хозяин солнца

Не то чтобы Бак сильно обеспокоен своим внешним видом: на лице проступает легкая щетина, между бровей засела едва заметная морщинка - в последнее время он часто пребывает в глубине собственных мыслей. Под глазами можно увидеть блеклые синяки - все чаще среди ночи мужчина просыпается от дрожи в теле и щемящего чувства в груди. Взглянув на себя в зеркало, Эван поджимает губы и ловит себя на мысли о том, что на версии с первой до третьей было, по крайней мере, приятно смотреть. Мысли мужчины прерывает короткое оповещение телефона о подъехавшем такси. На пару мгновений задерживаясь у зеркала, Бак в последний раз окидывает себя взглядом, нервно расправляя подол свитера, приглаживая и немного одергивая вниз. - "Ничего страшного не случится, мужик, ты делал это сотни раз - ничего не изменилось" - слабо улыбается и выходит из квартиры. Дорога до дома Бобби занимает гораздо больше времени, чем обычно - возможно потому, что Бак не был здесь несколько месяцев и отвык выбираться из дома, а может и потому, что примерно на середине пути его прошибает холодный пот от осознания: приглашены все. А это значит, что нужно будет притворяться, натягивать фальшивую улыбку и делать вид, что все в порядке. А еще там будет Эдди, с которым Эван не имел не то, что разговоров, но даже зрительного контакта в последнее время, за исключением коротких рабочих моментов на совместных сменах. И, внезапно, ему становится противно от самого себя. "Оттолкнуть единственного друга, человека, который нуждается в поддержке и опоре не меньше, чем сам Эван - еще нужно умудриться". Издалека он замечает знакомые ворота и, вытирая вспотевшие ладони о джинсы, благодарит водителя и выходит из машины. Немного медлит, переминаясь с ноги на ногу, перед дверью, но все же пересиливает себя и нажимает на кнопку дверного звонка. - Ба-ак, ты пришёл! - дверь перед лицом мужчины распахивает никто иной, как Кристофер, и Эван ненавидит себя за то, чего лишил этого парня (ну и что таить - себя тоже). - Привет, Кристофер, - Бак приседает на одно колено и распахивает руки в объятиях, не заставляющих себя ждать - мальчик тут же бросается к нему, обнимая за шею и громко смеясь, - Ну-ну, это ты стал таким тяжелым или я - немощным? Бак совсем не хочет улыбаться. У него с о в с е м нет сил и желания. Но на лице проскальзывает мимолетная радость, а затем, лицо озаряется той самой улыбкой - на щеке проступает ямочка, а глаза предательски щиплет. - Ты так долго не приходил. Я думал, что обидел тебя и что ты никогда больше не придешь. - Кристофер отстраняется от мужчины и слабо сопит, ища подтверждения своим словам на его лице. - Ну что ты, конечно же нет! Ты не можешь меня расстроить, мой любимый Диаз-младший. - Бак снова крепко прижимает мальчика к себе, а затем поднимается на ноги, и... Сталкивается с хмурым взглядом Эдди. - Привет, Бак. - Привет, Эдди. Эван хочет спрятаться от этого взгляда, сильнее закутаться в свитер или пропасть вовсе: чтобы быть нигде и везде одновременно, чтобы только не чувствовать, как Диаз буравит его бесконечным количеством немых вопросов. Он неловко переступает с ноги на ногу и все же решается посмотреть в глаза друга - и чувствует слабую вспышку тепла, пропадающую практически молниеносно - Эдди оборачивается на чей-то зов и поспешно уходит. - Пойдем, дружище, кажется, без нас начинается самое веселье. - Бак старается дышать ровнее и берет Кристофера за руку. - Ты такой холодный! Хочешь, я дам тебе свой шарф? Он теплый. Его папа выбирал. - Может быть, если будет совсем холодно, я воспользуюсь твоим предложением, - Эван мягко улыбается и проходит в зал. Дальше, конечно, следует короткое приветствие друзей из части и Мэдди - затянутое, в основном потому, как морщится сестра, и одергивает руки от ледяной кожи в объятиях, но качает головой понимающе. Вечер проходит довольно непринужденно и Бак ловит себя на мысли о том, что скучал по этому - по громкому смеху Хен и стряпне Бобби (боже, он скучает по этому каждый день), по рассказам Чимни о проделках дочери. Эдди остается практически молчаливым, изредка хмыкая на очередную историю или поддакивая одному из рассказчиков, что не утаивается от внимания Эвана. Он несколько раз останавливает себя от того, чтобы подойти к мужчине и завязать диалог, понимая, что не в силах объяснить причин происходящего. Часом позже, основная масса Гостей перебирается на веранду и гул от их голосов стихает за стеклянной дверью кухни. Эдди, облокотившись на барную стойку, делает глоток пива, прожигая стену задумчивым взглядом. - Хей, Эдди, ты в порядке? - Бак неловко заглядывает на кухню, практически вытягиваясь по струнке и засовывая руки в карманы. Диаз на это лишь усмехается, качая головой, и прядь темных волос падает на лицо, раздражая мужчину. Он с силой потирает глаза и в приглушенном теплом свете можно увидеть напряженные желваки, выдающие напряжение. - В порядке ли я? В порядке ли я? Ты что, прикалываешься? - Эдди переводит взгляд на Бака и в его глазах читается все: злость, обида, непонимание. Усталость. - Извини, я просто... Знаешь, неважно. - Эван делает попытку развернуться на 180 градусов и уйти прочь отсюда: из этого места, от этих людей, от Эдди - от чувства тепла, разжигающегося внутри и дарящего ложную, сладкую, практически физически ощущаемую надежду. С места не дает сдвинуться тяжелая хватка ладони, горячей ладони, заставляющей забыть обо всем. - Нет, ты никуда не пойдешь, Эван Бакли, ты развернешься, посмотришь мне в глаза, сделаешь усилие и заставишь свой чёртов рот сказать, что, блять, с тобой происходит. И Бак разворачивается. Разворачивается и не может устоять, теряется, словно загнанный зверь - а что тут скажешь? - Что мне сказать, Эдди? Что я - та самая ошибка системы, погрешность, которой не должно было быть? Что каждый день моей жизни причиняет физическую боль, и те мгновения тепла и спокойствия я могу получить только от человека, которому никогда не смогу признаться? Что я выезжаю на каждый вызов, как на последний, боясь, что мое сердце остановится? Что я не могу обнять Кристофера, потому что знаю, как ему будет больно, когда меня не станет? Что я не могу поговорить с Мэдди, не причиняя ей той боли, которую она точно испытает, видя, какой ее брат, и это нельзя исправить? Это ты хочешь услышать? - Эван практически кричит, чувствуя, как гнев, накопившийся за долгие месяцы, выскальзывает наружу. Эдди отшатывается в изумлении, словно от пощечины и смотрит на него так, словно видит в первый раз. - Бак, ты..? Боже, почему ты не сказал... Я даже не знал, я, я... Я слышал о таком, но не думал.. - Да. Не думал. Ну вот, Эдди Диаз, смотри, перед тобой самый настоящий фрик. Урод. Смотри и запоминай. Сил на злость не остается. Бак устало поджимает губы и, разворачиваясь, направляется в гостевую ванную, чтобы прийти в себя. Влетает в небольшую комнату и защелкивает дверь на щеколду, сползая по стене на пол и несколько раз бьет кулаком по гладкой поверхности: руку пронзает острой болью, а по костяшкам стекают бордовые капли. Эван делает глубокие вдохи, стараясь привести дыхание в порядок, и поднимается с пола. Облокачивается ладонями на раковину и смотрит на себя в зеркало: бледный и взъерошенный, ощетинившийся, словно дикий зверь. Размышления прерывает тихий стук в дверь. - Бак, впусти. Пожалуйста. Эван качает головой. - Не заставляй меня портить чужое имущество и выбивать дверь. Ты знаешь, что я могу это сделать, - Глухой звук, словно мужчина касается лбом двери, - Пожалуйста. Несколько мучительно долгих мгновений Бакли смотрит на себя в зеркало, а затем, наспех поправляя волосы и распахивает дверь, тут же делая ровно два шага назад. Диаз заходит внутрь, закрывая за собой пространство вне ванной комнаты и облокачивается на стену. Скользит взглядом по лицу мужчины, спускаясь ниже, словно убеждаясь, все ли в порядке, а затем видит капли крови на полу. - Какой же ты идиот. - От идиота слышу. Эдди тихо хмыкает. - Дай посмотрю. - Все в порядке, Эдди. - Дай мне посмотреть. - Эдди, всё... - Дай. Мне. Осмотреть. Твою. Руку. И Бак сдается. Усаживается на край ванны, устало пожимая плечами. Эдди же, подходя ближе, мягко берет ладонь мужчины в свою, ощупывает, легко проходясь кончиками пальцев по холодной коже, проверяя на предмет повреждений. Открывает шкафчик и, пару секунд копаясь, достает бинты и смачивает их в воде, прислоняет к кровоточащей коже. - Как давно это началось? И Бак отпускает себя. - Семь месяцев назад. Сначала мне показалось, что это грипп или просто вирусное заболевание. Закинулся таблетками - не помогло. С каждым днем становилось все хуже и хуже, страшнее всего было в первый раз, когда я проснулся посреди ночи от того, что ничего не чувствую, - он опускает взгляд, словно стыдясь, - То есть, мое тело словно онемело от холода. Я даже не знал, что такое возможно, пока не обратился ко врачу - но, как видишь, это ничего не дало. Единственный метод "лечения" - человек, а медикаментов не существует. Поэтому... Что ж, живем. Эдди слушает внимательно, и, если бы не складка, залегшая между нахмуренных бровей, могло бы показаться, что он погрузился глубоко в свои мысли и совершенно не осознает, что ему говорят. Он слабо вздыхает и мимолетно, едва осязаемо, проводит кончиками пальцев по костяшкам Эвана, заставляя его порывисто вдохнуть. - Ты должен был прийти ко мне. Должен был, Бак, это же я, ты же знаешь... - его прерывает ладонь, устремившаяся вверх. - Как бы ты смог помочь мне с этим? Вот с этим? - Эван хватает руку мужчины, прислоняя к своей груди. Эдди чувствует ледяную кожу под своей ладонью даже сквозь ткань свитера. Чувствует едва ощущаемое биение сердца и прижимается ближе. Ведет кончиками пальцев выше, к ключицам, и останавливается на шее. Бак замирает, не в силах пошевелиться и, кажется, даже не дышит, сконцентрировавшись лишь на тепле чужого тела, ощущаегося практически обжигающим. Словно загипнотизированный, следит за движением руки, а затем поднимает взгляд на мужчину, встречаясь с глубиной карих глаз. Эдди смотрит. Просто - смотрит, не двигаясь, лишь ладонь на шее Эвана помогает понять, что он еще здесь. Делает короткий шаг ближе, практически вжимаясь телом в мужчину и касается его лба своим. - Бак, можно я...? Эван кивает едва заметно и издает гортанный звук, чувствуя влажные, немного грубые губы на своих. Его словно окатывает горячей волной - цунами, не иначе. И он захлебывается, тонет в этом теплом потоке, не в силах отстраниться, пока мужчина углубляет поцелуй, проводя языком по нижней губе, пробуя на вкус. Следующие мгновения происходят, словно в тумане: Эван подается навстречу и шипит, впечатываясь бедрами в Эдди. Его мозг будто взрывается и отключается, оставляя только ощущение тепла и прижимающейся, разгоряченной кожи мужчины. Эдди зарывается ладонью в его волосы и слегка оттягивает голову назад, спускаясь поцелуями от щёк к шее, оставляя слабый укус возле уха, вырывая тем самым удивленный, но полный возбуждения вдох. И Бак готов отдать все, чтобы остаться здесь навсегда, прикипеть потирающимися бедрами друг к другу, продлить это сладкое ощущение. Ловит темный, практически черный взгляд Эдди и сходит с ума. - Папа? Бак? Эван отскакивает от Диаза с такой скоростью, которой позавидовал бы световой импульс, едва не падая в ванну, и вылетает из помещения. - "Черт. Черт. ЧЕРТ. Что это было?"