***
День проходит утомительно тяжело, и горло начинает болеть от постоянного напева. — Лиза, блять, там другая партия! – шепотом говорит, злясь и ругая себя. Все раздражает, что аж хочется содрать с себя кожу. Хочется поскорее домой, домой. Идя по старому и неровному асфальту, начинается сильный дождь, что начинает сильно бесить Елизавету. Безусловно, Андрющенко любит дождь, но сейчас он был не к месту. Достает, предварительно утром взятый зонтик и доходит до квартиры. Ноги сильно болят, руки, а точнее пальцы - тоже. Заходит совсем тихо, хоть и сильно не старается не шуметь. Даже не понимает, почему. — Я будто сама не своя. Играть не умею.– Отвечает на свой только нахлынувший вопрос. Далее слышится громкий стук в дверь. Это была Мишель Гаджиева, одноклассница девушки. Добрая, никогда не обижала ту. — Лиз, ты меня извини, но пожалуйста, можешь приглядеть за ней? Буквально два дня? – И вводит домой красивейшую овчарку. Та виляет своим хвостом и грозно лает. Но он радуется. Андрющенко улыбается, начиная ту тискать, и по всякому обнимать, бормоча сиплым голосом милые слова, а потом - соглашается. Идёт на кухню, ставит довольно старый чайник, нежно улыбаясь. И пока накладывает корм, который предварительно дала Мишель, слышит просящие лаи собачки. А Лиза не может отказать, и накладывает сверху мяса, которое стояло на низком столике, который обычно предназначался для маленьких детей. Она любит собак. До ужаса любит. Ведёт Рафи (так звали собаку) в зал и стелет лежанку, которая появилась у брюнетки ещё года два назад. Она тогда хотела завести тоже какую никакую собачку, но не получилось. Брюнетка ложится спать, когда глаза уже слипаются и болят, когда на часах пробивает двенадцать часов вечера.***
Просыпается уже в пять часов утра, от сильного лая немецкой овчарки. Небрежно глядит на свою еду, находясь уже в кухне, есть не хочется со вчерашнего дня. Да же не заправляя кровать, одевается. Закрывает скрипучую старую дверь, предварительно пристегнув собаку Мишель на ярко - алый поводок. — Рафи, ну куда ты меня облизываешь! – смеёться, когда «милая» собака проводит языком по бледному лицу Елизаветы. И так проходит до девяти утра. Четыре часа они смеялись и играли! Двое, уже находясь неизвестно где, ищут дорогу домой. Заблудились. Навстречу шла Медведева. Смотрит исподлобья, душу режет. И проходя по переулкам следует, как хищник, ищущий свою добычу. Зря. Зря Лиза пошла туда. — Ну привет, Лиза. – говорит с ненавистью. Можно подумать, что к брюнетке. Но нет. Ненавидит себя. — Кира? – глаза смотрят испуганно, но лицо не выражает никаких эмоций. Медведева поднимает с трясущимися руками пистолет, целясь ровно в сердце. — Блять, Кир, одумайся! Зачем тебе оно! – Кричит из последних сил, молясь. Она не хочет умирать так рано. — У меня нет выбора! – ответила Медведева, становясь такой же белой, как и Лиза. — Я должна это сделать! Он убьет меня! Убьет мою маму! — И из-за этого ты лишаешь жизни меня. А почему ты не уверена, что он не убьет тебя после моей гибели? А? – скалится, знает, что говорить. — Ну чего же ты молчишь, Кир? — Он.. Он пообещал! Пообещал! «И мне даже показалось, что рука Медведевой немного отпустило пистолет. Она выглядела беспомощной. Она ревела!» — Кира, ты же знаешь кто мой дядя. Отпусти пистолет, мы тебе поможем, обещаю! – Улыбается, совсем не искренне. Но с мольбой в глазах. — Ты должна рассчитывать на мое милосердие! Я сейчас владею твоей жизнью, я! А ты лишь жалкая пешка. — Нет, пешка здесь ты. Это я владею твоей жизнью, смирись. — Нет, это я! Я! – рычит, проговаривая последнее слово, тянет, словно пробует на вкус. — Тогда почему ты до сих пор разговариваешь со мной? Не похоже, что ты убьешь меня. — Лиза, ты такая ядовитая. – плачет, и спускает курок. Громкий выстрел разноситься по каждой переулочке. А собака, что заблудилась, бежала бешенной скоростью к Медведевой. Кусает за ногу, рычит. До крови. Она струйкой стекает с ноги, пачкая штаны. А Кира хромая, убегает. Вызывают скорую только через полчаса, когда тело девушки находит женщина средних лет. Больница, инъекция, связки. Сообщают о том, что Андрющенко в больнице утром школьному заучу, так как выяснилось, что мамаша у брюнетки неадекватная. — Класс, Лизу кто то пристрелил. И ее не будет долгое время. – опечаленно говорит Мария Третьякова, которая является заучем. Наступает гробовая тишина. Дорогой дневник.. Как банально. И даже плевать, что каждый второй так называет свои личные блокноты дорогими дневниками. Я даже незнаю с чего начать, незнаю, что писать. Наверное это звучит тупо, но я чувствую свою смерть. Я чувствую, что меня не любят и презирают. Хотя, так и есть. Я