Что самое забавное, ты верил, будто тебя война не заденет так, как меня. Однако и ты утратил на ней часть своей души. Уж я-то знаю. Ведь я изучил тебя досконально.
— Совсем ребёнок же, — с остекленевшим взглядом сказал Стив, не поднимая головы. — Ребёнок, да. — Баки прижался к Стиву плечом, молчаливо предлагая свою поддержку. Коммандос расселись по всей кухне, стены которой почернели от копоти. Никто пока что не произнёс ни слова, все молча наблюдали за долго уже назревавшим срывом своего капитана. — Даже шестнадцати ведь ещё не было. Подростков мы видели среди партизан. А тут ребёнок совсем. От силы лет десять. Как можно дать несмышлёнышу пистолет? Морита шевельнулся, подал голос: — Семью потерял, наверное, решил, что уже взрослый, пора браться за дело. Запутался, испугался, может, даже не понял, кто ему враг. Такое бывает, кэп. Война как-никак. — Я ведь совсем не этого… — Стив смолк. Трагедия произошла у Баки за спиной. Но он всё равно воссоздал в голове картину случившегося. Звук за звуком, движение за движением. Они-то думали, что зачистили территорию, что на ней никого не осталось, как вдруг перед ними, целясь из пистолета Стиву в грудь, возник этот пацан, совсем ведь сопляк ещё. Баки тогда стоял в отдалении, и Стив попытался успокоить мальца, вот только тот по-английски ни слова не понимал. Внезапно снаружи что-то обвалилось, быть может, крыша, и Баки резко повернул голову на громкий звук. Почти в одну и ту же секунду произошло сразу много всего. Сзади него просвистел щит, и грянул выстрел вместе с глухим стуком, когда вибраниум ударил тело. Пуля же вонзилась в стену позади Баки в футе от его головы. — Я ведь даже не хотел бросать его так сильно. — Стив потёр лицо ладонями, спрятался в них. Парнишка не выжил. Погиб от удара. А что хуже всего, пусть даже никто не говорил этого вслух, хотя все до единого знали, что это правда: не попытайся мелкий застрелить Баки, Стив никогда бы такого не совершил. Уж скорее позволил бы выстрелить в себя самого в надежде, что сыворотка поможет выкарабкаться, чем навредил бы ребёнку. А вот Баки… Баки совсем другое дело. Коммандос узнали это в тот день, когда Стив в одиночку вломился в крепость Гидры и освободил сотни людей, спасая только лишь одного. Команда не сказала об этом ни слова, ничего не выпытывала, не задала ни единого вопроса. Джонс, конечно, знал, они с Баки достигли определённой договорённости. Двое голубых, один еврей, другой чёрный, они скрепили негласный уговор и держали рот на замке. Что же до остальных, Баки понятия не имел, что они там думали, и не особенно об этом переживал. Им хватало мозгов отводить взгляд, когда они со Стивом начинали друг с другом соревноваться, хватало их и на то, чтобы приниматься за чистку оружия, когда они со Стивом шептались в уголке, думая о Бруклине, солнечном свете, яблочном пироге Винни. И что самое главное, команда старательно не замечала, как Баки порой задерживал на Стиве взгляд в поисках веснушек у того на носу, которых там уже не осталось. — Мы все тут о чём-нибудь да сожалеем, кэп, — проронил Джонс тихо из своего угла и, скользнув взглядом по их со Стивом соприкасающимся плечам, с пониманием посмотрел Баки в глаза. Почти нахлынуло облегчение оттого, что удалось разделить свой секрет, найти толику сочувствия там, где меньше всего ожидалось. — Ага, — отозвался Стив и убрал наконец ладони с лица. Глаза его выражали усталость, грусть. — Это уж точно. Придётся, наверное, как-то с этим жить. Той ночью, когда они все лежали в темноте, укутанные оливково-зелёными одеялами, Баки на ум снова пришли эти слова и быстрый взгляд, который Стив при этом метнул в его сторону.Снайперу нужны два качества. Первое — это самоуверенность. Когда спускаешь курок, надо быть уверенным на все сто процентов, что уж точно вышибешь кому-нибудь мозги. А второе — это удовольствие, которое при этом получаешь.
— Как это у тебя так хорошо получается? — прошептал Стив, прижавшийся к Баки всем телом. Они лежали на полу под крышей старого сарая, глядя, как по обезлюдевшей деревне марширует целый батальон немецких солдат. Те громыхали сапогами так сильно, что можно было говорить с обычной громкостью, но страх вынуждал их осторожничать. Остальные же коммандос, взведя курки, таились в близлежащих домах и молились себе под нос. Обнаружь их кто, тут-то им и крышка. Десять солдат — ну или тридцать, ведь Стив вполне потянет и на двадцать бойцов — ни в жизнь не одолеют целый батальон, невзирая на все умения. Ну и ладно, если всё и покатится псу под хвост, Баки без боя сдаваться не собирался. Только они со Стивом устроились в этом тесном запылённом местечке, как он выставил винтовку в дыру под балкой и приготовился ждать. — Ты про что? — шепнул Баки в ответ; левый глаз он зажмурил, а правый прижал вплотную к прицелу. — Про снайперство? Он скорее почувствовал, чем увидел, как Стив кивнул. Идиот, он же вообще не смотрел на медленно продвигающуюся колонну солдат. Баки с ответом не торопился. Он уже задавал себе этот вопрос. А уж после Аззано даже ещё чаще. Если он и до этого попадал в цель в девяноста девяти случаях из ста… То после Аззано не промахнулся ещё ни разу. — Достаточно мудаковат, наверно, — предложил Баки в качестве ответа. А потом напрягся, когда солдат на улице поднял взгляд. Видеть он его никак не мог, но возникло ощущение, что он посмотрел Баки прямо в глаза. Нос у него испещряли крошечные веснушки. Совсем как у Стива раньше, только теперь их не осталось, их забрали, потому что ублюдкам понадобилась марионетка, а не человек. Стив рядом с ним весь ощетинился. Не любил, когда Баки так и сочился желчью. — Никакой ты не мудак. Баки облизал губы, взвешивая в уме, стоит ли продолжать или свернуть этот разговор, пока Стив не узнал, насколько ублюдочен его лучший друг. И выбрал первое. — Когда убиваешь в бою, твои жертвы знают, на какой риск они идут, но у них есть шанс побороться за жизнь, проявить смелость перед лицом смерти. — На секунду захотелось отвести глаз от прицела, пригвоздить Стива взглядом. Однако он продолжил, тщательно подбирая слова: — Когда убиваешь с дерева, особенно в тишине, пока бой ещё не начался… Видишь цвет их глаз, морщины на лбу, расслабленный контур губ, а когда нажимаешь на курок, и следует выстрел, всё это меняется. Баки медленно втянул в себя воздух, перед прицелом у него проходили один за другим молодые солдаты. — В эту долю секунды, прямо перед тем, как вышибешь своей жертве мозги, ты видишь, как выглядит лицо человека, которого лишили последней надежды. — Баки рискнул мельком взглянуть на Стива. Тот лежал совершенно неподвижно, застыл на месте. Баки пожал плечами. — Для такого всё же надо быть немного мудаковатым. Он не стал договаривать, что надо бы ещё получать от снайперства удовольствие. Эта информация Стиву ни к чему. Они молчали, пока стук сапог о мостовую не начал стихать. Он всё ещё разносился на мили вокруг, но с каждой минутой дыхание Баки выравнивалось всё больше. Из укрытия им не выйти ещё с час. Вдруг попадутся отбившиеся от строя или же те, кого оставили, чтобы обыскать покосившиеся дома в поисках припасов. Найти им удастся только парочку гниющих трупов животных. Баки сморщил нос, когда вспомнил о тошнотворной вони, которая шла от сарая внизу. Хорошо хоть, то был труп коровы, а не ребёнка. — Ты всё ещё веришь в Бога, Стиви? — спросил Баки, отведя глаз от прицела и убирая ствол. Он аккуратно положил его с другой стороны и повалился на спину, положил голову на ладони. Стив так и остался лежать на животе, глядя на улицу. Лицо его приобрело хмурое выражение. — С чего бы мне разувериться? Баки понадеялся, что выражение его глаз передаёт его недоверие. Не человек, а ходячее недоразумение. — Ну как же… — Он неопределённо махнул рукой, имея в виду их нынешнее положение: ужасы, которых они насмотрелись, и те, что они натворили сами. — Разве твоему Богу не положено быть милосердным? — Ты всё твердишь: «Твой Бог». — Стив наконец-то перевёл свой недовольный взгляд прямо на Баки. — Даже не знаю, как ты умудрился не заметить за все эти годы, но я еврей. Как и мамино печенье хоменташ, которое ты всегда лопал так, что аж за ушами трещало. О том, что он еврей, Баки не сказал в армии ни одной живой душе. По большей части ему даже не хотелось об этом думать самому. Каждый раз от одной мысли по телу пробегала дрожь чистейшего ужаса. Он подумал про Аззано. Как его тогда выбрали первым. Как ему повезло. Он ведь даже толком не знал, остались ли его родственники в Европе, когда бабушка и дедушка вместе с братьями и сёстрами перебрались в Америку. Останься они тут, сейчас наверняка бы уже погибли (а то и кое-что ещё хуже). Стив возвёл глаза к потолку. — Это я знаю. — Ещё и локтем пихнул его в бок для пущей убедительности. — Но ты же вечно талдычишь «Господи Иисусе» и «боже мой». — Нравится поминать христианских богов всуе. — Баки ухмыльнулся, а потом поморщился, когда Стив снова ткнул его локтем в рёбра. — Господи Иисусе, Роджерс. Неужто нельзя было сделать твои локти не такими острыми, когда тебя надули, как Мистера Мишлен? — Только попробуй, — предостерёг его Баки, когда Стив опять атаковал своим острым локтем. Баки его предупреждающе пнул, вот только Стив его пинка почти не заметил, засмеялся ему в предплечье. Тут уж Баки расхохотался и сам, прижался к Стиву плотнее, ничуть не заботясь о том, чтобы скрыть свои потаённые желания. Эти минуты он отнесёт потом к хорошим. Как бы Баки ни упивался плохими воспоминаниями, гораздо больше они прожили вместе хороших, солнечных минут, хранимых у него в сердце, как бесценное сокровище. Все они сопровождались смехом Стива. Баки не понимал, зачем делает себя несчастным, желая недостижимое. Возможно, натура у него такая — склонная к трагедии. — Так значит… Агент Картер? — спросил Баки: отчасти потому, что самобичевание было у него в крови, отчасти потому, что Стив об этом помалкивал, а Баки искренне хотел всё знать. Стив же его лучший друг как-никак. — Пегги, — кивнул Стив. Они с Картер звали друг друга по имени, и, хотя Баки это знал, его по-прежнему забавляло, что только лишь Стив удостоился подобной чести. Это Стив-то, который по-рыцарски относился ко всем девчонкам в Бруклине и к тому же едва умел с ними разговаривать. — Дамочка хоть куда. — При этом Баки улыбнулся, ведь он не сказал ни слова неправды. Как бы сильно он ни ревновал к этой Картер, женщина она была что надо, а Стив заслуживал только лучшего. — Да, она… — Стив пытался найти нужные слова. — Без ума от тебя? — подмигнув, предложил Баки ответ. И даже не соврал. Маргарет Картер, необычайно одарённый агент и одна из красивейших женщин в истории была по уши влюблена в Стива Роджерса. Именно в него. Не в Капитана Америку. — Очевидный выбор, — нашёлся Стив с ответом через миллисекунду после Баки. Сказал, как человек, не очень-то довольный своими вариантами. — Очевидный выбор? — Баки приподнялся на локте, глядя вниз на вытянувшееся лицо Стива. — Ну да… — Стив снова улёгся, пристроил голову на куче старой соломы. — Привлекательная, умная, смелая, с ней легко, и я даже ей нравлюсь… — Сильно-то не радуйся, — сухо сказал Баки, глядя на безучастное лицо Стива. Тот тяжело вздохнул, не глядя Баки в глаза. — Что если у меня не встанет? — промямлил он, прожигая взглядом дыру в балке над ним. — Чего? — растерянно заморгал Баки. — Что слышал, — сказал ему Стив. Лицо у него покраснело, но он постарался не выдать смущения ни одной другой частью тела. — Серьёзно? — Потрясение в голосе скрыть не удалось. — С ней? Ты её вообще видел? Смотрел на неё хоть раз? С трудом верилось, что на земле найдётся хоть один мужчина, который не захотел бы поцеловать Агента Картер, и не только поцеловать. Само собой, Картер была одной из немногих женщин в армии, полной молодых, тоскующих по дому, озабоченных парней, которые с радостью ухватились бы за любую возможность отвлечься, но Баки не сомневался, что мужчины практически падали к ногам Картер и на свободных от войны улицах Лондона. — Ну да, она красива, — признал Стив. — И? — Баки не верил своим ушам. Ну да, Стив признался, что он «не такой, как Баки», и женщины ему не нравятся, но Баки не сомневался, что это касалось только определённых женщин. Что Стиву не так-то легко угодить, как самому Баки. Но уж Пегги Картер-то точно прошла бы этот отбор. — Ничего. — Стив всё же встретился с его ошарашенным взглядом. В лице его читалось… смущение, но и облегчение тоже. Будто этот секрет тяжким бременем висел на нём уже долгое время, и поделиться им наконец оказалось приятно. — Ничего, — повторил Баки. Стив лишь пожал плечами в ответ. — Ого, — выдохнул Баки и тоже плюхнулся на спину. Ничего себе откровение. — Да уж, — с самоиронией засмеялся Стив.Ты приближался ко мне дюйм за дюймом, но невидимая рука оттаскивала меня прочь. А затем наступил счастливейший день. Когда мне довелось любить тебя в третий раз. В третий и последний.
— Ты хотел меня видеть, — сказал Баки сразу, как только вошёл к Стиву. Из всех коммандос тому, засранцу такому, досталась самая большая палатка, да ещё и только для него одного. «Вот же мудозвон», — сказал Фэлсворт, когда узнал об этом, чем начал бурный спор о том, что Стив и впрямь самый активный яйцетряс, ведь только он один и мог потеребить свои бубенцы в тишине и покое. — Да, прости. — Стив поднял взгляд от столика, где лежало множество карт и заметок. Снаружи завывал ветер. Погода стояла не слишком холодная, но брезент палатки так и колыхался, а над головой скрипели ветки. Взгляд у Стива был задумчивый, меж бровей залегла тревожная складка. — Я знаю, что уже поздно, но мне хотелось тебя увидеть. — Тебе кажется, что-то не так. — Это считывалось, ведь плечи у Стива будто несли ещё большее бремя, чем перед любым другим заданием. Думать об этом не хотелось. Хотелось зарыться головой в песок и больше никогда не слышать это имя. Зола. Баки снова его увидит. Ужас, который стекал ему в живот всю неделю, пока разрабатывали план, снова дал о себе знать. — Да. — Стив покачал головой. — Не знаю. — Такое чувство, точно мы что-то упускаем, — подсказал Баки, ведь дурное предчувствие передавалось и ему, чем ближе подкрадывался назначенный день. Что-то грозило пойти не так, но что именно, один чëрт знает. — Прокрутил в голове уже тысячу раз, и план кажется безошибочным. Безумным, но надёжным. — Стив потëр ладонью лицо. Он пожал своими массивными плечами, словно пытался скинуть напряжение. А потом поднялся. — В любом случае я не поэтому тебя позвал. Мне хотелось узнать, как ты. Я знаю, что Зола… — Я в порядке, — подозрительно быстро ответил Баки. У него в животе всколыхнулась лужица ужаса, которая скопилась за последнюю неделю. — Если хочешь, чтобы мы… — Я в порядке, — перебил его Баки непререкаемым тоном. Чтобы это доказать, он подошёл к столу, взглянул на карты. Среди заметок нашлась даже зернистая фотография Золы. Он взял её в руку: вот же я, в порядке, видишь? — а потом посмотрел на слишком знакомую самодовольную рожицу. Баки затошнило. Он швырнул фотографию обратно в кучу. Вдруг у него на шее оказалась ладонь Стива, тёплая и надёжная. Баки едва не вздрогнул от удивления. Нечастое это явление: такие прикосновения. Нежность Стив проявлял редко, а уж первым и вовсе никогда. Баки поднял взгляд, посмотрел в голубые глаза напротив. Стив казался… встревоженным. Задание явно тяготило его сильнее, чем он старался показать. Оно его пугало. От страха и отчаяния он цеплялся за Баки, будто прикосновение помогало ему самому. Чем дольше они так стояли, тем больше росло между ними напряжение — то таинственное, острейшее, как бритва, напряжение, которое подкрадывалось, стоило им только слишком уж сблизиться, опустить щиты на чуть больший срок, чем обычно. Взгляд Баки невольно упал на губы Стива. Такие розовые. Розовые, красивые, манящие. Стив убрал руку с его шеи, но отстраняться не стал. — Знаешь… — Стив облизал губы, а потом бросил взгляд на стол — одинокий солдат, стоявший над стратегическими записями в этих своих армейских штанах и рубашке в облипку. Он стоял так близко, что обжигал Баки теплом. — Я думал… после сыворотки… всё пройдёт. Сердце у Баки застопорилось, будто забыло на несколько секунд, как выполнять свою работу. Не стоило и спрашивать, что имелось в виду. Баки прекрасно понял и так. Он и сам себя спрашивал о том же. До исступления, на самом-то деле. Пока не увидел, как Стив с деликатностью кирпича скользит взглядом по его телу в душевых, опускаясь ниже пояса. — Не прошло. — Вопросом это не прозвучало. — Нет, — подтвердил Стив. Кадык его сдвинулся, когда он сглотнул. На шее выступили жилы с венами. В его теле хранилось теперь столько силы, которую вмещала в себя каждая мышца и кость. Хотелось приблизиться, прижаться губами к пульсу, ощутить языком его бешеное биение. — И? — Уж не поэтому ли Стив позвал его к себе или же он просто поддался порыву? Безумно-бездумной прихоти умирающего, которая так часто встречается на войне. А ведь именно умирающими все они и были, все до единого. — Я не… — Стив покачал головой и вновь посмотрел Баки в глаза. Глядел он открыто, искренне. Взгляд вскрыл душу Баки, как зазубренный нож. Стив продолжил так тихо, что пришлось посмотреть на его губы, чтобы всё уловить: — Может, это не то… что нужно лечить. Может, это значит… что мы… не больны. У Баки в груди, совсем рядом с сердцем что-то сжалось. Сказать по правде, он и не думал — не давал себе думать — что с ними всё нормально. Он решил для себя, что ему всё равно, даже если это не так. Но если неправильного в них ничего нет. Если они вовсе даже не больны… В глазах защипало. — Может, — шепнул он, — может, тогда… — Я хочу этого, — голос у Стива звучал твёрдо, как и всегда, когда он принимал решение под действием внезапного порывами. Сомнения отражались у него на лице, но в его голосе — никогда. — Что ты обещал мне тогда в душевых. Он так и впился взглядом в Баки, у которого от такого признания дыхание пресеклось в груди. — Что я обещал тебе тогда в… — мысли у Баки бросились врассыпную, а пульс участился. — Я хочу этого. — Стив сглотнул — хоть он и нервничал, решимость его не поколебалась. — Хочешь, чтобы я… — Тело у Баки будто бы пролежало тысячу лет скованное сном и только сейчас наконец пробудилось. Стив облизал губы и стрельнул глазами в сторону кровати, стоящей в углу. Баки проследил за этим его взглядом. Стив не шутил. Он на самом деле предлагал это всерьёз. — Господи, — выдохнул Баки и, покачнувшись, на мгновение прикрыл глаза. — Прямо сейчас? Стив кивнул и решительно стиснул челюсти, но зардевшиеся скулы выдавали, как сильно откликалось его тело. — Господи, — повторил Баки, когда увидел, что желание Стива, впервые ничем не сдерживаемое, написано в каждой линии его тела. Не сомневаясь, что тот вот-вот передумает, Баки неспешно поднял ладонь. Провёл костяшками по румянцу у Стива на скулах, взял в ладонь его лицо. — Можно я… — Да, — ответил Стив, явно испытывая неловкость, но и сгорая, полыхая, пламенея от желания. Баки подался вперёд, впечатался в губы Стива своими. Терпения на нежность ему не хватило, но Стив, как видно, её и не желал, судя по его судорожному вздоху. Баки юркнул рукой ему сзади на шею и притянул его к себе, прижался к его губам своими, даже не двигая ими, просто наслаждаясь этим прикосновением. Потом он нежно склонил голову Стива набок и поцеловал его уже по-настоящему. Оттого и сам Стив пришёл в движение: стал прикасаться, тянуть Баки на себя, приоткрыл губы и дал проникнуть языком внутрь. Поцелуй получился не самый умелый, но времени проявить все умения не хватало: уж слишком много желания накопилось между ними, выплёскиваясь в поцелуях, прикосновениях, вздохах. Баки будто бы снова парил в воздухе, опять покинул ненадолго тело, вот только теперь это ощущение пришлось ему по душе. Всё тело горело — горело везде, где его касались, и вскоре прикосновениям перестала мешать ткань, ладони Стива забрались Баки под рубашку, коснулись обнажённой кожи, и он ответил тем же, схватил Стива за бёдра и подтолкнул обратно к столу, отчаянно заскрипевшему под немаленьким весом. — Стив… — Возникло ощущение, что надо бы прекратить, ведь Стив вряд ли хочет этого по-настоящему. Но тот лишь притянул его обратно к себе и стал покрывать почти лихорадочными поцелуями от отчаяния, вызванного некой неясной угрозой, которая нависла над ними — с надеждой её миновать или нет, неизвестно. Неизвестно и то, когда они успели избавиться от рубашек, вот только вдруг оба прижались друг к другу обнажёнными по пояс телами, шелковистая кожа Стива заскользила по его собственной, и пришлось отстраниться, передохнуть: уж слишком много ощущений нахлынуло на него разом. Баки взглянул на Стива, пробежался глазами по собственной ладони у того на талии, где мышцы податливее поддавались прикосновению, чем казалось на первый взгляд. Баки упивался, глядя на это незнакомое тело, хотя человек, его получивший, остался прежним. Его Стивом. Баки встретился с ним взглядом из-под ресниц, подметил его пунцовое лицо. Какая же жалость, что Стив не привык к таким откровенно восхищённым взглядам. — Ты со всеми так краснеешь, Стиви? — шепнул Баки, прослеживая кончиками пальцев его скулы, шею и грудь, которые тоже порозовели. Стив открыл было рот, но лишь охнул в ответ, когда к его шее приникли губы. Баки спустился поцелуями вниз, позволил губам соскользнуть на ключицу и ниже — к твёрдому розовому соску, который он сразу же взял в рот. Стив застонал, и к наслаждению губ подключились и руки Баки тоже: он припал ладонями к мышцам груди, продолжая ласкать их языком. Баки позволил своей ладони скользнуть ещё ниже, дюйм за дюймом подбираясь к штанам, а потом ещё ниже, пока не очертил костяшками выступающий бугорок. Стив застыл. Баки повернул руку и плотнее обхватил его член ладонью. Стив по-прежнему не реагировал. Баки поднял глаза и увидел промелькнувшую в его лице неуверенность. В синих глазах отражался стыд. В поджатых губах — вина. Баки уронил руку. — Прости, — промямлил он, чувствуя отвращение от мысли о том, что он, возможно, вынуждал Стива откликаться, когда тот не испытывал ответного желания. — Прости, не стоило мне… Нам надо бы прекратить. — Нет, — оборвал его Стив. — Нет, мне хочется, просто… Мне хочется. Стив обхватил его запястье, закрыл глаза и прижал ладонь Баки к своему паху. Когда его глаза снова приоткрылись, Баки взял в ладонь его подбородок, неотрывно глядя Стиву в глаза, и увидел в них внутреннюю борьбу. — К чёрту, — тихо сказал Баки, и голос его окрасило отчаяние. Время будто бы утекало у них сквозь пальцы, истекало для них обоих, и Стив наверняка тоже это чувствовал, потому что своей хваткой грозил оставить Баки синяки, а глаза его горели решимостью. — К чёрту это всё. К чёрту их всех. Тех, кто считает, что это неправильно. К чёрту всю армию, к чёрту законы, к чёрту всех, кто возненавидит нас за это. Посылай их всех к чёрту и бери то, что хочешь. Стив облизал губы и взглянул на Баки, просто взглянул, будто прямо ему в душу, а затем притянул к себе, с жаром целуя, скользнул языком Баки в рот — как же он быстро учится, однако. Стив плотнее прижал ладонь Баки к своему члену и потёрся об неё. — Господи Иисусе, — проговорил Баки ему в губы, ведь Стив Роджерс наконец-то берёт то, что хочет, и Баки готов отдать всё без остатка. Они снова поцеловались, переплетаясь языками, пока Стив толкался ему в ладонь. Баки приблизился совсем вплотную, прижался всем телом, чтобы и самому было обо что потереться членом. Стив отпрянул. — Давай… — Он облизал губы, кивком указал на койку в углу. Та оказалась больше, чем у Баки. Плюсы более высокого звания. — Нам бы… — Собраться с мыслями удалось не сразу. Если они и впрямь доведут дело до конца, если Стив и правда этого хочет… — Нам бы смазку какую-нибудь. Господи, он теперь ещё и покраснел, от одной только мысли о том, на что он намекнул вслух, к щекам его прилила кровь. Стив выскользнул из его объятий и подошёл к кровати. — У меня есть немного лубриканта. Он принялся рыться в сумке на полу, пока не вытащил маленькую бутылку лубриканта «K-Y». Теперь, когда они отстранились друг от друга, в воздухе повисла неловкость. Хотелось сказать что-нибудь, чтобы её рассеять, но в голове не осталось ни единого слова. — Гм… — Стив неловко двинул плечом, слегка встряхнул бутылочку в руке. — Хочешь сам меня подготовить, или это сделать мне? Одна только фраза, и голову Баки вмиг заполнили слова. Не связанные в предложение, правда, но всё же: «О боже, Господи, Стив, он, пальцами, чёрт». Руки у него стали липкими, когда он подошёл ближе. — Ложись… На кровать, — практически заикаясь, выдавил он. Стив послушался, и Баки, приблизившись, выхватил гель у него из рук. Не успел Стив лечь, как Баки снова потянул его на себя, запустил пальцы ему в волосы и поцеловал, жарко и бесстыдно. Когда они отстранились друг от друга, Стив тяжело дышал. Несмело улыбнувшись, он скосил глаза на кровать и отвернулся. А потом, безо всякого предупреждения, приспустил с себя штаны вместе с трусами и упал на четвереньки, спрятал лицо в ладонях и выставил свой обнажённый зад, и Баки пришлось прижать ладонь к члену, так сильно тот дёрнулся. Он бы велел скинуть одежду полностью, но отчего-то, глядя на Стива в такой позе, Баки напрочь терял рассудок. Он быстро избавился от собственных брюк и сапог — хорошо, что он никогда не зашнуровывал их до конца. В считанные секунды он очутился на кровати позади Стива и принялся проводить ладонями по его телу, с восторгом глядя, как тот дрожит от его прикосновений. Он прижался к спине Стива грудью и потёрся членом о его зад, давая понять, насколько крепко у него стоит. Баки открыл бутылку с лубрикантом и смазал себе пальцы, после чего слегка отстранился, чтобы скользнуть ими к дырке. Он её щедро увлажнил и помассировал, пока наконец, приободрённый стонами, не просунул один палец внутрь. Резкий вдох Стива тут же напомнил Баки, что опыта в подобных делах у него нет. — Чёрт, Стив, я даже не знаю… — Вдруг он всё делает не так, как надо? — Я только ведь раз этим и занимался. — Не останавливайся, — хриплым голосом попросил его Стив. Он насадился на палец, пока тот не проник в него весь. Баки пришлось пару раз глубоко вздохнуть и снова стиснуть основание члена — хотелось избежать преждевременного позора. Когда же он снова собрался с мыслями, то вновь задвигал пальцем, вынул его из розовой дырки, а потом опять медленно вставил. — Давай ещё один, — велел ему Стив, и Баки подчинился. И минуты не прошло, как Стив снова скомандовал: — Ещё один. Баки повиновался, и вот же чёрт — ещё один палец и впрямь поместился. Три его пальца оказались у Стива внутри, и тот задвигался, подался навстречу, с каждым толчком вбирая пальцы ещё глубже, растягивая узкое кольцо мышц ещё больше. — Ты уже делал это раньше, — поражённо, но и восторженно тоже выдохнул Баки, когда к нему вдруг пришло это осознание. — Я… Гм. — Баки мог бы поклясться, что у Стива побагровела вся шея целиком, пока он силился выговорить ответ: — Только сам себя. Пальцами. Вот это образ. Стив в Бруклине, волосы у него прилипли ко лбу, пока он растягивает себя своими изящными пальцами художника. Стив в армии, опускается на собственные пальцы и вновь приподнимается, чтобы насадиться на некрепко стиснутый кулак. — Ну же, давай уже, я готов, — голосом, приглушённым подушкой, пришпорил его Стив, подаваясь бёдрами назад ещё сильнее и захлёбываясь стонами. Только вытащив пальцы из влажной розовой дырки, Баки осознал, насколько же сильно, почти до боли, стоит у него самого. — Чёрт меня побери, Стиви, — выдохнул Баки, смазывая себя, не в силах оторвать взгляд от пульсирующей дырки. В голове пронеслась вереница молитв, когда, не в состоянии ждать больше ни секунды, он подался вперёд, пристроился и толкнулся внутрь, глядя, как головка его члена исчезает у Стива внутри. — Чёрт, — простонал он. Блаженство, чистой воды блаженство. Он погладил Стива по спине — с какой-то неизъяснимой нежностью, ведь это же не кто-нибудь там, а Стив — покрывался потом, стонал под ним, подавался бёдрами ему навстречу. Баки любил его не спеша, обуреваемый восхищением с каждым толчком, пока край припухшей дырки скользил по его члену. — Как ты мне обещал тогда, — прямо-таки взмолился Стив, — ну же, давай, выполни обещание. Если бы в лёгких оставалось достаточно воздуха, Баки бы фыркнул. Стив Роджерс мог велеть ему спрыгнуть с крыши, он бы даже тогда ему подчинился. Так что Баки и тут, конечно, повиновался, выполнил данное тогда обещание. Плотнее обхватил Стива за бёдра и быстрее задвигал своими, трахая его, уже не сдерживаясь. Распластался на широкой потной спине, обнял и принялся в него вколачиваться. В точности так же, как и обещал. Он посмотрел Стиву в лицо: одну половинку скрывала подушка, зато вторая лежала полностью на виду. Рот его приоткрылся от особенно сильного толчка, а веки смежились, когда брови сошлись на переносице. Со лба его вниз скатилась капля пота, и Баки слизнул её, после чего прижался носом к его виску и принялся вбиваться уже с какой-то немыслимой силой. — Стив. — Губы Баки проехались по горячей коже. — Я не смогу… Я же сейчас… Прости… Я вот-вот… Всё его тело пронзило удовольствие, каждую мышцу охватило напряжение, и от наслаждения закатились глаза, пока по спине не пробежала неистовая дрожь. Спустя мгновение полнейшей неподвижности он излился у Стива внутри. Он почти наверняка отключился на минуту, потому что когда он очухался, Стив удерживал на себе весь его вес и поглаживал собственный член, твёрдый и истекающий смазкой. Баки почувствовал, как обмякает сам, но прижался ещё теснее, едва заметно двигая бёдрами, чтобы Стив ощутил его внутри. — Стиви. — Баки поцеловал его в шею — в месте, где влажные светлые волосы встречались с заалевшей кожей. — Какой же ты, господи, глаз не оторвать. Баки поднёс ладонь к его щеке и пробежался пальцами по разгорячённой коже. Тело Стива под ним сотрясала дрожь, пока он яростно двигал рукой. Баки очертил его пухлую нижнюю губу большим пальцем, чувствуя им неровное быстрое дыхание, пока оно не сбилось оттого, что лёгкие Стива на мгновение вобрали в себя воздух, а потом с громким стоном его выдохнули, когда он оросил семенем руку. От силы оргазма Стив повалился на постель, а Баки — на него: так и лежал у Стива на спине, пока они оба пытались отдышаться. А когда получилось, Баки вынул член с нарушившим тишину непристойным хлюпаньем. Стив весь так и вспыхнул от смущения, избегая смотреть ему в глаза. — Эй, — шепнул ему Баки, успокаивающе погладив по плечу. — К чёрту всё, помнишь? — Да, — согласился Стив, — да. — Губы его изогнула едва заметная улыбка. Он явно поверил убеждению не до конца, но истомы после оргазма хватило на то, чтобы держать эти мысли подальше. Так они и уснули, сплетённые воедино на узкой кровати, в то время как их воздушный замок совпал с реальностью на одну спокойную ночь.На следующий день я умер. Как уж там говорится? И в печали, и в радости? Наверное, поэтому у нас ничего не вышло. Ты же любил меня только в горе.
Его дикие глаза нашли глаза Стива — такого пронзительно синего цвета. Как небо над его протянутой рукой. Баки старался за неё ухватиться: прошу тебя, помоги, умоляю — ведь жизнь его не может закончиться вот так. Он понял, что рухнет в пропасть ещё до того, как это случилось. Увидел осознание у Стива в глазах. Увидел в них беспомощный ужас. На долю секунды вместе со страхом, таким ледяным, что замёрзли лёгкие, его охватило безумное и бесконтрольное ликование. Прямо перед тем, как у него под рукой подломился железный поручень, и Баки ухнул в бездну, он успел увидеть, как что-то безвозвратно сломалось у Стива внутри. Прямо на глазах умерла частица его души, и по венам у Баки растеклось липкое обугленное торжество.То-то и оно. Ты любил меня в ответ.
FinОбраз твоих потускневших глаз у меня на могильной плите. И на ней написано: Здесь покоится лишь один, но в тот день умерло двое. Да, он тоже меня любил. Да, это я потушил огонь в глазах у Стива Роджерса.