***
Шли года, Одуванчик и Снегопад боролись, но каждый раз была ничья. Шерстка мугла потеряла блеск, а сам он потерял покой. Когда он был одинок, то упивался своей злобой и говорил лишь с ветром. Теперь же в его жизни появился самый желтый чокобо, и в его сердце родились новые, необузданные чувства. Перья чокобо потеряли блеск, а сам он потерял покой. Когда он был в своей стаи, он был любим и любил в ответ. Теперь же в его жизни не было никого другого, кроме самого белого мугла, не способного сказать и слова доброго. Снегопад хотел победить и сломать крылья Одуванчика. Одуванчик хотел победить и уйти от Снегопада. Но сколько бы они не бежали, всё было без толку. Так они оказались заперты глубоко-глубоко в лесу, позабытые. Гонка то заканчивалась, то начиналась, и вскоре они убежали так глубоко лес, что назад уже нельзя было вернутся. Но они оба этого не знали. Там, где черта между землей и небом заканчивается, они повстречали Раму, повелителя молний и гроз, решившего обрести покой вдалеке от всего живого. И когда к нему пожаловали маленький мугл и маленький чокобо, он рассмеялся с их вечной борьбы и произнес: — Раз один из вас бессмертен, а второй — смертен, я дам вам дар, что может либо подарить вечную жизнь, либо смертность. Только вы решаете, как им воспользоваться. Они приняли дар, ибо он был благословением от высшего существа. Но Солнце сразу сказал: — Я родился смертным, и смертным должен быть. Иначе ни жизнь, ни это борьба ничего не стоят. Снегопад ничего говорить не стал. Их гонка продолжилась. Года проходили. Чокобо по имени Одуванчик постарел и утратил былую силу, как и случается со всяким смертным. Но он продолжал настаивать, что бессмертие ему не нужно, и отказывался от дара, что нес с собой Снегопад. Настал день, когда старость взяла над чокобо своё, и он упал, не в силах бежать дальше. Так и победил мугл по имени Снегопад, пусть он и не был доволен победой. Умирающий чокобо, самый желтый чокобо, ждал, когда мугл, самый белый мугл, скажет хоть одно доброе слово. Скажет благодарность за борьбу, скажет слова любви. — Тебе совсем нечего сказать умирающему врагу? Ведь мы расстанемся навсегда. Потому, хочу сказать тебе, что полюбил тебя и благодарю за всё, что было. Даже за твою жесткость. Даже за твой холод. Благодаря тебе, я умру достойно. Снегопад и впрямь был жесток и холоден. Но он испытывал те же чувства. Признать их было бы поражением. А он хотел побеждать до последней секунды жизни его врага. — Нет-нет, самый желтый чокобо. Я тебя ненавижу и буду упиваться победой над тобой до скончания веков. Спи вечным, беспокойным сном. Одуванчик умер, действительно поверив в такие ужасные слова. Он умер со слезами на глазах, опечаленный, но ни о чем не жалея. Проходили года. Бессмертный Снегопад, не зная, что же теперь ему делать, оставшийся один в гордом одиночестве, пытался даром Раму воскресить своего врага. Но всё было без толку. Тогда он захотел убить себя этим даром, но дар за его бессердечие отказался давать смерть. И так самый белый мугл начал сторожить могилу самого жёлтого чокобо. О них все в мире забыли. Лес опустел, другие муглы ушли, а чокобо мимо не пробегали. О страданиях мугла Снегопада, запертого в лесу у могилы последнего, кого он любил, никто никогда не узнает. Конец. Из глаз девочки полились горячие слезы, и пусть она была напугана до этого, печаль от сказки заставила её громко всхлипнуть. Над их головами бесшумно пролетела белая бабочка. Сефирот безучастно следил за её полетом. Пусть и помня наказ Сефера, чтобы она молчала, Марлин всё равно тихо забормотала себе под нос, не в силах сдержать чувства и эмоции: — Мне так жаль их обоих… Такая грустная история! Спасибо… Спасибо, что прочли её… Она подняла взгляд, и увидела, что мужчина смотрит на неё и улыбается. Его лицо было миролюбивое, а в глазах читалась забота. Девочка поняла, что её благодарность дошла до его сердца, и сама слегка улыбнулась. А потом. Этот мужчина швырнул книжку в воздух, и она загорелась синем пламенем, синем пламенем прямиком из ада. Марлин в ужасе наблюдала полет сказки, что тронула её до глубины души, охваченная горячими языками зла. За что? За что так с прелестной историей? — Какая глупая сказка. Книжка упала на землю. — Какая глупая сказка, да, Марлин? Девочка бросилась спасать книжку, как мать спасает своё ненаглядное дитя. Откуда? Откуда такая жесткость в этом человеке? Она голыми ручками, ножками и краем платья наконец сбила огонь, и коротко вздохнула от облегчения, что книга уцелела и не сгорела дотла. Всё ещё шокированная таким поступком, она подняла голову на читавшего. Он ухмылялся мерзко и бессердечно, белые бабочки танцевали над его головой в честь него, сгорали и падали в его чай, а он пил, довольный вкусом. Розы смеялись в едином порыве, довольные тем, как их отец повеселился на славу. Воздух будто искрился от цинизма этого змея в образе человека. И тут гостья осознала — бессмертный и жестокий был прямо тут, но не был маленьким беленьким муглом из сказочки. — Глупая история. — продолжил Сефирот, не скрывая то, как ему было забавно с его шалости. — В ней так и читается мораль, что Снегопад неправ и несчастен. Я же считаю, что он поступил совершенно бесхребетно. Надо было чокобо ещё и крылья сломать перед смертью, чтобы она была мучительна. А ты что думаешь, моя юная слушательница? От злости лицо Марлин стало алым. Она боялась его, но такие циничные рассуждения выносить было бы позорно. Папа учил её иметь честь и достоинство. — Нет! Нет! Как вы можете так считать? Снегопад был совершенно неправ, за что получил! Если бы он сказал… — Сказал… — перебил её мужчина и закатил глаза, недовольно покачав головой. — Если бы сказал что, так он бы по-настоящему проиграл, и победа в гонке не имела бы значения. Она и не имела значения изначально, дело было не в том, кто быстрее. — розы в едином порыве заголосили слова поддержи, требовали Марлин согласится, и ругали её за неумение видеть глубже. Сефирот был невероятно доволен своим виденьем истории, и вглядываясь в дно чашки, продолжил сладко-радостно. — Действительно, глупая сказка, где чертов мугл оказался недостаточно жесток, чтобы убить чокобо самому… Марлин вспыхнула. Как можно такое говорить?! Как можно хотеть убить того, кем дорожишь?! Потерявшей обоих родителей, ей было отвратно такое слушать! — То, что вы хотите убить Клауда, не делает вам чести!!! Чашку швырнули на землю, и она громко разбилась. Небо окрасилось в красное. Розы благоухали сладким ароматом желанием убивать. Марлин прижала книжку к груди и в ужасе наблюдала, как монстр потерял рассудок. У него были самые страшные глаза, сама смерть испугалась бы его. Но лицо холодное и спокойное, словно застывшая маска. Только по тому, как мечется его взгляд, она поняла, что впервые его не на шутку рассердила. Но он вдруг улыбнулся. Кратко. — Я уже убивал детей. Взмах! Девочка едва успела присесть, движимая инстинктами. Она почувствовала, как воздух над её головой рассекли, и не успев она, ох, что было бы… Она тут же метнулась прочь, куда глаза глядят. Перед её взором не проносилась жизнь, а проносились мысли о незаконченных делах, о том, что папа не узнает, как она умерла, если не сбежит отсюда… По саду разлился грубый, эгоцентричный смех его хозяина. — Вау, я так давно не злился из-за какой-то ерунды! Какие дети наглые иной раз! Сефирот медленно шел следом за ней, элегантно взмахивая мечом и разрывая розы на ошметки. Что он, ребёнка убить не может? Конечно может! Но не было особой нужды. Он не настолько жалкий, чтобы набрасываться на девчонку. Так, всего лишь преподать ей урок. А потому он решил, что только воля случая и сама Марлин решат, сможет выжить она или нет. И тут внезапно он почувствовал такую боль в груди, что перед глазами всё потемнело. Он остановился, сделав прерывистый вдох. Да. Эта боль каждый раз возникала, стоило существованию Клауда задеть его эго. Должно быть, то болит рана, что была им оставлена. Монстру ничего не оставалось, как проводить девчонку взглядом, не понимая и не принимая ту боль, что не давала покоя. В саду стало тихо и спокойно, будто ничего и не произошло. Марлин выбежала за его пределы. Видимо, к своему сну, к своей фантазии, не имеющей отношения к нему. Одиночество — привилегия тех, у кого есть душа. Потому он не почувствовал себя одиноким. Просто он очень захотел вновь потревожить покой своего заклятого врага.***
Являются ли сны воплощением мечты? Являются ли сны бурными, ничем не скованными фантазиями людей? И если вам приснилось нечто ужасное, но захватывающее, не означает ли это, что вы тайно лелеете некую мечту? По трущобам сектора семь ходил человек в мантии и некультурно, неподобающе высказывался о таких светлых вещах, как сны, мечты, фантазии… Клауд Страйф поджал губы, невольно всё это слушая. Какой же бред нес этот полоумный. Вот, даже пробегавшие мимо дети швырнули в него камень и засмеялись. И поделом ему. Наёмник не без цели шлялся по трущобам седьмого сектора — он искал невероятно важного члена эко-террористической тусовки «Лавины». Который даже не числился среди них. И был слишком юн для такого. Это была Марлин. Стоило ей пропасть, так Баррет сразу же поднял всех на уши, отреагировав уморительно (по крайне мере, для скряги Клауда) эмоционально, чуть ли не плача от паники, как девчонка. Этой ночью у них будет важная вылазка в Шин-ру — и тут его ненаглядная пропала! Вот в крупном мужике и боролись два демона — первый готов был хоть миссию отменить, если девочка не найдется, а второй ворчал, что Шин-ре надо выбить зубы. В поиски впрягли и наёмника Клауда — он не то чтобы хотел, и показательно нехотя согласился. Но пропавший ребёнок есть пропавший ребёнок, поэтому он искал внимательно, спрашивая людей, не видели ли они её. Произошла внезапная встреча. Парень уже терял надежду на то, что найдет Марлин, пока один человек не подсказал ему направление, куда, по его словам, он видел, пошла девочка, похожая на неё. По пути туда он наткнулся на старого знакомого. Уличный белый кот, с очень злыми зелеными глазами. В первую их встречу кот неожиданно появился, когда Клауд ещё не спал, и так же неожиданно исчез, стоило ему проснутся от кошмара. Теперь же он сидел беспечно на дороге, лукаво смотря в лицо человека. Развернувшись, и словно поманив хвостом, он пошел вперёд. Страйф, не произнеся и слова, последовал следом за ним, явственно чувствуя, что тот его ведёт в нужное место. И так и оказалось. Марлин сидела в тени полуразрушенной стройки, ставшей площадкой для молодежи. Тут было опасно — шаткая конструкция, да и шлялся здесь всякий сброд — поэтому было удивительно, что такая скромная и кроткая девочка вообще здесь сидела без дела. Кот привел Клауда, молча на него на прощании взглянул, и ушел, помахивая хвостом и довольно мурча. Странный кот, от которого парню было не по себе. Марлин напряжённо смотрела в пустоту, иногда качая головой, словно отчаявшись. — Ты знала, что тебя везде ищут? Этот грубый вопрос будто пробудил её ото сна. Она подняла голову, удивленно посмотрев в ответ, и увидев, кто перед ней предстал, вздрогнула и резко вскочила. — А… Я… К груди она крепко-крепко прижала какую-то книжку. Взгляд у неё бегал и выглядела она напугано. Так Клауд, пусть и плохо ладивший с детьми, понял, что что-то произошло, вот она и исчезла из дома. — Какая бы причина побега у тебя ни была, — начал парень, стараясь звучать мягче, но выражение лица у него было хмурое, и казалось, он был очень недоволен. — она не стоит того, чтобы пугать папочку. Давай вернемся, ладно? Слова «Давай вернемся» больше звучали как приказ, нежели как предложение. Поэтому Марлин, прибывавшая в плохом настроении после череды кошмарных снов, надула губы. — …Глупый чокобо. — Что? Девочка тихо вздохнула. Она не могла рассказать Клауду о том, с кем встречалась во снах, и что произошло. Тот ей строго наказал этого не делать, и было страшно нарушить приказ. Но и оставить парня без подсказок она не могла. Поэтому она издалека начала: — …Я сбежала, потому что поссорилась с одним мальчиком, и он начал мне угрожать. Я испугалась, что пострадает папа и Тифа. Клауд неловко потупил взглядом. — Я… Ясно. Где этот мальчик, как его зовут? Я мог бы с ним поговорить. Теперь он и впрямь звучал мягче, и выглядел добрее. Марлин слегка улыбнулась ему, как бы говоря, что теперь он умный чокобо. — Я думаю, он уже ушел из трущоб, и я с ним больше не встречусь. — сказала она уверенно, присев на своё место. — Думаю, он и сам на меня обиделся… Клауд понял, что она хочет выговориться. И ладно, если после этого она послушно вернется домой. Поэтому он присел рядом, мысленно дуясь, что в няньки он не записывался. — Типо, а почему вы поссорились? Тут она впервые за их встречу оторвала от груди книгу, что прижимала к себе, как ребёнка. — Он пришел к нам, потому что слышал про супер сильного наёмника, — продолжила свой рассказ Марлин, смотря на книгу, и Клауд тут же смекнул, что речь про него, удивившись своей известностью. Но, может быть, это естественно — в конце концов, он бывший СОЛДАТ первого класса, который часто за гил помогает в округе. — и захотел с ним подраться. Но что-то пошло не так, и ему стало у нас здесь очень скучно. Поэтому, чтобы убить время, он прочитал мне очень трогательную сказку. А потом… Хотел сжечь книгу и сказал мне, что она… Глупая. Странный рассказ, вот что подумал Клауд. Какой-то беспризорный мальчишка хотел подраться с ним, но, видимо, так они и не пересеклись, потому от скуки завёл дружбу с Марлин, прочитал ей сказку (какой мальчик вообще читает подруге сказки?), назвал её глупой, а потом… — Я ему сказала, что это не сказка глупая — это он глупый. — девочка опустила голову, и плечи у неё задрожали. — Он разозлился и сказал, что убьет меня. — Псих. — только сплюнул её слушатель, и покачал головой в знак сочувствия. — Думаю, он меня просто напугать хотел. Я так рада, что смогла сберечь историю… И она скромно протянула ему потрепанную книжку, прошедшую через закалку огня. — Он хотел подраться с тобой, значит, она должна быть у тебя. — Эм… — он с неуверенностью принял подарок, и изогнул бровь — Ты уверена? — Да. — девочка встала, улыбнувшись. — Давай пойдем домой. Странная история, конечно.***
— Глупая сказка. На этот раз произнес эти слова никто иной, как тот, кому её подарили — Клауд. Он облокотился плечом о дверной проем, сложив руки на груди, и хмурясь, как обычно. Прочитавшая ему Айрис закрыла книгу и, растроганная чуть ли не до слез, высказалась: — Какая грустная сказка. — Видимо со мной и тем мальчишкой что-то не так, раз мы так не считаем. Пусть Клауд и фыркнул, он, похоже, сам расстроился, что история задела его подругу и теперь она сидела, вытирая слезы. — Почему ты считаешь её глупой? — спросила она, успокоившись. — Этот чокобо — дурак полный. — с готовностью ответил парень, словно так и ждал, когда сможет высказаться. — Нарвался на гонку с психом, ожидал от него любви, и просто умер в конце? Тупая птица. — Кла-а-а-а-ауд! — осадила его девушка, игриво надув губки. — Ничего он не глупый. Он умер с честью! — Ага, проиграв, и терпя до конца какого-то психа. Он меня бесит! — вдруг высказался он с жаром. — Сам пошел гонятся с муглом, сам от этого и пострадал! — А ты, Клауд? Ты другой? — Ну конечно! Я не подписывался на то, чтобы… Парень прикусил язык. Что-то его слишком задела какая-то глупая история. Внезапно его пронзила невероятная боль в груди, и он схватился за неё, с шумом выдыхая. Всего на миг, но было очень больно. Айрис забеспокоилась: — Клауд?.. Всё хорошо? — Всё в порядке. — закрыл он дальнейшие расспросы. — Должно быть, с прошлой битвы поранился. Он хотел было что-то ещё добавить, но не стал, потому что Айрис мягко остановила его жестом. Увидев, что он решил выслушать, что та хочет сказать, она произнесла, улыбаясь с теплотой и заботой: — Может быть ты и сражаешься, потому что нет выбора. Но это не значит, что ты не можешь гордится собой. Ты мог бы сдаться. Перестать бороться. Но ты как этот чокобо — сам выбираешь гонку с белым муглом, разве нет? Клауд потерял дар речи, только смущёно смотря в ответ. — Может… Быть. И тут он осознал, почему он стал гостем сада Сефирота. Он действительно по своей воле там оказался, как тот ему говорил. Девушка улыбалась Клауду легко и просто, не понимая, как странно она выглядела со стороны, умея так глубоко смотреть в человека. — Поможешь мне сегодня с цветами, а? А то одной трудно будет. — Нет, не могу. Сегодня ночью важная миссия. — И ты проделал весь этот путь ко мне, чтобы я почитала тебе детскую сказку? Клауд покраснел от стыда, а Айрис звонок рассмеялась, игриво улыбаясь. Одно из тёплых воспоминаний, что они делили.