспокоить вторую. И это не должно было быть проблемой или чем-то подобным, потому что он любил досаждать им в любое время, но — вчера, когда они ходили в последний раз, она мирно спала, завернувшись в одеяло, рядом с книгой о принцессах, и — и она выглядела… Он не знал, как это описать, но впервые он почувствовал странную вещь… Что-то вроде… он не знал, как это выразить. Это было что-то, что заставило его сказать: «Она выглядит спокойной, не мешайте ей». Он сказал это шепотом, как бы про себя, но друзья услышали его и игриво нахмурились, прежде чем он понял, что сказал. Святые угодники Салазара, он сходил с ума. Может быть, он был болен. Да, он определенно был болен. Это должно было стать ответом на его странное поведение на прошлой неделе. Может, Воган заразила его своими микробами? Он определенно не собирался возвращаться в ее общежитие, по крайней мере до тех пор, пока она полностью не оправится от гриппа. Он ненавидел болеть. Хотя он не был уверен, что болен, ведь у него не было никаких симптомов. Возможно, это был другой вид гриппа. Ничего нового, о чем стоило бы беспокоиться. Позже он сходит в больничное крыло и проверит, все ли в порядке. Он повернул голову, услышав шум. — Клянусь чертовым Мерлином, я чертовски глупа, — прорычала девушка за стеллажом. — Знаешь, Ливанна? Они называют тебя чертовой масляной рукой. Ты чертовски глупа, поэтому ты и не в Когтевране. Глупая, глупая, — пробормотала она сквозь зубы и взяла книги, прежде чем закашляться. — Твоя рыбка умерла из-за этого. Я хочу погладить рыбку. Ты маленькая идиотка… — Сами с собой разговариваем, да? — Драко тихонько захихикал, прислонившись головой к краю стеллажа и засунув руку в карман. Ливанна подскочила, снова бросив книги на пол. Драко сжал губы, чтобы не рассмеяться. — Кто, черт возьми, гладит рыбу? — Спросил он, нахмурившись с улыбкой. — Заткнись, — быстро огрызнулась она, ее щеки приобрели слегка румяный оттенок, который перешел на нос, когда она присела, чтобы снова поднять свои книги. — Я думал, ты не выйдешь из своей комнаты до следующей недели, — сказал он, протягивая ей книгу, которая упала рядом с ним. — Я с ума схожу в этом чертовом общежитии, ничего не делая, и я уже прочитала все свои книги, — проворчала она, почесывая глаз запястьем. — Я должна вернуться на занятия. — О, ты так скучала по мне, Воган? — Его голос был слащавым, прежде чем он ущипнул ее за щеку, заставив ее шлепнуть его по руке. — Мерлин, у тебя что, гребаный хлыст вместо руки, что ли? — В твоих мечтах, — вздохнула она. — И, оу, это больно? — Спросила она, надув губы, и приблизилась, прежде чем снова ударить его по руке. — Вот, двойная боль. Наслаждайся. — Ха. Ха. Очень смешно с твоей стороны, — он закатил глаза и сделал круговое движение запястьем, чтобы успокоить боль, которую причинила ее рука. — Мне нужно сделать домашнее задание, так что… Увидимся позже, Гриндилоу. — Надеюсь, мы не увидимся, — ее лицо исказилось гримасой отвращения, когда она оглядела его с ног до головы. — Прощай, Оксигент. И он усмехается, глядя, как она выходит из дверей библиотеки. Он нахмурился. Что, черт возьми, с ним было не так? — Я схожу с ума, ничего нового, — пробормотал он сквозь зубы и сел за стол, чтобы продолжить работу над эссе.***
Драко почесал глаз запястьем и зевнул. Был час ночи, и он проснулся только потому, что проголодался — хотя знал, что ему просто скучно, и, возможно, съеденное что-нибудь восполнит это чувство. Оказалось, что он не болен. По крайней мере, так сказала ему мадам Помфри, а также сказала, что это может быть декомпенсация из-за холодного климата и что ему просто нужно отдохнуть и согреться, чтобы не подхватить настоящий грипп. Вот и все. Больше беспокоиться не о чем. Он злобно усмехнулся, увидев беловолосую голову, склонившуюся над учебным столом в общей комнате. Ливанна сидела, обложившись множеством книг, тех самых, которые он видел в библиотеке, когда они случайно встретились. Он осторожно подошел к ней, поджав губы, чтобы не рассмеяться, когда увидел, что она заснула над книгой. — Бу, — прошептал он ей на ухо. Девушка внезапно проснулась и вскрикнула, упав со стула. Драко разразился хохотом. — Черт возьми! Малфой! — Прорычала она, все еще сидя на полу, а затем встала и села обратно в кресло. — Клянусь, ты даришь мне годы жизни каждый раз, когда мы встречаемся. — Что ты делаешь здесь так поздно? — Спросил он, садясь на стул рядом с ней. Его ранний перекус мог подождать несколько минут. — Чертова домашняя работа, — проворчала она. — Я неделю не ходила на занятия, а ты, клянусь, уже всю Библию перечитал. Может, и Коран тоже. — У тебя степень магистра в преувеличении, Мерлин, — игриво закатил он глаза, прежде чем взять пергамент и посмотреть, что она сделала. — О, теперь это я преувеличиваю? — Саркастически рассмеялась она. — Оно убило меня! Оно убило меня! — Драматизировала она, приложив руку ко лбу. — По крайней мере, я не большой ребенок. — Пошла ты, — она рассмеялась, когда он показал средний палец. — У тебя есть маггловское искусство? — Нахмурился он, глядя на ее книги. — Это интересно и не так уж плохо, — пожала она плечами. — Я увлекаюсь искусством, — вздохнула она. — Ты знал, что у магглов есть такая штука, как реализм? — Он покачал головой. — Художники изображали жизнь глубин неупорядоченной городской среды, и это было фантастично, — она восторженно улыбнулась, показывая ему страницу из книги. — Они писали о бедности, несчастье и отчаянии. — Зачем кому-то писать о таких вещах? — Нахмурился он. Никто из них не заметил, что они были слишком близко, их руки почти соприкасались. — Магглы — это странно. — Да, иногда, — усмехнулась она. — Но посмотри, — она указала на картинку на странице, — хотя она не двигается, они так хорошо ее нарисовали, что, клянусь, я чувствую, что чувствовали люди в те времена… Отчаяние, которое они испытывали, потому что не было ни еды, ни денег, и они не знали, выживут ли они. А он смотрит на нее и видит, как блестят ее глаза, когда она рассказывает об искусстве и красивых вещах, и — и никогда еще ничто не интересовало его так, как сейчас. Они проводят час, а может, и два, просто разговаривая, ну — она говорит, а он слушает, улыбаясь и хихикая каждый раз, когда она сердится на то, что сделали магглы. — О, боги, посмотри на время, — понимает она, когда ее взгляд падает на часы. — Мерлин, тебе уже должно быть скучно от того, что я говорю и говорю. — Вообще-то, нет, — шепчет он, пока она собирает свои вещи, чтобы пойти и попытаться поспать хотя бы час перед занятиями. Она его не слушала. — Ты все еще болеешь? — Он нахмурился при виде ее красных щек, положив руку ей на лоб. Она слегка вздрогнула от его холодного прикосновения. И он не знал, почему положил руку именно туда. — Что-то вроде того, — пробормотала она, подняв голову и встретившись с ним взглядом, но он все еще не убрал руку. — Ты теплая… — Ты холодный… Едва слышный шепот, как будто они говорят только сами с собой. Две секунды, всего две секунды зрительного контакта, прежде чем они оба осознали, что делают. — Э-э-э… мне… мне пора, — лепечет она, вставая после того, как он убирает руку и они оба прочищают горло. — Да, да, конечно, — говорит он, тоже вставая и проводя пальцами по волосам, левая рука остается в кармане. — Ты… гм… твоя книга. — О… да, прости, — и она избегает зрительного контакта, беря книгу, которую он ей протягивает. — Я... Увидимся, Малфой. — Да, у-увидимся, Воган, — заикаясь, произнес он, когда они оба разошлись в разные стороны. Что это было, черт возьми? И Драко думает, что ему стоит вернуться в больничное крыло, потому что Помфри определенно солгала ему ранее, потому что теперь он чувствует, что большая часть его лица теплая. Он уверен, что заболел.***
— Что это? — Слегка нахмурившись, спрашивает Дафна Гринграсс, указывая на что-то, что Теодор Нотт держал в руках. — Это… Блейз Забини швырнул подушку в своего друга, прежде чем тот успел открыть рот, чтобы ответить на вопрос девушки. — Ты только что ударил мое драгоценное лицо? — Спросил Теодор, прижав руку к груди, и Блейз кивнул. — Черт, приятель, ты проснулся сегодня и выбрал насилие? Я знаю, что ты завидуешь моей завораживающей красоте, но не нужно меня уродовать. — Сядь, Нотт, — сказал Блейз, закатив глаза и продолжая писать эссе. — Лив, я не понимаю, — надувшись, сказала Лу, передавая свою книгу зеленоглазой девушке. — Какого черта ты здесь сделала? — Это вычисления, — спокойно ответила она. — Нельзя складывать отрицательные числа с положительными, их нужно вычитать, — хмыкнула Лу. — Что, черт возьми, ты натворила? Самое ужасное, что это правильно! Как ты это сделала? Ливанна пожала плечами и отложила книгу в сторону, чтобы объяснить подруге. — Я не делала никаких вычислений как таковых, — вздохнула она. — Я выбрала случайное число и стала считать, числа становились все меньше и меньше, поэтому я продолжала считать с отрицательными, когда дошла до нужного мне числа, я взяла отрицательные и преобразовала их в положительные, чтобы прибавить их к первоначальному числу, которое я выбрала, убрала лишнее, чтобы совпало с полученным ответом, и все. Все замолчали. Ливанна взяла лакрично-вишневую палочку и откусила ее, обводя взглядом своих друзей. — Мой глупый мозг никчемен, я даже не буду пытаться понять это, — сказал Тео, потянул к себе домашнюю работу Пэнси и скопировал ответы. — А то, что Тео держал в руках, — это наркотик, — вздохнула Ливанна, возвращаясь к своим записям. — Как она…? — Тео удивленно посмотрел на нее. — Ты вообще с этой чертовой планеты? — Это было не так уж сложно, — пожала она плечами, а затем подняла глаза и откусила еще один кусочек лакричной палочки. — Я узнаю эту упаковку, я видела ее в руках у некоторых четверокурсников на вечеринке в общей комнате на прошлой неделе. — Ну, наркотики и все такое в другом разговоре, — сказала Лу. — Я не понял ни слова из того, что ты сказала. — Окончательный ответ — 10, но задача разделена на две части, поэтому первый ответ — 2000, — вздохнула Ливанна, — но сказали указать число меньше десяти, — Лу медленно кивнула, видя, как Ливанна пишет, — поэтому если ты считаешь в обратную сторону, то получаешь -10, теперь переводи это в положительную линию, получаешь 10, прибавляешь это к первому числу, которое ты назвала, а это 1997, теперь у тебя 2007… Убираешь эти 7 лишних цифр и вуаля, 2000. — А как, черт возьми, ты получила десять? — Это вторая часть, и для этого тебе нужно повторить все с дополнительными числами, так что 7 минус -10 — это -3, ты отнимаешь 3 от положительного числа, теперь окончательный ответ (7+3) — 10, так что это проще, потому что тебе не нужно ничего вычитать в конце. Вот и все. — Воган, ты не могла бы… — Даже не думай об этом, Тео, — усмехнулась она, откусывая конфету. — Все очень просто, это всего лишь цифры. — Для тебя все просто, потому что у тебя слишком большой мозг, — закатила она глаза, когда до ее ушей донесся голос Малфоя. — Простые смертные вроде нас не любят цифры и считают их довольно утомительными. — И кто, черт возьми, призвал тебя? Гребаный Иисус? — Ой, мы проснулись с левой ноги, да? — Усмехнулся блондин и сел рядом с Блейзом. — А это мое общежитие, если ты не заметила, Воган, — она показала средний палец и закатила глаза. — Но ты тоже не простой смертный, Малфой, — сказала Дафна. — Ты хоть видел свои чертовы конспекты? Мерлин с вами двумя, ваши мозги иногда чертовски жуткие. — Кто первый в нашем классе? — Спросила Пэнси Паркинсон, разворачивая конфету, которую ей только что дала Ливанна. — Грязнокровка, — прошипел Драко сквозь зубы. — Значит мы с Воган будем бороться за нежелательное второе место. — Но Воган умнее Грейнджер, — нахмурилась Пэнси. — А я что? — На самом деле я не знаю, — ответила зеленоглазая, проигнорировав жалобу блондина. — Я никогда так не ценила свой интеллект, не люблю участвовать в уроках и быть несносной всезнайкой, поэтому я на втором месте, рядом с нашим идиотом Малфоем. — Я даже иногда не помогаю на уроках, и большинство из них чертовски скучны, так что да, — вздохнул блондин. — Вот почему я второй. Никто из них не смотрел друг на друга, и на мгновение они замолчали. Они вспомнили слова родителей об их неудачах в школе. Люциус был более жесток к своему сыну и почти весь первый год обучения в Хогвартсе кричал на него из-за того, что грязнокровка умнее его. Он ничего не говорил о Ливанне, только ругал сына. С тех пор Драко стал еще осторожнее относиться к учебе, но никому об этом не рассказывал. Но проблема заключалась в его приступах тревоги, когда он не мог выйти из общежития даже для того, чтобы поесть. Что касается Ливанны, то отец просто посмотрел на нее, сказал «разочарование, как обычно» и молча вышел из комнаты, оставив ее со стиснутой челюстью. Она ничего не сказала и не пожаловалась, но ее не могли не задеть его слова. Хотя она никогда не делала ничего, чтобы быть первой. — Как его зовут? — Голос Дафны вернул обоих подростков к реальности. Она имела в виду маленький пакетик, который Тео только что достал из своей мантии. — Ты о чем? О, да, опиум, — ответил Блейз, откладывая учебники в сторону. — Хотя ты не будешь его употреблять. — Чертов женоненавистник, — пробормотала Дафна сквозь зубы. — Почему? — Ты с ума сошла? Мы трое уже делали это раньше и знаем, что это делает с нашими телами, ты даже не курила, и я не собираюсь рисковать наказаниями из-за того, что у тебя случился припадок на нашем ковре, — твердо сказал Блейз. — Но Тео дает его Пэнси! Все пятеро повернули головы к вышеупомянутым, которые прекратили свои занятия и невинно улыбнулись. — Подождите, но ведь опиум принимать есть чистым? — нахмурилась Лу. — Вообще-то его можно принимать в виде таблеток, делать из него настойку, пить или то, что они сейчас собираются делать, курить, — вздохнула Ливанна. — Разве тебе не нравится быть невыносимой? — Драко игриво приподнял бровь, прежде чем взять трубку для курения опиума, лежавшую рядом с лампой и посудой. Трубка имела стебель из окрашенного бамбука, украшенную металлом. Чаша была прикреплена к белой металлической подставке, украшенной декоративными камнями. — Отвали, — она показала средний палец, и он захихикал, взяв зажигалку. — Я тоже хочу попробовать. — Я не собираюсь рисковать тем, что мне придется везти вас троих в гребаное больничное крыло после припадка, забудь… А Дафна, Ливанна и Лу смотрели на него, надувшись и сцепив руки, словно умоляя. Их глаза даже начали блестеть. — Не смотрите на меня так, — сказал Блейз, помогая Драко. Но трое продолжали смотреть на него так же, и это еще больше усугубляло ситуацию. Ливанна даже начала плакать. — Не надо… Воган, прекрати, я не… О, ради Салазара, ладно! Давай! Ливанна захихикала и вытерла слезы костяшками больших пальцев, затем улыбнулась и взяла трубку с опиумом, которую протянул ей Тео. — Черт бы тебя побрал, приятель, — рассмеялся Драко. — Если бы я знал, что мне нужно просто заплакать, чтобы добиться от тебя чего-нибудь, я бы сделал это давным-давно. — Заткнись, — прорычал темнокожий и бросил зажигалку Ливанне, которая на секунду остолбенела, а затем сделала то же самое, что Тео и Блейз, чтобы зажечь духовную лампу. — Как я должна это сделать? — Спросила она, нахмурившись в замешательстве, когда лампа была зажжена. — Устраивайся поудобнее, Снежная Королева, — с усмешкой сказал Тео. — Курение наиболее эффективно в лежачем положении. Зеленоглазая сделала, как сказал Тео, и стала ждать следующих указаний. Ее черный кот Никс перепрыгнул через нее. — Теперь возьми шарик размером с горошину из мешочка и возьми за конец длинной иглы, — сказал Блейз. — Держи его над пламенем лампы, пока пузырь не раздуется и не станет золотистым. В то же время он растягивал клейкую массу в длинные жгуты, чтобы она лучше «прожарилась», повторяя процедуру несколько раз под ее внимательным взглядом. — Теперь сверни его обратно в горошину и быстро протолкните в отверстие в чаше, — продолжал Тео, помогая Пэнси сделать то же самое. — И держи чашу поближе к пламени, чтобы оно попало на опиумный шарик. — Хорошо, — вздохнул Драко. — Сделайте глубокую (и я не шучу) затяжку, пока она не будет полностью израсходована. Полчаса спустя, когда две другие девушки сделали то же самое, они не почувствовали особой эйфории. Они не испытывают сильного удовольствия. У них нет ощущения, что они под наркотиками. Им просто приятно. Очень приятно. Это похоже на то, что вы чувствуете ярким субботним утром, когда только что съели свой любимый завтрак. Вас ничто не беспокоит, и вы в прекрасном настроении, потому что впереди у вас целые выходные. Выглянуло солнце. Вы запланировали веселый вечер. Сейчас Ливанна, которая ненавидит солнце, чувствует себя так, словно она находится под почти замерзшими водами Черного озера, а лунный свет заливает ее путь, заставляя искриться маленькие пузырьки. Звезды украшают темно-синий океан над ней. Именно так она чувствует себя под действием опиатов. В покое. Это не напряжение. Просто приятно. Она чувствует себя хорошо, только немного чешется и ее слегка подташнивает. Вот и все. Просто очень приятно. Комфортно. Спокойно. Все в порядке с миром. Не о чем беспокоиться. Подушка под ее головой была просто божественной, словно голова таяла в ее пушистой холодной поверхности. Она никогда прежде не чувствовала себя такой расслабленной, просто купание в Черном озере было для нее синонимом этого ощущения. Простое прикосновение пальцев друг к другу было сенсационным, а провести рукой по волосам казалось самым прекрасным поступком в ее жизни. Все было так идеально. И она подумала, что только что нашла еще один способ избавиться от ужасных кошмаров. Дафна рассмеялась. — Что? — Спросила Пэнси, лежа на животе. — Если бы мы были на войне, Ливанна и Малфой были бы как те генералы, которые очень серьезны, но когда пьяны, то чертовски смешны, — хихикнула Дафна, проводя пальцами по волосам лучшей подруги. — О, подожди, ты права, — рассмеялась Лу. — Я так и вижу их в модной униформе с кучей медалей и спорящими о стратегии. — Конечно, мины были бы правильными, — сказали они оба. — Нет, конечно, нет, — сказал Драко, садясь. — Мины были бы самыми лучшими. Ливанна тоже села. — Нет, шахты. — Ми… — Если вы начнете ссориться, я вышвырну вас обоих из комнаты, — рассмеялся Тео. После негромкого рычания они оба улеглись обратно. — Но не проявляйте себя, — вздохнула Ливанна. — Воевать было бы неприятно. — Нет, если ты на стороне победителя, — пожала плечами Пэнси. — Если бы у тебя были привилегии, ты могла бы просто наблюдать за атаками и обсуждать тактику, ты могла бы даже уйти. — Да, — вздохнул Блейз. — Но многие люди умирали бы каждый день. — Некоторые заслуживают смерти, — сказала Ливанна. — А как же невинные? — Нахмурилась Дафна. — Никто не может быть полностью невиновен, — вздохнула зеленоглазая девушка. — Мы все грешники, кто-то из нас заслуживает смерти, кто-то — наказания в виде травмы, но все мы грешники. — Даже Бог? — Даже этот ублюдок.Она была там, соленые реки стекали по холмам ее бледной кожи.
— Ты должен был уберечь ее, — плакала она, глядя на темный океан, усеянный маленькими, ярко-белыми точками. — Я молилась, ради Салазара! Очень много, черт возьми! А ты ничего не сделал!
***
Восемнадцатого декабря все готовились к поездке в Хогсмид на выходные. Последние пять недель Ливанна и Драко не переставали разыгрывать студентов, особенно Гриффиндорцев, что привлекло внимание многих, так как обычно они разыгрывали их по отдельности. Среди студентов было несколько человек с щупальцами на лице, другие — с желеобразными конечностями. У некоторых были даже крашеные волосы. Синий и желтый цвета были последней модой в Хогвартсе. Перед тем как уйти с Лу и группой Малфоя, Ливанна услышала звук шагов по снегу и пошла за ними, пока не увидела Гарри Поттера и близнецов Уизли, обсуждающих карту шалости.ей Девушка быстро вышла из своего укрытия и присоединилась к остальным. — Почему ты так долго? — Спросила Лу у своей лучшей подруги, когда они, взявшись за руки, пошли вместе, что они делали почти всегда. Ливанна решила избежать объятий своей лучшей подруги. Прошли годы, прежде чем она привыкла к таким прикосновениям, хотя именно она предложила это сделать. Но она все равно немного дрожала. — Я узнала, что у Поттера есть карта, на которой отмечено, где кто находится и где есть тайные проходы, — с улыбкой призналась беловолосая. — Близнецы Уизелби дали ему ее, видимо, чтобы он мог пойти с нами в Хогсмид. — О, я слышала об этой карте, — со смехом сказала Лху. — Черт, я искала ее, я сама хотела ее получить, чтобы пойти на кухню и украсть несколько шоколадных пирожных. — И ты не собиралась пригласить меня? — Спросила Ливанна, приподняв бровь в сторону Лу. — Мне нужно было сначала получить карту, — рассмеялась Лу. — Эх, как жаль. Чертов Поттер, и все из-за того, что Сама-Знаешь-Кто его не убил. — Черт возьми, я плохо на тебя влияю, — сказала Ливанна, позволяя смеху вырваться из ее губ. Обычно она сама шутила подобным образом. Ливанна была в хорошем настроении. Весь месяц ей не снились кошмары, она просто сбегала посреди ночи почитать книгу или две, иногда с Малфоем, иногда одна. Лу запретила ей ходить на Черное озеро посреди ночи, поэтому она не ходила туда с ноября, а еще потому, что оно уже замерзло, и она не могла в нем купаться. Но она каталась на коньках. Как только они приехали в маленькую деревню, обе девочки занялись покупкой сладостей и одежды для походов в деревню. И они все время болтали, смеялись и улыбались, сплетничая о том, что происходит в Хогвартсе. Ливанна считала Лу единственной своей лучшей подругой, та понимала ее и всегда хранила ее секреты с момента их знакомства. Лу знала о ней очень многое и не боялась ее — за это Ливанна была ей очень благодарна. Прошло несколько месяцев, прежде чем она начала доверять Лу без всякого фильтра, но ей это удалось. Лу была одной из трех избранных людей, которым Ливанна могла полностью довериться и позволить показать миру свои слабости. И Лу не осуждала ее. Ни одного неодобрительного взгляда за то, что она высказала свои странные мысли. Ни единого упрека. Ни единой слезы или шока. Ни одного взгляда жалости. Только ободряющая улыбка, способ сказать ей, что она всегда будет рядом, что она никуда не уйдет, что она никогда ее не оставит. Ливанна любила Лу всем сердцем, но не говорила ей об этом. По крайней мере, до тех пор, пока она не будет полностью готова к этому. Она никогда не скажет этого вслух, если честно, она не была готова и не думала, что когда-нибудь сможет сказать «я люблю тебя» вслух кому-то — или самой себе, — и в этом, безусловно, была вина ее родителей и того, как она была воспитана — травмирована. Она воспитывалась не для своих родителей, она была и остается травмированной, подвергалась психическому и физическому насилию. Она была воспитана для кого-то другого, для того, кто действительно заботился бы о ней. Но она старалась по-своему показать, что ей не все равно. Ливанна любила и заботилась по-другому. Она считала, что «любовь» — это очень сильное слово… Но недостаточно сильное. Она не верила, что сила любви и магия радуги могут победить зло, что так бывает только в сказках с принцессами, которые находят прекрасного принца и живут прекрасной жизнью с бабочками и крестной феей. В реальной жизни, в жестоком мире, ты был один, и побеждал всегда сильнейший. По крайней мере, так она себе это представляла. Сила была для нее самым сильным словом. Она любила это слово. Оно означало способность делать что-то или действовать определенным образом, способность или качество. Способность направлять или влиять на поведение других людей или на ход событий. Контролировать вещи. Эмоции. — Эй! Воган! — Услышав голос Малфоя, обе девушки быстро обернулись. — Осторожно! — И как раз в тот момент, когда она собиралась ответить, блондин бросил в нее снежок, попав прямо в лицо. — Это за вчерашнюю шутку! — Уточнил мальчик, смеясь и отходя в сторону. Пока он спал, она окрасила некоторые его пряди в синий цвет. Поэтому в тот день он был в шляпе. — Эй, Малфой! Локомотор Мортис! — И как только девушка взмахнула палочкой, Драко упал лицом в снег. — Что случилось? Не можешь пошевелиться? — Засмеялась блондинка рядом с Лу, наблюдая за тем, как Драко пытается встать. — Кстати, отличная шляпа. — Очень смешно, — язвительно ответил он. — Сделай контрзаклинание, да? — Хорошо, — согласилась Ливанна, закатив глаза и взмахнув палочкой, чтобы освободить Малфоя. — Слышала, что Уизли и Грейнджер находятся возле Визжащей хижины. — После тебя, гоблин», — сказал Малфой, принимая ее предложение. — Локомотор Мортис. — Я тебя презираю, — пробормотала она в снег. — Оу… — усмехнулся он. — Спасибо, любимая. После того как он произнес контрзаклинание, они начали идти.***
— Не хочешь подойти поближе? — Гермиона Грейнджер спросила рыжеволосого, стоявшего рядом с ней. — К Визжащей хижине? — Вообще-то мне и здесь хорошо, — отказался Рон Уизли, с ужасом глядя на темный дом вдалеке. — Так-так. Смотрите, кто пришел, — сказал Драко, шагая по снегу и привлекая внимание двух Гриффиндорцев. — Вы двое покупаете дом своей мечты? Немного великоват для тебя, не так ли, Уизелби? Разве ваша семья не спит в… одной комнате? — Заткнись, Малфой, — ответил Рон, глядя на снег. — Следи за языком, Уизелби, — предупредила Ливанна, стоя в нескольких шагах от Малфоя с надменным тоном. — Потому что я могу легко об этом позаботиться. Драко тихонько захихикал. — А я-то думала, что Гриффиндорцы должны быть дружелюбными, — усмехнулась она. — Ты знаешь… Ученики этой школы и, черт возьми, члены королевской семьи здесь, — рассмеялась она. — Наверное, меня приняли за Пуффендуйку, — вздохнула она. — А ты что думаешь? — Спросила она Драко. — Сейчас я более дружелюбна. А они называют меня Снежной Королевой! И она могла быть такой же или даже более жестокой, чем сам Драко, если дело доходило до того, чтобы над кем-то посмеяться. Кроме того, для своего юного возраста она знала больше заклинаний, чем кто-либо другой в Хогвартсе. Рон смотрел на нее со смесью страха и восхищения. — Эти двое совсем не дружелюбны, — сказал Драко беловолосой, указывая на рыжего и другую девушку, а затем рассмеялся. — Думаю, пора научить Уизелби и Грейнджер уважать своих начальников, — предложил мальчик, глядя на пятерых, которые были с ним. — Надеюсь, вы не имеете ввиду себя! — Пригрозила Гермиона, вставая в оборонительную позицию перед Роном. Ливанна с отвращением отпрянула, направив свою палочку в сторону девушки. Хотя она не принимала ее не только из-за того, что та была магглорожденной. — Как ты смеешь разговаривать с нами! — Крикнул Драко, протягивая руку к Ливанне, чтобы оттащить ее от Гриффиндорки. — Ты грязнокровка! В этот момент в левую щеку блондинки попал снежок, и Ливанна тут же отпрянула, но не раньше, чем в нее попал еще один снежок. — Кто это? — Спросил Драко, немного испугавшись. И тут из ниоткуда в тела пятерых Слизеринцев стали попадать новые снежки. — Не стойте! Сделайте что-нибудь! — Приказал Малфой Крэббу и Гойлу, которых Ливанна использовала в качестве живого щита. — Лу! — Закричала беловолосая, увидев, что ее подруга сбита с ног… ну, воздухом. — Покажись! Трус! — И еще один снежок попал в нее, повалив ее на колени и уложив ладонями в снег. Она закрыла глаза. Почему они продолжают ее трогать? Драко, напротив, толкнули спиной в снег, а затем потащили за ноги. — В чем дело, Малфой, потерял лыжи? — Насмешливо спросил Рон, увернувшись от одного из снежков, брошенных Ливаной для защиты. — Эй, успокойся, ведьма. — Не смей со мной разговаривать! — Сердито сказала Ливанна, но в этот раз ее толкнули спиной в снег. Теперь она начала бояться. Кто бы это ни был, он слишком сильно толкал ее, прикасался к ней, подходил слишком близко, был слишком груб. — Шевелись! — Крикнул Драко, выталкивая Гойла из снега и хватая Ливанну за руку, чтобы убежать с Лу за ними. — Малфой! Подожди! — Кричали ему вслед друзья, пытаясь встать, чтобы бежать за ним, а Гойл все еще был со спущенными штанами. Вдалеке слышался смех Грейнджер и Уизли. Когда они оказались достаточно далеко, Ливанна быстро освободилась от Малфоя, но упала на колени и перевернулась, чтобы лечь на снег. — Это был Поттер, — смогла сказать она, когда восстановила дыхание. Остальные легли рядом с ней, чтобы отдохнуть и перевести дух. — Откуда ты знаешь? — Спросила Лу, положив голову на живот подруги. Она подвинулась и села на снег. Лу вздохнула. Это было трудно. — Клянусь, я слышала его голос, — заверила блондинка, выпустив ледяной вздох из своих розовых губ. — Или ты сходишь с ума, — с усмешкой закончил Драко. Ливанна бросила ему в лицо немного снега и показала средний палец. — Алло? Да, это Ливанна, — она начала делать рукой знак телефона. — Я звонила, чтобы узнать, есть ли у вас место в опере, потому что у меня есть друг, который исполняет… идеальные трели, — продолжила она, заставив остальных рассмеяться, когда Драко бросил на нее недобрый взгляд, а затем швырнул снег ей в лицо. — Отвали, Воган, — ответил Драко, закатив глаза и глядя на нее сузившимися глазами. Они все начали останавливаться и собираться обратно в город, у них все еще были дела. — Посмотри на это с другой стороны, ты станешь знаменитым, — и пока они шли, Малфой снова бросил снег ей в лицо.***
24 декабря, после фуршета, который Хогвартс организовал для студентов, проводящих там Рождество, Драко и Ливанна встретились на школьном дворе. Вернее, Драко нашел Ливанну. Им обоим пришлось остаться в замке, так как их родители не прислали никаких сообщений о том, что проведут Рождество с ними. Драко все еще был немного разочарован, в отличие от Ливанны, которая не могла вспомнить ни одного праздника, когда родители дарили ей «семейное тепло» и… счастье. В ее доме не было счастья. Обычно в поместье Воганов Ливанна оставалась одна до и после ужина, открывала подарки после двенадцати, освещенная лишь светом огня в камине, погружаясь в воспоминания. Часто эльф, служивший в ее доме, Маглор, сопровождал ее, и она одалживала ему некоторые из своих книг, чтобы он читал их вместе с ней, когда родители были в отъезде. Ливанна всегда была одна. — Что случилось? — Весело спросил Драко, усаживаясь перед девушкой и видя, что она даже не потрудилась повернуться, чтобы увидеть его лицо. Ее колени были подтянуты к груди, а левая щека лежала на них. — Я хотела узнать, как дела у Маглора, — негромко ответила она. — В этом году Рождество пройдет без меня. — Снежная Королева стала сентиментальной? Потому что у меня есть идеальное заклинание для этого, — ответ Малфоя заставил девушку хихикнуть, от чего голос ее сорвался, но через полсекунды она вновь обрела самообладание. В эту ночь она не будет плакать. — Снежная Королева сделана не изо льда, Малфой, — напомнила она ему, прижимаясь спиной к стене позади себя и вытирая одной рукой единственную слезинку, которую собиралась пролить этой ночью. — В этом году я хотела подарить ему одну из его любимых книг, вот и все, — вздохнула она, вновь обращая свой взор к луне. — Посмотри-ка, — усмехнулся он. — У Снежной Королевы все-таки есть сердце. Она закатила глаза и игриво улыбнулась. — Что ты здесь делаешь? Ты так скучал по мне? — Поддразнивающе спросила она. — В твоих мечтах, — язвительно ответил Драко, забавно закатив глаза. — Крэбб и Гойл отъедаются в Большом зале, а я решил передохнуть, увидел тебя и сказал: Давай почтим их своим присутствием. — Почтить меня? Скорее, ужаснуть меня, — рассмеялась Ливанна, поймав его взгляд. — Я думала, в этом году ты поедешь с родителями. — В последнюю минуту что-то изменилось, — и на этот раз он отвел взгляд. Драко знал об этом с самого начала года, просто тогда на него свалилась тяжесть одиночества в тот день. Они оба молчали, глядя на луну и размышляя о том, могла ли их жизнь в качестве немагических существ сложиться иначе, или же они родились в разное время и в разных семьях… Пока не появилась Пэнси и не нарушила тишину. — Драко! Вот ты где! — Резко произнесла она, подходя к мальчику. — Вот и она, — сардонически пробормотала Ливанна, видя, как черноволосая подошла к Малфою. — Какие-то проблемы, Воган? — Спросила Пэнси, притворяясь дружелюбной. Ни одна из них не могла этого вынести. У них была странная дружба. Когда они хотели, они могли быть милыми друг с другом, а когда нет — злыми. — Да, твое лицо, — ответила она с улыбкой, из-за которой Драко попытался сдержать смех. — Фу, неважно, — закатила глаза девушка. — Драко, я хотела спросить, не хочешь ли ты пойти со мной и другими ребятами и подшутить над кем-нибудь из Когтевранцами, — Пэнси не собиралась приглашать Ливанну, она сама по себе была препятствием на пути к ее цели с Малфоем. Хотя она часто имитировала некоторые из ее шуток прошлых лет. — Мы вчера проделали то же самое с Гриффиндором, — напомнил Драко черноволосой девушке, глядя на Ливанну, которая снова смотрела на небо. — Это становится скучным. Скучно стало потому, что никто не придумал новых розыгрышей. Ливанна не придумала никаких новых шалостей. — Да, но если ты пойдешь… Не знаю, может быть, мы сможем сделать что-нибудь еще позже. Зеленоглазая закатила глаза и провела языком по внутренней стороне рта. Она знала, что Пэнси немного неравнодушна к Драко. — Боже, меня сейчас стошнит, если я буду продолжать слушать это, — Ливанна быстро поднялась со своего места. — Минута покоя — это все, о чем я прошу, — и, уходя, она ворчала по поводу того, что ее прервали несколько минут назад. Драко пришлось подавить смех кривой улыбкой. — Я этого не вынесу, — сказала Пэнси, закатив глаза, а затем скрестила руки на груди и снова повернулась к мальчику. — Ты идешь со мной или нет? — Прщай, Пэнси, — ответил блондин, вставая со своего места и засовывая руки в карманы, чтобы пойти к выходу. Позади него Пэнси в знак протеста топнула ногой и пошла к другому входу, чтобы уйти. Когда через несколько минут Ливанна пришла в общую комнату Слизерина, она обнаружила, что Лу сидит на диване с другими девушками. На мгновение она подумала о том, чтобы тихо уйти и скрыться в тишине своей комнаты, но не стала этого делать. Она обещала Лу, что постарается найти общий язык с людьми. Она крепко зажмурила глаза и прикусила нижнюю губу, после чего сжала кулаки и подошла к остальным. Глубоко вздохнув, она села рядом с Лу, удивив ее. Ливанна убедилась, что находится достаточно далеко от других девушек. — Ты исчезла после ужина, — засмеялась Лу, протягивая ей несколько сладостей. Девушка пожала плечами, давая понять, что это не имеет никакого значения. — О чем вы говорили? — с улыбкой спросила блондинка. Может быть, хоть раз в жизни она попытается найти общий язык с кем-то, кроме Лу. Да, ей нравилась ее репутация, но некоторые люди боялись ее. Два дня назад, например, она встретила в библиотеке первокурсника-Пуффендуйца, и когда она спросила его, может ли она взять одну из его книг, бедный мальчик в испуге бросил книгу на пол и ушел, оставив девушку в полном замешательстве, после чего она рассмеялась. Сч — Потенциальные пары здесь, в Хогвартсе, — ответила Миллисент. Ливанна закатила глаза и хихикнула. Теперь она вспомнила, почему не общалась с другими девочками, хотя ей нравились ее соседки по факультету. — Лу влюбилась в четверокурсника. — О, я знаю, в кого она влюблена, — ответила Ливанна, ухмыляясь своей лучшей подруге. — Тот, который… Ты знаешь? — Ливанна вопросительно посмотрела на Лу и тихо рассмеялась, увидев, как покраснели щеки ее лучшей подруги, когда она кивнула. Лу улыбнулась, радуясь, что ее лучшая подруга помнит такую «обыденную», как она выразилась, деталь. — Тем не менее никто не может отрицать, что Оливер Вуд симпатичный, он капитан команды по квиддичу Гриффиндорских неудачников, — сказала другая светловолосая девушка, Дафна Гринграсс. — Да, наверное, — вздохнула Ливанна. — Еще один — Эдриан, — продолжила Дафна. — И Теодор тоже. — Никто не может превзойти Малфоя», — сказала черноволосая девушка, которая заговорила с ней первой. — Я не знаю, он такой высокий, красивый и такой… он. — Он придурок, — не задумываясь, ответила Ливанна и отправила в рот плитку шоколада. Остальные девочки засмеялись. — Тебе кто-нибудь нравится, Ливанна? — Спросила Миллисент с лукавой улыбкой. — Ливанна ни на кого не западает, потому что считает, что зря тратит время. И никто не может быть достаточно хорош для нее, — ответила Лу, подражая девушке. Она говорила то же самое в прошлом году, примерно в то же время, когда обнаружила, что понравилась мальчику с третьего курса Слизерина. — И я не изменила своего мнения, — согласилась зеленоглазая девочка и, хихикнув, указала на Лу. В словах Лу была и правда, и ложь. Ливанна не то чтобы не интересовалась вещами, связанными с глупыми подростковыми чувствами, потому что считала себя выше остальных людей или что-то в этом роде. Она была человеком, который видел, как ее отец поднимал руку на мать и говорил ей ужасные вещи, а мать была полной покорностью, которая ни черта не делала, чтобы выйти из ситуации или даже защитить себя, и это сильно изменило ее мнение об отношениях. Она не хотела стать такой же, как ее мать. Она не хотела быть с кем-то вроде своего отца. Она не хотела быть замужем за кем-то по принуждению. Она вообще не хотела выходить замуж. Она не хотела влюбляться или быть способной любить. Она бы точно утопилась, если бы это случилось. Ее мысли были сосредоточены на более важных вещах. Например, ее будущее. У нее есть цели. Закончить школу с самыми высокими оценками — то есть сдать все Ж.А.Б.А. на «отлично» — а затем найти место в Министерстве магии, которое поможет ей в короткие сроки стать министром. Она очень хорошо расписала свое будущее. Нет времени на глупые переживания. — А где Пэнси? Она обычно любит такие беседы, — слегка нахмурившись, сказала Миллисент, осматривая комнату в поисках девушки. — Я оставила ее с Малфоем во дворе, — ответила Ливанна, разворачивая конфету и поднося ее ко рту. — Вы с Малфоем были бы хорошей парой, — ни с того ни с сего заметила Дафна, пожав плечами, отчего блондинка поперхнулась конфетой и начала смеяться. — У вас много общего. — И! И! — взволнованно добавила Миллисент. — Вы как враги, превратившиеся в любовников! Это было бы так чертовски фантастично! — Я? С Малфоем? Если у Уизелби появится девушка, — сказала она, когда закончила смеяться. Сама мысль о том, что они могут быть вместе, была глупой. — Ну, Уизли в тебя влюбился, — сообщила ей черноволосая девушка, несколько раз поднимая и опуская брови. — Я слышала, как он разговаривал с Поттером в столовой, Грейнджер сказала ему, что он сошел с ума после того случая в Хогсмиде. — Рон Уизли? — Нахмурившись, спросила Ливанна, и все девочки кивнули. — Уизелби? Рыжий, который опускает глаза каждый раз, когда я говорю или даже смотрю на него? — Они снова кивнули. — Интересно. — Почему? — С любопытством спросила Лу. — Просто забавно, вот и все, — хихикнув, ответила Ливанна, подмигнув. — Пэнси, — обернулась блондинка, услышав знакомый голос. — То, что ты сказала раньше, остается в силе? — Спросил Драко, не сводя глаз с Ливанны. — Да! — Пронзительным голосом ответила она и быстро зашагала в его сторону. — Тогда идем, — Драко бросил последний взгляд на Ливанну, после чего обнял Пэнси за плечи и вышел из общей комнаты. Он прислушивался к разговору за колонной с тех пор, как зеленоглазую девушку спросили, не влюблена ли она в кого-нибудь. Почему он поднял шум из-за этого? И почему у нее скрутило живот, когда она увидела его руку, обнимающую Пэнси? Все девушки в страхе повернулись к Ливанне, услышав взрыв. — Простите, — пробормотала она, раскрывая ладонь, чтобы встретить более чем расплавленную шоколадную лягушку.