Избранный

      Арсений расслабленно лежит на шезлонге, попивая яблочный сок и щурясь от теплых, ласкающих тело солнечных лучей. Он все же решил проблему со своей зависимостью, раздобыв сразу после завтрака пару килограммов зеленых сладких яблок и, к приятному удивлению, обнаружив в меню бара сок из этих фруктов. Сейчас в его руках уже пятый стакан за три часа, и он честно обещает себе остановиться – туалет на пляже ему не понравился, а бегать каждый раз в бунгало не хочется.       К тому же около соседнего домика то и дело мелькает русая макушка, хозяин которой вызывает непонятное пока чувство. Как бы Арсений ни пытался, сформулировать свое отношение к альфе он не смог. Антон кажется до ужаса милым, особенно когда возится с детьми, но в то же время вызывает непонятный трепет у внутренней омеги, словно она боится и каждый раз при виде его замирает, хотя они даже не общались после вчерашнего короткого диалога. И нет, Арсений совершенно точно не следил за ним. Он просто сидел в подвесном кресле около входа в бунгало, а оттуда абсолютно случайно открывается широкий обзор на территорию соседей.       Арсений для самого себя решил не связываться с Антоном ни в каких формах. Кажется, даже имея дружеские отношения, рано или поздно он просто опустится перед ним на колени и уткнется носом в ширинку. Такой порыв будет продиктован нестабильным гормональным фоном и неопределенным влиянием альфы на него. Против курортных романов Арс ничего не имеет, сам по молодости, будучи холостым, мог закрутить такой где-нибудь в Турции или Сочи, к тому же секса сейчас хочется почти так же, как яблок, но все затрудняет один маленький факт – он беременный, и случайные связи явно не пойдут на пользу.       Рука перетекает с подлокотника на живот и медленно поглаживает. Кажется, за последние три дня, с момента, как Арсений узнал о поле ребенка, руки большую часть времени находятся на нем. Утром, а точнее уже ближе к обеду, когда он проснулся, омега принял решение не демонстрировать никому свое интересное положение, чтобы не привлекать лишнего внимания, коим он и так каждый день окружен в Москве. К счастью, живот еще маленький и, если не знать и не присматриваться специально, не виден даже без футболки – быть может, он его просто отъел. Так что, все что остается – не лапать его постоянно при людях и не разговаривать с будущей дочкой.       Время близится к обеду, с каждой минутой нагоняя все большее желание поесть, и Арсений решает напоследок искупаться, чтобы смыть с себя натекший за час лежания под палящим солнцем пот. Он заходит по пояс в воду и готовится нырнуть, как вдруг слышит знакомый детский голос за спиной. Та самая девочка и ее родители из соседнего бунгало идут по пляжу вдоль моря, весело переговариваясь. Рядом нигде не видно Антона и мальчика, значит, они либо остались дома, либо отправились еще куда-то.       Проводив взглядом семью, Арсений все же окунается и, поплавав минут пятнадцать, выходит на сушу, забирает вещи и направляется к бунгало с целью переодеться, а затем сходить в ресторанчик.       Проходя по помосту, он замечает соседского мальчика, катающего машинку по досчатой поверхности в абсолютном одиночестве. Тот находится на самом краю дорожки, заставляя Арсения притормозить на развилке. Между ними метров пятнадцать, и ребенок, увлеченный своей игрой, его даже не замечает. В один момент он начинает ползти на четвереньках задом, приближаясь к краю все ближе и грозясь свалиться в воду, до которой еще метр высоты. Арсений на автомате срывается с места и несется в его сторону, но не успевает пробежать и половины пути, как из дома вылетает Антон, подхватывая мальчишку, уже соскользнувшего одной ногой с помоста. Он переключается в игру, кружа мальчика и подбрасывая над собой, видимо, пытаясь отвлечь от испуга, и только остановившись, замечает омегу, стоящего неподалеку.       Арсений замирает, глядя на произошедшее испуганными глазами. В нем бурлит комок чувств, смешивая напряжение от пережитого страха, облегчение и еще больший трепет перед таким альфой. Омега внутри восхищенно вопит о том, какой он надежный, быстрый и ловкий, и уже требует, даже без всякой дружбы, рухнуть сейчас на колени, предлагая всего себя и проявляя подчинение.       Антон перед ним так же удивленно замирает, держа ребенка на руках. Его волнистые волосы красиво пружинят от ветра, а глаза блестят на солнце, отражая лучи. Альфа приходит в себя быстрее и приближается, пока Арсений стоит, не двигаясь и почти не дыша.       — Здравствуйте, рад снова увидеться, – на его губах, как и вчера, появляется мягкая улыбка, которая добивает еще сильнее, заставляя колени подрагивать, – вам чем-то помочь?       — Добрый день, – да неужели, он ожил! – нет-нет, я просто увидел, что он один на краю, испугался и побежал, но вы меня опередили.       — Не волнуйтесь, я следил из дома, ни на минуту его не оставишь, везде приключения найдет, да, Тео? – Смотрит задорно на мальчика, легонько встряхивая его.       Арсений хочет плакать. Вот хвастался Сереже, что беременность не влияет на его эмоциональный фон, а теперь просто хочет лечь и разрыдаться прямо здесь, перед Антоном. Видимо, все ждало его чуть позже и теперь компенсируется в полном объеме. Просто отдайте ему этого альфу, чтобы каждый день так же солнечно улыбался, грел одним только взглядом, заботился о нем, и смотрел так тепло на их ребенка. Рука автоматически тянется к животу, но омега одергивает себя, меняя курс и цепляясь за плечо другой.       — Ну, теперь я абсолютно спокоен, тогда, пойду? – Почему ты спрашиваешь? Просто разворачивайся и беги отсюда, пока в лужу не превратился.       — Подождите, давайте хотя бы нормально познакомимся, я Антон, – перехватывает ребенка левой и протягивает освободившуюся руку.       — Арсений, – отвечает на рукопожатие, подмечая, что рука альфы намного больше собственной и немного влажная, мысленно ощущая, как восхитительно она обхватывала бы его талию или ложилась на бедро, поглаживая большим пальцем тазовую косточку, – очень приятно.       — Красивое имя, – Антон, прекрати так смотреть, добьешь ведь окончательно, – может перейдем на "ты"?       — Давай, я только за, – "За" он, ты же утром клялся себе даже не приближаться в сторону этого альфы, – я планировал пообедать, тогда, наверное, пойду.       — Конечно, еще увидимся, а за Тео не переживай, он в надежных руках, – мужчина поправляет панаму на голове мальчика, заставляя сердце омеги все больше трескаться от умиления. Мысленно он умоляет взять его в эти надежные руки.       — Тогда до встречи.       Арсений разворачивается и движется к себе, все еще ощущая взгляд в спину. Он даже не может ругать себя за то, что все-таки стал немного ближе с Антоном, нарушив собственный запрет – настолько теплыми чувствами тот его одарил.       Зайдя в бунгало, первым делом отправляется в душ. Пусть пот он и смыл, но теперь кожу стягивает от морской соли и хочется поскорее ощутить себя чистым.       Стоит снять трусы, как Арсения ошпаривает пониманием – он потек, да так сильно, что те насквозь промокли. Как можно было не почувствовать такое и спокойно идти мокрым? Спасибо, что шорты черного цвета, иначе сверкал бы пятном на заднице. Еще и стоял, наверное, воняя мятой и выпуская свои феромоны. Мысль о том, что его организм готовился для Антона и, судя по количеству натекшего, расчитывал на узел, заставляет тут же покраснеть от стыда, одновременно ощущая волну сильнейшего возбуждения. Арсений закусывает губу, мотая головой – нет, он не будет дрочить на Антона. Нужно пресечь все это на корню, а не вести себя, как шлюха, будучи беременным, пусть и по отношению к одному единственному альфе, такому красивому, милому, сильному, заботливому... Остановись же ты. В голове тут же, перекрывая голос разума, всплывают воспоминания, как Антон аккуратно сжимал в руке его собственную. Эти руки сейчас могли бы раздвинуть половинки, чтобы открыть вид на мокрую расслабленную дырку, позволяя альфе собрать языком смазку, пробуя на вкус.       Арсений со стоном обхватывает свой член, сдаваясь этим фантазиям. Антон в голове увлеченно и упорно вылизывает его, сжимая в руках задницу и просовывая язык глубоко внутрь. Его щетина немного покалывала бы и натирала, придавая остроты ощущениям, а после осталось бы небольшое раздражение, напоминающее о произошедшем.       Омега начинает быстро водить по члену, опираясь рукой о стену и прогибаясь в спине, словно сзади действительно стоит необходимый ему альфа. Арсений пытается не думать о его члене, наверняка немаленьком, если судить по росту, но вот уже воображаемый Антон приставляет головку к пульсирующей дырке и толкается, входя с тихим рычанием. Движения руки ускоряются, как и темп в фантазии, и Арс изливается на пол душевой, приваливаясь к стене и часто дыша.       Блять.       Сука.       И как жить после этого? Как смотреть в глаза Антону?       Хочется смыться вместе с собственной спермой в отверстие канализации и больше никогда не попадаться альфе на глаза.       Посторгазменная нега медленно отпускает, и Арсений собирается с силами, чтобы отлипнуть от стены и наконец заняться тем, ради чего пришел. Вода струится по телу, смывая не только пот и морскую соль, но и частично стыд, что не может не радовать.       Отмывшись от грязи и собственного греха, омега переодевается и мысленно переключается на чувство голода и тягу к очередной яблочной дозе. Подхватывает фрукт из вазочки на столе и отправляется, как и было запланировано, в увешанный гирляндами ресторанчик.       Там оказывается довольно уютно и пусто, так что место достается одно из лучших – на террасе под открытым небом с видом на плавающий парусник.       Время близится к пяти вечера, так что это скорее ранний ужин, чем обед, поэтому Арсений решает сильно не налегать на сок, чтобы не бегать всю ночь в туалет, и в итоге заказывает всего пол-литра.       Как быть с этим приколом организма, он не знает, но благодарен, что это всего лишь яблоки, а не какие-нибудь лимоны, которые приходилось бы есть со слезами на глазах, вызывая косые взгляды окружающих.       За приемом пищи снова накатывает одиночество, в этот раз даже нет возможности поговорить с малышкой в животе, так как рядом то и дело мелькают либо другие посетители, либо официанты. Заказанный восхитительный суп уже не кажется таким вкусным, окружающие начинают раздражать, и даже обожаемый сок слишком кислит. Хочется срочно поговорить с кем-то близким, кто поймет и поддержит, поэтому Арсений, кое-как доев свой заказ, оплачивает счет и спешит в бунгало.       — Сереж, я очень соскучился, – голос подрагивает, готовый вот-вот сорваться во всхлипы, и это явно пугает Матвиенко, который, судя по уже выученному скрипу, вскакивает с дивана.       — Что случилось? Арс, говори давай, что-то с ребенком? – В телефоне слышен громкий топот – видимо, сильно нервничая, друг начал расхаживать по квартире.       — Нет, все... – всхлип, – все в порядке, не каркай мне тут, – решил свести все в шуточный тон, но непослушный голос выдает истинное его состояние. – Просто... Серень, я один. Я совсем один, не могу ни с кем здесь поговорить, прошли только сутки, а я уже готов собрать чемодан и вернуться. Мне хочется болтать с кем-то целый день, обниматься, спать, ощущая рядом теплое тело, и просто знать, что меня и ребенка всегда поддержат и защитят.       Матвиенко молчит, решая что-то для себя, слышно только его громкое пыхтение.       — Арс, ты ведь не один, вас там двое. И ты сам подумай, если сейчас не отдохнешь напоследок, потом уже времени точно не будет, по крайней мере, ближайшие пару лет. К тому же, вот вернешься ты, и что дальше? Разве здесь у тебя не бывает чувства одиночества? Я уверен, ты весь день ни о чем таком не думал, просто сейчас накатило, но это пройдет. И ты всегда можешь позвонить мне, а в Москве я рядом, готов помочь в чем-угодно.       — Козел ты, Сереж.       — Что я уже не так сказал? – Ахуй в его голосе заставляет тихо рассмеяться, окончательно приходя в себя.       — Может, я пострадать хотел, нет сказать, мол "хороший мой, бедный, такой ты одинокий, мучаешься там, приезжай, конечно, окружу тебя заботой", а ты разложил все по полочкам, что даже не подкопаешься. Вот как тебе можно жаловаться?       — Иди на хуй. Страдалец ебаный, я тут весь извелся, думал, что с ребенком, потом успокаивал его, как хороший друг, слова подбирал, а он издевается, – Сережа возмущается, чуть ли не крича, и Арсению становится совестно.       — Пироженка, ну прости, меня походу и правда из-за беременности торкает, я сегодня то нормальный, то разреветься хочу через пять минут, еще и этот Антон... ой, – Арсений осознает сказанное слишком поздно – Сережа, до этого шумно дышащий от возмущений, притихает, а это не говорит ни о чем хорошем.       — Какой Антон?       Тишина.       — Арс, что за Антон? Если к тебе там пристают...       — Нет-нет, Серень, все нормально, просто...       — Колись, давай.       — Я, кажется, немного запал, – признается шепотом, а после сразу начинает тараторить, – но я просто не буду с ним контактировать, какие романы мне сейчас, я все прекрасно понимаю, но он такой чудесный, милый, ты бы видел, как он с детьми себя ведет...       — У него что, дети есть? Только не говори, что он там с омегой.       — Ты меня совсем за конченного считаешь? Это не его дети, со мной семья по-соседству живет, а он к ним приехал. Может, племянники или еще кто.       — Ну вот, а говоришь, один. Познакомься, глядишь, и не так скучать будешь, и с детьми поучишься обращаться, и Антона своего охмуришь.       — Он не мой, – бурчит, словно обиделся, – и вообще, я спать пошел, – и что, что только шесть, Сережа так быстро не сообразит, – завтра наберу.       — Давай, только по-нормальному. А над идеей моей подумай. Все, малышке привет, – и отключается.       Арсений расплывается в улыбке – хоть и знал, что Матвиенко та еще булочка, но к детям он всегда относился нейтрально, своих вообще не хотел, а тут такая любовь: он его с самого начала беременности постоянно чем-то подкармливает, заставляет одеваться в прохладную погоду, интересуется ощущениями. Кажется, с рождения дочка будет иметь заступника, спасающего ее от самого Арсения и сильно балующего. Хочется надеяться, что однажды у нее появится отец, но даже если такого не произойдет, надежный, любящий альфа рядом точно будет.       Обхватывает руками только начинающий увеличиваться живот и беспорядочно гладит всю его поверхность.       — Малышка, тебе Сережка наш привет передавал.       Расчувствовавшись от собственных мыслей, омега отправляет вдогонку сообщение с коротким "люблю тебя, булочка моя" и умирает от смеха, получая в ответ "а я тебя ебанутого", а потом еще и "надеюсь дочь не в тебя пойдет".       На волне хороших эмоций Арсений решает прогуляться по побережью, наслаждаясь хоть немного спавшей дневной жарой. Солнце садится за горизонт, красиво окрашивая небо в оттенки красного и розового, неподалеку виднеется ресторанчик на котором уже зажглись фонарики, отражающий последние лучи своими стеклами, а пальмы шелестят листьями под слегка усилившимся ветром.              Удалившись от домика метров на сто, омега слышит приближающиеся сзади быстрые шаги и голос, который заставляет сердце забиться в ускоренном темпе.       — Арсений!       Омега оборачивается и видит Антона, бегущего к нему, такого красивого в лучах заходящего солнца. Альфа догоняет и останавливается всего в метре – слишком близко для слабого омежьего сердечка. Только сейчас Арсений замечает, что у него зеленые глаза, такого теплого насыщенного цвета, словно трава на солнышке.       — Не против, если я присоединюсь к твоей прогулке?       — Буду рад, – Арс счастливо улыбается, разворачиваясь и продолжая путь уже не в одиночестве, а внутренняя омега сходит с ума от близости к Антону. Арсений пытается незаметно принюхаться к альфе, но запаха так и нет, что сильно огорчает. А вот тот, кажется, вдыхает полной грудью, даже не скрываясь.       Черт.       Неужели снова переусердствовал с феромонами? Главное еще и не потечь, иначе Антон наверняка почувствует. У альф на это нюх настроен с самого начала полового созревания. Как он в прошлый раз не заметил? А не заметил ли?       Арсений пытается ощутить, сухо ли между ягодицами, но если смазки пока немного, то он и не почувствует.       — Все нормально? – Антон замечает его напряженное состояние и всматривается в лицо, немного хмуря брови. – Может, я помешал? Если хочешь, оставлю тебя в одиночестве.       — Нет! Все правда прекрасно, я задумался немного.       Арсений его теперь не отпустит, по крайней мере, ближайшие полчаса, пока они идут по бескрайнему, как кажется, пляжу. Оставаться в одиночестве он не хочет, ни сейчас, ни завтра, ни когда-либо.              — А ты ждешь кого-то или решил отдохнуть здесь ото всех?       — Не жду, буду коротать время с самим собой, – вздыхает, заставляя Антона напрячься и притормозить.       — У тебя точно все в порядке?       Арсений в очередной раз замирает под его пронзительным взглядом, словно олень в свете фар. Он так сильно отвык от чьей-либо заботы, помимо Сережи и Олеси, единственных близких людей в Москве, что в такой интерес к собственной жизни верится с трудом. Глаза бегают по лицу Антона, и хочется ответить, что все хорошо, но язык не поворачивается, ведь альфа ждет искреннего ответа.       Антон решает все сам, хватая за руку и разворачиваясь в сторону дома. Его теплая ладонь полностью обхватывает запястье, пуская искры по руке прямо в сердце, и Арсений следует за ним, не пытаясь отцепиться.       Когда они приближаются к общей дорожке, омега расчитывает, что Антон повернет в сторону его бунгало, но тот тянет Арса к своему, удивляя все больше. За время пути они не произнесли ни слова, и Арсений молча доверился, уверенный, что этот альфа вреда не причинит.       Антон подходит к двери, открывает ее и пропихивает омегу внутрь.       — Димка, Катя, у нас гости, – кричит в пустоту, и из комнаты выходят альфа и омега, немного удивленно, но вполне дружелюбно глядя на них, – проходи, – обращается уже к Арсу, – знакомиться будем.       Арсений смотрит в его глаза, затем на пару, на выскочивших из комнаты детей и верит – верит, что этот вечер изменит его жизнь.