* * *
Ему не нравится Рэйбл. Райли доводилось бывать на разных военных базах, форпостах и передовых лагерях, но это место… Он считает, что Рэйбл обречён на неминуемую погибель. Находясь посреди провинции Найнава, эта военная база стала сосредоточением небольшого военного контингента объединённых морских и сухопутных сил. Признаться, он впервые видит, чтобы кому-то без проблем удалось собрать под одним крылом армейцев и моряков, учитывая, как сильно те друг друга недолюбливают. Райли даже толком не знает исторических корней этой вражды. Просто это всегда было частью его подготовки: что армейцы сосут большой и толстый хуй. Как бы то ни было, но здешнему командованию удалось то, о чём многие офицеры высшего ранга могут только мечтать. На Рэйбле собраны лучшие — это факт. Но и против Рэйбла тоже воюют лучшие. У Райли была возможность ознакомиться не только с геополитической обстановкой, но и узнать о деятельности местных террористических группировок. Выводы, к которым он пришёл вместе с сослуживцами, неутешительные. Если на Рэйбле действительно так часто происходит ротация личного состава, то на военной базе всё плохо как с боевыми потерями, так и с общим моральным духом. Короче говоря, оставаться здесь надолго Райли не планирует, и Алекс, судя по всему, с ним солидарен. Да и потом, подразделению их уровня секретности и подготовки здесь в принципе нечего делать. Все операции проводятся армейскими спецами, чуть реже — спецами КМП или ВВС. Вряд ли в округе всё же появятся цели, достойные развёртывания Шестого отряда. Впрочем, сегодняшняя операция с кодовым названием «Ночные апачи» доказывает обратное: в Найнаве полно всяких ублюдков, которых надлежит точечно и аккуратно устранить. Чем не работёнка для них?.. — Что застыл? — обращается к Райли Алекс, который вот уже несколько минут изучает пометки на своей карте, сложенной небольшим бумажным квадратом и успевшим пропитаться потом. Они стоят возле «Хамви», на которых не так давно приехали обратно на базу, в то время как остальные члены отряда уже успели разбрестись по своим делам, прихватив часть снаряжения из машин. — Нужно сообщить ЦРУ детали выполненной миссии. А ещё, — кидает намекающий взгляд на заднюю часть салона «Хамви», где лежат остатки их снаряжения, — разгрузиться. За тебя твоё барахло никто тащить не будет. Что правда, то правда. В их отряде термин «взаимовыручка» — не пустой звук, но если боец способен тащить на себе своё снаряжение, то он будет тащить, если, конечно, не желает остаться без боеприпасов в разгар перестрелки или без комплекта сухой одежды, когда хлынет ливень. Недолго думая, Райли вытаскивает из машины свой увесистый походный рюкзак и, водрузив на одно плечо, на мгновенье прогибается под тяжестью содержимого. Внутри — самый минимум для трёхдневного похода по дикой местности: запасная обувь, вода, сухпайки, медицина, взрывчатка и спальный мешок. И почти всё это так и осталось нетронутым. — Хочешь отчитаться перед ними прямо сейчас? — не без удивления в голосе осведомляется Райли, подходя к командиру. — Мы же только приехали. Хотя бы в душ сходи. Я уже двое суток выковыриваю чёртов песок из ушей. — Потерпишь, — не отрываясь от изучения карты, отвечает Алекс. — Црушники не любят ждать такие вещи. Офицеры разведки много чего не любят. Новых вводных по уже спланированной операции, попавших впросак информаторов, задержку рапортов. Но больше всего, конечно, провалов операций. Особенно, если об этом становится известно общественности. Весь такой серьёзный и сосредоточенный, Алекс выглядит чертовски привлекательно. Нет, не так: он выглядит неебически охуенно. Всё же военная форма идёт далеко не многим — кому-то она просто не к лицу. Однако на Алексе она сидит так, будто бы он уже родился в ней. Словно бы выскочил из утробы матери во всём своём обмундировании и уже никогда с ним не расставался. В их отряде все такие, крепкие и подтянутые, но Алекс, пожалуй, самый-самый из всех. Даже будучи грязным, мокрым и покрытым тонким слоем песка и пыли, он не теряет свойского шарма командира отряда, закалённого войной профессионала и лейтенанта с четырнадцатилетним стажем службы. В свои тридцать шесть он по-прежнему свеж и молод. По-прежнему не лишён какого-то лихого огонька в вечно дерзком взгляде. Короче говоря, у Райли снова встал. Он ощущает пока ещё лёгкое возбуждение, накатившее на него, будто ночной прилив. Даже долбаный рюкзак со снаряжением уже не кажется таким увесистым. — Не смотри так на меня, — подлавливает его Алекс, на что Райли закусывает нижнюю губу и, опустив взгляд, негромко хмыкает. — Я тоже не прочь потрахаться, но… — услышав машинальное: «Что?», вздыхает. — Похоже, мы и вправду налажали. Блядский Пирс… Не стоило мне её убивать. Всё желание быстро сходит на нет. Райли хмурится и хлопает себя по карманам разгрузочного жилета, выискивая запропастившуюся пачку сигарет. Поняв его без лишних слов, Алекс одалживает свою вместе с зажигалкой и закуривает сам. — Я думал, для тебя это уже пройденный этап, — произносит Райли, выпустив изо рта тонкую струю сигаретного дыма. — Чувство вины за каждую смерть. Ты ведь сам меня учил не загоняться после каждого выстрела. — Ты знаешь, что нет. Всегда как в первый раз, — тихо озвучивает Алекс и затягивается, взглядом уткнувшись в землю. Знает. Да, их учат абстрагироваться. Учат не принимать близко к сердцу. Но тогда они ничем не хуже зверей, без сожаления убивающих тех, кто слабее. От этого невозможно убежать или спрятаться. Мертвецы обязательно явят себя: в страшных воспоминаниях о пережитых смертях или в жутких ночных кошмарах. Таких, какими страдал Алекс. В ту ночь, помимо шикарного секса, который мог дать его командир, Райли узнал о нём кое-что ещё: у Алекса прогрессирующее ПТСР. Пока это только самодиагноз, мол, он сам понял, что успел поехать крышей, хотя и не настолько, чтобы это как-то вредило ему или его работе. А потом Райли проснулся посреди ночи от нечеловеческих криков. Казалось, будто с кого-то заживо сдирают кожу или что-то вроде этого. На деле же во сне кричал Алекс. Ему приснилось его самое первое убийство: молодой талиб в грязных тряпках, с обмотанной чёрной тканью головой наставил на Алекса и его отряд оружие, и тому пришлось принять единственное верное решение. Талибу не было и двадцати лет, но в его глазах Алекс видел столько ненависти и злости, сколько не видел никогда. И с каждым разом таких кошмаров становится всё больше. Чем чаще отряд «Зулу» кого-то убивал, тем громче кричал его командир. — Или хочешь сказать, что за свои девять лет ты успел привыкнуть? — Алекс поднимает взор. У него бледно-голубые глаза, а ещё небольшой рубец под левой бровью — след от одного из осколков, когда рядом с ними взорвалась растяжка. В этих глазах Райли не тонет — Господи, прости за такую слащавость! — но видит то, от чего трудно оторваться. Он видит тепло. Видит боль. Видит усталость и тоску по дому. Видит желание сражаться дальше и как можно дольше оставаться рядом с близким человеком. Словом, Райли видит то, о чём думает сам. А ещё он знает, что Алексу не нужен его ответ. Тот не просто хороший командир, но ещё и отменный психолог. Впрочем, офицеру при его должности положено в этом разбираться. Каждого подчинённого он знает так же хорошо, как и собственные пальцы. — Ладно, похер, — затянувшись, Алекс бросает окурок на землю и вминает его носком ботинка в песок. — Потом отчитаюсь. Идём, — тыльной стороной ладони хлопает Райли по груди, сокрытой разгрузкой и плейт-кэриером. — Надоело, что на нас все пялятся, — Он прихватывает из машины свой рюкзак с походным снаряжением. — Ты точно в порядке? — всё же не сдерживается и спрашивает Райли. Спустя столько времени, проведённого бок о бок, и каких-никаких отношений, они всё же перестали быть чужими людьми друг для друга. — В полном, — машинально отзывается Алекс и кивает в сторону палаток, где и расквартирован их отряд. — Пошли уже. И хотя он не говорит этого прямо, но Райли понимает: тому всё же не терпится получить хоть какую-то рязрядку после двух суток, проведённых в иракском городе; проведённых прямо под носом у противника. Другими словами, ему всё же хочется потрахаться.* * *
В тенте Алекса душно и жарко, а ещё пахнет табачным дымом, потом и мокрой тканью. В отличие от других подразделений, их отряд поселили в наспех возведённых палатках, а не в модульных сооружениях, когда-то построенных «морскими пчёлками». Поэтому в распоряжении каждого бойца отряда «Зулу» не так много места: одна-несчастная койка, на которой при сильном желании могут поместиться полтора или даже два человека, и пара стеллажей под снаряжение. Впрочем, как-то огорчаться на этот счёт никто из них не стал: пускай другие долбоёбы здесь обживаются, их отряд тут не задержится. Сидя у изножья кровати, Райли спиной опирается в металлический каркас и ощущает лёгкий холод, вонзившийся в оголённый участок шеи. Но в такую жару как сейчас — это чуть ли не единственный способ хоть как-то облегчить страдания перегретого организма. На самой койке лежит Алекс. Каждый раз, когда они трахаются, он становится настолько обессилившим, что едва может подняться. Кто бы мог подумать: командира элитного спецподразделения из строя может вывести не светошумовая граната или си-эс, а всего лишь секс с другим мужчиной. От этой мысли Райли ухмыляется и затягивается. Он выкуривает уже вторую сигарету подряд. Что ж, кому-то после секса нужен отдых, а кому-то — слоновья порция никотина. Удовлетворив взаимное желание в близости, причём, не один раз, они решили отдохнуть и просто перевести дух. Всё это время Райли пролежал на койке бок о бок со своим командиром и иногда то засыпал, то проваливался в лёгкую дрему. Иногда его будил Алекс, который пару раз выходил из тента со спутниковым телефоном в руке, а ещё кричал во сне, вновь терзаемый ночными кошмарами. В такие моменты Райли всегда чувствует себя особенно беспомощным: он знает, что его близкий человек страдает, но ничего не может с этим сделать. Сколько бы он ни пытался с ним поговорить, всякий раз получал железный отказ и заверение, мол, всё в порядке, каждому время от времени снится что-то страшное. Может быть. Но это «время от времени» Алекса уже давно превратилось в регулярные крики по ночам. Райли хмурится. Всё-таки им нужно об этом поговорить. Где-то позади тяжело вздыхает Алекс. Скрипит каркас кровати. Командир «Зулу» переворачивается на другой бок, и Райли чувствует испещренную шрамами ладонь на своей голове. Ему взъерошивают волосы как какому-то щенку, отчего Райли дёргается, стряхивая руку Алекса, и тихо ругается. — Иди на хер, — бросает он безобидное. — Ты там живой, нет? — всё же не сдерживается от издёвки Райли. — Или я войду в историю, как первый оператор, затрахавший своего командира до смерти? С губ Алекса слетает сдавленный смешок, а скрип кровати становится громче. Краем глаза Райли замечает пару босых ног, свисающих с койки. Алекс садится. — Не помню, когда мы так в последний раз трахались, — вяло звучит где-то справа. Райли снова затягивается и откидывает голову назад, ощущая затылком сплющенный матрас, давно пропитавшийся потом своего хозяина. — Но ты, похоже, теряешь хватку. — Я выебал тебя два раза подряд, а тебе всё мало? — усмехается Райли. Блядский Алекс… Ему всегда мало. Он всегда голоден по части секса, да и не только секса. Как-то раз он даже обмолвился, что лучшей смертью будет смерть от оргазма. Вот так вот: военный спец, до мозга и костей пропитанный чувством долга, мечтает умереть не при исполнении этого самого долга, а во время ебли. Сложно сказать, абсурд ли это, либо последняя стадия, когда человек, прошедший все ужасы войны и лицезревший не одну смерть, уже попросту не знает, стоит ли вообще жить дальше. — Хорошего секса всегда мало, как и патронов, — отмечает Алекс и перехватывает у Райли сигарету, также затягиваясь. Тот косится на него недовольным взглядом, но ничего не говорит. — После такого уже даже как-то похуй, что мы там кого-то ебнули. Вот же придурок. Если ему кажется, что всё так легко забывается… Райли хмурится и тушит окурок в самодельной пепельнице — в пустой банке из-под газировки, которые всегда удобно и безопасно использовать. Если какой-нибудь сержант или офицер решит нагрянуть со внеочередной проверкой, то в первую очередь увидит пустую банку колы, а не сигаретные окурки. Правда, запах табачного дыма не перебьёт даже вонь мокрой одежды, немытых тел и дешёвых одеколонов. Хочется спросить, действительно ли ему плевать на всех, кого он когда-то убил. Однако Райли знает ответ. Нет, не плевать, и ночные кошмары Алекса — явное тому доказательство. Он всегда старается как можно глубже запрятать чувство вины за каждого убитого им человека, но рано или поздно это всё равно всплывает. Кажется, что им должно быть похуй, иначе на этой работе попросту не выжить. Если считаться с каждым убитым, то быстро свихнёшься. Это ещё одна из тех многочисленных вещей, с которыми спецы их уровня подготовки ежедневно сталкиваются. Постоянный стресс. Тревога. Дурные воспоминания и терзающие душу эпизоды из прошлого. Но со всем этим всё равно приходится жить и как-то мириться. С годами всё это превращается в какую-то рутину, гудящую где-то на фоне. — Что дальше-то? — спрашивает Райли, решив не поднимать тему покойников, приходящих им во снах. Хотя, глядя на совершенно не выспавшегося Алекса, который снова страдал от кошмаров, именно об этом и хочется поговорить. — Ты уже связался с ЦРУ? Что они говорят? Ответ звучит не сразу. Алекс умывает лицо ладонями, окончательно прогоняя остатки усталости, и тяжело вздыхает. — Я говорил с офицером ЦРУ по фамилии Редфоу, — делится Алекс. Встав с кровати, подходит к одному из стеллажей со снаряжением и ухватывает начатую бутылку с водой. Откупорив её, жадно припадает к горлышку, выпивая почти до дна. Затем вытирает губы тыльной стороной ладони и блаженно выдыхает. — Задание выполнено. Теперь мы нужны в Исламабаде: они вычислили очередного ублюдка, которого нужно взять живым. Мудак координировал атаку на консульство в Пешаваре. Будет круто, если мы с него спросим за всё. Райли молча соглашается. Да, было бы неплохо. Было бы неплохо перебить всех мудаков. Правда, тогда они останутся без работы и без чёткой цели, ради которой так неистово тренируются каждый день. А ещё он ни разу не был в Пакистане. Ирак, Иран, Катар, Сирия — его знатно помотало по Ближнему Востоку, но не по Азии. Когда кто-то говорит, что побывал во многих странах и видел мир за границей, Райли всегда криво усмехается. Он ведь тоже своего рода путешественник, правда, все его путешествия проходят по строгому маршруту, а вместо комфортабельных туристических автобусов — военно-транспортные самолёты и боевые катеры морского десанта. — Вылетаем завтра вечером, — добавляет Алекс. — Успеешь собрать шмотки и перетрахать здесь всех напоследок. — У меня есть идея получше, — Райли поднимается с места и подходит к Алексу, который, будто уловив его мысль, ухмыляется и чуть задирает щетинистый подбородок. — Давай я запру нас и мы будем трахаться здесь до завтрашнего вечера? Как тебе идея, шеф? — Райли мягко толкает его рукой в плечо. Когда собирается повторить свою задиристую выходку, Алекс ловко перехватывает его руку и, резко выкрутив, разворачивает к себе спиной, прижав. У него перехватывает дыхание от такой внезапности, а ещё он чувствует упирающийся в бёдра член своего командира. — Какой грозный, — усмехается Алекс ему в ухо. В шею бьют струйки воздуха. — Решил на третий круг пойти? «Да хоть на десятый», — тут же проносится у Райли в голове. Он готов трахаться с собственным командиром все двадцать ёбаных четыре часа в сутки. Семь дней в неделю. Триста шестьдесят четыре дня в году — так и быть, в День Вооружённых сил США можно устроить выходной. Со стороны выхода из тента звучит голос Брэдли Нордса — двадцативосьмилетнего старшего уорент-офицера ВМС США, но для всех в отряде он в первую очередь Зулу-Два, их главный специалист по стрельбе. Другими словами, снайпер, способный прострелить белке глаз, если, конечно, эта самая белка обкладывает своё дупло не лесными орехами, а самодельными взрывными устройствами и объявила беличий «джихад» лесному народу. А ещё Брэдли самый меткий не только в их группе, но и, пожалуй, во всём Серебряном эскадроне, если не в Шестом отряде вовсе. Без разрешения в тент командира «Зулу» не может войти никто, даже его непосредственный заместитель. Но несмотря на такую условность, по спине Райли всё равно пробегает холодок. Об их отношениях до сих пор никто не в курсе, ведь все эти служебные романы — такой же смертный грех, как и попытка проводить мусульманские обряды в присутствии других членов группы, особенно если вы дислоцированы в мусульманской стране и против вас воюют мусульмане, пусть и знатно поехавшие головой. Да, в их отряде царит настоящее боевое братство, и даже тот же Пирс, невзирая на все их с Алексом разногласия, по-прежнему готов любому разодрать глотку за своего командира, но лучше не рисковать. Он переглядывается с Алексом, который, поднявшись и быстро приведя себя в порядок, выныривает из тента. Спустя пару минут выбирается и Райли, на выходе наткнувшись на Брэдли. К счастью, каких-то подозрительных расспросов у того, вроде как, не возникает. — В чём дело? — сухо осведомляется Алекс. Брэду требуется пара секунд, чтобы собраться с мыслями, после чего он произносит: — Отряд «тюленей» собирается выдвинуться в один из секторов неподалёку, чтобы сопроводить группу авианаводчиков. — И что? — хмыкает Алекс, хотя по его лицу становится ясно, что он понимает, к чему всё идёт. Соображает и Райли, который удручённо вздыхает. Они же только приехали... Почти все на Рэйбле в курсе, кто такие парни из «Зулу» и что их совершенно точно не стоит дёргать по пустякам. Но если кто-то их всё же выдёргивает, значит, дело отнюдь не пустяковое и требует ювелирного вмешательства настоящих профи. — Майор Баркер попросил нас помочь, — поясняет Брэд. — Он сказал, что в том квадрате сидит много ублюдков, они боятся нарваться на засаду. Может, сам перетрёшь с их майором? Пирс там пытался договориться, но, походу, не вышло. С высохших губ Алекса слетает хмурое: «Ладно», и он кивком отпускает Брэда. Райли остаётся рядом со своим командиром и качает головой. — Уверен, что нам стоит? — интересуется он. — Мы двое суток нормально не спали. А если случится перестрелка? Знаю, ты изо всех сил пытаешься сохранить имидж отряда, но давай будем реалистами: мы в край заебались. Расхлёбывать дерьмо ЦРУ — это одно. Но участвовать в местных рэйбловских операциях — совсем другое. — Предлагаешь нам спасовать? — хмыкает Алекс, на что Райли закусывает губу. Вообще-то не в его манере раздавать указы и советы. Завязав с Алексом отношения, Райли поклялся самому себе, что эти самые отношения никак не будут влиять на его положение в отряде, на его круг обязанностей или прав. Нет, всё остаётся как прежде, разве что наедине с Алексом он может позволить себе немного больше вольностей, чем все остальные бойцы отряда. А ещё он действительно устал, да и не только он. Когда они вернулись на Рэйбл, то не сдерживали вздохов облегчения и фраз по типу: «Господи-блядь-боже, наконец-то всё закончилось». Правда, ничего на самом деле не закончилось. Ебучая война продолжается. — Предлагаю сфокусироваться на предстоящей поездке в Пакистан, — заключает Райли. Его слова долго оценивают. Алекс будто бы тщательно их пережёвывает, пытаясь понять, где спрятана та самая горечь. Иначе говоря, подвох. Но подвоха нет. Райли действительно не горит желанием вновь бросаться в самое пекло, едва вынырнув оттуда. О Шестом отряде ходят разные слухи: некоторые считают их чуть ли не супергероями, способными разрулить любую ситуацию. Может, и так, но есть один нюанс — они всё ещё люди. И даже у них есть свой предел. — Кстати, по поводу Пакистана… — Алекс сконфуженно чешет загривок и проходит всей пятёрней по коротким светлым волосам. — После разговора с Редфоу я связался с майором Пойтом — он возглавляет отряд «Чарли», дислоцирующийся в Афганистане. Они хотят нас обогнать. Едва услышав это, Райли не сдерживает ухмылки. Старая песня. Любой, кто попадает в ряды Группы развития специальных средств войны флота, регулярно с этим сталкивается — с постоянной конкуренцией между отрядами. Когда один отряд посылают на задание, то им в качестве группы поддержки и сопровождения предоставляют в распоряжение другой — такой же подготовленный и желающий рвать врага на куски. Вот только это считается унизительным: помогать надевать гидрокостюмы или чистить винтовки тем, кто действительно будет занят делом. Каждый из них считает себя лучшим, но если одного заставить полировать ствол другому… Скажем так: приказы Командования обсуждению не подлежат, однако то, что на самом деле происходит между отрядами и внутри, не будет отображено ни на одной бумаге. Хочет ли Райли по прибытии в Исламабад обслуживать другого собрата по оружию, пока тот будет самодовольно пялиться на собственное снаряжение и гадать, скольких подонков он пристрелит? Конечно же, нет. Как и любой другой член «Зулу», он ни за что не хочет быть вторым номером. Ну разве что в постели… — Пусть соснут, — отзывается Райли. — ЦРУ нас вызвали, а не «Чарли». — Давай на секунду забудем, что мы всегда должны быть впереди? — вдруг предлагает Алекс. — У меня было время подумать. Ещё до того, как этот Редфоу обмолвился про Исламабад, я понял, что мы торчим в Ираке уже второй год. До этого почти полтора года проторчали в Кувейте и помогали ловить всяких ублюдков. О да, те полтора года — пожалуй, выдались самыми насыщенными за последние несколько лет. Райли никогда не забудет, как тщетно пытался отоспаться на жёстком и холодном резиновом настиле их «морены». Как сам катер постоянно шатало из стороны в сторону, а волны прыгали к ним за борт, щедро одаривая порциями ледяной морской воды. Как Алекс постоянно пытался перекричать гул мощного мотора, отдавая команды подчинённым. Как они бороздили чёртовы заливы Атлантики, охотясь на танкеры и сухогрузы, перевозящие контрабанду. После начала экспансии ИГИЛ и ввода санкций против некоторых арабских стран, поддерживающих террористов, многие их предприниматели и компании, владеющие собственными торговыми судами, решили заработать на нелегальной перевозке товаров, попавших под эмбарго. Что-то подобное предпринимал Саддам Хусейн аккурат после начала оккупации Кувейта — иракцы тайком перевозили тысячи баррелей нефти и другие товары сверх разрешённой ООН квоты. Хусейн на этом неплохо наживался, в то время как европейские страны и США получили настоящую головную боль. Когда же в этих танкерах и сухогрузах под видом запрещённой нефти стали перевозить советские «СКАДы», терпение Штатов лопнуло, и на перехват таких грузов отправили несколько отрядов «тюленей», проводивших рейды совместно с польским «Громом». В те годы Райли ещё только мечтал о карьере военного, в то время как Алекс уже проходил жёсткую учебку «тюленей», всегда славившуюся своей безжалостностью по отношению к кандидатам в отряд. Поэтому то, что они делали в Кувейте, болтаясь на резиновых лодках, для Райли было в новинку. Для других же — приветом из далёкого прошлого и очередным напоминанием о том, что миром правят всего две вещи: деньги и оружие. — У Джона через месяц должна родиться дочь, — словно бы напоминает Алекс, на что Райли понимающе шмыгает носом. Да, он помнит, что их штатный специалист-медик совсем скоро впервые станет отцом. Это здорово. Но что удивляет больше всего, так это терпение его жены, которая спустя столько лет даже не заикалась о разводе или о том, чтобы Джон сменил работу. Известный факт, что спецам сложно обзавестись собственной семьёй из-за специфики своей работы. А Джон смог. Он, можно сказать, стал живым примером того, что всё возможно. Нужно только запастись терпением. — …А Пирс пропускает уже второй день рождения сына. Думаешь, это справедливо — что я заставляю их отдаляться от своих родных? — Не ты отдаёшь приказы, — произносит Райли, заметив в голосе командира и горечь, и сожаление, и даже ненависть к самому себе. Тот редок на приступы самобичевания, но если его вдруг понесёт, то без долгих разговоров на тему, как же хуёва и несправедлива жизнь, не обойтись. — Ты помнишь имена детей своих подчинённых, а какие-то мудаки, сидящие в Вашингтоне, нас даже за людей не считают. Сколько раз мы это обсуждали? У нас своя работа, у них — своя. — Ты меня не понял, — хмыкает Алекс и качает головой. — Я хотел сказать, что в жопу Исламабад и просьбу ЦРУ. Я хочу, чтобы Джон был рядом с женой, когда она родит. Чтобы Пирс, наконец, увидел, как его сын задувает свечи. Хочу, чтобы мы с тобой смогли выпить в баре, сходить в горы или потрахаться где-нибудь у реки. Чёрт, приятель, — Алекс делает к нему шаг, отчего у Райли на секунду перехватывает дыхание, — я хочу пару месяцев пожить так, как мы никогда не будем жить. — Хочешь уйти в увольнительное и распустить отряд? — Райли приподнимает бровь. — Хотя бы на пару месяцев, а, может, вообще на полгода, — пожав плечами, отвечает Алекс. — В штабе у меня есть хорошие связи, а учитывая, сколько всего мы тут сделали за последние месяцы, вряд ли кто-то станет возражать. Чтобы командование на время распустило целую боевую группу из оперативного эскадрона? Такое происходит чертовски редко, и только если командир этой самой группы находится под следствием, либо проходит лечение в военном госпитале. Правда, даже в таком случае долго сидеть без дела не позволяют: спустя неделю-другую в группу назначают уже нового командира, в то время как прежнего всего-навсего ставят перед фактом, мол, ты, конечно, молодец и всё такое, но на тебе отряд не сошёлся. Алекс же хочет, чтобы их в принципе отпустили и на время оставили в покое. Просто так. Без веской на то причины. Без приказа военного дознания или заключения лечащего врача. Райли озадаченно чешет загривок. Он не вправе оспаривать решение своего командира, учитывая разницу как в званиях, так и в служебном положении, но знает, что так или иначе Алекс всё равно к нему прислушается. Можно сказать, лишь от Райли зависит, уйдёт ли по итогу их отряд во временный отпуск, либо продолжит киснуть сначала на Рэйбле, а после и в резидентуре ЦРУ при американском посольстве в Исламабаде. — Значит, тебе захотелось в отпуск? — хмыкает Райли и шумно вздыхает. Вообще-то он и сам не прочь вернуться домой. Хотя бы на денёк. Хотя бы на недельку. А лучше на месяц. Он уже успел забыть, каково это — крепко спать и не просыпаться от каждого звука выстрела вдалеке или канонады морской артиллерии, работающей с побережья. На Рэйбле все эти звуки никогда не смолкают. — Окей, будь по-твоему. Но! — он утыкается ладонью в крепкую и мощную грудь Алекса, сокрытую боевой рубашкой цвета хаки. Тот намерен вернуться к себе в тент, чтобы начать писать рапорт с просьбой передислоцировать отряд обратно в Штаты. — Предупреждаю сразу: трахаться мы будем не только возле реки. — Мы будем трахаться везде, где захотим, не переживай, — усмехается Алекс, игриво дёрнув бровями, и вновь собирается удалиться, но к ним подходит один из офицеров Рэйбла. Высокий, статный, с каменно-спокойным выражением лица и почти незаметным прищуром серых, отдающим переливом стали, глаз. Перед ними капитан — во всяком случае, на это намекает знак различия на его боевой куртке. Райли уже успел заметить, что на Рэйбле офицеры даже высшего ранга всегда облачены в полевую форму, словно готовые в любой момент отправиться на задание. — Капитан Линч, — Алекс обменивается с офицером крепким рукопожатием, будто они давно знакомы. Похоже, так и есть — эти двое явно видятся уже не в первый раз. — Рэйнер, — кивает в ответ капитан Линч. Райли передёргивает: полное имя Алекса знают лишь его непосредственные подчинённые и командование Шестого отряда, куда уж точно не входят офицеры Рэйбла. На то они и Шестой отряд — призраки, которых никто не знает. — Знакомься: капитан Спенсер Линч, военное дознание Рэйбла, — Алекс представляет капитана, и последний также пожимает руку Райли. — Это он тогда помог с твоим делом. — Не знал, что за нами наблюдает дознание флота, — признаётся Райли, потому как действительно удивлён. В силу специфики работы и особой секретности, операторы Шестого отряда, попавшие в немилость военной юстиции, как правило, находятся на контроле у отдельной группы военных дознавателей, имеющих максимальный уровень допуска к военной и государственной тайнам. Судя по всему, у капитана Линча такой есть. — Если вы о допуске, то у меня его нет, — сухо отвечает капитан Линч, тут же опровергнув домыслы Райли. — Но у пары моих хороших приятелей и сослуживцев он есть. К сожалению, я порой не в силах повлиять даже на армейский спецназ, — он с намёком косится на группу крепких ребят, кучкой собравшихся возле бочки с пресной водой. Райли живо признаёт в них рыцарей. — Чем обязаны, капитан? — осведомляется Алекс и скрещивает руки на груди. — Пришли сказать спасибо, что мы снова сделали мир чище, ёбнув очередного ублюдка? — Понятия не имею, о чём идёт речь, — машинально отвечает Линч. Им впору оскорбиться, мол, они и вправду оказали всему миру большую услугу, завалив ебучего террориста. Но, памятуя о словах капитана насчёт допуска, становится ясно, что тот действительно может быть не в курсе их операций. Что ж, зато честно. — Хотел попросить вас одной об услуге как офицер офицеров. Алекс и Райли быстро переглядываются и молчаливыми кивками предлагают капитану высказаться. — Вас попросили помочь отряду «тюленей», который должен сопроводить группу авианаводчиков. Это отряд «Браво», возглавляемый моим хорошим другом Клинтом Эрби. — Мы пока не дали согласия на участие в этой операции, — отрезает Алекс. — Мы с парнями, мягко говоря, заебались. Не хочу умалять чужих заслуг, но если проторчите двое суток в пустыне, поймёте, о чём речь. Капитан Линч поджимает губы, будто приняв эти слова на свой счёт, и после недолгой паузы продолжает: — На следующей неделе Клинт улетает в Исламабад, чтобы продолжить службу в резидентуре ЦРУ при посольстве, — ладонями утыкается в плотный ремень с набедренной кобурой. — Я сделал так, чтобы остаток срока он служил подальше от эпицентра боевых действий. Да, Пакистан — не самое безопасное место, но, по крайней мере, там спокойнее, чем здесь. — Хотите, чтобы мы за ним приглядели? Не наш уровень, капитан, — Райли качает головой. Просьба Спенсера не столько удивительна, сколько даже оскорбительна. Чтобы их приставили в качестве нянек к какому-то бойцу? — Не будь это так важно, я бы к вам не обратился, — кивает Линч. — Я в курсе, что вы за подразделение и что за один только разговор с вами я уже могу нарваться на дисциплинарный выговор. Но будь я уверен в других, то обратился бы к ним. На зубах почти что скрипит фраза: «У меня к вам просьба», потому как они уже давно переросли уровень всех этих просьб-одолжений. Если раньше, ещё будучи простыми «тюленями», они вполне могли откликаться на такие просьбы, то теперь за такую самодеятельность их всех могут хорошенько выебать. Весь удар, конечно, на себя примет Алекс как командир отряда, но остальным тоже достанется, мол, почему не донесли командованию и вообще это сговор. С другой стороны, они все из флота, а во флоте не принято отказывать своим, кем бы он ни был. И Алекс, судя по всему, как раз придерживается этого мнения и поддаётся на просьбу, понимающе кивая. Вот только этого, блядь, не хватало… — Это действительно не совсем наш уровень, — говорит Алекс, кивая на Райли. — Но вы нам тогда здорово помогли, капитан, — всё, влипли… — Можно сказать, спасли моего бойца от незаслуженной отсидки. Мы сделаем вид, что проводим разведку неподалёку от того квадрата, в котором будет работать ваш приятель. Но вы должны понимать, что я не стану рисковать своими парнями, если он начнёт играть в героя. Заверив их, что Клинт не станет геройствовать, капитан Линч кивает им в знак благодарности и уходит, оставив Райли наедине со своим командиром. С губ почти сразу же слетает негодующее: «Блядь, нахуя?». Затем следует такое же разгневанное: «Ты в своём уме?!». Алекс остаётся совершенно спокойным, позволяя вылить на себя целый галлон отборных матов вперемешку с возмущением. Сказать, что это ёбаный пиздец, значит не сказать ничего. Быть в роли няньки, сука! Райли доводилось пару раз обеспечивать физическую охрану. Однажды он сопровождал действующего вице-президента Штатов Джулию Тентрайк во время её поездки в Германию. Это было ужасно: по сути, в этот момент ты не можешь думать ни о чём, кроме как о том, что происходит вокруг твоего подопечного. С кем он говорит, что делает, что ест, даже, блядь, во сколько ходит в сортир! И хотя большую часть работы за них делали Секретная служба и немецкий спецназ, но ни Райли, ни остальные «тюлени», назначенные на эту миссию, глаз не могли спустить со второго лица государства. Теперь же им вновь предстоит нечто подобное, с одной лишь оговоркой: присматривать за Клинтом Эрби придётся не в мирном Берлине, а в чёртовом Ираке, кишащем мудаками, для которых нашивка с американским флагом — всё равно, что красная тряпка для быка. Зачем Алекс на это согласился, ну зачем?.. — Остынь, ты поступил бы так же, — заверяет его Алекс, когда Райли, поубавив пылу, со злости пинает принесённый ветром смятый стаканчик. Шуршит картон. — Линч спас твою жопу от Ливенуорта или дыры похуже. У него куча связей в Службе криминальных расследований. — Мне насрать, какие и у кого здесь связи, — рычит Райли. Он поверить не может: ещё пару минут назад Алекс был согласен, что им необходим отдых, а теперь снова готов броситься в самое пекло и бросить туда остальных. — Мы же только что обсудили! Блядь, Алекс, ты же сам сказал, как мы заебались. Да что за пиздец… — Эй, ты хочешь быстро скататься в соседнюю деревушку и потратить полчаса своего личного времени или свалить в Пакистан и снова гоняться за мишенями ЦРУ? Слушай, — Алекс подходит к нему и закусывает нижнюю губу. — Я правда в долгу перед ним за то, что он сделал: если бы не Линч, мы бы уже никогда не были вместе. Тебе светил срок и очень большой. То, что мы из Шестого отряда, не значит, что мы не в ответе за то, что творим. — И ради этого ты готов рискнуть жизнью? — Райли качает головой, не зная, то ли впечатлиться тем, что Алекс на всё готов ради него, то ли въебать ему за такую сентиментальность. — Если это даст мне хоть какую-то уверенность, что мы будем вместе, то да, я готов рискнуть. Для того, чтобы построить серьёзные отношения, они выбрали не самое удачное место. Военный флот, да ещё и подразделение СпН в горячей точке, где каждый прожитый день — это уже подвиг. Но что есть, то есть. Конечно, ещё не поздно повернуть назад и просто остаться друзьями, однако, Райли готов поклясться, после такого он попросту не сможет служить рядом с Алексом. Уж лучше пусть его сердце бьётся в тревоге каждый раз, когда их командир попадает под обстрел, чем не бьётся вовсе. — Он попросил лишь присмотреть за своим приятелем, — вновь рассуждает Алекс. — Я проделывал такое много раз. Парень просто будет делать свою работу, а мы лишь проследим, чтобы он не рвался куда-то вперёд или не истёк кровью, если его зацепит. — А если зацепит тебя? — Райли всматривается в лицо Алекса. Господи, прости за такую слащавость, но прекраснее этого лица только сам Алекс. — Об этом ты подумал? Что, пытаясь уберечь другого, сам рискуешь подставиться под пули? — Ну, для этого у меня есть ты, — с усмешкой парирует Алекс, вынуждая Райли насупиться, пусть и на мгновенье. — Ты ведь за мной присмотришь, а, папочка? — Это нихуя не смешно, — не без тени серьёзности в голосе озвучивает Райли. — Если из-за него тебя подстрелят, я его на флаг порву, уж ты мне поверь. Будто услышав нечто поистине забавное, Алекс гогочет и игриво толкает его в плечо: — Кончай дуться и тащи снарягу. А я пока перетру с этим Эрби — надо же посмотреть, ради чьей задницы мы будем своими рисковать.