Поглощающая тишина

      Вестей от Джебома не было, хоть и Ван отчаянно пытался связаться, я тогда совсем не откликался, не реагировал, был будто овощем, все так же пускал слезы во сне. Пугал вновь этим состоянием всех родных, до такой степени, что перестал всех пускать близко, даже своего друга детства не пускал в комнату, пока тот не врывался буквально с боем. Он много говорил, как и раньше, но теперь это были вечные вопросы, каждый раз одинаковые. Что случилось, я что-то сделал младшему, он мне что-то сделал, что-то сказал. Я не виню его, он пытался помочь и докопаться до сути, но я и сам будто не понимал, что произошло, не понимал почему младшего теперь нет рядом, почему Ван однажды пришел к нему с подбитой скулой. Но мой эмоциональный фон, не позволял спросить хоть как-нибудь, что произошло.       Прошло две недели, когда всегда спокойный Джексон кричал на меня, спрашивая все те же вопросы, но в уже более грубой форме, окрашивая свои предложения матами, которые редкость от него услышать. И меня тогда понесло и прорвало. — Нет, я не могу так больше! Ты ничего не понимаешь! — я хоть и кричал, но мой голос был таким охрипшим и разбитым, кидая в него блокнот с портретом того, кого мы так давно не видели, следом летел и сломанный карандаш, — Я сам ничего не понимаю! Ты тогда уснул, мы как всегда сидели и разговаривали, обсуждали иллюзию обмана, которую смотрели вместе! У меня началась паника, он меня успокаивал, говорил мне какие-то комплименты, что я удивительный, что я невероятный, так справляюсь со всем, хоть он и не знает прошлого! Мы легли спать, мы просто лежали, я слушал как бьется его сердце, черт возьми, меня это так успокаивало, я даже забыл обо всем! — мой надрывный вопль не прекращался, а не привыкшие голосовые связки ужасно саднили, мой хрип становился похожим на шипение, а сам начал ходить кругами по комнате, зарываясь руками в волосы и сжимая их с такой силой, что кажется будто скоро бы выдернул несколько прядей. — Мне в моменте было так спокойно… потом мы просто смотрели друг на друга и мы были так близко! Очень близко, понимаешь?! Он меня поцеловал! Он целовал так нежно, я чувствовал его так, как никогда, чувствовал все его эмоции в этом моменте… он прижимал к себе так, будто я какая-то драгоценность, а потом я просто начал реветь, мои слезы, я их не контролировал, они просто шли и все, а когда смешались с поцелуем, меня будто током прошибло, я его оттолкнул! А потом он просто взял и ушел, тот контроль и самообладание что было, просто пропало. Он так отчаянно просил прощения, но у меня был только один страх того, что я не помню подобных чувств, Джексон, мне все еще страшно, но весь этот сраный альбом в нем, глаза, улыбка, руки, во всем этом он, в каждом отрывке. — я становился все тише и беспомощней, прежде чем обессиленно упасть на пол, Джексон меня обнял, обнял так крепко, что я не сдерживал своих рыданий, обнимая так крепко, как только мог, — Я очень скучаю по нему… очень сильно скучаю, он ведь был с нами все это время… — Прости, прости меня, прости что не заметил раньше, прости что не сказал тебе о своих догадках, — он так же всхлипывал, садясь вместе со мной на руках на пол, его тепло всегда успокаивало, но это было не то, но все же я старался успокоиться, — Я замечал, что он последнее время пытался проявлять симпатию, пытался быть рядом, — поднимая мою голову, в глаза смотрели такие же заплаканные глаза, — Возможно ты чувствуешь к нему тоже, что и он к тебе, неосознанно, но тянешься вперед. Ты позволил быть кому-то рядом кроме меня, позволил себя обнимать, позволил покупать что-то непроверенное мной, начал общаться сам, не через меня. Ты впервые, после Енсу влюбился, понимаешь? Ты боишься потерять, потерять нового друга, новую и забытую эмоцию, боишься, что он тоже пропадет, как и они. Я тоже безумно скучаю по ним, каждый гребаный день, но я так рад, что ты со мной, рад что ты остался жив, это будет звучать по скотски, но отпусти уже их, отпусти ее, они не смогу упокоиться, пока ты терзаешься, пока терзаешь их. Ендже, милый, все пройдет и закончится, когда ты отпустишь их. Но если это не поможет, я приведу его сюда силой, запру, сам ему все расскажу, как бы ты меня после ненавидел, но это будет только ради тебя, даже если мне придется уйти. — эти слова как нажатый спусковой крючок, спустили новую, более сильную череду рыданий. — Нет, ты хоть не оставляй меня, прошу, ты единственный кто у меня остался…       Дальше была череда извинений, попыток меня вразумить и наверное впервые глубокий сон без слез, тремора и прочего, тогда я будто начал все осознавать. На утро Джебома уже не было, он ушел на пары, что-то двигало мной и я спустился вниз, это был редкий случай, когда я присоединялся к завтраку. Лица матери и отца были измученными и поникшими, от недостатка учитывая какой ор они тут подняли ночью, в глазах вновь встали слезы и я просто подлетел к ним. После тех криков мой голос еще не восстановился, но он был достаточно твердым, чтобы меня услышать. — Я очень по вам скучал, простите меня. Я вел себя как эгоист последний, как урод, вы столько вытерпели из-за меня. Все те бессонные ночи, простите за них, простите что я был проблемным.       А в это время, Джексон приехал на пары, не собираясь долго задерживаться, он лишь подошел к парте, на которой спал Джебом и с оглушающим хлопком кинул мой блокнот, получая в ответ растерянный взгляд в котором читалось еще и негодование со злостью. — Надеюсь хотя бы после этого ты все поймешь, дважды я не собираюсь приходить, наши номера у тебя есть, его адрес ты знаешь. Не разочаровывай меня и надежды на тебя.       Больше ничего не говоря он ушел, оставив Джебома с его мыслями наедине.       Дома я сидел, зашторив окна и смотря очередную сери какого-то аниме. Джексон залетел в комнату и упал рядом, прямо так лежа стягивая верхнюю одежду. К вечеру мы так и лежали, не вспоминая о вечернем разговоре, смотрели какой-то фильм, не особо вникая, я вновь молчал, да даже был бы и рад что-то сказать, но связки изрядно потрепались, так что было тяжело. Родители оставили нас в доме одних, так что звонок в дверь был весьма неожиданным и даже в какой-то мере испугавшим нас. Мы конечно же не боялись, из-за недавно просмотренного ужастика, но все же спустились вниз вместе. Пока Джексон включал свет на первом этаже я все же открыл дверь и первое что увидел это был букет, огромный букет моих любимых полевых цветов, а за ним стоял Джебом, опустив голову. Мы стояли и смотрели на него, но первым в чувство пришел я, забирая букет и отдав его Вану, отвесил довольно сильный подзатыльник, под ошарашенный взгляд обоих я начал говорить старым способом. — ты хоть понимаешь, что я переживал, из-за тебя, за тебя. Я спал почти два дня, два гребаных дня, он не мог тебя найти, а потом вы еще и подрались, я хоть и был овощем, но я же не тупой, мать твою. Я хоть и бываю отстраненным, но уж за тупого меня воспринимать не надо. Ты тоже был напуган, я прекрасно понимаю, но пропадать было необязательно. Тупая твоя голова. Я скучал, сорвал голос до такой степени, что даже не могу наорать на тебя, как полагается. — и меня заткнули, ну, точнее удержали руки и толкнули вглубь дома. Этот ахуевший взгляд стоил многого, но я был так зол на него, что даже не заметил. — Ты говорил? Ты начал говорить? Ендже, это же замечательно, я так рад… — Чему ты рад то? У него истерика была, при чем из-за тебя. — Джексон пренебрижительно фыркает, но все равно идет ставить цветы в вазу, вызывая у меня смех. — Прости, мне очень жаль, я и сам был напуган, такое было для меня в новинку. Ты был так напуган, я видел твое лицо, тогда я подумал, что сделал только хуже, а оказывается и правда сделал только хуже. Но ты будто изменился и думаю нам нужно будет поговорить и обсудить многое, есть то, что я бы хотел рассказать. И не буду тебя заставлять что-то рассказать о пошлом, когда будешь готов, я тебя выслушаю. Но все же мне не показалось, ты и правда изменился, такой дерзки сейчас, — он вновь смеялся, пуская по моему телу табун мурашек, отпуская одну из рук, положил ладонь на мою щеку, убирая волосы с глаз, заправляя за ухо. Его прикосновения были нежными и успокаивающими, но когда он опустил взгляд на мои едва зажившие руки, я уже не мог смотреть в глаза так уверенно, но он поднял мой подбородок, — Я больше не допущу того, чтобы ты причинил себе вред, как я и говорил в тот вечер, у тебя есть и я, не только Джексон. — отпуская меня он наконец обнял меня нормально, целуя в лоб и от этого поцелуя стало так тепло и уютно, я видел, как за его спиной стоял Ван, довольный до жути, будто наконец его сын научился ездить на велосипеде. — Я разогрел пиццу, пока вы тут говорили, тебе нужно выпить таблетки, а перед этим поесть, и нас там фильм ждет, а ты тоже булки не мни, сказал же, нас там фильм ждет.       И да, мы тогда поели, больше не говоря и слова, одно лишь было отличие, мы лежали в моей комнате, смотрели фильм и Джебом был рядом, обнимал, гладил мои ладони, что единственные не пострадали. Но все же мне было неловко от того, что он видел эти вновь открывшиеся царапины, будто прочитав мои мысли, он снял толстовку и отдал мне, пока Джексон старался делать вид что ничего не замечает, и вообще улыбается из-за сцены в фильме, и плевать что в тот момент там происходило настоящее месиво. В кофте Бома было еще уютнее, чем в вещах Джексона. Лежа на плече младшего, он сам, очень опасливо, напрягаясь всем телом, что было не трудно понять, переплел наши пальцы вместе, скрепляя ладони и успокоился лишь тогда, когда я сжал его руку в ответ. Мы так и уснули в объятиях друг друга, со скрепленными руками, но все же его объятия были крепче, теплее и уютнее.       Утро тоже было довольно насыщенным, перед тем как идти в ванную, Джебом старался аккуратно меня переложить на подушку, но ничего не вышло, я все же проснулся и получил самый нежный поцелуй в лоб, прежде чем его отпустить. Умывшись последним и спускаясь, чтобы позавтракать, родителей все еще не было дома, но на кухне во всю готовили младший с Ваном. — Утра, спящая красавица. — Джексон как всегда был добр с утра. — иди к черту, демон. — Кто-то опять проснулся не в духе, — над ухом посмеивались слишком бодро, поднимая раздражительность, но рука опустившаяся на талию успокоила и еще один поцелуй, но уже в нос, совсем успокоил, почему то тогда только я заметил, что Джебом как и Ван был выше меня на пол головы. — Давай, садись есть, Джексон сделал шедевр и твой любимый гуакомоле с тостами.       Завтрак прошел спокойно, даже Ван все время пытался меня заобнимать, даже ел, держа свою голову на моем плече, чем изрядно забавлял, но время шло и им уже нужно было ехать на учебу. — возьмите с собой, я столько не съем, а родители не будут. — Хорошо. Возьмем, а ты иди отдыхай, — обнимая меня на прощание Джексон все же заранее знал, что я об этом попрошу, поэтому просто оставил второй контейнер на столе. — Пока этот ворчун ушел, хочу сказать, что твой блокнот я сохраню на всегда, — их не хотелось отпускать, но именно его хотелось еще и держать по ближе, пока он складывал контейнер в сумку, видимо заранее знал что может задержаться на долго. И получая свои объятия, а на последок неуверенный и нервозный поцелуй в губы и так же быстро сматываясь. — До встречи.       Хоть они тогда и ушли довольно быстро, я еще какое-то время стоял и просто улыбался, смотря на закрытую дверь. Я тогда чувствовал себя, как какая-то влюбленная школьница, возможно так я и выглядел со стороны, даже родители были немного в шоке, когда застали меня сидящим на кухне над чизкейком, который сам же и сделал не так давно. Вечер с ним прошел, как когда-то давно, пока мы сидели и пили чай, смотря семейные фильмы, они конечно спрашивали, что же такое хорошее произошло. Ну я и выложил им все как есть, что ночью пришел Джебом, попросил прощения и мы втроем хорошо провели время, а с утра проводил их на учебу.       С того дня меня начали посещать мысли о том, что я бы хотел побывать в университете, не обязательно на парах, просто было бы не плохо пройтись по коридорам. После того как я оставил родителей смотреть кино, начал в ускоренном порядке делать те задания что пропустил, оправляя все разом, боясь правда что преподователи малость будут в шоке, но от скуки я часто учил что-то наперед, сам выпрашивая задания. Закончив к утру со всем, я как полоумный носился и не мог найти кофту, которую мне оставил Бом. Написав после обеда Джексону, что к концу пар приду к аудитории и мягко говоря он удивился, бомбя меня каждые пол часа и пытаясь понять почему я так решил придти.       Чем ближе было время к выходу, тем больше я начал сомневаться, но все же собрал сумку, оделся, закрылся под капюшоном и вышел из дома. Я давно не ездил за рулем, поэтому выбор пал на такси.       В универе было довольно тихо, ибо шли пары, по указаниям Вана я поднимался на нужный этаж, пока мне на встречу шла группа студентов. Из толпы я заметил одно знакомое лицо и видимо Джебом меня тоже заметил, застыв на верхней ступени. — Что-то случилось? — в ответ я лишь покачал головой, но его удивление всегда было таким смешным, что я и сейчас не удержался от смеха. — Ты пришел за Джексоном? — да, захотелось проветриться, может вместе сходим в кафе? Он говорил, что поедет на какую-то вечеринку, так что потом можем посидеть у меня, что думаешь? — Ради разнообразия можем посидеть у меня, если тебе будет комфортно конечно. — он вновь нервничал, но все еще был таким забавным, но я давно не был где-то кроме как дома.       Поднимаясь на один уровень и подцепив младшего под локоть пошел выше, проходя до кабинета. — я не против, хоть какое-то разнообразие, — стоило нам подойти, как уже прозвенел звонок с пары и спустя пару минут из кабинетов начали выходить студенты и я не мог не постебать друга, — зайка, я так скучал. — Детка, я тоже скучал, но не пошел бы ты к черту, отличник фигов, — было мне ответом и не смотря на фразу, меня крепко обняли, оставляя легкий поцелуй на уровне лба, поверх капюшона. — Ну что, в кафе? — Да, только вот я на машине тоже, вы едьте вместе, а я за вами. — Хорошо, идем те.       Не спеша спускаясь и расходясь по машинам, Джексон не мог не начать гаденько шутить и подначивать. — Чем будете заниматься наедине, — играя бровями он получил заслуженный удар в плечо, — Это будет первый раз когда вы одни останетесь, мне стоит начать переживать? — не думаю, что он как-то мне навредит, он же всего боится, что связано со мной. Да нам и правда нужно будет поговорить. — Хотел бы я посмотреть на его лицо, когда ты заговоришь. Но ты надеюсь не забыл свои лекарства, успокоительные, двойную дозу желательно, а то вы уже посидели наедине, я чуть сердечный приступ не словил. — Джексон тяжело вздохнул, потирая ладонью лицо. — я все взял, не беспокойся. И в этот раз я не дам ему сбежать, тем более мы будем в его доме. Ты будешь естественно первым, кто узнает обо всем. Но меня удивляет реакция родителей. — это и правда немного тревожило. — Просто они хотят для тебя лучшего, чтобы ты вновь был счастлив. Твоя мама вчера звонила, сказала, что вы смотрели кино вместе. Была такой счастливой и еще сказала, что хотела бы познакомиться с Джебомом лично. Хоть он и сначала довел тебя, но сейчас, цитата: «он будто расцветает, когда говорит о вас обоих, но когда говорит о нем, то начинает улыбаться». Они немного в замешательстве конечно, но все-таки очень и очень счастливы его появлению в нашей жизни. — Ван так улыбался, за этими разговорами мы не заметили, что уже подъехали и припарковавшись выбрались из машины, возле дверей нас уже ждал Бом.       Внутри, как и всегда было великолепно, пахло выпечкой и кофе, мне очень нравился наполеон и классический лате, от этого я не мог устоять, мы ели в относительной тишине, иногда парни переговаривались, как и обычно это бывало. Эта тишина была той самой, уютной, не приносящей дискомфорта. Расплатившись мы вновь пошли на парковку, Джексон пообещал нам позвонить, как ему надоест и он поедет домой. Зная его это случится спустя часа три после начала. С Джебомом мы тогда ехали молча, я лишь в очередной раз залипал на какие-то рецепты, на очередном светофоре, я просто протянул ближе к парнишке телефон с рецептом шоколадных маффинов. — хочу сделать. — хорошо, тогда заедем в магазин, не думаю, что у меня будет что-то кроме сахара. От помощника надеюсь не откажешься? — буду не против. — он так лучезарно улыбался, что я не мог просто, не улыбнуться в ответ.       И мы заехали в магазин, набрали не только ингредиенты для рецепта, но и всяких вредных снеков к просмотру фильма. Мы доехали быстро, но вот с закупкой застряли на долго. Его квартира была довольно просторной, такой уютной, как и он сам, а комната полностью описывала своего хозяина, будучи очень любезным, он дал мне свою одежду, чтобы переодеться. Спортивные штаны, конечно спадали с бедер, но шнурки меня спасли, их пришлось затянуть дольно туго, он даже отрыл какую-то свою старую водолазку, что не висела на мне так сильно, но полностью закрывала мои руки и шею. Готовка началась и в целом проходила хорошо, он честно старался помогать, мы немного дурачились, обмазываясь растопленным шоколадом и мукой. Это было самое веселое начало вечера, Бом даже отправлял что-то Джексону, пока я пыхтел и замешивал тесто. Маффины получились почти как с картинки, но пока я доставал противень умудрился обжечься и Джебом среагировал, пожалуй, быстрее, подставляя мои ладони под холодную воду, а после так заботливо вытер и намазал мои руки кремом. Я не мог пропустить момент и мазнул остатками крема по его лицу, посмеиваясь и поддаваясь моменту, мягко целую в щеку, он стоял в шоке, я и сам тогда немного опешил от своего действия. Быстро отворачиваясь и пряча свой румянец, за попыткой вытащить выпечку из формы. Положив один на блюдце, я все же повернулся, протягивая Иму. — попробуй, но аккуратно. Горячее. — Спасибо, я уверен это безумно вкусно, но давай достанем молока, с ним будет вкуснее. Выложи еще один, но только больше не обожгись.       Напряжение между нами тогда можно было просто резать, так же раскладывая по тарелочкам. И я положил себе тоже один на блюдце, позволяя себе вольность, ведь уже итак изучил все полки, поэтому достал одну из самых глубоких мисок, высыпая в нее разные чипсы и начос, к которым взяли даже соус. Джебом и правда был удивительным человеком, он просто сидел за столом и наблюдал за мной, ждал пока закончу и мы наконец поднимемся наверх. Конечно его компьютер сложно было сравнить с мои прожектором в комнате, но его кровать была до безумия мягкой, хоть и не шибко большой, но мы вдвоем на ней отлично помещались, даже обложившись маффинами с молоком и закусками. Просмотр начался довольно хорошо, к середине фильма мы уже сидели в обнимку и напряжение постепенно спало. — Немного непривычно, что мы одни сейчас, что Джексона нет, чувствую себя как в тот раз, когда мы впервые пошли в кафе. Но все равно я хотел с тобой поговорить. — я сел напротив, опираясь спиной на стену. — я тебя внимательно слушаю, если ты готов. — он глубоко вдохнул, садясь тоже удобнее, видимо собираясь с мыслями. — В общем, я уже как-то упоминал, что всегда искал настоящих друзей, с общения со мной всегда пытались получить выгоду. Я всегда был таким, ну, как с вами, но после того как умер отец, меня подкосило самую малость. Мы с мамой остались одни и я старался выглядеть сильнее, мне нравилось смотреть всяких блогеров и перенимать с них какое-то поведение. Те двое дали мне больше уверенности в себе, вы сейчас влияете на меня так же, продолжаю говорить людям правду, говорть что думаю, — он неловко посмеивался, отводя взгляд, чтобы мы так и помогали кому-то, это вызывало странные чувства. — Звучит конечно бредово, но они и правда вселяли надежду. Это то, чего мне так не хватало, найдя вас двоих я был очень рад, с вами мне очень хорошо и уютно. А что касается того дня, я правда очень сильно испугался, такое было впервые и я впервые что-то подобное ощущал в жизни. Но если быть честным, мне очень понравилось, понравилось… ну, целовать тебя, обнимать тебя это вообще что-то отдельное, от тебя всегда такое тепло, уют и забота. И ты всегда принимаешь то что я тебе даю. Когда ты согласился взять что-то из моих вещей, я чувствовал себя как влюбленный первоклашка. Я осознал за время что не был рядом, что ты мне очень и очень нравишься, хоть и чувствовать нечто подобное к кому-то своего же пола довольно дико для общества, но для меня это не дико, для меня это просто необычно. Да и ты необычный, такой невероятный, будто волшебный, как и твои рисунки, на которых я будто и не я, будто смотрел на себя чужими глазами… — он наклонился в сторону, к тумбочке у кровати, достав с одного из ящиков очень знакомый блокнот, я слушал и слушал его слова вызывали лишь теплую улыбку, я просто смотрел как он листал рисунки, задержавшись на своем первом портрете в профиль, просто вложенным где-то посередине. — В твоих глазах я будто тот самый, кем меня видели родители в детстве, жаль я не могу показать, какой ты в моих глазах… — он так пронзительно посмотрел на меня, что у меня просто побежали мурашки, табун за табуном и я наконец решился. — можешь подать свой телефон и открыть инсту? — в его лице было столько замешательства, но он все же сделал то что я его попросил.       Открыв личный чат с другом, я включил видео, направляя телефон на грустного, ничего не понимающего младшего, чтобы запечатлеть эту реакцию. — Ты очень удивительный молодой человек, что перевернул мою жизнь, и заставляя вновь чувствовать что-то забытое давно. — и я закончил запись, посмеиваясь с ошарашенной мины, он открывал и закрывал рот, а я просто посмеивался, выжидая момента. — Ты такой милый сейчас. Но думаю, сейчас я могу излить свою душу, — голос еще был охрипшим немного, но старался говорить так, чтобы было достаточно хорошо слышно, пока паренек сидел все еще открыв рот. — Я пожалуй, не смогу ничего более чем ты сказать о том вечере, но я тоже боялся, боялся того, что чувствовал. Но этот поцелуй был незабываемым, мне тоже было невероятно с тобой уютно, очень даже. Да и сейчас, мне с тобой комфортно и я даже начал ловить себя на мысли, что с тобой уютнее чем с Джексоном. Но то что я хотел рассказать это почему я был таким, когда замолчал, — и я начал рассказывать, так же издалека, говорил каким я был, как я был груб со всеми, но мил с близкими, таким же как и Джебом сам рассказывал о себе. Когда история зашла о Енсу мне нужно было время, — Енсу, она и правда была великолепной, даже в тот день годовщины, так светилась и искрилась своей энергетикой заряжая и меня. Она была единственной, кого я так безумно любил и оберегал, дарил все тепло что во мне было. Тот первый эфир был обычным, но когда о нем говорил ты, с твоих слов он был очень необычным, хотя мы просто отдавали себя ее аудитории. Всегда были честны. Ну и мы отпраздновали нашу годовщину, а после того как мы гуляли, катались на машине, произошла стычка с учениками другой старшей школы, они нас все время подрезали. В итоге мы влетели в ограждение, я видел их обеспокоенные взгляды, мы осматривали друг друга, чтобы все были в порядке, а потом хлопок шин их машины и нас смяли в этой маленькой машине. Последнее что я помнил, дак это руки Енсу, что отчаянно сжимала мою руку. Я очень поздно узнал о ее смерти по пути в больницу, — мое сердце сжималось от этих воспоминаний, я сильно зажмурился, чтобы не разреветься, но меня тут же притянули в такие крепкие и успокаивающие объятия, отдышавшись, я смог найти силы продолжить, — Я проходил реабилитацию, был подобно овощу, меня даже на коляске катали на все процедуры. Но я смог окрепнуть, я так рад, что Джексон остался в живых, что он не поехал с нами, но так же жалею, что те ублюдки не оказались на месте дорогих мне друзей. Но так нельзя говорить, да, но все же я очень рад что остался жив и перестал их так намертво держать с собой, а все благодаря тебе, если бы не та встряска, и не та ссора с Джексоном, хотя это было больше похоже на то, что мы орали друг на друга, у него было такое же лицо как и у тебя, как только я сказал первое слово, — я посмеивался вытирая промокшие глаза рукавом свитера, смотря в заплаканные глаза напротив, вытирая и их. — Тот эфир я провел, чтобы попрощаться со всеми, в тот день я хотел уйти за ними, но единственный оставшийся друг меня остановил и я рад, рад что мы с тобой познакомились, рад что встретил тебя и ты смог пробудить все эти чувства. Но мы отчаянно думали, что ты узнаешь меня и …       Договорить мне не дали мягкие губы, что так нежно накрывали мои, а теплые пальцы, очерчивали влажные скулы и я впервые ответил, так же нежно и трепетно, цепляясь за его шею и забираясь на колени, чтобы быть ближе. Его тепло спасало и дарило мне нескончаемое спокойствие. Но поцелуй не был таким долгим, только наши губы отдалились, мы просто обнимали друг друга, прижимаясь еще ближе и теснее. Руки на моей талии лежали так правильно и как будто бы именно этого мне не хватало долгое время и это же меня и полностью дополняло. — Если тебя это успокоит, то я не узнал тебя, — он хоть и старался звучать твердо, но в его голосе было слышно, что он все еще пускает слезы в мое плечо, но он расслаблялся, стоило мне запустить пальцы в волосы. — Но мне так жаль, что я тогда все это тебе наговорил, но я очень рад, что ты мне рассказал это все. Рад что ты открылся, и я рад, что услышал твой голос. — А мне нравится сидеть вот так с тобой, нравится как ты меня обнимаешь. Но чтобы до конца открыться, мне нужно тебе кое что показать, то что я сильнее всего скрываю. — отодвинуть его было той еще задачей, эта мертвая хватка и не желание показывать свои слезы, — Никогда не думал, что буду раздеваться перед кем-то не из семьи, вот дела. — Что прости? — и после этого, он все же меня отпустил, очень шокированный, а я лишь смеялся, садясь рядом и стягивая свитер. — Ты конечно видел мои руки, но остальное закрытое не видел. — тяжело вздыхая я все же убрал руки показывая себя, так сказать во всей красе. — Ого, и давно ты их сделал? — он с таким интересом рассматривал татуировки на животе, уходящие под пояс штанов, которые я развязал, чтобы приспустить до боксеров. — Вау. — Им где-то около полутора лет, может больше. — узоры были разные, переходя в одну общую картину из цветов и животных с кляксами акварели, которые местами передавали те оттенки в которых она могла быть. Все это творение доходило до ребер и уходило ниже, спускаясь по правому бедру. — Еще в больнице я естественно заметил множество зашитых порезов, осколки от стекол, они порезали мое тело, но в основном это были бедра, живот и немного попало на лицо. На правом бедре было больше всего, как и внизу живота. Поэтому первые были тут. А остальное уже делал я сам в приступах. — Все линии проходят по шрамам. Очень интересно, — он так пристально рассматривал, наклоняясь близко, естественно вблизи их можно было рассмотреть, особенно глубокие. — А можно будет посмотреть всю, как-нибудь? — Ты можешь потрогать, и посмотреть всю, но потом, а то я тут один раздеваюсь, — смеясь, я поменялся с ним местами, подкладывая под спину подушку, правда в моменте чувствовал себя как на осмотре у врача, вот только ладони что прошлись по татуировке одновременно заставляли напрячься и застыть в ожидании, Бом сидел рядом, и его взгляд был так сосредоточен. — Рассказывай о чем думаешь. — Я думаю что это очень красиво и очень тебе идет, — его взгляд скользнул выше и он поджал губы, смотря на еще красные царапины, так трепетно и аккуратно ведя поверх них, — Я все еще очень сожалею. — Мне уже не больно, правда руки иногда саднит, но в целом я в порядке, правда. Кстати мазь надо будет намазать, — я уже хотел встать, чтобы забрать из сумки чтобы забрать тюбик, но Джебом меня остановил, мягко нажимая на плечи. — Что такое? — Хочу помочь, лежите красавица, сейчас мы вас вылечим.       Смеясь он встал с кровати, но не на долго, лишь чтобы взять мою сумку и опять сесть рядом. Он даже разогревал мазь на пальцах, хоть она и не была холодной, проходясь аккуратно по покраснениям на груди, он все так же нежно аккуратно все делал, едва касаясь, совсем невесомо. Но дальше уже ступор ловил я сам, потому что Джебом наклонился, мягко касаясь губами целых участков кожи, продолжая аккуратно наносить мазь и стоило ему в момент поцелуя поднять на меня взгляд, как меня пробило током и не задумываясь я притянул его к себе за плечи. Целуя его, мои пальцы чуть дрожали, но в этот раз я не поддавался на эту провокацию тела, лишь прижимал к себе ближе, получая ответ на поцелуй, мое сердце так трепетало. Эти горячие руки, просто сжимали мою талию, а я уже уплывал, его забота сносила мне голову, потому что даже сейчас он старался сильно не прижиматься к моей груди. — Ты немного дрожишь, тебе холодно? — он со мной даже этим шепотом делал что-то невероятное, я будто растекался лужицей, от этой тихой хрипотцы. — Давай обработаем руки я и дам тебе кофту тонкую, чтобы сильно не мешало. Ты так смотришь на меня сейчас, что-то не так? — Все так, просто твои глаза все еще красные, раздражение пошло кажется, — мягко касаясь уголков его глаз, я не мог налюбоваться теплом и нежностью в их глубине. — Может нам попробовать, например, начать встречаться? — О… Но это вообще-то должны были быть мои слова, ворюга ты маленький, опять мои мысли читаешь. — начиная меня щекотать, я не сдерживал смеха, пытаясь закрыться от его рук, что терзали меня. — Сдаюсь, сдаюсь, больше мысли не читаю, только прекрати. — и он прекратил, целуя меня в лоб и вновь садясь рядом, чтобы закончить с руками. — Садись, — Бом достал для меня кофту как и обещал, даже помог надеть, чтобы рукава не прилипли сильно к рукам, а после убрал все лишнее с кровати, видимо просмотр фильма у нас точно пошел не по плану, просто ложась рядом он раскинул руки, — Иди ко мне.       Я просто нагло забрался в его объятия, он прижимал к себе так крепко, трепетно целовал в плечи, гладил руками талию и спину, его тепло так успокаивало и убаюкивало, я просто не мог не зарыться в сгибе плеча и шеи, вдыхая запах тела. Даже мои руки сами двигались по его груди и плечам, пока одна из его рук соскользнула на мое бедро, мягко сжимая, в этих действиях было больше уверенности, чем раньше в перемешку с тихим шепотом, будто он боялся кого-то спугнуть. — Стоит ли нам рассказать все Джексону сейчас? — Думаю он и без этого обо всем догадается, но подтверждение все же будет ждать. Меня больше сейчас волнуют твои руки, что скользят по моему телу. –водить поверх его ладони, покоившейся на моем бедре, пальцами, переплетать пальцы и сжимать, скрепляя ладони. — Меня это так успокаивает, и это очень приятно, со мной никто раньше так нежно не обращался. — Могу сказать то же самое. Ни к кому раньше не испытывал подобного желания оберегать, обнимать, целовать и уж тем более нежничать, ты особенный для меня и самый драгоценный. Я бы тоже никогда не смог сказать, что влюблюсь в парня, что буду хотеть поцеловать. — А сейчас хочешь? Поцеловать. — Безумно хочу, но боюсь спугнуть этим желанием. — Я же уже даже согласился быть твоим парнем. Будем изучать что-то для нас новое вместе. Всему свое время. — Что, даже порнуху смотреть вместе будем? — Ой, забираю свои слова обратно, такой момент испортил.       Дурачась я пытался вырваться из объятий, конечно не всерьез, меня все равно не отпускали, начиная почти бороться, но смеясь в унисон, я уже лежал под младшим, прижатым его телом сверху, без путей к отступлению, хотя кто поверит, что я хотел его столкнуть и выбраться, вот и я не верил. Но так же неожиданно, на мое лицо, шею и плечи опускались нежные губы с щекочущими поцелуями, но один поцелуй задержался на моей шее на много дольше. Этот поцелуй был более чувственный, горячий, перехвативший дыхание, второй такой поцелуй опустился под скулой и я уже не мог держать глаза открытыми. Я изнутри трепетал, цепляясь руками за плечи Джебома, следующий же за этим поцелуй, передавал всю страсть с беспокойством и желанием. Он так чувственно сминал мои губы своими, добавляя совсем немного напора, все поцелуи до этого были просто несравнимы и я отдавался в него. Не знаю сколько я еще буду восхищаться им, его руками, губами, крепкими объятиями, но именно тогда мне хотелось получать еще больше, поэтому градус все повышался вместе с уверенностью и взявшейся из неоткуда храбростью. Я почти не помнил себя, когда закидывал на уже своего парня бедро, а он опускался бедрами ниже, перехватывая мое и прижимая к себе, сжимая так, что по телу пускал горячие волны вместе с возбуждением. Внизу живота так затянуло и скрутило возбуждением, с моих губ сорвался приглушенный чужими губами стон. Я просто не мог перестать прогибаться под чужими руками, направляясь всем телом к ним, но и не мог отказаться от того, чтобы самому изучить чужое тело. Подкаченные руки, крепкую грудь, такой же напряженный живот и широкую спину, за которой я легко мог бы спрятаться. Очередной стон срывался с моих губах, когда чужое бедро прижалось к моему паху и именно этот стон прервал наш жаркий поцелуй. Но даже так мы далеко не отстранились, дыша друг другом, но его руки все еще бродили по моему телу, заставляя меня до приятного дрожать. И еще одно мое движение бедром, давало почувствовать и его возбуждение, он так поджимал губы прижимаясь своим лбом к моему. — Я уже не в том возрасте, чтобы кончать в белье, как бы это ни было заманчиво. а с тобой это видимо очень вероятно. — он так шептал, с хрипотцой от возбуждения и почему-то именно это и возбуждало сильнее, хоть я и понимал, что даже для совместной дрочки еще было слишком рано. — Можешь сходить в душ, а я воспользуюсь туалетом. Ты же не против? — Не против, хотя учитывая что я впервые возбудился, то тебя точно можно назвать особенным, — не знаю, что мной двигало, но я еще раз прошелся бедром по его возбуждению, этот взгляд наполняющийся все больше возбуждением. — Ты такой сексуальный. — Что ты творишь… — Подкидываю фантазию, чтобы ты закончил быстрее. — оставляя поцелуй, едва ли близкий с губами и пользуясь замешательством, быстро выскользнул из-под него убегая в ванную и закрываясь там.       Мое дыхание было все таким же сбивчивым и неровным, быстро включая воду в душе на полную, просто сел рядом на пол, тягучее напряжение внизу живота так будоражило меня и я будто вновь вернулся в школу, когда изучал свое тело после просмотра какой-то порнушки, что тогда смотрели все. Мазь все еще липла к кофте, но даже вспоминая движение чужих рук поверх и ведя даже более смело по груди, задевая соски, что были напряжены не меньше и это вызывало стон, который сдержать сил не было. А за стеной я был уверен, что тоже был слышен сдавленный стон, вот вам и рано для совместной дрочки, делаем это отделяемые лишь стеной, к которой я прижимался спиной, это было сродни мазохизму. Даже обхватывая плоть ладонью и начиная по ней двигать, мои стоны все равно были достаточно громкими и я с садистким удовольствием поворачивал голову к стене. Мы просто ублажали себя, слушая стоны друг друга, и это было очень необычно, стоило мне провести пару раз рукой по всей длине и меня изогнуло дугой с сокрушительным стоном, сносящим с ног оргазмом, выдавливая сдавленное, вместе со стоном «Бом-а». Вздрагивая от легких судорог наслаждения расходящихся по всему телу, на периферии услышал такой же отчаянный стон с моим именем, срывающимся с чужих губ. Потребовалось несколько минут, прежде чем я встал, умылся и привел себя в порядок, пока в соседней комнате хлопнула дверь, видимо Джебом уже справился и закончил.       Пробираясь в комнату меня вдруг сковало смущение от осознания что было в этой кровати и что за собой повлекло, а Бом же, отрывая руки от лица, был не меньше смущен, просто подвинулся, раскрыл руки, ожидая меня. Быстро заползая на кровать я тут же рухнул в объятия, хоть мы и были ведомые моментом, но не жалели об этом. А спать почти на половину лежа на нем, было так комфортно и тепло, ни одни руки больше вольно не блуждали. Утро же для нас было все таким же смущающим, как и ночь, но сонные поцелуи и совместные попытки умыться, все же развеяли неловкость. Мы провели тот день вместе, доедая на завтрак выпечку, готовя вместе обед и ужин, перемешивали все действия с вновь легкими и нежными поцелуями, теплыми объятиями и разговорами с Джексоном по видео связи. Не то чтобы специально, но я вновь молчал, общался с ними как раньше, но все же потрудился объяснить, и донести до них, что мне все еще не привычно так много разговаривать. Да и воспоминание о том, что последнее что я сказал вчера, являлось стоном во время оргазма с именем парня, что сидел рядом и сжимал мою ладонь.       Джексона конечно поставили в известность и он был искренни рад за нас, рад, что все так закончилось и мы наконец не бегали друг за другом как умалишенные. Оказалось, что со стороны на много виднее было, что мы бегали как влюбленные подростки друг от друга.