Баллада об учительнице, убивающей мужланов

Глава 11 D=b²-4ac Все заслуживают любви, а я первого места в битве хоров. True/False/Not stated Я была рада, что именно Максим Александрович оказался психом, который шлет странные сообщения. У меня появился повод убить его. Без весомой причины я не избавлялась от людей. Вика разбогатела за счет продажи каштанов, шишек, веток, палок, орехов для поделок на Вайлдберриз. Она вернулась в квартиру, сделав ремонт и поменяв мебель. Из праха барашка изготовила бриллиант и вставила в подвеску Стейси. На поминки бывшего мужа Вика ввела дресс-код: черная одежда, а сама оделась в белое свадебное платье. Ваню не поразило ее выступление. Она наигранно косила под горюющую вдову для фотографий в семейный альбом и в профиль Инстаграма. Отложив фотоаппарат, Вика вцепилась в бутылку вина и полезла к Ване. Извинившись ликером, мы повесили Стейси, Тимошу и Шанель на Катю и гуляли дома у Лютой. Она накрыла на стол едой из доставки и соленьями сверкови. Влад Бессмертный взял на себя ответственность за устранение жажды поминающих, оплатив ящик алкоголя. Полина, по-своему справляясь с виной за первое совершенное убийство, тонула в водке. Влад кружился около нее и отбирал рюмки. Ваня вышел на общий балкон покурить. — Не думала, что ты ради любви грохнешь его, — сказала я, последовав за ним. — Э-э... — Не спугни его шутками, — оборонялась Вика. — Я проверяю его на любовь к тебе. Твои шутки обиднее и больнее моих. — Ненамного. И он уже прошел испытания на подготовленность к серьезным отношениям. — Будь осторожна. В любом случае... — Я невидимым ножом перезала себе горло, указав на Ваню. Раздавим как мошку, прихлопнем как комара, прогоним как пса. *** Репетициями я довела детей до того, что они попросили физрука не отпускать их с урока. Максим Александрович не дрючил 10 Г неделю и поплатился — они полный ноль в пении хором. Я, спрятавшись в комнате с декорациями, реквизитом и костюмами, подслушивала песню, выбранную их классным руководителем. Шкафы были забиты одеждой персонажей спектаклей и елочными игрушками. В воздухе преобладал удушающий запах сигарет. Полагаю, Борис Федорович Грозный надымил между окнами в расписании. — Приготовились? — Максим Александрович не ставил хореографию своему классу. Не заморачиваясь, он разместил их по ступеням сцены. — Раз, два, три... Заиграла песня «Учат в школе». — Стоять! — Вылетела я. — Это трек 10 В. — Анфиса Владимировна, — Максим Александрович ухмыльнулся, — вы сейчас подглядывали за мной? — Мы первые выбрали! — Мысли гениев схожи. — Спасибо, что назвали гением. Меняйте песню. — Еще чего. Мы не успеем переделать выступление. Битва хоров завтра. Признайтесь, что боитесь проиграть 10 Г. — Ха-ха-ха, — я туго рассмеялась. — Это кваканье не сравнимо с щебетанием 10 В. Табун из семиклассников нес поломанные стулья трудовику на починку. Отобрав chair, что без спинки, я поставила его на перила и подкараулила Максима Александровича. Он неторопливо поднимался по лестнице, приближаясь ко второму этажу. Макушка волос цвета безлунной ночи и выключенного экрана дорого телефона мелькнула на первой ступени. Я толкнула стул, прокрутив в голове варианты своего крика. Несчастный случай — лучшее оправдание запланированному убийству. «Ой, я случайно!» — Не следует употреблять “нечаянно”, могут заткнуть: «За нечаянно бьют отчаянно». — Максим Александрович! — Он шагнул назад, избежав стула и выжив. — Ого, — сказал он, — уже стулья с неба падают. Дальше деньги на деревьях вырастут. Ты спала мне жизнь. Отблагодарю пятеркой. Настя Непейвода разгладила складку на юбке. — Вам неизвестно, когда будет олимпиада по информатике? — Хочешь попытать удачу? Сезон олимпиад в октябре. Я обязательно проверю, чтобы весь 10 Г принял участие. Ты не проспишь, не переживай. — Спасибо. Максим Александрович встретил меня обольстительно-фальшивой улыбкой. — Попытка убить не увенчалась успехом? — Да, вы дышите, разговариваете и передвигаетесь. В следующий раз вас не спасет Настя Непейвода. — Жду не дождусь следующего раза. Следующий раз был назначен на девятнадцать часов текущего дня. Полчаса назад закончился последний урок второй смены, и дети вернулись домой. Максим Александрович, отключив компьютеры и выставив оценки, покинул здание школы. Я не упускала из поля зрения стильное черное пальто. — Зачем вы подстерегаете меня? — спросил он. — Э... чтобы узнать, где раздобыли пальто. Старушка села в свою карету. — И все? Разве нет ничего интереснее во мне? Например, каким одеколоном я пользуюсь? Какие удобные подтяжки для рубашки я ношу? Старушка в берете завела автомобиль. — Ответьте на мой вопрос про пальто. Старушка выезжала с парковочного места. — Сшито на заказ. Номерок дизайнера дать? Я пнула Максима Александровича, и он, замахав руками, чуть не свалился под колеса. — Почему вы пытаетесь избавиться от меня? — Он поднялся, не приняв помощи. — Потому что вы докучаете странными посланиями и 10 Г поет ту же песню, что и 10 В. — К первому я не имею никакого отношения. Второе — чистая случайность. Что я могу сделать, чтобы вы на неопределенный срок перестали охотиться на меня? Он понял, что я ни за что не отстану. — Остановить глобальное потепление, снять с продажи сигареты и подарить мне квартиру в Дубае. — А можно что-нибудь в пределах зарплаты и сил обычного информатика с классным руководством на шее? — Добровольно станьте донором сердца для нуждающегося человека. — Невозможно. Во-первых, донорами сердца становятся недавно погибшие люди, во-вторых, я бессердечный. — Правда? А что тогда бьется в вашей груди, когда вы видите меня в коридоре на переменах? Максим Александрович растерянно поправил воротник. — Это пульсирует мой висок. — В груди? — Во лбу. Вы ошиблись с расположением. — Вывертелся он. — На слух трудно определить. — Вас подвезти? Молодому учителю информатики МБОУ СОШ не была по карману Porsche. Я пристегнула ремень безопасности и вжалась в сиденье. Дорогая одежда, дорогой автомобиль. От него не пахло богачом. — Улица? — Декабрьская, — обманула я. Осенью дышали все: и небо, и деревья, и животные. Печальные серые облака тоской и грустью прогнали солнце и свет. Березы отряхнули золотую листву и задрожали от свежего дыхания холода. Утки покинули пруд, обрамленный горбатыми, кривыми, сутулыми ивами. Заплакали в тишине, зарыдали они. Не радует их смена года. Не любят ветер перемен. — Симпатичный руль... — Максим Александрович поймал мою руку за запястье. Я бы схватилась за руль и свернула в столб. Длинные пальцы крепко сжали ладонь, прислонив к бритой щеке. — Прекратите. — Вырвалась я. — Повинуюсь. Какой дом и подъезд? — У остановки высадите. — Я вас провожу. Опасно вечером. — В первую очередь пекитесь о себе. Для вас опаснее находится подолгу со мной. — Я, сложив руки, изобразила пистолет, направленный ему в голову. *** Канализационный люк не был причиной обходить тротуар и менять направление, решила я и, наступив на не закрытую до конца крышку, пожалела. Рюкзаки ударялись о спины торопящихся школьников, мешки со сменной обувью волоклись по земле, расстегнутые сумки спадали с плеч. — Поскорей бы каникулы наступили. — Еще неделя и я не выдержу вставать в шесть утра. — Как мы учились по четвертям? Я до окончания модуля еле ноги перебираю. — Ты готовился к самостоятельной по физике? — Какая самостоятельная?! Типичные диалоги бедняжек по дороге в школу. У нас с другом такие же темы для обсуждения были. Тесты, проверочные, контрольные. Одноклассники, одноклассницы, параллель. Учителя. Завучи. Директриса. Повторение теорем и правил. Я не скучала, буду честна. Предложили бы мне повторить одиннадцать лет обучения, я бы отказалась. Не обладая синдромом отличницы, я sometimes стрессовала из-за оценок, но, запоров в девятом классе челлендж «Геометрия без троек», сдалась. Срок заточения в школе облегчали друзья, подруги и — реже — педагоги. Максим Александрович в столовой, забравшись на подоконник, пока уборщицы убирались в кабинете информатики и не пересекались с ним, заедал тревожность сосиской в тесте и запевал перенапряжение компотом. — Что печалитесь? Отчего грустны? Где ваша ухмылка? — издевалась я. — На подоконнике, смотрю, расположились. Я позову уборщиц, и вас прогонят тряпкой. Массаж обеспечу. По хребту пройдутся. Он подвинулся, освобождая место для меня. — Съедобно? — Нет. Мы с другом предполагали, что сосиски делают из тел охранников. Они подозрительно часто менялись. — Цветы в классе биологии завянут от вашей хандры. — Я повеселею, когда вы уволитесь и отстанете от меня. — Назло не исполню это заветное желание. Мечтайте о чем-нибудь легко осуществимом. — Например? — Смерть. Кончина. Гибель. — Вас так сильно привлекает все, что связано с летальным исходом? Вы меня пугаете. И раздражаете. — Я этого и добивалась. Дежурные одиннадцатиклассники клали на стол по шесть яблок, отбирая спелые и сочные. Упавшие и перезрелые они мыли в раковине, обворачивали сухими полотенцами и прятали в рюкзаки. — Единственная певица, Настя Непейвода, голос потеряла, — раскололся Максим Александрович. — Она была моей последней надеждой на победу. Хорошо поет и отлично учится. Идеальная ученица. Везде преуспела. Ее любимые уроки — история и обществознание. Это бы подкупило Бориса Федоровича, который в жюри. Настя его гордость. Борис Федорович не терпел 10 В. И их классную руководительница, кстати, тоже не выносил. — Так премии хочется? — Я петлей обмотала галстук вокруг его шеи. — Жадный вы, Максим Александрович. — А если я деньги в приют для трехлапых полуслепых щенят планировал пожертвовать? — Доброта к животным это хорошо, но помогите лучше людям. Жизнь человека ценнее животного. Говорю от лица человека, обожающего своего избалованного и вредного минипига. Однако случись пожар, при котором я могу спасти только одно существо — питомца либо чужого ребенка, я бы вернулась из горящего здания с ребенком. Ребенок вырастет и может принести что-то новое, важное и полезное. Я не намекаю на масштабные вещи как лекарство от ВИЧ. Ребенок может стать учителем и научить кого-то основам. Ребенок может стать пилотом самолета и отвести кого-то в безопасное место. Ребенок может стать строителем и построить кому-то дом. — Вдруг ребенок вырастет ужасным человеком? Никто не застрахован. — Ты не играешь в лотерею. В дело вступают родители. — Или родитель, — поправил он. — Или родитель. Воспитанием куют людей. Настоящих людей. Тварей и мразей накажет судьба. Или кто-то посланный судьбой. — И как же помочь людям? — спросил Максим Александрович. — Настоящим людям. — У моей подруги есть фонд против домашнего насилия. — Не обман? — Я дружу с теми, кому доверяю. — Правильно. И я вожусь с теми, кто не вредит другим. — Тогда почему вы липните ко мне? — спросила я. — Это я сейчас вас держу за ляжку? Опомнившись, я отпустила его бедро. — Рука соскользнула, — оправдывалась я. — Покончила с перевязыванием шеи и перешла к образованию гангрены на ноге. — У вас недостаточно крепкая хватка, чтобы мне ампутировали конечность. — Есть к чему стремиться. — Бесспорно. Пятые классы разнылись, что я задала им учить два столбца трех форм неправильных глаголов на устный зачет и на диктант. Я бы поплакала с ними, потому что мне потом проверять около ста двадцати диктантов, но играла злую учительницу и не противилась сценарию. — Не вызубрите — плавать будете. — В океане знаний, — пошутили с задних парты. — Какой океан? Лужа. — Анфиса Владимировна! — Лилия Егоровна ворвалась в кабинет через незакрытую дверь. — Можно я у вас одолжу с шестого урока свой класс? Нуждаются в генеральной репетиции. Финальный прогон перед выступлением. — С химии моих отпустите? — Отпущу. — Договорились. Неисправное оборудование, виснущий ноутбук и разряженные микрофоны, не смущали педагога-организатора и учительницу музыки. На экран, прикрепленный к стене сцены, вывели криво сфотошопленную картинку названия мероприятия — «Битва хоров». — Пусть на вашем выступлении окончательно сломается аппаратура, — успокоив 10 Г, процедил мне Максим Александрович. — Тогда жюри не услышат ваш позор? — И этот цирк завершится. — На сцену выходит 10 В! Дети, как мы репетировали, вышли колонной, друг за другом, и распределились по сцене и ее ступеням. Встав в центральном проходе, я приготовилась показывать и подсказывать хореографию забывшим и неучам. Зашелестела минусовка, зазвенела музыка. И загрохотали колонки. — Блин! — завопила музычка. — Опять?! Максим Александрович! Ну помогите нам! — Я-я? — пискнул он. — Накаркали — исправляйте. — Я похлопала по его сиденью. — Что вы таращитесь на меня? В актовом зале есть другие информатики? Максим Александрович поплелся чинить технику. — Я задам вам выучить весь словарик в конце учебника, если победите, — предупредила я 10 Г. — Максим Александрович поставит вашему классу двойки! — Они не страшились. — И вы ведете у половины! А Максим Александрович — у всех. — Я напишу докладную на Максима Александровича. — А мы откажемся от вас. — А я попрошу Анастасию Витальевну отдать мне Разговоры о важном по понедельникам. — Анфиса Владимировна! — Максим Александрович покончил с аппаратурой. — Хватит болтать с моим классом! — Вы ревнуете меня или 10 Г? — Мимо. Я хочу поскорей увидеть вашу реакцию на разочарованные лица судей и не смею задерживать Битву хоров. — Встаньте вплотную ко мне, чтобы попробовать развидеть то, чего не произойдет. Я придерживалась мнения, что танец, как текст, рассказывает историю и содержит посыл. Восхищенная сложностью и неотразимостью хореографий азиатских исполнителей, я подготовила для детей движения того же уровня бесподобности и пленительности. Сцепленные локти, переплетенные ладони, покачивающиеся бедра. Договорившись спиртным с физруком, я заключила уговор, что вместо разминки дети под его руководством отработают движения. Совершенно не провокационный танец и родная душам песня пленили слушателей, зрителей и жюри. На финальных битах мои десятиклассники жадно глотали O2 и истекали потом. Максим Александрович удивленно захлопал первым. But I wasn't determined, что он смотрел на сцену. — Потрясающе, — признался он. — Спасибо. — Я не про вас. Вы, скорее, отвлекали и заслоняли выступление. 10 В отлично справился. — Благодарим за представление 10 В и их классную руководительницу Анфису Владимировну. Просим выйти на сцену 10 Г! Отряд Максима Александровича, промаршировав, выстроился в три цепи, повернувшись боком. — 10 Г поет ту же песню, что и 10 В, потому что классика бессмертна. — Избежал он недоумения. По моей просьбе 10 В показывали дизлайки Максиму Александровичу. — Искренне хотим поблагодарить классы, поучаствовавшие в Битве хоров. Желаем закончить конкурсантам учебный день без плохих оценок. Результаты конкурса огласим ближе к вечеру! Некоторые учителя в качестве подработки отвечали за регистрацию на дополнительные групповые занятия по подготовке к ОГЭ и ЕГЭ. Плата, стоит отметить, была непростительно мала за сплошную мороку с расторжением договоров. Кто-то денег жалел, кто-то верил в репетиторов, кто-то передумал. Педагоги перенаправляли девятиклассников и одиннадцатиклассников, желающих записаться, на второй этаж к ответственному за заявления учителю. Он печатал QR-коды для оплаты и документы для оформления заявки. В нынешнем году удача повернулась моей бывшей учительнице начальных классов и ее избрали жеребьевкой. Она не отрицает вероятность помощи молитв отца-батюшки набожного ученика. Я деликатно отложила сочную, провокационную и опасную тему обсуждения этой семьи на ближайшее окно Екатерины Петровны и Светланы Михайловны. Ее детей увели в спортзал, и она разбиралась с неплательщиками. Нине Васильевне осточертели прогулы, пропуски по неуважительной причине, и дети, опустошающие карты родителей. Они отсиживали полтора часа математики во вторую смену каждый вторник и возвращались домой с пустыми тетрадями и сборниками вариантов. Обвинять бы родители стали в неудовлетворительном результате экзамена не детей, а ЕЕ. На учителей любят спускать собак. Ведь их цветок жизни, лучик радости и источник успеха не посмеет снимать шкуру паиньки и умницы, переступив порог учебного заведения. Виноват ребенок? Ни в коем случае! Исключено! Это старая кошелка невзлюбила мое золотце. Это полуживой пень препятствует самовыражению моего зайчика. Я хрустела сушками и стучала блюдцем; моя учительница протирала очки и листала наш выпускной альбом четвертого класса. Она шмыгала носом, скучая по выпускникам и молодой себе. — Какие вы лапочки были! Ладошки и ножки маленькие, глазки большие и языки длинные. У тебя, Анфиса, рот не закрывался! Постоянно болтала, шепталась. С кем не посажу — не умолкнешь. Приятно видеть, что тебе аукнулось, — она по-доброму хихикнула. — Зато как стихи увлекательно рассказывала! И актрисою была достойною. Меня и тебя частенько хвалили коллеги. Пропуская уроки, мы с лучшим другом ввязывались в любые мероприятия, смущающие и стыдные, захватывающие и соблазнительные. Экскурсия на вонючую ферму к свиньям? Переводим родительские деньги. Организовать новогодний квест? Добавляйте в чат. — А какая вы хорошая парочка была! Я подавилась, расплескав чай. Мы были друзьями. Просто друзьями. Мы не были возлюбленными. Мы не состояли в отношениях. Имея общие интересы и взгляды, мы сблизились и сдружились. Неромантический интерес между мужчиной и женщиной отрицали те, кто рассматривал человека противоположного пола как объект для сексуального удовлетворения и перспективный инкубатор/источник детей. Почему-то, когда девушка говорила, что у нее есть «друг», и когда парень говорил, что у него есть «подруга», старшее поклонение воспринимало упоминание существования дружеских отношений с лицом противоположного пола как подтверждение некой влюбленности. Несколько лет назад я серьезно взялась за этот вопрос и заметила, что мои родители, дяди, тети и остальные представители травмированных и извращенных generations, заставшие распад СССР и суровые девяностые, называли любимого или любимую, встречаясь (т. е. они не расписаны в ЗАГСе), другом или подругой. Моя гипотеза заключалась в том, что людей тех времен не застала эволюция и они не осведомлены наличием дружбы мужчин и женщин в современном обществе. — Жаль, что покинул нас он... Хороший мальчик был. Подающий надежды. Да с точными науками не клеилось... Сушка в моем сжатом кулаке раскрошилась. — Я сомов в рыбных магазинах избегаю с того дня, — не затыкалась она. — Авось и меня схватят... Я удалила и сожгла все фотографии чтобы не вспоминать его лицо и не думать о нем. Я перестала есть фаршированные перцы, потому что он их любил. Я избавилась от памяти, вызывающей тоску и утягивающей на дно слабости, где легко захлебнуться горем. Беспредельная пустота в груди, в голове, в голосе наливалась криком скорби и терзаний. Сердце трескалось и разбивалось, склеивалось и сдувалось. Мы не набили парные татуировки — я присутствовала на сеансе одна и терпела иглу машинки, набивающей расширенную таблицу неправильных глаголов, самостоятельно. Мы не снялись в массовке сериала на первом курсе — я позорилась в одиночку. Мы не отправились в совместное путешествие — я подцепила Масика. Я в первый раз попробовала алкоголь без него. Я в первый раз посетила клуб без него. Я в первый раз потратила честно заработанную зарплату без него. — Удовлетворены результатом Битвы хоров? — Максим Александрович, мой спаситель, примчался. — Объявили? — Коридор пустовал. — Я не проверяла. — Победила дружба. 10 В и 10 Г справились одинаково хорошо. — Это какая-то ошибка. — Я потрогала свои щеки. — У вас выступление было никакующее. — У вас дети задыхались. Я в западне. Я в ловушке. Я будто в огненном кольце. Жертва самой себя. Каждый уголок, каждый кабинет и каждый предмет напоминал мне о нем. Я угодила в капкан. Повелась на свой сыр в мышеловке. Следовало устраиваться в Московскую школу. — Анфиса Владимировна, — обратился Максим Александрович, застыв у перил лестницы, — с вами все в порядке? — В каком смысле? — Вы ужасно красная. Кроваво-красная, я бы сказал. Вы... — Он накрыл грубы ладонью, пряча улыбку, но сузившиеся глаза его предали. — Влюбились в меня? И смущаетесь? — Я не в настроении для шуток. — Ваши глаза. Они... — Что с моими глазами? — ...намокли. Влажные. — Переутомилась. Информатикам чужд труд учителей гуманитарных предметов. Вам всего-то скачать бесплатную презентацию темы с левого сайта и прочесть с интонацией ученикам. — Вы умеете плакать? — Хватит таращиться. Невежественно. — И что вы сделаете? Выколите мне глаза? — Себе. — Не идите на крайние меры. Вы же расстанетесь с моим прекрасным лицом. Вам останется по памяти восстанавливать очертания. Мне прислать таблицу с параметрами? Угол наклона, длину, ширину и так далее? — Да, прошу, отправьте также ваш рост. Для гроба учту. — Костюм для похорон новый пошьете или из моих старых выберете? — Вроде бы я попросила прекратить пялиться. Он не сводил eyes. — Трудно не восторгаться живой греческой скульптурой. — Отвратительный комплимент. — Расстрою: это не комплимент. Большинство греческих скульптур неполноценны. С отрубленными руками, головами. Разрушены. — Вам нравится видеть меня сокрушенной? — В точку. Подавленной, угнетенной, удрученной. Я натянула радостную улыбку назло ему. — Я держу себя в руках. Он скривился. — Кто посмел обидеть вас? Я. Я посмела. Я проблема. Взрослею и не мудрею. Меня нельзя оставлять без присмотра одной с мыслями — я принимаю неверные решения. Рано или поздно все устанут от моих изъянов. Я главная тема обсуждения на семейном застолье. Не брат, не его жена, не его сын. Мне снится, как Иисус убивает меня из-за грехов, и я просыпаюсь с криком, рвущим горло. — Неужели я? — Максим Александрович поднял брови. Все прошлые версии меня, Анфисы Владимировны Хамловской, ошибались, просчитывались, осекались, сбивались и промахивались. Какая-то двадцатилетняя Анфиса — крупно, некоторая шестилетняя Анфиса — поправимо. Однако, совершенствуясь и оттачивавясь, Анфисы изменялись к лучшему и воспламеняли новые версии меня во мне. Они перетерпели, и я переживу. — Вы расстроились из-за неполной победы? И из-за того, что получите половину премии? Я могу отдать вам вторую часть. — Ты тут не при чем, — огрызнулась я и, опомнившись, исправилась: — Мои проблемы это не ваши проблемы. Я не буду никого впутывать. Особенно вас. Вы никто. Мы не близки. — Не ершитесь, — отрезал Максим Александрович, недовольно и раздраженно цокнув языком. — Есть проблемы, которые устраняются сообща. То, что мы малознакомы, поправимо. — Я грущу не из-за победы дружбы. Мои переживания иного характера. И вам должно быть плевать на них. — А если мне не безразлично? — Это тревожный звонок. Вы озадачиваете и пугаете. — Какой есть. — Поклянитесь, что на вашем школьном компьютере нет презентации с пошаговой инструкцией, как прикончить меня. Он приложил руку к сердцу, забравшись под пиджак, и поклялся: — Обещаю. Презентация на домашнем компьютере. Старосты слетелись к завучу, протягивая листочки с посещаемостью. Марго Молодец прислонилась к стене и аккуратно выписывала фамилии и имена отсутствующих по уважительной причине и прогульщиков. Настя Непейвода, присев на колено, завязывала шнурки. Секретарша директрисы собачилась с пятиклассником, явившимся за справкой учащегося не в отведенное для выдачи time, и мы задержались у раздевалок уличной одежды. — Деньги переведем жертвам насилия? — уточнила я. — Нет. Я это сделаю через свой кошелек. Давайте потратим наши честно выигранные деньги так, чтобы было приятно обоим и чтобы мы сблизились. Ресторан? Парк развлечений? — Смешно. Премии не хватит. — Директриса выдаст нам копейки. С премией моей родственницы-врача в триста тысяч не сравнится. — Каток. Я не умела кататься на коньках, поэтому обладала отличным оправданием тому, что собиралась натворить. Я случайно пройдусь лезвием по его лицу. *** Бурлящий джакузи щекотал локти, шею и плечи. Пузырьки всплывали и лопались. Полина охлаждалась коктейлем, Вика хрустела ягодами в застывшей карамели на шпажках, я сморщенными подушечкам пальцев тарабанила по тарелке с драконими фруктами. — Я убийца, — с отвращением выплюнула Скоробогатая. Она пригласила нас погреться и смыть грехи. Осознание, нахлынув на нее, не стекало. Она лишила тварь жизни. — И что? Мы тоже. — Я убила человека. — Мы несколько. Если тебя так волнует факт убийства, мы можем тебя утопить. — Нет, Влад не переживет. — Я завтра еще одного убью, — предупредила я. — Кого?! — Максима Александровича. — Он казался хорошим, — Полина осушила бокал. — Не смей! Я проверяла по картам — он не имеет никакого отношения к стремный сообщениям. — Вика плеснула водой. — Гадание — фигня. — Полина, где у тебя фен лежит? Экран телефона Полины засветился. Она вылезла из джакузи и, полотенцем высушив руки, проверила, что за сообщение. — Мамочки, — она распахнула рот. — Кто-то пожертвовал неприлично огромную сумму в фонд против домашнего насилия. — Очень даже прилично. — Она крупнее требуемой! — Оставь следующей жертве. Четыре лифта остановились на 21, 23, 26 и 30 этажах. Нажав на кнопки вызова, я открыла почтовый шкафчик. Реклама, приглашения в секту и конверт. В конверте лежал сложенный белый лист А5 с вырезанными из газет буквами и собранными в предложения. Ого. Очень ретро. «Your screams for me are lullaby, It's time to say to your love “goodbye”. Fly away like a fragile butterfly, It's a mistake if you're still alive».