Лилии

Максим Андрей разворачивается спиной ко мне, а я нажимаю ему на поясницу, заставляя прогнуться, параллельно целуя его шею и плечи. Комната мгновенно наполняется запахом секса, а я вижу и чувствую, как и моё, и его достоинство уже в полной боеготовности. Растираю содержимое тюбика на пальцах и медленно подвожу к кольцу мышц. Вместе с тем, как один палец медленно входит в парня, Андрей снова стонет. Слишком тихо, мне мало, хочется шума. Спустя пару минут активных, но медленных фрикций, добавляю ещё один палец. Вижу, как колени парня затряслись, и чувствую, что мой собственный член жаждет внимания. Но мой размер не считается ни маленьким, ни даже средним, так что пренебрегать прелюдией и подготовкой, значит, заведомо готовить и себя, и партнера к боли. Но непосредственно перед процессом открываю телефон, где уже в какой-то там раз сменилась мелодия. Хочу определённую песню. Андрей Чувствую, как во мне становится пусто. А ещё какие-то трепыхания за спиной, и, оборачиваясь, вижу, что он копошится в смартфоне. Да, блять, ты серьёзно? Немного двигаю бедрами, желая привлечь внимание, но никакой реакции на мои действия нет. — Ты чего? — спрашиваю, а сам не узнаю своего голоса, какой-то уж очень низкий. — Секунду, — блять, да у меня и моей нервной системы каждая миллисекунда на счету. Он ставит какой-то трек, а из меня сразу вырывается вопрос: — Ты даже трахаться любишь под песни? — А ты бы предпочёл тишину? — Предпочёл бы твой голос и шлепки, — так откровенно, но иначе сейчас не могу. Ноги уже понемногу забиваются, а я не хотел бы разбить голову, упав у себя же в душе. — Хм, можем организовать. Я готов уже начать умолять Макса поскорее приступить к делу, когда чувствую, что он входит. Делает всё медленно, будто бы издеваясь, а я уже не в силах терпеть, сам поддаюсь назад, резко насаживаясь. Возникает слегка ощутимая боль, на которую я забиваю, как только парень одной рукой берёт за талию, а второй, погладив бедро, берётся за мой собственный, давно требующий внимания, член. Двигает рукой в такт движением бёдер и музыки, слышу его голос. Его стоны, не тихие и не сжатые, как у меня. Он громкий и открытый. Комната наполняется шлепками и вздохами, мелодия орёт из динамиков и, хоть мне нравится тот такт, который она задаёт, прикола всё равно не понимаю, долго не выдержу. Внутри творится такой хаос, и он очень сильно жаждет выхода. Максим ускоряется, переводя руку мне на шею, и меня накрывает волной искр. Чувствую, как тело обмякает, и, спустя несколько минут после меня, финиширует и парень. Наваливаюсь на стену, и мы оба медленно садимся. Макс прижимается со спины ко мне, а сижу меж его раздвинутых ног. Вода бьёт по лицу, и мне наверняка было бы неприятно, если бы не было так хорошо. Нам требуется ещё какое-то время, чтоб отдышаться и встать. Поворачиваюсь снова к парню лицом и ещё раз отмечаю, что мне очень нравится то, что я вижу, проколотые соски, куча веснушек на бледной коже и ровный и совсем немаленький член. Шрамы не так бросаются в глаза, но даже они придают какого-то шарма. Его татуировка — это отдельный вид искусства, её хочется изучать, рассматривать каждую чешую змея, каждый изгиб, хочется стать этим змеем, чтоб жить у Макса на ребре перекрывая всю боль, что он пережил и несёт в себе. Чувствую, как губы сохнут, и не могу отвести от него взгляд. Его аромат сводит меня с ума. Спать мы укладываемся в моей комнате. Я в домашней одежде, он в моих боксерах, так как его одежда сохнет после стирки, хотя я так же был бы рад, если б он был нагим. Не думаю. Закидываю на него свою руку и голову. Хочется вдыхать его снова, хочется дышать именно им. Максим — Я могу увидеть их все? — спрашивает Андрей, и я сразу понимаю, о чём он. Не сказать, что я стесняюсь своего тела. Но некоторые участки кожи я действительно старался никому не показывать, часто летом даже купаясь в футболке, избегая изучающих и осуждающих взглядов. Но вот я уже сажусь в кровати, ведь этот вопрос скорее носит чисто риторический характер, при желании и необходимости все следы на коже он мог и может разглядеть сам. Откидываю одеяло и вытягиваю конечности. — Смотри, — показываю на всю левую руку и тут же чувствую дрожь от свежих воспоминаний о поцелуях, потом больше выделяю рёбра и грудь, которые так же усыпаны маленькими белыми линиями. Дальше фокус смещается на бёдра. Вижу, как у парня округляются глаза, ведь это, по моему мнению, самый страшный участок тела по своей изувеченности. Дальше идут колени. Пытаюсь разглядеть в глазах Андрея жалость или что-то подобное, но не вижу этого. Он смотрит на мою кожу изучающе. — Что заставило прекратить? — Ничего, — вижу недоумение в глазах парня напротив. — Нету какой-то весомой причины, я просто перестал, иногда всё ещё сложно, но я сам принял и принимаю решение больше таким не заниматься. Андрей обнимает меня, не понимаю к чему это, но обвиваю его тело своими руками и чувствую, как его тоже потряхивает. Андрей. Всё это ужасно. Мне хочется спрятать его, закрыть от всего того, что заставило такое с собой делать, когда разглядывал его пару часов назад, я видел, но не замечал масштаба всего этого, но, когда мне указали на конкретные места, моё сознание перестало игнорировать и стало акцентировать больше внимания. Мы ложимся спать, а я не могу убрать из головы все эти шрамы. Чувствую, как Максим ворочается под моей рукой. Резко встаёт и выходит из комнаты, я не понимаю, что происходит, и искренне боюсь, что он уедет. Его вещи всё ещё сохнут, но ведь он на машине, и не думаю, что ему составит труда сесть в неё исключительно в боксерах, снова жалею, что он их надел. Вернувшись, он опять ложится рядом, берёт мою руку и закидывает себе на грудь. Целует в висок, и я выдыхаю. А потом замечаю черную коробочку в его руках, которую он закидывает на прикроватную тумбочку. Что это? В темноте плохо видно. — Я не сплю в тишине, — объясняет он мне, и я понимаю, что он в наушниках. Ну хорошо, хоть в наушниках, хоть без них, лишь бы рядом. — Макс, просьба. — М? — Сними трусы, — думаю, что будет хотя бы смешок, но он просто делает то, о чём я попросил. Так спокойнее. Даже не знаю, почему… Просыпаюсь и не понимаю, почему моё тело так болит, а сам я стабильно поднимаюсь и опускаюсь вниз, чувствую тяжёлую руку на спине и лёгкий поцелуй в макушку. Как же хорошо, он рядом, я его чувствую. Причём буквально. Оказывается, во сне я абсолютно бессовестно залез на Макса всем телом, свесив конечности. Мне нужно вставать, делать дела, но я не хочу. — Ты чего так рано проснулся, выходной, спи, — и я почему-то действительно его слушаю и погружаюсь в сон нежно и умиротворённо. Просыпаюсь уже во второй раз и отмечаю, что стало пусто. Макса в кровати нет, и ощущается это совсем противоестественно, даже не понимаю, как он вылез из-под меня, не разбудив. Кухня встречает котами, тремя, так как не хочется сейчас называть Макса иначе, он сидит за столом, задумчиво пьёт кофе, уже в моих трусах. Идеальное утро. — Выспался? — Вполне, — и это действительно правда, давно так не спал, давно не было такого спокойствия. — Мне, наверное, уже пора уезжать. — Нет! — говорю так резко и громко, что сам удивляюсь своему напору. — Почему? — делает хитрую улыбочку, но взгляд больше недоумевающий. — Ну, то есть, ты можешь оставаться здесь, сколько хочешь. — Хах, спасибо. Мне нужно съездить в студию, там у нашего пирсера что-то случилось, а у него ещё клиент один. — А потом ты куда? — слышу надежду в своём голосе, страшно услышать, что он домой, но понимаю, что он и не должен потом обязательно ехать ко мне. — Не знаю пока. Как получится. — Но ты, если сможешь, приезжай, я буду рад тебя видеть. Кивает. Встаёт и, выходя из кухни, целует в висок, а я, видимо, четвёртый кот, потому что жмусь к нему при первом же намёке на ласку. Через час его уже нет, и дом резко становится серым, пустым и совсем чужим, словно я не прожил здесь не один год. Максим. Артём прищемил руку дверью, и теперь я мчу в студию. До жути обидно, ведь я не хотел уезжать от Андрея. После вчерашнего в душе что-то расцветает. Как давно не было у меня этого чувства, всепоглощающей надежды на что-то светлое, что может быть между мной и кем-то ещё. Хотя не так. Парня не хочется считать «кем-то». Он — самое очаровательное, что я встречал за последние несколько лет. Когда я уезжал, поцеловав его перед выходом, мне казалось, что вот оно, то что было нужно мне, то, что я так долго искал и теперь очень боюсь потерять. Я бы вообще предпочёл весь сегодняшний день проторчать у него, залипая в тикток и поглаживая парня по спинке, но и оставлять клиента, который уже внёс предоплату и уже едет, без процедуры нельзя, не по-человечески как-то. Успеваю даже приготовить рабочее место и поговорить с Алиной, которая очень красноречиво смотрела на мою шею где, даже не помню, как и когда конкретно, Андрей наставил пару несильных засосов. Слышу звук хлопающей двери и обмен любезностями Адама и нашего гостя. Тон и манера речи посетителя кажутся мне непривычно узнаваемыми. А сердце болезненно пропускает удар. Знакомый голос. Мне не нравится это знакомство.