Сохранение угасающего света

      С Эфира достаточно.       Ему надоело.       Он уходил из столицы Инадзумы, стремясь поскорее убраться с этого острова. Он очень надеялся, что "Крукс" сейчас в доках Рито, потому что ему кажется, что если он пробудет здесь слишком долго, то сойдет с ума.       Он не мог никуда пойти, чтобы не привлечь к себе внимания. Люди превозносили его как героя Инадзумы или героя Сопротивления. Люди с Видениями беспрестанно благодарили его, предлагая разные вещи и услуги, но ничего из того, в чем он действительно нуждался.       И все люди просили его выполнять рутинную работу. Очистить храм Наруками, уничтожить крошечный лагерь монстров, сопроводить транспортный шар.       Его тошнило от всего этого.       И что самое неприятное - ему не перед кем было выплеснуть все это, даже перед Паймоном. Он вспомнил их спор несколькими часами ранее.       — Но Паймон не понимает!! Паймон думала, что ты действительно хочешь найти сестру!       — Да, но она, похоже, не хочет меня видеть! Какой смысл во всем этом, если она просто оставит меня?       — Но мы должны продолжать путешествие по Тейвату! Мы побывали только в трех регионах, а впереди еще четыре!       — Да, еще четыре региона, где я буду таскаться по округе, сражаться с Богами и монстрами, чуть не погибну, и все ради чего?! Ничего! Абсолютно ничего! Я не получил ни одного полезного ответа! Если ты хочешь и дальше путешествовать по этому кошмарному миру, то делай это без меня, Паймон, потому что с меня ХВАТИТ!       Лицо Паймон тут же приняло обиженное выражение, а на глазах выступили слезы. Она смотрела на него с печальным выражением.       — Паймон так не поступит. Паймон все еще не понимает, но Паймон останется с тобой. Паймон не хочет больше говорить об этом сегодня.       И она исчезла рядом с его головой, растворившись в своем карманном измерении или что там у нее.       Ему было все равно, она либо не могла, либо не хотела понять, через какую боль ему пришлось пройти в этом мире.       У него украли сестру и силы, и он метался по всему этому миру с Богами и людьми в надежде найти хоть какой-то способ вернуть сестру.       В последний раз, когда он видел сестру, она оставила его ради тех целей, к которым стремится Орден Бездны. Она сказала ему, чтобы он "не вставал у нее на пути", и что не уйдет, пока Бездна не поглотит троны.       Почему кого-то из них это должно волновать? Они не должны были так глубоко погружаться в миры, по которым путешествовали. Они и так пробыли в этом слишком долго, им нужно было сплотиться, чтобы вернуть свои силы и наконец-то убраться отсюда подальше и вернуться к звездам, где им самое место.       Но нет. Люмин отвергла это, отвергла его, и теперь посмотрите, где он. Три региона его путешествия, а он уже пережил столько боли и мучений, сколько никогда не переживал без нее. Как бы ни утешали его Паймон и друзья, которых он завел, никто из них не мог сравниться с тем, как легко Люмин снимала груз с его плеч и подбадривала его.       Он прошел мимо небольшого лагеря хиличурлов, и один из лучников осмелился выстрелить в него. Он увернулся от стрелы, но недостаточно быстро, чтобы не получить порез от наконечника стрелы на талии. Это только подстегивает водоворот в его сознании, и он, напитав ноги Электро и устремляется в центр лагеря. При помощи Анемо он втягивает их всех внутрь, а затем ударяет по земле и заставляет шипы Гео вонзиться во врагов. Он наблюдает, как они распадаются, как и всегда, после чего грабит их сундуки и продолжает свой путь, хотя теперь уже грязный. Порез, по крайней мере, был неглубоким и не сильно кровоточил. Заживет быстро.       Он вернулся к своим мыслям, возвращаясь на дорогу.       Как бы ни была ему неприятна Синьора, теперь он чувствовал себя виноватым в том, что по его вине кто-то умер. Он видел, как она кричала перед лицом смерти, отчаявшись и разозлившись на весь мир, когда Сёгун Рейден казнила ее. Синьора... Она, конечно, не была хорошим человеком, но значит ли это, что она заслужила тот конец, который ей уготован? Неужели у нее не было возможности искупить вину?       Конечно была, почти у всех была, но какое это имеет значение в глазах Богов. Существ, стоящих высоко над любой формой рациональной морали, чьи решения считаются нравственными только из-за их статуса. И если ты кому-то из таких существ приглянулся, они могут поступить с тобой по своему усмотрению и не заметят никаких последствий.       И конечно, он снова ввязался в изнурительную битву с Сёгуном, избежав смерти только благодаря появлению Мико, и сумел достаточно ее расшевелить, чтобы она отменила указ об охоте на Видения. И, конечно, когда все это закончилось, он снова остался практически без ответов на свои вопросы о сестре. Ни Эи, ни Мико не помогли ему в этом деле. Мало того, Фатуи получили в свои руки третий Гнозис, потому что Эфир был слишком безрассуден и слишком слаб.       Смех Скарамуччи, наблюдавшего за тем, как Эфир поддается татаригами, его голос, называющий его слабым. Все это эхом отдавалось в его голове. Гнев и разочарование, накопившиеся за время путешествия, достигли точки кипения, и он позволил им завладеть собой, поглотить его, ослепить и заманить в ловушку. Люмин всегда была более эмоциональной, в то время как он только и делал, что копил в себе эмоции и пытался сохранять спокойствие.       И в такие моменты рядом с ним всегда была сестра, готовая разрядить его гнев и успокоить.       Но теперь ее нет.       Что он вообще делал? Из всех встреченных им Богов двое обладали информацией, которая могла бы ему помочь, но не давали ее, а этот последний Бог вообще не обладала никакой информацией, но при этом доставила ему больше головной боли, чем два последних региона его путешествия вместе взятые.       С тех пор как он очнулся, его втянули в: спасение дракона из таинственной и могущественной группы, которую, похоже, возглавляет его сестра; подозревали в убийстве Архонта; его водили за нос Архонт и Предвестник Фатуи; он сражался с Предвестником; сражался с морским чудовищем, которое пробудил этот Предвестник, и только потом узнал, что все это было испытанием, устроенным Архонтом и Предвестником, и не получил от него никаких ответов, несмотря на то, что тот был в долгу у Эфира за все, что произошло.       Добавьте к этому немного участия в гражданской войне, почти гибель от рук Богини-воительницы, еще большую вовлеченность в гражданскую войну и снова почти гибель от рук Богини-воительницы.       И ВДОБАВОК КО ВСЕМУ ЭТОМУ, жители этих регионов стали воспринимать его как своего личного мальчика на побегушках, как своего праведного спасителя, своего рыцаря в сияющих доспехах.       И все нежелательное внимание и просьбы, которые сопутствуют этим титулам.       Не то чтобы он ненавидел помогать людям. Ему нравится это делать, ему нравится видеть людей счастливыми. Но многие просьбы, с которыми они обращаются к нему, они могли бы легко выполнить сами, но нет, великий Путешественник сделает это, если вы попросите.       С него хватит. С этим миром покончено. С этим путешествием, которое уже довело его до предела.       Он возвращался в Ли Юэ с короной Синьоры в рюкзаке, чтобы передать ее Чайлду, а также извиниться за ее неоправданную смерть от рук Сёгуна. А после? Пора было отдохнуть. Он не был готов перейти к следующему этапу своего путешествия, по крайней мере пока. Его разум и тело отчаянно нуждались в отдыхе, чтобы восстановиться после всего, что выпало на его долю в этом путешествии. Он был готов провести несколько ночей в удобной постели, наслаждаясь хорошей едой.       Когда Эфир шел, полностью погрузившись в свои мысли, у него было совершенно подавленное и угнетенное выражение лица и аура. Несмотря на то что все знали его, держались подальше, осторожно отходя в сторону, чтобы не спровоцировать те потенциально смертельные эмоции, которые накопились у него внутри.       Все, кроме одного человека, которого Эфир даже не ожидал увидеть снова после их последнего столкновения, не говоря уже о том, чтобы тот добровольно подошел к нему.       — Так-так-так, посмотрите, кто здесь. Разве это не Путешественник, герой, спасший еще одну страну. Как ты себя чувствуешь, герой?       Эфир поворачивает голову и видит Скарамуччу. Серьезно? Из всех людей, с которыми можно столкнуться, он столкнулся со Сказителем? Он бросает на марионетку раздраженный и недовольный взгляд, а затем отворачивается и продолжает идти.       Сказать, что это застало Скарамуччу врасплох, было бы преуменьшением. Как правило, веселый Путешественник только что победил. Он спас жителей Инадзумы, учитывая какой он добросердечный человек.       Так почему же он выглядит таким... Побежденным? Подавленным?       И он сам, и Путешественник привели его в замешательство. Почему после победы он выглядел таким подавленным? Где его обычный огонь, тот самый, что был на фабрике Иллюзий? И почему Скарамучча чувствовал какое-то тяжелое давление в груди?       Ему казалось, что он будет рад увидеть такое выражение на его лице. Может быть, это потому, что не он вызвал у Путешественника такие эмоции?       Это единственный ответ, который имеет хоть какое-то объяснение для него. Ничем иным, кроме как разочарованием, это быть не может.       С одной стороны, ему хочется продолжать насмехаться над Путешественником, чтобы посмотреть, до какого предела он сможет довести его. С другой стороны, он... почти       Переживает?       Что?       Почему он чувствует, что ему... Не все равно? Он думал, что уничтожил эту часть себя уже давно, после смерти того ребенка. Что заставило ее вновь пробудиться?       С чего бы ему вообще переживать за своего врага?       Очевидно, это как-то связано с удрученным видом Путешественника, так в чем же дело? Может быть, это связано с тем, что Гнозис наконец-то оказался в его груди, несмотря на то что он не может воспользоваться его силой?       Ему должно быть все равно, он знает это. Марионетка не достоин заботы, и мир наглядно демонстрировал ему это на протяжении всей его жизни. Он должен просто игнорировать Путешественника и вернуться к поиску способа разблокировать Гнозис.       Но какая-то часть его души кричит ему о другом. Часть его самого, которая, как он думал, сгорела в огне много веков назад. Юный Кабукимоно, которым он был раньше, хочет знать, почему Путешественник так выглядит. Он хочет, хочет и хочет, он всегда хочет того, чего, как он знает, у него быть не может.       К несчастью для него, любопытная часть его души встала на сторону Кабукимоно и отчаянно хочет узнать, что творится в голове золотоволосого Путешественника.       Он догоняет блондина, останавливается перед ним и нерешительно задает свой вопрос.       — Э-э-э... Эй? Ты... В порядке или как? Почему ты выглядишь так, будто мертв, когда ты победил? Тебе удалось заставить эту упрямую Богиню передумать, так почему у тебя такой вид?       Эфир останавливается и поворачивает голову, чтобы снова посмотреть на него. Похоже, марионетка растерян, а также испытывает какие-то другие эмоции, которые он не может объяснить в своем состоянии. Он знает, что это его враг и что ему совершенно НЕ следует говорить с ним о своих проблемах - тот может легко развернуться и использовать полученные сведения в своих интересах.       Но марионетка уже победил, - напоминает он себе. Он сказал, что Эфир победил, и, возможно, так оно и было, но ему так не казалось. Он должен ненавидеть человека рядом с собой, должен ненавидеть его за то, что он стал причиной еще одной неудачи, пополнившей его коллекцию. Он должен ненавидеть его за то, что случилось с сопротивлением. Слова, которые бросил ему Скарамучча, не выходили у него из головы. Может, Фатуи и поставляли Иллюзии, но члены сопротивления согласились. Даже когда из них явно высасывали жизнь, они либо не замечали этого, поскольку были ослеплены полученной силой, либо им было все равно, и они отдавали свои жизни за правое дело.       Он должен был бы злиться на него за то, что случилось с Теппеем, но Теппей был одним из тех, кто отчаянно жаждал власти. Он так отчаянно хотел стать сильнее, хотел внести больший вклад в сопротивление, но, сколько бы он ни стремился, Боги так и не признали его. Он поддался Иллюзии, не задумываясь о последствиях, и прилив сил ослепил его, заставив обратить внимание на свое быстро увядающее тело. Боги не признали его. Селестия. Наверное, если кого и винить, так это Селестию. Чжунли добровольно отказался от своего Гнозиса, Эи давно отказалась от своего, чтобы разорвать связь с людьми, и, судя по всему, на Драконьем Хребте жила древняя цивилизация, уничтоженная Селестией, возможно, по той же причине, что и Каэнри'ах.       Он должен ненавидеть эту марионетку, но не может. Не тогда, когда Селестия несет большую ответственность за все случившееся.       Он снова поворачивает голову вперед, затем смотрит вниз и испускает долгий вздох, после чего обращается к Предвестнику.       — Я не знаю, почему тебя это волнует, но если ты действительно собираешься слушать, то, возможно, это будет хорошей возможностью снять с себя часть груза. — говорит блондин. Краем глаза он замечает, что Скарамучча сосредоточился на нем. Это еще больше сбивает его с толку, но в то же время он готов открыться. Пусть он его враг, но, возможно, он поймет, что сейчас творится у него в голове. Наверняка он поймет его мысли лучше, чем его друзья?       Он уверенно зашагал прочь от тропинки, ища более уединенное место. Найдя пустую пещеру, он прислонился к одной из стен. Убедившись, что у Предвестника такое же заинтригованное выражение лица, он решил заговорить.       — Я... Я устал от всего. С тех пор как я очнулся после того, как неизвестный Бог украл мою сестру и запечатал мои силы, меня постоянно заставляют решать чужие проблемы. Люди просят меня что-то сделать для них, и я помогаю им, надеясь, что кто-то, где-то, может дать мне какую-то полезную информацию о моей сестре, но нет! Те немногие, кто обладает знаниями, которые могли бы мне помочь, отказываются их давать! Не помогает и то, что мы с сестрой пересекались незадолго до того, как я попал в Инадзуму, и что же я там обнаружил? Мало того, что она каким-то образом оказалась принцессой Ордена Бездны, так она еще и знала о том, что я ищу ее с тех пор, как очнулся, и не сделала ни единого движения, чтобы сказать мне, что она жива, что с ней все в порядке! Я так переживал, что с ней что-то случилось, а когда наконец нашел ее, она была... Холодной. Отстраненной. Она сказала мне, чтобы я держался подальше от Бездны, и что она не намерена возвращаться ко мне и отправляться в следующий мир, пока не закончит. Все, что она мне сказала, - это "продолжай свой путь и узнай правду об этом мире, как это сделала я", как будто я не стал бы ее слушать, если бы она попыталась мне что-то объяснить. Она даже не пыталась со мной поговорить.       По мере того как блондин разглагольствовал, его голос все больше дрожал, пока он не начал всхлипывать, давая волю своим чувствам.       — Я прошел через... Блять. Через многое. И ради чего? Вся эта боль и страдания, и чтобы моя сестра сказала, что ее больше волнует война, которую она затеяла, чем ее собственный брат-близнец? Мы знаем друг друга на протяжении многих тысячелетий, люди, которых мы встречаем в посещаемых нами мирах, всегда лишь временные спутники, поскольку они умрут задолго до нас, но вот она, полностью привязанная к мертвой смертной цивилизации. Какой смысл в этом путешествии, если человек, ради которого я отправился в него, не собирается возвращаться ко мне, пока не закончит. Меня превратили в прославленного мальчика на побегушках, втянули в нелепо напряженные конфликты, я чуть не погиб, дважды, в этом забытом Богом регионе, из-за Архонта, которая была более чем довольна тем, что просто спряталась от мира и переживала свое горе как какой-то ребенок!       По мере того как Эфир продолжал разглагольствовать, его слова становилось все труднее разобрать: рыдания сотрясали его тело, и он опустился на землю. Скарамучча снова почувствовал боль в груди. Этот мир взял такое яркое существо, пропустил его через всевозможные душевные муки, предательство и боль и вот так выплюнул обратно. Когда он видел его в последний раз во время кризиса Падающей Звезды, он был таким ярким и оптимистичным, что это вывело Скарамуччу из себя.       Теперь он чувствовал, что предпочитает ту версию Путешественника той, что осталась перед ним. Избитый, преданный и использованный. Это вызывало знакомую боль, когда он вспоминал себя прошлого, такого же оптимистичного и готового познавать мир, пока тот не прогнал его через себя и не выплюнул жалким и злым.       — А теперь? Теперь на моих руках смерть твоей коллеги. Может, я и не убивал ее, но Сёгун сделала это именно из-за меня. Может, она и была ужасной, но я не думаю, что она заслуживала такой смерти. — сказал Эфир, когда его рыдания постепенно перешли в тихое сопение. — Я не знаю, смогу ли я продолжать. Я даже не знаю, стоит ли. Я просто хочу отдохнуть. Может, Люмин и вправду придет за мной, если увидит, что я прекратил путешествие, но сейчас я в этом сомневаюсь. Скорее всего, она посмотрит на меня, назовет слабым и скажет, что я помеха ее планам. Я никогда бы не поверил, что она скажет мне такие слова до того, как все это случилось, но и тогда я не поверил бы, что она вот так бросит меня, так что я не могу не думать о худшем.       К этому моменту его плач более или менее прекратился, глаза были красными и опухшими, он безжизненно смотрел в землю.       — Я хочу вернуться к Ли Юэ. Я расскажу Чайлду о том, что случилось, и что я сожалею об этом, и что если он не будет против оплатить мне еду и комнату на некоторое время, то в обозримом будущем я не буду лезть в дела Фатуи. Я не могу продолжать в том же духе.       Скарамучча стоит и смотрит на него с нечитаемым выражением лица, а затем садится рядом с ним. Несколько мгновений он молчит, прежде чем заговорить.       — Я... Понимаю, что ты чувствуешь. Правда, понимаю. Даже больше, чем ты думаешь. Я не знаю, что сделать или сказать, чтобы помочь тебе... Почувствовать себя лучше, но... Я постараюсь помочь тебе чем смогу. Как один не человек, погубленный Богами, другому.       Эфир поднял голову и посмотрел на Предвестника, совершенно обескураженный внезапной уязвимостью того, кто утверждал, что является его врагом. Он осмотрел его лицо, ища хоть какую-то ложь, и не нашел. Ни капли. Скарамучча, зная о его боли и хотя бы попытавшись утешить его, хоть немного поднимает настроение. Разговор с кем-то, кто понимает, через что ты проходишь, помогает почувствовать себя лучше. Эфир снова заговорил.       — Я... Спасибо, Скарамучча... Я... Я действительно очень благодарен тебе, я не ожидал, что ты поймешь меня, я даже не ожидал встретить тебя по дороге в доки. Если ты действительно хочешь мне помочь, то... Может, просто побудешь со мной немного? Паймон, конечно, хорошая компания, но она не способна понять.       — Кстати, о твоей несносной фее, где она? Обычно она привязана к твоему бедру. — с усмешкой спрашивает Скарамучча.       — Она не знала, как справиться с моими чувствами, и начала кричать, а я, возможно, слегка огрызнулся на нее, так что на данный момент она спряталась в своем карманном измерении.       Эфир опускает глаза, ему немного стыдно за то, как он обошелся со своей компаньонкой. Паймон, может быть, и очень хорошо разбирается в различных народах Тейвата, но она все еще казалась довольно молодой, и ее эмоциональный интеллект был тому подтверждением.       В ответ на это Скарамучча цокнул и встал. Отряхнувшись, он протягивает руку Эфиру, чтобы тот взялся за нее. Эфир немного замешкался, опасаясь, что может предать своих друзей. Но... Он уже был не так далеко от этого, и, что удивительно, не мог найти в себе силы переживать. Скарамучча предлагал ему поддержку, причем такую, какую раньше могла дать ему только сестра.       Увидев, что Предвестник хмурится из-за его нерешительности, Эфир быстро взял его за руку и позволил помочь себе подняться с земли. Скарамучча перестает хмуриться, разглядывая Эфира, а затем озвучивает свои мысли.       — В таком виде мы никуда не пойдем. У тебя есть что-то с собой, чтобы привести себя в порядок?       — О, да, наверное, мне стоит привести себя в порядок? Вероятно, я сейчас выгляжу ужасно. — Эфир заметно колеблется в своих дальнейших мыслях, но потом решает просто сделать это. Он лезет в сумку и достает чайник. — Не мог бы ты обезопасить территорию, пока я с этим разберусь? Прежде чем ты спросишь, здесь находится домен Адепта, его мне подарил один Адепт из Ли Юэ. Я просто проскользну сюда, быстро приведу себя в порядок и скоро выйду, ты не против?       Скарамучча хихикает над тем, что Эфир так легко выдает секреты своему врагу, но, полагает он, сейчас их нельзя считать врагами, не так ли? Эфир уже выразил нежелание мешать делам Фатуи, и не похоже, что он сам собирался продолжать свою роль Предвестника после обретения Гнозиса, так что, возможно, это... Нормально. Пока что им нет нужды слишком не доверять друг другу, особенно после того момента, когда они оба показали свою уязвимость. Он перестает хмуриться, твердо кивает Эфиру и поворачивается, чтобы встать на страже.       Эфир ставит чайник на место и, бросив последний взгляд на Предвестника, исчезает внутри. Он быстро добирается до своей ванной комнаты и осматривает себя в зеркале. Звезды, он всегда был таким ужасным плаксой. Он начинает мыть лицо, температура воды помогает ему расслабиться. Наслаждаясь этим ощущением, он снова и снова прокручивает в голове все, что только что произошло. Что же заставило Предвестника выслушать его слова? Что в Скарамучче заставило его так охотно поделиться своими чувствами? Когда марионетка спросил, все ли у него в порядке, он почувствовал, что делиться с ним этим безопасно, как будто чувствовал, что тот понимает его боль. Ему так хотелось поговорить о том, что он пережил, с кем-то, кто его поймет, что он даже не задумывался о том, что доверился Предвестнику Фатуи, который не так давно пытался его убить. Закончив приводить себя в порядок, он привел себя в приличный вид, после чего вышел из чайника и снова появился за спиной Скарамуччи. Подняв чайник, он засунул его обратно в рюкзак и повернулся лицом к марионетке. Во время всего этого тот отвлекся от своих наблюдений, чтобы посмотреть в его сторону, и смотрел на него с нечитаемым выражением лица, а затем резко заговорил, едва не испугав блондина.       — Этот твой чайник кажется весьма увлекательным, не дай Дотторе пронюхать об этом. У тебя есть план, как вернуться к Ли Юэ?       — Н-Ну, я надеялся поймать "Алькор" в порту и узнать, не будет ли Бэй Доу против, чтобы я вернулся в Ли Юэ вместе с командой, но я не знаю точно, там ли она сейчас. Вполне возможно, что ее корабль стоит на якоре где-то возле острова Ватацуми, ведь не так давно она и ее команда участвовали в битве против Сёгуната.       — Значит, у тебя нет твердого плана, как выбраться отсюда. Тебе повезло, что я на тебя наткнулся. У меня есть возможность выбраться из этого места. Я буду настолько любезен, что позволю тебе присоединиться к нам на корабле, чтобы добраться до Ли Юэ, только не вздумай избивать моих подчиненных без причины, понял? Если они начнут донимать тебя, просто скажи мне, и я с ними разберусь.       У Эфира расширились глаза от такого предложения. Несмотря на то, что Предвестник, как обычно, ехидничал, он предложил ему помочь добраться до Ли Юэ и даже не подпускать к нему солдат Фатуи. Возможно, ему стоило бы засомневаться, ведь это могла быть ловушка. Если бы он не был так подавлен случившимся, он бы так и сделал, но, учитывая все происходящее, он решил довериться Скарамучче и принять его предложение.       Он кивнул собеседнику, и Скарамучча с ухмылкой отвернулся. — Тогда следуй за мной, о великий Путешественник, и давай уберемся с этого отвратительного острова.       Марионетка начал идти, указывая путь к месту, где, скорее всего, причалил корабль Фатуи, и Эфир последовал за ним, уже не сомневаясь. Было ли это глупо? Да, скорее всего, но сейчас он не мог заставить себя переживать. Если бы он не мешал им, Фатуи, скорее всего, не стали бы его беспокоить, и они с радостью не мешали и дали немного отдохнуть в Ли Юэ. Паймон, возможно, немного расстроится из-за того, что он на время откажется от путешествий, но если каждый день дарить ей бесплатную еду и удобную кровать, этого будет более чем достаточно, чтобы она была довольна.       Он очень надеется, что Чайлд согласится.       Но если нет, то, возможно, родственная душа, которую он нашел в Скарамучче, сделает это вместо него.       Конечно, при условии, что он будет так же богат, как Чайлд, но он полагал, что это входит в функции Предвестника Фатуи.       Они шли молча, уверенно направляясь к кораблю, на котором Скарамучча собирался покинуть Инадзуму, и оба удивлялись тому, какое чувство удовлетворения овладело ими.