Канпэ

Изображение не HD, конечно, но рассмотреть все можно было очень хорошо. На экране: Джисон, идущий по коридору в сторону своей комнаты. В конце коридора открывается дверь в комнату Хенджина. Из нее выходит Минхо. Лицо у Джисона удивленно вытягивается, он похож на белку, которая забыла, куда спрятала орех. Парень, наблюдавший за этой картиной, низко рассмеялся и закинул в рот горсть арахиса в сырной посыпке. Приблизил выражение лица Джисона. — Обожаю его мимику, — хихикнул он. На экране: Джисон чешет затылок, а Лино пожимает плечами. Старший что-то говорит, а Джисон испуганно качает головой, озираясь. Вдруг он выставляет вперед указательный палец и скрывается в своей комнате. Лино подходит к двери и остается ждать. Меньше, чем через минуту, младший выходит с огромным одеялом в руке. Минхо смеется, они скрываются от взора камеры, спускаясь по лестнице. Пальцы быстро нажали пару клавиш и перед его глазами на экране уже два изображения: из прихожей и кухни-гостиной. Джисон устраивается на большом диване, создавая вокруг себя одеяльное гнездо. Минхо идет на кухню. Там он быстро находит снеки. Себе наливает воду, младшему достает две бутылки виноградной газировки. Поднос завален снеками, пачки навалены друг на друга, но камера успевает выхватить логотипы пеперо, чипсов и соленого кальмара. — Так мило, — пропищал парень за столом, смешно подергивая плечами, и сделал несколько глотков колы. — Это его любимые. На экране: Лино наконец уселся на диван, поставив поднос между собой и Джисоном. — Ну, — разочарованно фыркнул парень, — больше тут ничего интересно не будет… Он быстро прощелкал другие камеры в доме, ничего интересного не происходило в принципе нигде. Камер в кабинете Банчана и личных комнатах Семьи не было — парень еще тешил себя надеждами, что сможет дожить до старости. Феликс любил камеры. Любил сплетни. Любил подглядывать. Любил узнавать все секреты самый первый. И также умел вызывать у людей доверие, чтобы им хотелось все ему рассказать. Любимым источником пикантных сплетен был Хенджин. Попав в Семью, тот сразу сблизился именно с Феликсом. Сначала Феликса захватывала сама история Хенджина. «Как в триллере!», восхищенно думал он, слушая старшего с участливым лицом. Для Феликса Хван был сам — как сценарий к бесконечной пьесе, где сценарист был графоманом, режиссер под кайфом, а главные актеры постоянно опаздывали на выступление. Это было весело. А потом как-то незаметно прикипел к нему. Интерес перерос в жалость, жалость — в желание помочь. С подачи Феликса Хенджин какое-то время провел в рехабе и даже стал похожим на нормально функционирующего члена Семьи. Почти равный им, только с некоторыми художественно-эротическими нюансами. Этим нюансам Феликс даже немного завидовал. Он не находил в себе такой безумной сексуальной тяги к кому-то. В целом, ему нравилось трахаться, нравились девушки, с которыми можно было от души посмеяться. Но к своей личной жизни Феликс особой страсти не испытывал. Чего не скажешь о чужой… Он снова включил трансляцию с камеры в гостиной. Минхо с Джисоном что-то обсуждали, младший стоял перед ним, загораживая собой телевизор, активно открывая рот и широко размахивал руками, что-то показывая. Лино смеялся, откинув голову на диван. На экране появилось уведомление. Феликс кликнул по нему и увидел уже коридор их крыла, по которому шел Сынмин. Шел к нему. — Ты даже не стучишься, — ворчит Феликс, поворачиваясь на стуле. — Ты прекрасно меня видел, — Сынмин кивнул на экран, на котором транслировался коридор. Сынмин знал о маленьком секрете Феликса. Самому Киму хотелось бы узнать об этом как-нибудь тайно и обнаружить свое знание торжественно и по-злодейски, подкидывая жуткие записки из газетных вырезок по типу «я знаю, чем ты занимаешься вечерами». Но, увы, он узнал о камерах совершенно случайно, в один из вечеров, когда они играли вместе. Феликс машинально нажал на уведомление с камер, развернув сразу на три монитора трансляцию из столовой и двух коридоров. — Ты мне наконец расскажешь, из-за чего я весь вечер был тамадой жены депутата, а ты — чуть не умер, фоткая какие-то бумажки? — Феликс сложил руки на груди. — Фоткая бумажки, — передразнил Сынмин. — Эти бумажки помогут нам раскопать кое-что. И это кое-что позволит на ближайших выборах в законодательное собрание продвинуть нашего кандидата, Пака Юнги. А председатель Чо Чинхва перестанет быть председателем, и их партия потеряет в рейтинге и в выборных местах. — Ким опустился на соседнее кресло и придвинулся к Феликсу. — Сложно, — замахал руками Феликс, — не понимаю ни хрена в ваших политических игрищах. Сынмин потер переносицу и медленно, словно маленькому, принялся объяснять: — Банчан хочет получить тендер на строительство крупного визового центра в Сеуле. Там огромное здание планируют, визовой центр, торговый комплекс, отель… в тендерах участвовать нельзя фирмам, которым меньше трех лет, — видя нахмуренные брови старшего, Сынмин уточнил, — нашей строительной фирме меньше трех лет, — Феликс понимающе закивал. — Есть прекрасный народный депутат, Пак Юнги, у которого своя сеть аптек. Не на него оформлены, конечно. Мы его хорошо прикормили, и он очень хочет нам… помочь, в обмен на нашу дружбу. — только когда Сынмин получил в ответ уверенный кивок, он продолжил, — Пак Юнги продвинет законопроект, по которому даже небольшие фирмы вроде нашей, могут участвовать в тендерах. — Но конкуренция станет еще больше! — Брови Феликса скрылись за синей челкой. — И да, и нет… — Сынмин коварно улыбнулся, — конкуренты не смогут пройти по каким-нибудь параметрам. Ну, знаешь, — он повел плечами, — в документах можно столько ошибок сделать… — А мы ошибок не сделаем? — Хитро прищурился Феликс. — Не сделаем, — удовлетворенно кивнул Ким. — На визовом центре будет наше лого, и мы станем, наконец, не «SKZ? А что они вообще строили?», а «О, это их здание стоит в центре Сеула». Старший довольно улыбнулся: — Имидж, значит, повышаем. А как Банчану понравилось, что Джисон завалил двух охранников? Сынмин поморщился: — Ему, в целом, было все равно, главное, что документы достали. Но Йена поворчал, когда узнал, что нужно срочно вызывать Луку, чтобы убрать за нами дерьмо. Хорошо, что он по счастливой случайности оказался в кафе напротив отеля. – Парень немного помолчал и добавил, – хотя, я думаю, это Банчан перестраховался. Феликс хмыкнул. У Чонина был специальный человек — Лука. Он был сицилийцем и раньше работал на настоящую итальянскую мафию. Как и почему он оказался в Сеуле — история умалчивает, но по его поддельным документам он тут и родился, и школу окончил. Его лицо видел только сам Чонин, и то всего однажды. Работу свою выполнял превосходно, хоть и дорого. Был доступен двадцать четыре часа и, невероятным образом, добирался до любой точки города за 20 минут. Ким вздохнул, и младший участливо спросил: — Ты как? — Я правда не понимаю, — покачал головой тот, — как некоторые из нас уже столько дерьма съели, а я вот только вчера услышал над головой звук пуль. Я имею в виду, в непосредственной близости от своей головы. Теперь я еще и Джисону должен, он меня спас. Феликс пожал плечами: – Я в такие ситуации тоже нечасто попадал, сижу себе за компом, редко выбираюсь. Могу представить, что ты чувствуешь... а Хану быть должным не страшно совсем, он никогда ничего не просит такого… — Это и пугает, — Ким отвел взгляд. Он любил Джисона и доверял ему, но быть в долгу у торгаша — дело нервное. Феликс резко хлопнул себя по бедрам, вырывая Сынмина из задумчивости. — Так, и? Что в этих документах мы откопали? – Что мы откопаем, – поправил тот. На телефон Сынмина пришло уведомление. Прочитав его, он взмахнул кулаком вверх в торжественном жесте, почти крикнув. – Да! Он повернул экран к Феликсу, чтобы тот тоже смог прочитать. -Ян Чонин- «В этот раз Лука спас твою жопу. Ты должен мне кимчи-чиге». В приложении была фотография номера отеля семьи председателя Чо. Он выглядел, как после налета грабителей: ящики столов и тумбочек были выдвинуты, сейф открыт и искорежен, вспороты подушки. Следом — фото драгоценностей жены председателя, Чи Сумин, несколько пачек денег и часы самого председателя. Убедившись, что Феликс все посмотрел, Сынмин положил руки на стол и со стуком уронил на них голову, резко выдыхая. Феликс широко улыбнулся: — Видишь, одной проблемой меньше! Имитация простого ограбления. — Не меньше… — устало прохрипело в ответ. — Открывай свои базы данных, нам еще надо с бумагами разобраться. — А… — А потом пару боев сыграем, — улыбнулся Сынмин. — Ну другое дело! Давай сюда свои бумаги. *** Хан Джисон. Вообще-то сегодня он планировал правда лечь спать пораньше. Ровно до того момента, как увидел Минхо в коридоре. Минхо, в зеленом свитере и в бежевых брюках выглядел потрясающе. Уютно, по-домашнему. Но почему он так выглядел, выходя из комнаты Хенджина? Сон, который еще недавно намекал о себе, сейчас стеснительно удалился. Удержать его. Нужно как-то удержать его, особенно такого, домашнего. Джисону на миг показалось, что он просто умрет, если не потрогает этот чертов свитер. — Есть планы на вечер? Там второй сезон битвы стынет, — он старается спросить как можно более непринужденно, но голос дрожит, а рука сама тянется к затылку, чтобы незаметно потянуть себя за волосы. — Да нет, — пожимает плечами Лино и указывает на дверь комнаты младшего. — У тебя смотреть будем? Джисон почти кричит: — Нет, внизу! — Добавляет спокойнее, — one moment. — И исчезает в недрах своей спальни. Говоря о спальне Джисона. «Недра» — это практически буквально. Комната его когда-то была бывшим кабинетом, ремонт он не делал: темно-синий ковролин и темно-серые стены выглядели когда-то строго. Сейчас стеллаж у стены был завален аниме-фигурками и не распечатанными сборниками манги, которые парень скупал целыми сериями. Плюшевые игрушки с маскотами из игр. Не потому что любимые — потому что понравились и «ой, какая птичка! Это мне тоже надо, по акции же!». Будучи гениальным продаваном, сам на эти же уловки и попадался. Стены когда-то и правда казались строгими. Сейчас их украшали постеры: с персонажами, со знаменитостями и даже парочка — с крутыми машинами. Машинами Джисон, кстати, не интересовался. Просто как будто красный феррари подходил по цвету в углу рядом со стеллажом, а белый масл кар закрывал дефект на обоях. У Джисона не было в комнате стола, зато в углу стояла акустическая будка, внутри которой отлично помещалось два стула и небольшой стол, на который можно было поставить ноутбук. Еще тут был шкаф. Который взорвался. То есть, так говорил Чанбин, когда иногда заходил к нему. «У тебя что, шкаф с одеждой взорвался?», спрашивал он. По всей спальне и правда валялась одежда: на полу (в стирку потом отнесу), на стуле у входа (это еще можно надеть), на кровати (постиранное, потом уберу). Звать Минхо сюда смотреть аниме вместе он бы не стал, даже если бы ему сделали лоботомию. О нет, Джисон видел, как Лино выключает везде свет, как после готовки протирает стол, как несколько раз в неделю чистит обувь от грязи, сидя на корточках в прихожей. Он вдруг со злостью подумал о том, что у Хенджина наверняка чисто. Наверняка красивый свет в комнате. Наверняка какие-нибудь ароматические свечи зажжены. И постельное белье свежее, хрустит. Он с тоской посмотрел на пятно от кофе на покрывале. Нет, в свою комнату он Минхо не пустит никогда. Завещает Чанбину сжечь ее нахер, чтобы старший точно не увидел это безобразие. Вдруг стало стыдно и за комнату, и за самого себя. Он прижался к двери и зажмурился. Нахрена он позвал его смотреть аниме? Нахрена вообще ищет с ним встречи? И почему Лино в этом дебильном свитере выглядит таким… обнимательным? Он потряс головой, схватил одеяло с кровати и вышел, пытаясь как можно более непосредственно пошутить о том, что настоящие грызуны любят зарываться во что-то уютное. Шутка получилась откровенно дебильной, но Минхо звонко рассмеялся, и они спустились вниз. *** Сынмин устало листал тысячи наименований в списке закупок медицинского центра «Сенмён». Феликс зевал рядом. — Так, — остановился Сынмин, выписывая в блокнот еще пару названий. Он тупо уставился на свои записи и несколько раз перечитал. — Это ведь вообще не препараты. Это не готовые лекарства, это действующие вещества, компоненты, растворители… подожди-ка, — он открыл справочник и забил туда пару названий из списка. — Да, все верно. — Ну и что, они разве сами лекарства не могут изготавливать? — Феликс крутился на стуле, чтобы хоть как-то себя развлечь. — Могут, — кивнул Сынмин. — Простые какие-то вещи, типа болтушек от прыщей. А тут… — Так у них есть лаборатория, какие болтушки, — сонно пробасил Феликс. Ким резко вскинул голову, азартно посмотрев на старшего. Он взял след. — Лаборатория? — Переспросил он. Видя, что от сонного собеседника нет нужной отдачи, он больно ущипнул его за ногу. — Подъем, Ёнбок! Еще раз — лаборатория? Феликс громко ойкнул и потер покрасневшую ногу. — Да, да, лаборатория! — Зло прошипел он. — Они вот месяца четыре назад ее открыли. Пока только для себя делают препараты. Каких-то специалистов привлекли из-за границы, купили право на изготовление джейнериков, типа сокращают себе расходы на закуп. Ну и, конечно, чтобы налоговые обязательства себе облегчить, ввязались в благотворительность, детским домам помогают лекарствами и медицинскими услугами. Чего ты-то удивляешься? Не говори, что не знал. Сынмин сложил руки на груди и тихо пробормотал: — Могу я хоть что-то не знать? Чертов имидж. — Он дождался, пока Феликс засмеется и продолжил уже более громко. — Допустим, о лаборатории я не знал. Но зато я знаю кое-что другое. — Собеседник вопросительно махнул головой. — Я знаю, — Сынмин выставил перед собой блокнот с выписанными веществами, чтобы Феликсу были видны записи, — что из этого можно сварить мет. Из этого, — он перевернул лист, — изготовить экстази, а из этого, — он снова перевернул лист, — спиды. Феликс хищно улыбнулся: — Наш председатель Чо Чинхва так активно спонсирует медицинский центр, лаборатория которого варит наркоту? — Предположительно варит наркоту, — поднял палец вверх Сынмин. — Для хорошей шумихи в СМИ мне твоего «предположительно» с головой хватит. *** Хан Джисон. Одеяло помогало не пялится. Лино сидел справа от него и смотрел в экран сверху вниз, расслабленно откинувшись на диван. Сережка на ухе повторяла контур мышцы шеи и поблескивала, если он смеялся или поворачивал голову. Блядская длинная сережка. Восемь маленьких звездочек. На четырех — россыпь маленьких камней в центре. Ладно, одеяло должно было помогать не пялится. Но не помогало. Минхо берет стакан воды, кадык с каждым глотком прыгает: вверх-вниз, вверх-вниз. вверх… Джисон шумно втягивает воздух и морщится. В прошлые разы было как-то проще: они больше разговаривали и в прошлые встречи Хан не заставал Лино, выходящим из спальни Хенджина. — Да как это вообще? Они меняют правила мира буквально на ходу! — Стонет Минхо, показывая рукой на экран. — Бесит. Точно, аниме. Джисон призывает себя сосредоточиться на просмотре и замечает у одного из персонажей забавные движения руками. Пытается повторить: — Меня больше вот это смущает, — бормочет он, неестественно выворачивая руку, — как он так… Лино без особого труда повторяет движение и пожимает плечами. — Нет, подожди, — смеется младший и встает, загораживая телевизор. — Он же еще это делает в приседе! А с этой стороны на него нападают! Это нереально! Сам посмотри. Он неуклюже приседает, вскидывает руки, топчется на месте, пытаясь изобразить движения героев. Лино громко смеется, запрокинув голову назад. Джисону стало легче. Вот уже и сережка не такая блядская и кадык Минхо его не слишком беспокоит. А свитер… совершенно обычный предмет одежды на самом красивом мужчине в мире. Ничего примечательного. — Ты сегодня не работаешь? Хочешь познакомиться с моими котами? — Старший наклоняет голову вбок, рассматривает Джисона и говорит мягко, растягивая слова. — Да, хочу! — Тот чешет челюсть, не зная, куда деть руки. — Только одеяло отнесу обратно. Через десять минут они идут к парковочному месту Чанбина. Джисон встает перед синим Genesis и изумленно смотрит на старшего. — Нельзя угонять машину Чанбина! Он будет так орать, что у нас перепонки лопнут! — Машет он руками. — Можно на общей поехать, у нас есть такая… — Чанбин поделился со мной электронным ключом, сказал, что могу пользоваться. Я его предупредил, — Минхо разводит руки в сторону и для убедительности показывает на телефоне приложение, в котором у него был доступ к машине. — Я ничего не понимаю… — Джисон все же садится в машину, растерянно качая головой. — Может, секрет в том, что я его накормил, — рассмеялся Лино. Хан на автомате покивал, хотя на самом деле не верил в эту версию. — Мы… едем к твоему другу? — Спросил младший, когда они выехали на дорогу. Лино кивнул: — Ага! Минджуну сегодня нужно было уехать, а я соскучился по этим засранцам. Какое-то время они ехали молча. Джисон смотрел на руки старшего на руле. На ближайшем светофоре Минхо повернулся к нему и спросил: — А как… твои дела? Я знаю, что у вас была какая-то вылазка… я имею право быть в курсе или лучше не совать нос? Хан отлепил взгляд от рук, сжимающих кожаную оплетку руля и оживился: — Да, думаю, такое ты точно можешь знать. Он в красках рассказал старшему о прошлом вечере, в подробностях смакуя, как именно чуть не убили Сынмина и как он его торжественно спас. Возможно, он упустил то, что сам испугался до чертиков, когда наматывал глушитель на пистолет. Возможно, он упустил то, в каком он был в восторге от себя, что попал в тех охранников с первого раза. Возможно, немного приукрасил то, насколько крут он был и упустил, что именно Феликс показал ему, как отключать камеры, потому что сам Джисон во всех этих технических штуках полный профан. — Мне так нравится, как ты рассказываешь, — улыбнулся Лино, — слушал бы и слушал, у тебя случайно нет своего подкаста? — Мы живем вместе, ты теперь просто обречен меня слушать, скоро еще жаловаться начнешь, — Джисон звучал легко, но щеки стремительно набирали краску. Он мысленно поблагодарил вселенную за то, что старший внимательно следил за дорогой, а не за его щеками. — Прекрасные доп.услуги, поставлю пять звезд на гугл картах этому дому, — парни рассмеялись. — И все же, — более серьезно продолжил Минхо. — Ты вчера убил двоих человек, как ты? — Я не знаю, как ответить на этот вопрос, — Джисон потер шею. — Я… хорошо? Нормально? Мне все равно? Не думаю, что я еще могу играть хорошего парня: я участник капнэ, я торгую оружием и я за всю жизнь убил сильно больше человек, чем хотелось бы. — Он вытянул руки ладонями вперед, — Я этим не горжусь! Но… в порядке ли я после убийства незнакомых мне людей, которые хотели убить моего друга? Определенно да. В машине повисло молчание. Младший перебирал в руке завязки на трениках и добавил: — Уж прости, если тебя такое разочаровывает… — Вовсе нет, — Минхо резко покачал головой, — я понимаю контекст… нашей жизни, я и не думал осуждать или что-то такое. Просто создалось впечатление, что не все в Стрей Кидс так легко к этому относятся, вот и спросил. — О да, — сказал Джисон горячо, — это определенно так! Мне очень жаль в какой-то степени… некоторых из нас. Они одновременно подумали о Чанбине. После паузы Лино пробормотал: — А по количеству крови на руках, я, возможно, выиграю вас всех вместе взятых. Но не могу сказать, что я от этого в восторге. — Из-за этого уехал из Японии? В ответ старший кивнул на двухэтажный дом неподалеку: — Подъезжаем. *** Электронный замок щелкнул и в комнату втиснулся Феликс. Он был одет в домашние короткие неоново-зеленые шорты и в желтую майку с изображением цыпленка Твити, на которой уже виднелось пару дырок на груди. — Хён, — негромко позвал он, — не спишь? Чанбин лежал в одних черных шортах на кровати поверх одеяла, подложив руки под голову, прикрыв глаза. Его комната не менялась со дня переезда: коричневый ковролин, бежевые стены, деревянные бра над кроватью, деревянный шкаф. Она была больше похожа на старый номер в отеле. Из признаков жизни самого Чанбина: пробковая доска на стене, к которой были прикреплены фотографии. Чанбин и мемберы: общее фото еще со времен детского дома. На нем не было Хенджина. Несколько фото улыбающегося Феликса: за готовкой и за компьютером. Фото спящего с открытым ртом Хана в наушниках. Банчан, обнимающий довольного Чонина. Сынмин, выставивший руку, в неудачной попытке закрыть камеру рукой. Фото Хенджина, сидящего на диване: в одной руке у него пирожок, другая прикрывает набитый рот. Фото смеющегося Банчана в нелепом розовом фартуке, Чан переворачивает свинину на барбекю. Фото Чанбина-подростка, рядом со взрослым мужчиной в одежде пекаря — Ёнволем. Феликс упал на кровать рядом и лег, упершись головой в ладонь. — Ты в последнее время тихий, я переживаю, — он потрогал свободной рукой Чанбина за бицепс. — Не зовешь меня тренироваться. — Ты не любишь тренироваться, — глухо отозвался Чанбин. — Но я люблю, когда ты меня зовешь, — улыбнулся младший. Бин фыркнул, возвращая улыбку. — Ёнбок, просто признайся, ты пришел за свежими сплетнями, — он перевел взгляд на Феликса. — И да, и нет, — тот повел головой. — Я просто соскучился. Чанбин вытянул руку, которая была ближе к Феликсу и притянул его к себе за плечо. Тот уютно устроился на нем, положив голову на грудь, и закинув на него ногу. — Все стало очень тревожно, — тихо произнес Чанбин, задумчиво рисуя пальцами узоры на плече младшего. — Хенджин как будто связан с распространением наркоты у меня в клубе, но я в это не верю. Не хочу верить. С другой стороны… я доверял Ёнволю, как себе, а он покрывал Соджуна. Он мне в какой-то мере отца заменил, а я его… — он закрыл глаза и вздохнул. — Лино этот еще. Парень вроде нормальный, но как он приехал, все и закрутилось, а еще информации до сих пор о нем нет толком. Я уже не знаю, кому верить. Банчан держится, но видно, тоже с ума сходить начинает… — Верь мне, — Феликс поднял голову и посмотрел на старшего, ярко улыбнувшись. — Тебе верю, — серьезно кивнул Чанбин. Феликс поднялся с кровати и подошел к пробковой доске с фотографиями. Открепил фото с Ёнволем. — Ёнбок, — строго позвал его старший. — Не надо, оставь. Младший нахмурился: — Зачем тебе теперь это тут? Это в прошлом. Чанбин подошел к Феликсу, забрал у него фото и пригвоздил обратно. — Прошлое всегда надо помнить. Младший поморщился. *** Феликс родился в Австралии, но родители его были корейцами. Мать отдала его в детский дом при католической церкви, потому что забеременела по малолетству и не могла содержать ребенка. Это и корейское имя — Ли Ёнбок — он и воспитатели могли узнать из записки, которую положили в бейби-бокс при католическом приюте. Ему дали второе имя — Феликс, приносящий счастье, потому что он сиял с детства. Он рос с ангельской внешностью. Хрупкий и тонкокостный визуально, он выглядел невероятно трогательно в сочетании с маленьким веснушчатым лицом и слишком большой для этого лица улыбкой. Он быстро понял, как можно добиваться своего не кулаками, а словом. — Отец, мне неловко вам это говорить, но Мэтью говорит богохульные вещи. Мне так неуютно жить с ним в одной комнате, но я каждый день молюсь, чтобы он вернулся на истинный путь. Не могли бы и вы за него помолиться? А правда, что первой женщиной была Лилит и она была равной Адаму? Это мне Мэтью рассказал… И вот тесная комната на двоих превратилась в уютную комнату только для Ёнбока. — А когда к нам снова приедет тот дядя, с которым воспитательница Мэри всегда целуется у теплиц? Он обещал привезти нам мороженого. И вот уже воспитательница, которая узнала о его книгах про Гарри Поттера, больше не сможет их отобрать. Феликс весело махал плачущей девушке, которая несла чемодан, из окна своей спальни. Когда преподаватель не стал ставить ему удовлетворительную оценку в третий раз, он неделю всем плакался, что мистер Браун его ненавидит. Показательно читал учебник на общей лестнице. Садился ближе в классе к учителю. В один вечер десятилетний Ёнбок остался после уроков допоздна наедине с мистером Брауном, просил его объяснить то один параграф, то другой, просил несколько раз написать, как именно выводится формула для расчета. Когда измученный преподаватель раздраженно вышел из кабинета, Феликс, не теряя ни минуты, с силой упал лицом на парту, расцарапал свои руки, надорвал шорты, выдернул из рубашки несколько пуговиц. Кровью, которая пошла из носа, он испачкал себе трусы сзади. Несколько раз с силой упал на стол учителя, под разными углами, оставляя на теле синяки. В таком виде, рыдающего, его увидела дежурная воспитательница. Директор приюта. Священнослужители. Таким его увидел абсолютно шокированный мистер Браун, против которого были выдвинуты обвинения в изнасиловании. Дело замяли, не первый раз католическая церковь справлялась с такими обвинениями. Но мистер Браун повесился. В своем кабинете в приюте святого Патрика. А Феликс… получил оценку выше «удовлетворительно» от нового преподавателя. Когда ему было десять, его усыновила корейская семья и увезла в Сеул. Мальчику не понравились строгие родители, которые говорили с ним только на корейском, которого он не знал и через год он уже снова оказался в детском доме, только в Сеульском. Тут достигать своего было не так просто. Все дружили по небольшими группами, английского никто нормально не знал, а на корейском он сам изъяснялся плохо. Над ним издевались. *** При входе их встречает требовательное «мяу». — Познакомься, это Дори, он болтун, — Лино чешет за ухом серого в полоску кота. У него белые лапки и ротик и выглядит это невероятно. Джисон не сдерживается и умильно выдыхает. Минхо поворачивает голову направо, где располагается шкаф и гладит кого-то сидящего на полке для головных уборов. — Это Дуни, он больше сам по себе, — Джисон разглядывет рыже-белого кота с рыжей мордочкой и белым носиком и кланяется. — Здравствуйте, Дуни. Лино удивленно приподнимает брови и смеется: — А ты умеешь произвести впечатление! Сейчас еще Суни придет. Суни, папа пришел! — Кричит он негромко. И действительно, не прошло и минуты, как большой кот пришел и принялся тереться о ногу старшего. Тот подхватил его на руки и поцеловал в лоб. Кот был тоже рыже-белый, но, в этот раз и мордочка, и грудь с брюшком у кота были белые. — Он мой первенец, старичок. Дается тискаться всегда, — довольно воркует Лино и предложил Джисону присоединиться к поглаживаниям. Джисон дал коту понюхать руку и после аккуратно почесал его за ушами. Суни принялся громко мурчать, зажмурив глаза. — Ну вот, — Минхо мягко улыбнулся, глядя на Джисона, — ты ему нравишься. Джисон поднял глаза на старшего. «Нравишься». Один слог для того, чтобы кончик языка высунулся между зубами и после — мягко погладил нёбо, перед тем, как спрятаться. Два слога для губ, растянувшихся в улыбке. И один, между ними — для вытянутых вперед губ. Вид Лино в зеленом свитере и с рыже-белым котом на руках… — Мяу, — Суни деликатно попросил, чтобы его спустили с рук. Лино прокашлялся, отпустил кота и принялся снимать кроссовки. Джисон вспомнил о том, что нужно дышать и последовал его примеру, чувствуя, как щеки сгорели дотла и жар горячими углями спускается уже на шею. Квартира была небольшая: гостиная объединена с маленькой кухней, вместо дивана на полу был разложен полуторный матрас, застеленный покрывалом. Вместо шкафа тут и там лежали коробки. — Можешь садиться на матрас, на этом покрывале можно в уличном, — Лино возится на кухне, раскладывает котам еду в миски. Стучит стаканами и открывает холодильник. — Тут только пиво или вода. Этот засранец никогда не покупает нормальные напитки. Джисон мысленно записал себе в памяти: «покрывало специально для уличного. Нет, в мою комнату ему вход заказан» и, неожиданно для себя ответил: — Пиво, пожалуйста. «Пиво? Джисон, ты же не умеешь пить, пожалуйста, скажи "вода"». — Светлое подойдет? Оно не очень крепкое, но… — Да, отлично, — «Джисон!?», — светлое прекрасно подойдет. — А почему тебя часто зовут по фамилии? — Минхо на кухне достает пиво из холодильника и наливает в высокий стакан, протягивает его младшему. — Вроде все неформально общаемся, а тут вдруг — Хан. — О, — Джисон прислоняется спиной к стене, устраиваясь на матрасе поудобнее и ставя стакан на пол рядом с собой, — раньше я занимался репом, и взял себе псевдоним J.One. Потому что… — Хан — это же буквально One, — рассмеялся Минхо. — Умно! Мне нравится. А почему ты раньше занимался репом? Сейчас уже все? Как будто бы образ жизни предполагает писать про деньги, тачки, телок и про то, сколько пуль в кого всадил сегодня в своем гетто. — Да, особенно телки, конечно, по десять на дню, — хихикнул Джисон. — Или тачки, которые я боюсь водить, потому что когда я учился, в меня врезался чувак на мопеде и умер на месте. — Правда? — Лино, открыв рот, стоял посреди комнаты, держа в руке стакан воды. — Ага, — Джисон легко кивнул, пожав плечами. — Да и напряжно это: за дорогой следи, никого не задави. — По возможности, — хмыкнул старший. — Разумеется. Они переглянулись и рассмеялись. Смех Лино звучал выше, чем его обычный тон в разговоре, смеялся он громко и очень звонко, заканчивая смех на еще более высоком тоне, почти переходя на фальцет. Джисон готов вечно валять дурака, если будет слышать этот звук. На часах около двух часов ночи, в квартире было темно. Свет из кухни освещал Лино сверху, совсем как в первую их встречу. Тот стоял вполоборота и его черты лица казались нарисованными в контрастном освещении. Хану ужасно захотелось потрогать его лицо, провести пальцем по этому носу. — Включи, пожалуйста, светильник, он за тобой, — Минхо показал пальцем туда, где он должен быть. Джисон кивает и пытается выполнить просьбу. Светильник обнаруживает сразу — он достаточно большой, с внушительным абажуром. А вот переключатель он ищет долго, натыкаясь то на одну коробку, то на другую. Шнур, как испуганная змея прячется под ними. Глаза, долго рассматривавшие профиль старшего, не могут привыкнуть к темноте и бездумно шарят по полу, не находя чертов переключатель. Лино ставит стакан с водой на маленькую барную стойку и опускается рядом на матрас, подползает ближе и присоединяется к поискам. — О! Нашел, сейчас… — Минхо потянулся куда-то за Джисона, и тот падает на спину, наблюдая, как Минхо нависает над ним. Лино наклонился еще дальше, вытягивая руку, силясь догнать змеиную голову шнура. Джисон чувствует его бедро на своем. Чувствует его дыхание. Его запах. Пользуясь темнотой, которую еще не разогнал светильник (может, и не нужно его включать?), он приподнимает голову и, как можно тише, вдыхает в себя запах Минхо. Черный перец, свежий зеленый чай и сам аромат тела, тонкий, теплый. Желание зарыться носом в свитер у шеи Лино захватывает, в ушах у Джисона — гулкий стук собственного сердцебиения. Тудум-тудум. Тудум-тудум. Ту… Глаза болезненно режет от света и он вдруг уже не просто чувствует, а видит перед глазами шею. — О, наконец-то! — Радуется старший, переводя взгляд на Джисона, который лежит прямо под ним. Джисон не знает, взорвутся его уши от грохота его пульса или сердце сдаст первым. Чувствует, как по виску течет капелька пота. Облизывает губы и сглатывает. Минхо вдруг смотрит как-то по-другому. Присматривается (тебе показалось, отвернись!). Легонько усмехается и, опираясь на руки, наклоняется совсем низко, прямо к лицу Джисона. Хан не дышит. И вряд ли начнет когда-нибудь снова. Он чувствует щекой щеку Минхо. Чувствует, как холодная блядская сережка касается его кожи, обжигая на контрасте. Чувствует горячее дыхание у себя левом ухе. — Так и почему, — ниже обычного произносит Минхо. Джисон готов начать скулить, но у него нет на это воздуха, — почему ты бросил заниматься репом? Хан резко выдыхает те крупицы воздуха, что у него остались и быстро, по-паучьи отползает назад, стараясь выползти из под Минхо. Тот смеется, садится на то место, где до этого сидел младший и откидывает волосы со лба. Они струятся между пальцами. Сережка покачивается на левом ухе. Джисон хватает с пола свой стакан с пивом и выпивает его залпом большими шумными глотками. — Я не перестал, на самом деле, — быстро отвечает он, сидя спиной к старшему. Осознав, что проболтался, оглядывается назад, — но это секрет, знает только Чанбин! — Лино склоняет голову набок (сережка качается), и, чтобы отвлечься Джисон сосредотачивается на разговоре. — Нам тогда нужны были бабки и я начал торговать. Брался за все подряд: зарабатывал на комиссии со сдачи помещений, перепродавал угнанные грузовики с сырьем, пизженные из порта контейнеры с хрен пойми чем, а потом и сами эти контейнеры, уже пустые… помогал перевозить нелегалов, договаривался с капитанами кораблей, в общем, посредничество во всей красе. Джисон усмехнулся, еще раз оглянувшись на Минхо. Тот сидел тихо, внимательно слушая младшего. — И, как раз в это время я стал становиться… популярным? Может, ты слышал, завирусились пару песен… сейчас, — он достал из кармана телефон и меньше, чем через минуту включил музыку. Трек был с агрессивным реп-лайном. Немного вокала в припеве добавляли мелодичности, но в общем звучало достаточно энергично. Минхо с удивлением узнал второй голос: — Это вы… с Чанбином? — Угу, — Хан переключил трек. Из телефона зазвучала легкая приятная мелодия со странным текстом о том, как автор любит пить в жару айс-американо. — Мы вместе писали музыку, тексты, устраивали реп-баттлы, было круто. — О, а эта же гремела на весь тик-ток летом, меня этот тренд так достал! — Простонал Лино. — Она крутилась у меня в голове неделю, не меньше! Джисон рассмеялся: — И, как раз в это время я начал заниматься оружием. Первое время его еще самим приходилось доставлять… можешь себе представить, меня зовут давать интервью на радио, а я ночью совершаю незаконные сделки с перепродажей списанного оружия и сопровождаю нелегалов на кораблях? — Если бы ты стал публичным, тебя бы посадили за пару дней… — прошептал Минхо. — Именно. Поэтому, — Джисон поморщился, — было принято решение прекращать лезть в музыку. Так я перестал быть J.One, но остался Ханом. Тогда как раз Хенджин… — он фыркнул, — стал заниматься работой с айдолами и его стали звать в качестве модели. Банчан решил, что одну знаменитость в капнэ иметь неплохо, тем более, что у Хенджина работа-то не противоречит его небольшой популярности. В комнате повисла тишина. Джисон вдруг резко почувствовал себя пьяным. Комната начала покачиваться, а голос Лино стал звучать, как через толщу воды. — Но ты все равно… продолжаешь заниматься музыкой? — Уточнил Лино. — Я люблю это, — язык вдруг стал заплетаться, Джисон не узнавал свой голос. — У меня в комнате… будка, — он покачнулся и почувствовал, как чьи-то руки подхватили его и уложили на спину, подложив под голову подушку. — Будка? — Рассмеялся Минхо. — Ты же не собака. — Собака — это Сынмин. Хорошая собака… — Хан расплылся в глупой улыбке и свернулся калачиком, подкладывая руки под щеку. Минхо посмотрел на то, каким маленьким вдруг стал Джисон и почувствовал прилив умиления. Он легконько тыкнул младшего в мягкую щеку и улыбнулся. — Нос! — Вдруг встрепенулся Джисон. — Нос? Джисон открыл глаза, посмотрел сквозь старшего и четко произнес: — Я очень хочу потрогать нос Минхо. Но ты ему не говори! — Он упал обратно на подушку и засопел, погружаясь в глубокий пьяный сон. Чтобы не рассмеяться в голос, Лино прикрыл рот ладонью. *** Тхекван-до не очень помогало, когда тебя бьют шестеро мальчишек, старше тебя. Это был какой-то стихийный буллинг просто за то, что Феликс отличался. Голос у первого поломался, что, самый крутой? А чего выглядишь как цыпленок? Цып-цып, иди сюда! Опять нажаловался на нас воспитательнице? Тебе крышка! Почему-то тут жалобы воспитателям все только ухудшали. Когда он пытался подставить кого-то — не слушали. Взрослые отмахивались: — Да не мог он тебя ударить! Не наговаривай. Он собирал все силы для того, чтобы продумать рычаги воздействия и еще больше сил — для того чтобы иметь возможность произнести это по-корейски. Однако, стоило ему только начать говорить со старшими, они перебивали его на первой же ошибке и со смешками отправляли его «поиграть с мальчиками» и «не мешать взрослым». Тогда он решил, что будет отвечать и дрался в ответ. И его стали наказывать за драки: перевели в самую маленькую сырую комнату. Держали в лазарете несколько дней на рисе и воде. Угрожали, что он не сможет продолжать заниматься спортом, потому что тхеквон-до не для насилия, а для усмирения тела и духа. Банчан, Чонин, Хан и Чанбин шли в прачечную. Это было их любимое место, чтобы позависать: другие воспитанники обычно ходили туда по определенным дням и все помещение было в их распоряжении. Там можно было часами сидеть на стиральных машинах, курить и обсуждать, кто чем будет заниматься, когда они станут совершеннолетними. Главное было — прийти к ужину, остальное воспитателей не интересовало. — Давай, извинись как следует! — Услышали мальчики, подходя к прачечной. — Прости, — отвечал низкий, не мальчишеский голос. — Сука, ты еще даже не выучил, как вежливо разговаривать со старшими? — Звук удара и глухой стон. Банчан нахмурился, Чонин заинтересованно приподнял бровь. Хан отошел за ребят, а Чанбин сжал кулаки. Их взорам открылась относительно привычная картина для детского дома. Но от этого не менее неприятная. Худенький мальчик в веснушках сидел на коленях, его за волосы держал крупный рослый парень — Гону. По лицу мальчика струилась кровь, руки синели отметинами. Вокруг стояло еще пятеро парней, смеясь и гогоча, они периодически наносили мальчику пинки и тычки, выбивая из того хриплые стоны боли. — Что происходит? — Банчан сложил руки на груди, внимательно рассматривая происходящее. — Мы первые сюда пришли, валите, — отмахнулся Гону. Он был старше Банчана года на два. — Мой хён спросил, что здесь происходит? — Из-за спины Банчана показалась голова Чонина. Тот широко улыбался, смотря на Гону глазами-щелочками. По присутствующим пробежал шепот «Тут Чонин!». — За что это вы его? — Кивнул на парня Чанбин. Гону оскалился кривыми зубами: — Какая разница, за что? Нам прислали австралийского тупого цыпленка на потеху. Присоединяйтесь. Чонин вопросительно поднял голову на Банчана. Он уже хорошо изучил его мимику и мог точно сказать, что драться разрешат. Осталось дождаться, пока укажут, кого именно нужно бить. Банчан медленно подошел к мальчику, стоящему на коленях и отвел руку Гону в сторону. Голова мальчика упала на грудь. — Ты… Ёнбок? — Чан опустился на колени, чтобы лучше рассмотреть лицо. — Да, — глухо отозвался мальчик. — Ты у них крал? — Нет. — Обзывался? — Нет. — Серьезно? Что за допрос? Валите отсюда уже! — Гону начал злится, когда он говорил, через кривые зубы вылетали слюни. — Пока мы вам не всыпали, как этому цыпленочку. Чанбин вышел вперед. — Кому ты тут всыпать собрался? — С вызовом спросил он. — Да вот хотя бы вашему цыпленочку, — Гону указал пальцем на Джисона, который все еще стоял немного поодаль. — Цып-цып! Чего прячешься? Ты такой же пугливый, как вот это австралийское дерьмо? — он пнул Феликса мыском ботинка под ребра. Банчан поморщился и улыбнулся: — Зря ты это… Не успел он договорить, как в грудь Гону влетела нога Джисона. Он упал на пол и Хан забрался на него сверху, быстро работая кулаками, стремясь превратить лицо Гону в пюре. Банчан хотел было его оттащить, но на него накинулись сразу двое, держа за руки и опуская кулаки на его голову. Двое из группы Гону жались к стене, а последний, крупный парень побежал на Чанбина. Не успел. Чонин схватил щипцы для белья и одним метким броском зарядил металлическим концом щипцов ему между бровей. Парень пошатнулся и упал, мгновенно вырубившись. Бин помогал Чану отлепить двоих, в то время как Чонин медленно подходил к мальчикам, которые жались к стене. Подойдя к первому, он резко присел и потянул его за ноги. Мальчик упал, больно стукнувшись головой. Чонин хищно улыбнулся и, схватив его за волосы, принялся бить его головой об пол, начиная со слабых ударов, постепенно прилагая все больше силы. Когда он увидел под головой мальчика кровь, он рассмеялся и стал прикладывать его головой о кафель еще сильнее. Второй мальчик был самый мелкий. Юрко пробежав между участниками драки, он пулей выбежал из прачечной, крича «Помогите!». Банчан уже освободился и снял Джисона с окровавленного Гону. Тот вырывался, требовал, чтобы его отпустили. Глаза его были налиты кровью настолько, что казалось, он не человек вовсе. — Чанбин, Чонин! — Крикнул Банчан. — Уходим, быстро! Бин, захвати этого, — он кивнул головой на Феликса, который, отключившись, лежал, прислонившись к стиральной машине. Конечно, им влетело. Воспитатели не очень хотели разбираться, поэтому наказание в виде отсутствия развлечений и принудительное увеличение работы получили все. В кабинете старшего воспитателя не могли решить, с какой группой нарушителей отправить Феликса и Джисон с улыбкой попросил его приписать к ним. Они должны были убраться в трех теплицах детского дома, как в самой теплице, так и на грядках. Джисон сидел на бочке с водой, накрытой крышкой и ел печенье. — Как я классно придумал! — Он весело мотал ногами в воздухе. — Ты — благодарный нам за спасение работник, и нам меньше трудиться. — Тебе лишь бы нихера не делать, — проворчал Банчан, вытирая рукой пот со лба. Он вырывал сорники, не отлынивая от работы. — Да ладно, не так уж и тяжело тут, — Чанбин очищал и убирал инвентарь в небольшой сарай. — Только что жарко. Ты как, Ёнбок? Тебе не надо в мед. пункт? Феликс выдергивал сорняки на соседней от Чана грядке. Ему было плохо от жары, но он старался не показывать вида. — Хорошо, — с акцентом ответил он. — Спасибо. — Он не из-за заботы, не подумай, — рассмеялся Джисон. — Просто нам нахрен не нужен тут окочурившийся, какой тогда в тебе толк? Чонин согласно покивал, утрамбовывая сорняки в компостную кучу. — Не говори ерунды, — поморщился Чанбин. — Я вообще-то правда переживаю. — Он присел рядом с Феликсом и медленно спросил, — ты правда нормально? Дать тебе попить? Тот медленно кивнул, повторив: — Вода. Дай. Пожалуйста. Дайте? — Он поправился и вздохнул. — Difficult. — Эй, Сынмин! — Позвал Бин. — Дай воды! Сынмин подошел, протягивая бутылку: — Я-то за что тут страдаю? Меня там даже не было! Я на олимпиаде был, — простонал он, закатывая глаза. Он встретился взглядом с Банчаном и быстро поправился, — да шучу я! Конечно я с вами. Чем мне тут лучше заняться? — Корейскому поучи парня, — Джисон кивнул на Феликса. — Я изучаю корейский, пять раз в неделю, — оживился тот. — Я хорошая оценка, но сложно. — У тебя хорошие оценки, — поправил Джисон. — Но говоришь ты как по учебнику, кошмар. — Да, сука, — улыбнулся ему Феликс. Все разом повернулись к нему. — Что? — Хан спрыгнул с бочки и подошел к парню. — Сука, — продолжил улыбаться тот. — Смертельная. Чанбин с Сынмином одновременно разразились хохотом. От громкости Чанбина стекла теплицы потряхивало. — Скука, скука смертная, — Бин держался одной рукой за живот, другой вытирая слезу. Феликс вдруг понял, какую ошибку совершил, положил руки на землю и уронив на них голову, принялся низко смеяться, тряся плечами. — So hard! I can’t stand it anymore! — Стонал он. Банчан и Джисон тоже заржали, а Чонин улыбнулся, коротко прокомментировав: «Люблю каламбуры». Отсмеявшись, Чанбин похлопал по плечу Феликса: — Я тебя подучу корейскому. Без смертельных сук. *** Джисон проснулся от крика: — Линоя! Я надеюсь, ты хоть постель сменил? Ты должен был покормить котов, а не таскать сюда мужиков! Он потер глаза и осмотрелся. Было тепло. Он лежал во вчерашней одежде на одной части покрывала, укрывшись второй его половиной. На ногах ощущалось тяжесть — это Суни спал, развелившись на нем. Он повернул голову и сразу проснулся. Он лежал на руке у Минхо, прислонившись к его груди. Старший мягко обнимал его за плечо. Справа от его головы лежал Дуни. Лино был в домашней пижаме, в футболке с широким воротом, так что прямо перед глазами у Джисона — ключица Лино. Он резко сел и сразу же со стоном упал обратно на матрас. Минхо улыбнулся: — Проснулся наконец, я думал, уже проще отрубить себе руку. Невысокий коренастый парень с черными волосами поставил сумку с продуктами на пол, к ней подбежал Дори и принялся облизывать пакет. Джисон вдруг осознал, что во рту пересохло и он ужасно пахнет с похмелья. Он молча медленно встал и, под заинтересованными взглядами парней, скрылся в ванной. Он умывался и полоскал рот зубной пастой, напрягая слух. — Минджун, никого я не водил. Это Джисон. — Ааа, — протянул друг Минхо в ответ. — Тот Джисон, который «мы с Джисоном смотрели вчера аниме весь вечер»? — Заткнись, — рассмеялся Лино, — я тебе больше ничего рассказывать не буду. — А тебе придется, потому что сейчас твой Джисон буквально у меня в кровати спал! «Твой Джисон». Сердце подпрыгнуло до горла, совершив кувырок, и вернулось обратно. Он улыбнулся. — Он не рассчитал, выпил и уснул, не привезу же я к парням его бездыханное тело! Меня убьют и разбираться не будут. — Ну да, так я тебе и поверил, — язвительно, но беззлобно парировал Минджун. — Признайся, что было лень ехать в ночь просто и жалко его будить было. — Виноват, ваша честь! Джисон закончил и вышел к парням. — Я… извиняюсь, что мы встретились таким образом, — пробормотал он и протянул руку. — Я Хан Джисон. Я… — он посмотрел на Лино. — Минджун знает, в общих чертах, — пояснил тот. — Джисон мой коллега и хороший друг, — он улыбнулся. — А эта заноза в заднице — Минджун, мой старый школьный друг, который не умрет своей смертью, если будет продолжать себя так вести. — Завтракать-то будете, милашки? — Спросил Минджун. Минхо рассмеялся и спросил у Джисона, поигрывая бровями, принимая игру: — Дорогой, будешь рамен? Чуть позже, когда они сидели за столом, Лино наклонился к Джисону и прошептал ему на ухо: — Мы позже поговорим о моем носе, который ты так хочешь потрогать. Хан закашлялся.