Menace to society

       — Почему ты думаешь, что я испортился и меня нужно исправить?! — я кричу на тебя, мне больно слышать это от тебя. — Со мной, блять, всё в порядке! Они просто тупорылые идиоты, не могут понять этого!        — Эрик, но ты и правда в последнее время не в себе…        — Завались!       Я отворачиваюсь и отхожу от него. Далеко уйти не могу: ёбанные уроки ещё не закончились. Мне нужно быть пай-мальчиком, если я не хочу, чтобы мои родители разозлились на меня ещё больше. Блять. Я больше не могу здесь находиться. Эти сволочи весь день на меня смотрят так, будто никогда в жизни не видели! Раздражают. Будь у меня здесь моя Арлин, я бы всех прикончил. И Дилан! Дилан, мать его за руку! Подошёл ко мне на большой перерыве и говорит мне, что со мной что-то не так. О, нет, со мной всё в порядке. Я просто устал от всех этих рож, пялющие на меня целыми днями, как будто я, блять, ебучий экспонат в музее. Я еле сдерживаю свою злость. Мне нельзя здесь срываться. Я должен изображать пай-мальчика дальше.        — То есть ты согласен с ними? Ты согласен, что я не в себе, что глупый Эрик начинает сходить с ума? — я рычу.        — Я этого не говорил, — ты хмуришься. — Просто ты действительно в последнее время на дыбах весь. Что случилось? Я понимаю, что оно приближается, но даже для тебя это слишком.       А ты будто знаешь, что для меня не слишком. Не будь ты моим самым дорогим другом, я бы тебя уже ударил за такую наглость. Считай, тебе повезло. Сволочь.        — Со мной всё в порядке.        — Ты уверен?       Ты смотришь на меня своими ангельскими глазами, как будто не собираешься вместе со мной через пару месяцев отомстить всему этому никчёмному миру за его существование. Твои волосы опять запутались. Научись уже за ними ухаживать, а то одна только Робин и будет за тобой бегать. Я выдыхаю и приближаюсь к тебе. Мы далеко от всех людишек, нас никто не должен увидеть, но подглядывать всё же нужно. Итак этих ебучих слухов хватает. Я прижимаюсь к тебе, а ты обнимаешь меня и кладёшь руку мне на голову и начинаешь трепать мои иголки. Люблю, когда ты так делаешь. Приятное ощущение.        — Эрик, ты же знаешь, что я всегда рядом, так ведь? Если тебя что-то тревожит, то ты можешь высказаться мне.        — Я знаю. Просто… Я просто устал от этого всего. Меня так всё злит. Так и хочется сорваться и… Повеселиться.        — Я понимаю, — я вижу, как ты тихо улыбаешься. — Осталось немного до нашего правосудия.        — Совсем немного.       Я ухмыляюсь. От одной только мысли об НБК и расплате этих уродов меня тянет смеяться. Они узнают, какие они куски дерьма и что ничего не стоят. Ни эти глупые девки, бегающие за качками, ни джоки, пытающиеся всё время казаться круче, ни слабаки, которые даже слова сказать никому не могут — все. Я обнимаю тебя за талию. Мне нравится, что я буду вершить суд вместе с тобой. Я смотрю на твою грудь и талию. Ты так похудел. Я не знаю, кто тебе сказал, откуда ты взял, что ты толстый, но такими темпами ты умрёшь задолго до НБК. Мне надо лучше следить за твоим питанием. Ничего без меня сделать не можешь.        — Погнали отсюда? Смотреть уже не могу на эту школу, — ты читаешь мои мысли. — И… Хотелось б уединиться без паники, что нас заметят.       Ты смотришь на меня с такой любовью. Прям мерзко. Особенно от того, что я смотрю на тебя также. Что ты со мной делаешь, тварь?        — Я поведу, — я хватаю тебя за руку.       Я веду тебя к своей Хонде. Очень рад, что никого рядом нет. Хоть когда-то я могу взять тебя за руку и вести туда, куда я хочу, куда мне нужно. А то заблудишься ещё по пути, даже если прямо сказать, что надо к машине. Так заебал. Как ты вообще оказался в классах для одарённых?        — Хэй, Рэб.        — Что? — я даже не оборачиваюсь, просто продолжаю идти.        — Сегодня вечером ко мне? Родители с Байроном уезжают, — ты ухмыляешься.       Ты уже знаешь мой ответ.