Донрён, вернись со мной

В этот день слива была в полном цвету, наполняя секту сладковатым убаюкивающим ароматом. Округлое детское личико с большими небесно-голубыми глазами с восхищением смотрело на него, а нижняя губа подрагивала в волнении, как у крольчонка, когда в ответ на сбивчивое, но пылкое приветствие ничего не прозвучало. Если бы эта малышка… вернее, мальчишка, как его заверял сахён, решил дёргать себя за конца ленты, в попытке успокоиться, Чхонмён спросил, точно ли этот ребёнок занимается боевыми искусствами. Слишком маленький и нежный для этого. Лишь после того, как Чхонмун толкнул его в бок, он унял своё похмелье и звон в ушах, выдавливая из себя: — Донрён… миленькое имя. Возможно это были не лучшие первые слова, которые он мог сказать своему новому и единственному ученику, чтобы произвести первое впечатление. По крайней мере готовое расплакаться лицо ребёнка заставило старейшин и сахёна взволноваться, глазами отчитывая его. Но Чхонмён было всё равно. Даже спустя несколько месяцев, когда слива отцвела, а на гору Хуа пришло лето вместе с палящими лучами солнца, уступающими только жаркой Сычуани, он всё ещё не нашёл общий язык с внезапно появившимся в его жизни учеником, сказав тому жить вместе с другими учениками, у которых не было наставников, в общежитии, а пропуск тренировок ребёнка и выслушивание его нытья под конец дня стали частью рутины. — Наставник! Несмотря на крики, звучавшие за его спиной, Чхонмён не собирался оборачиваться и снова встречаться с этим сопляком. Ему было не по себе только от того, что его звали наставником, так нужно было ещё выносить этот взгляд, полный ожидания? Надежд, что он может научить хоть чему-то? Он не желал с этим связываться, направляясь в Хуаинь, чтобы выпить и насладиться тишиной без детских истерик. — Наставник! Наставник!.. Сасук.. ха-а.. Чхонмун-сасук сказал не выходить… — И что с этого? — вспылив, Чхонмён обернулся к запыхавшемуся Донрёну, держащему в руках деревянные мечи для тренировки. — Он всегда так говорит. Меньше липни к моему сахёну и тренируйся со своими сахёндже, раз нечем заняться. — Но… — Это приказ твоего… в общем, просто иди и тренируйся. Хватит меня доставать. Он не осмелился произнести «наставник», не желая признавать Донрёна как своего ученика, и без сожалений ушёл. Прожигающий взгляд был направлен в его спину, но Чхонмёна это ни сколько не волновало. Пусть перебесится и попросит у старейшин себе нового наставника, пока он отдохнёт в Хуаине день… нет, лучше три дня. «И это всё, что ты можешь?» Выбросив навязчивый голос из своей головы, он спустился по крутой тропе с горы Хуа, ныряя в объятия шумного города. Но спустя три праздных дня его на пороге ждал сюрприз. Облокотившись спиной к стене павильона, Донрён прижимал к себе колени, сидя неподвижно. Казалось, он задремал, и проснулся лишь тогда, когда Чхонмён подошёл ближе, резко обернувшись. На его ещё маленьком и молодом личике были смешаны обида и ненависть к наставнику, что ушёл и не объявлялся несколько дней. Проигнорировав это выражение, Чхонмён шагнул вперёд, с недоумением и злость. спрашивая: — Ты… что ты вообще забыл здесь ночью? — Я же сказал… — тихий хриплым голосом, срывающимся на крик Донрён сказал. — Я же пытался сказать, что сахён меня не пускают в общежитие, как и наставник! Подскочив на месте, он приблизился к Чхонмёну, не отрывая своих глаз, полных обиды от предательства. — Они сказали, что мне должно радоваться, что сам Святой соизволил взять меня в ученики и выставили вон… Но почему! Почему единственный Святой в Канхо оказался простым пьяницей, сбегающим из секты и избивающий сасуков! Чхонмён не знал какие ожидания к нему мог питать ребёнок. Люди сами дали ему этот титул, разве он обязан лишь поэтому что-то менять? Открыв дверь в свой павильон, он показал рукой ребёнку заходить: — Тебе не нужно было ждать здесь, можешь пользоваться этим местом, когда захочешь, — в любом случае Чхонмён здесь почти не бывает. — Завтра я поговорю с сахёном и старейшинами. В отличие от их первой встречи, Донрён не стал ждать, когда его наставник закончит говорить и влетел в комнату, прячась в её темноте. Закрыв дверь, Чхонмён остался стоять на улице. Он решил пойти туда, где всегда может попросить совета. В комнате его сахёна всё было расставлено, как и всегда, особенно минималистично, а листы бумаги, кисти и чернильница были на том же месте, когда он приходил в последний раз. В соседней комнате спали ученики его сахёна, такие же перфекционисты, как и Чхонмун, протянувший ему кружку чая. — Я же могу это не пить?.. — Меньше вредничай, ты уже взрослый, Мён-а. Всё же залпов осушив кипячённую воду с травой, Чхонмён оставил пустую чашу на стол, усаживаясь на кровать. Он внимательно следил за тем, как Чхонмун сел на стул с ровной спиной и аккуратно заправленной одеждой, будто сейчас была не ночь. Ровным голосом он спросил: — Итак… ты поссорился с Донрён-а, да? — … мы и не ладили, — буркнул Чхонмён. — Почему старики не выберут ему другого наставника? Они же знают, что я не буду его обучать… — Мён-а. Обычно Чхонмун был на его стороне, крития своего саджэ лишь тогда, когда тот избтвал своих сахёнов и сасуков, но в этот раз он строго позвал его, отсавив ещё полную чашу с чаем и тяжело вздохнув. — Я должен был рассказать с самого начала. Это моя ошибка… Но этот ребёнок сам попросил тебя в наставники. Старейшины отговаривали его, но он был упрям. — Только и всего? — он закатил глаза, сложив руки на груди и вспомнив слова Донрёна. — Наверняка ещё один привлечённый славой моего имени. На эти слова Чхонмун лишь бросил сочувствующий взгляд на него. — Пожалуйста, будь снисходительнее к этому ребёнку. Ты же знаешь, раньше он был в секте Южного края? — Чхонмён кивнул, с недовольством и призрением отворачиваясь. — Он третий сын старейшины Джин. Тебе мало о чём это говорит, но это влиятельный человек как в секте, так и за её пределами. И требования к его детям не меньшие. И если старший тал восходящий звездой, то остальные двое… остались в тени. — И что? — Чхонмён фыркнул. — Это удел неудачников. — Возможно… — Чхонмун вздохнул, поморшившись. — Решив, что в секте Южного края, где были его отец и старший брат, ничего не добиться, Донрён решил сбежать… Но спустя неделю его поймали, избили и сломали ноги. «Этого ребёнка?» Он вспомнил первый раз, когда увидел Донрёна. Такой маленький и щуплый, выглядящий младше, чем самые молодые ученики в секте Горы Хуа. Но Чхонмун не закончил свой рассказ. — Это было два года назад. Но за это время он сбегал ещё несколько раз, — он не уточнял, что итог был тот же, но Чхонмён его понял. — Когда мы спросили, как же он всё-таки добрался сюда… Донрён-а сказал, что в последний раз его поймал старший брат, сказав уходить тому, кто порочит фамилию Джин и честь Южного края. Чхонмён-а, я видел, как это ребёнок взбирается на такую крутую горы, как Хуа, хромая на одну ногу. Он отказался от моей помощи, желая добраться в одиночку и доказать, что он достоин обучаться у тебя. Он знал, что Чхонмун смотрит на него с просьбой с глазах, но боялся повернуть голову и встретиться с этим взглядом. — Я не прошу тебя любить его, как своего ученика, но хотя бы… Просто посети пару раз его тренировку и не отвергай, когда он зовёт тебя своим наставником. Я знаю, что у тебя были плохие отношения с Пэко-сасуком, но это не причина ненавидеть Донрёна. Чхонмён ничего не ответил, немного задержавшись в комнате сахёна и покинув её так же тихо, как и пришёл. Звёздное небо было чистым на вершине горы, ему нравился этот вид, особенно с одно из скал, откуда открывались точёные пики, словно мечи, задранные в высь. У него был ученик. Ученик, которого он сильно обидел. «Я знаю, что у тебя были плохие отношения с Пэко-сасуком…» Это имя непроизвольно заставляло чувствовать его раскаяние перед Донрёном. Пусть он и не желал быть его наставником, но все его действия, полные пренебрежения и грубых слов, слишком напоминало его. И тот взгляд, сменившийся с восхищения на обиду и ненависть, слишком напоминал самого Чхонмёна много лет назад. Он не хотел быть Пэко, избегая ответственности. Но по иронии судьбы он им стал. С этими мыслями он дождался раннего утра, когда ученики третьего поколения только просыпались, собираясь на общую тренировку. Дверь его павильона тихо скрипнула, приоткрываясь, когда оттуда показался Донрён с красными уголками глаз и помятым видом. — Донрён, — когда он позвал его, ребёнок испугался, бросив на него взгляд полный недоверия. — Я поговорил с сахёном, больше те дети не будут задирать тебя. На слове «задирать» лицо Донрёна только больше скорчилось, будто его ударили по больному. Отвернувшись, он буркнул тихую благодарность и собирался уходить, когда на его плечо легла руку Чхонмёна. — Когда закончить основную тренировку со всеми, — он просто следовал совету сахёна. — Я приду посмотреть на твою индивидуальную тренировку, хорошо? Те искорки надежды, которые зажглись в глазах от такого простого предложения, вызвали в Чхонмёне ещё большее чувство вины. «Наблюдать за тренировкой» это даже не минимум, который должен выполнять наставник, но этот ребёнок был так рад, будто ему уже предложили изучить технику Двадцати четырёх движений цветущей сливы. — Правда?.. — Да. Наблюдая за радостно бегущим на тренировку Донрёном, он почувствовал, как к нему подошёл саджэ. Смотря на ту же картину, Чхонджин буркнул: — И всё-таки этот ребёнок добился своего. Невероятное упрямство. — Так ты знал, что его негде спать? — Чхонмён повернулся к нему с претензией, но Чхонджин лишь беспомощно поднял руку. — Ты же знаешь, что это общежитие находится на моём попечении. Я предложил этому ребёнку просто ворваться к тебе в дом и присвоить себе или же переночевать в зале финансов, но знаешь, что он ответил? — Ты снова пытался завербовать учеников в зал финансов? — Неважно, — отмахнулся Чхонджин. — Он сказал, что за первое ты его побьёшь, а в зале финансов шумно. Такой же наглый мальчишка, как и Чхонмён-сахён! — Что ты сказал? — …забудь. Ближе к концу года, когда в Хуаине выпал первый снег, а Донрён каждый день разжигал огонь в павильоне, где они с наставником жили, Чхонмён свыкся со своим новым расписанием и, зевая, наблюдал, как его ученик размахивал мечом на фоне голых деревьев. Он почти не вырос, несмотря на то, что каждый день ел мясо, но больше не казался таким щуплым, как раньше. — На сегодня закончим. — Наставник? — утерев пот с подбородка, Донрён наблюдал за тем, как Чхонмён уходит с недоумением. — Вы куда-то сбираетесь? — Ах, Донрён-а, какие глупые вопросы. Разве ты не слышал от своих сахёнджэ о фестивале в Хуаине в честь нового года? — он с улыбкой посмотрел на сопляка-крольчонка, который уже догнал его, идя следом и прижимая мечи. — И мы идём туда вместе. — Что… Донрён остановился, смотря в спину своего наставника. Когда Чхонмён обернулся, он увидел лишь растерянность на лице юного ученика. Разве не всем детям нравятся фестивали? Или он боится гнева Чхонмуна? — Не волнуйся, мы ненадолго выйдем и быстро вернёмся. Сахён ничего не узнает. — Нет, это, — Донрён заколебался, некоторое время размышляя, но уверенно кивнув. — Если это наставник Чхонмён, то всё должно быть хорошо. — Хм? — Чхонмён лишь недоумённо склонил голову. — Ну кончено. Поспешим, иначе не успеем. — Да! Ему не терпелось показать Донрёну прелести отдыха. Возможно он даст ему попробовать алкоголь, пока Чхонмун не видит? С воодушевлённой улыбкой он наблюдал, как глаза ребёнка расширяются, когда он впервые вступает в шумный Хуаиинь, полный красных фонарей, прилавков со вкусной едой и разодетых в лучшие свои одежды людей. Стараясь далеко не отходить, Донрён крутил головой в разные стороны, указывая пальцем и спрашивая: — Наставник, наставник, что это за павильон? — Хм, это? — Чхонмён рассмотрел сквозь толпу зевак золотых рыбок. — Здесь ты можешь попытать удачу и выловить себе рыбку, чтобы зажарить её и съесть. — … мне кажется, или наставник врёт? — Кхм, — он отвёл взгляд. — Здесь есть и другие места, в которых твой наставник бывал. Вот, к примеру, этот ресторан. — Наставник! Вы опять о еде! Один шашлычок на палочке вернул Чхонмёну расположение его ученика, а сладости отвлекли от того, что на улице была уже глубокая ночь, но они всё ещё не вернулись, веселясь на фестивале и всё-таки заглянув в павильон с золотыми рыбками. Донрён с гордым выражением лица нёс в руках свой приз, с подозрением поглядывая на Чхонмёна, который предлагал её зажарить. Заприметив неподалёку павильон с разными безделушками в обмен на победу в небольшой игре, Чхонмён посмотрел на Донрёна, нашедшего себе маленьких друзей, и бросил, уходя: — Никуда не уходи, я быстро. — Но… Голос растворился в шумной толпе, как и силуэт Чхонмёна, быстро прошмыгнувшего за наградой в виде маски кролика. Когда он и сахён случайно застали фестиваль, он упросил Чхонмуна выйграть ему что-нибудь и до сих пор хранил шпильку, пусть и не носил её. Подумав о том, что Донрён будет рад чему-то подобному, Чхонмён затратил немного времени, чтобы вырезать фигурку на печенье и забрал приз. Боковым зрением он заприметил ещё один павильон с алкоголем. Если он возьмёт один кувшинчик, ничего страшного же не произойдёт? Выйграв маску, купив пару кувшинов со сливовым вином и ещё пару сладостей, завёрнутые в ткань, чтобы забрать их на гору Хуа, Чхонмён наконец вернулся к тому месту, где должен быть Донрён… Или нет? Чхонмён ещё раз осмотрелся, но улица казалась похоже на ту, где стоял Донрён с другими детьми. Хотя нет, павильон был другим. Попытавшись вспомнить свой маршрут через лёгкую дымку опьянения, он вернулся к тому павильону с призами и вновь огляделся. Но даже в тот момент, когда толпа разошлась, он не увидел своего ученика. — Донрён?.. Бросив приз и купленные вещи, он пробежал вдоль всей улицы, спрашивая людей, не видели ли они мальчика с рыбкой в руках и белой повязкой на лбу, но те лишь качали головами и уходили домой. Уже светало и улицы пустели. Он обошёл постоялые дворы и заглянул во все переулки, но там не было и следа Донрёна. Он обошёл каждый закоулок огромного Хуаиня, но единственное, что нашёл — оставленный на лестнице мешочек с золотой рыбкой, который работник гильдии собирался выбросить, но Чхонмён опередил его, забирая. Даже спустя несколько дней поисков с задействием других учеников ничего не дали. Будто это хоть что-то даст и Донрён действительно появился бы в том месте, где Чхонмён приказал ему ждать, он вновь и вновь проверял эту злополучную улицу, но ничего, кроме детей, чьи родители загоняли их в дом из-за собирающегося дождя. Улица снова опустела, когда по крышам затарабанили капли, а лоб Чхонмёна коснулся стены. Ни в Хуаине, ни рядом с ним, ни в близлежащих городах — во всей провинции Шэньси не было и следа. Куда такой маленький ребёнок вообще мог уйти сам? Почему он вообще ушёл? Зачем Чхонмён оставил его там? Приложившись головой об стену дома, он не мог не думать о том, что Донрён не только совершенствующимся, но и обычным ребёнком, что только недавно, под его руководством, сформировал своё ядро и не изучил ничего, кроме базовых техник. У него нет с собой меча и он не знает рукопашного боя. Он слишком мал, чтобы обходиться без сна и еды, как Чхонмён. Он… Над головой Чхонмёна появился зонт. Он посмотрел на Чхонджина с надеждой, но тот лишь покачал головой. — Мы отправили сообщение в теневые секты, но ничего. — Вот как… Чхонджин хотел накричать на своего глупого сахёна, решившего оставить ребёнка во время фестиваля одного и позволившего ему исчезнуть, не оставив и следа, но, увидев обычно шумного Чхонмёна таким впервые за 20 лет, он прикусил язык. В отличие от него, Чхонджин не просто понимал, что может пережить ребёнок, особенно такой красивый, на улице, а знал. — Чхонмён-сахён, пора возвращаться в секту. Здесь нет Донрёна. — … Он это прекрасно знал. Но всё же попросил: — Джин-а, мы можем… подождать ещё немного? Вздохнув, Чхонджин ответил: — Хорошо. Но давай встанем под крышу.

***

Прошло больше 10 лет с того момента, как Донрён не вернулся. За это время имя Святого Меча прогремело на всё Канхо, став обозначением истинной праведности. Бандиты в лесах, пираты на реке Янцзы, контрабандисты, работорговцы — не было никого, кто бы мог пройти мимо его клинка. Но Чхонмёну это не принесло спокойствия. Чем чаще он сталкивался с детьми, которых выкрадывали из семей, подбирали с улиц для продажи, тем больше в его голове всплывал образ Донрёна. Последний год он провёл в семье Тан под надзором Тан Бо, который занимался его бессонницей. Это был обычный день, когда он столкнулся с тем, кто его вывел из себя. Торговец в красном, который сказал, что за великой славой Горы Хуа скоро её ждёт стремительное падение. Встав из-зас стола, он подошёл к этому мужчине и выплюнул: — Выйдем или поговорим здесь, ублюдок? Шляпа с широкими краями и спадающая на лицо вуаль, Чхонмён был уверен, что он скрывает своё лицо, потому что его не раз били за длинный язык. И когда они вышли на пустошь за городом, он направил на него меч, желая оставить там ещё один след, который раз и навсегда выжжет страх в этом человеке перед Великой сектой Горой Хуа и Святым Меча, который не даст ей пасть даже спустя сто лет. Это было то, что он помнил. Помнил до того момент, пока не схватил этого торговца за шиворот, сбивая шляпу доули и открывая лицо. Немного женственное с большими голубыми глазами, прикрытые рядом длинных ресниц, пухловатые губы, по которым стекала капля крови изо рта. Он был взрослее, более мужественным, но Чхонмён никогда бы не спутал его ни с кем другим, вспоминая это лицо каждый день. — Донрён-а?.. На лицо красивого мужчины капали крупные капли слёз, когда большие мозолистые руки обняли его, а Чхонмён уткнулся в чужое плечо. — Донрён… этот наставник нашёл тебя… прости меня… — Наставник. Когда уже взрослый бархатистый голос его ученик позвал, а его руки, которые больше не были маленькими, легли на его спину, Чхонмёну всего на мгновение показалось, будто его ученик никогда и не уходил, будто он видел взросление его Донрёна. Подняв своё лицо, он с улыбкой облегчения позвал: — Донрён-а, давай вернёмся на Гору Хуа вместе. Словно это было только во сне, лицо его Донрёна расплылось в улыбке, такой же нежной, какая была раньше, но теперь способная очаровывать девушек. — Да. Давайте вернёмся. Не желая отпускать руки, Чхонмён быстрыми шагами направился в Сычуань. Ему нужно было увидеть Тан Бо и показать ему взрослого Донрёна, чтобы тот сказал ему, что это не сон, что он действительно нашёл своего ученика. — Донрён, на Горе Хуа так многое поменялось. Чхонмун-сахён начал подготовку к тому, чтобы стать лидером секты. — Мгм. — А Джин-а стал заместителем зала финансов, теперь он каждый день донимает меня, если я трачу бюджет. Помнишь, ты говорил, что я единственный Святой? Сопляк Тан теперь тоже носит этот титул и он ещё более испорченный, чем я. Теперь ты не будешь бранить наставника по этой причине? Ему хотелось рассказать столь многое. Ему хотелось привести Донрёна в павильон, где они раньше жили, там совсем ничего не поменялось, словно было заморожено во времени. Даже бардака не было. Он был так погружён в этом, что не заметил боли в боку. Обернувшись, он увидел по-прежнему улыбающегося ему Донрёна, но, опустив взгляд, он увидел, как его рука держит кинжал, вонзённый в его бок. — Донрён… — Я был рад вспомнить старые времена, но мне пора. Чхонмён не понимал, что он говорит. Разве они не должны вернуться на Гору Хуа? Когда Донрён отвернулся, уходя, Чхонмён сильнее сжал его руку, но почувствовал илш слабость. Это было малозаметно, но из раны в боку по его телу растекался жар, спутав его мысли и размыв зрение. «Это не яд». Потоки ци, медленно текущие по его телу, взбунтовались. Не обращая на это внимание, Чхонмён шагнул вперёд, пытаясь схватить уходящего Донрёна — ему просто нужно вернуть его на гору Хуа. Неважно почему он это сделал, неважны последствия, нужно просто вернуть. — Ты уже закончил? Чхонмён услышал второй голос, принадлежащий мужчине в чёрном, к которому приближался Донрён. — Да, — он кивнул, бросив последний взгляд на Чхонмёна. — Пэгун же сдержит своё слово? — В этом не стоит сомневаться, — Хо Гамён кивнул, когда к ним подъехала карета. — Он уже ждёт. Это последнее, что услышал Чхонмён, прежде чем упасть, потеряв сознание. Он опять потерял Донрёна. Комната Пэгуна Чан Ильсо всегда была роскошной, иногда ослепляя. Джин Донрён на мгновение зажмурился, когда увидел павлина… Вернее, одного из самых устрашающих людей в Канхо, выбирающего серьги у зеркала. Вытянув руку в сторону пришедшего Донрёна, он с улыбкой на алых губах спросил: — Не хочешь ли примерить? Голубые сапфиры подойдёт твоим глазами, Донрён-а. — … вынужден отказаться. Получив ещё один отказ из множества, Чан Ильсо убрал украшение в шкатулку, прогоняя движением руки слуг, чтобы выслушать доклад. — Как и думал, Донрён выполнил всё лучше, чем я предполагал. Хо Гамён и Джин Донрён наблюдали за тем, как банджу Мириады людских домов расхаживает по комнате, пока белая мантия волочится по полу. Его пальцы легли на карту, проводя от южных земель, где они находились, до Горы Хуа. — Я хотел начать со Святого Тьмы, но раз клюнул Святой Меч, то это даже лучше, — мужчина прыснул. — Нет, это очень хорошо… Полный демонической ци клинок, попадающий в ядро, медленная смерть, полная агонии, разве мы не должны внести это в историю, как героический конец первого Святого? Донрён лишь отвёл взгляд. Он не понимал, что имел в виду советник Хо, когда говорил о непостижимости планов Пэгуна, но теперь, возможно, он понял. Он или Хо Гамён просто убили бы помеху на пути, но этот жадны человек, вытянет выгоду даже с чужой смерти. — Если на этом всё, могу я уйти? — Да-да, ты хорошо постарался. Чан Ильсо махнул рукой, отпуская одного из генералов, оставшись в комнате один на один с Хо Гамёном. Прежде чем он успел что-то сказать, Пэгун уже опередил его. — Ты же хочешь спросить о Донрёне? Тебя что-то беспокоит? — Да, — он кивнул. — Почему банджу-ним уверен, что он не предаст Мириады людских домов? Пусть сейчас он не состоит в секте, но их принципы крепки и остаются на всю жизнь. Ученик не предаст своего наставника. — Гамён-а, Гамён-а, ты плохо разбираешься в людях. Крашенный ноготь шкрябал по карте, пока не пробил дыру в карте на месте Горы Хуа, ведя её к Южному краю, Удану и, наконец, Шаолиню. — В тот момент ты уехал, поэтому не знаешь. Когда отряд отправился к одному должнику, знаешь что они нашли? Его труп вместе с охраной, а посреди всего этого ребёнок. Мне стало интересно, и я сказал привести его, — в серых глазах зажёгся огонёк, когда он вспомнил. — В этих глазах было желание выжить любой ценой и отомстить. Разве это не напоминает тебя, Гамён-а? — Я так не думаю, — честно ответил Хо Гамён. — Ну, ну, тебе следует больше времени проводить с ним вместе. Может в семье Хо наконец появится второй её член, в любом случае Донрёну не нравится его фамилия. — Не буду претендовать на то, кто нравится банджу-ним. На этом откланяюсь. Чан Ильсо остался в комнате один, смотря на карту с дырой на месте Центральных равнин. Ещё немного и это всё будет принадлежать ему.