Три идиотские ошибки

— Когда-нибудь я обязательно подарю Кэмерон медаль за терпение. Поверить не могу, она высидела с тобой в ресторане больше часа! — качает головой Чейз, после того как Хаус в очередной раз углубился в крайне мерзко расписанные фантазии о том, сколько тараканов с кухни попадает в блюда. — Скажи, зачем ты привёл меня в ресторан, где, как тебе кажется, антисанитария, плохие повара, официанты и вообще мы умрём в муках после их еды? — Как будто у нас не так, — пожимает плечами Хаус. — Больница — ресторан, ужасные повара — начальство, не менее ужасные официанты — врачи. — А пациенты — это тараканы? — ухмыльнулся Чейз. — Разумеется, — подтверждает Хаус. — Мерзкие, тупые, нежеланные, больные, грязные, зараз… — Замолчи, или всё, что я съел через секунду снова окажется на столе, — останавливает его Чейз, не в силах терпеть подобного надругательства над собственным сознанием. — Лучше поехали к тебе. Что там со счётом? — Как думаешь, Уилсон согласится оплатить наш ужин? — состроив невинную гримасу, спрашивает Хаус. — Значит пополам, — кивнул Чейз, потянувшись за бумажником.

***

Хаус уже минуты две пытается попасть в замочную скважину, от чего Чейз его безжалостно отвлекает поцелуями и прикосновениями к шее. — Ну что такое? — наконец не выдержал Чейз. — Руки что-ли трусятся? Или зрение упало за тот период, что мы ехали сюда? — Знаешь, довольно сложно открыть дверь с заедающим замком, когда к тебе кто-то настолько бесстыдно пристаёт! — недовольно отвечает Хаус, наконец скрипнув ключом. — Слава всем богам… — Я уже начал бояться, что нам придётся заняться актом плотской любви прямо в коридоре, при всех соседях, — улыбнулся Чейз, повесив куртку. — Ещё раз ты употребишь это отвратительное выражение и моя трость окажется в твоём заднем проходе, — с угрожающей серьёзностью заявляет Хаус. Чейз поднял руки в знак капитуляции. — Хотя бы сегодня ты покажешь мне спальню? — улыбается Чейз. — Сразу в койку? Вот, что тебе от меня нужно! — в ужасе воскликнул Хаус, хватаясь за сердце. Он оказался тем ещё недотрогой. — Ну, можешь для начала рассказать мне о своём детстве, главных обидах на родителей или… — начал перечислять Чейз. — О боже, только не это, — закатил глаза Хаус. — Всё, идём, ты победил, — сдаётся он, толкая Чейза тростью в спину в сторону спальни. Роберт нажал на выключатель, осматриваясь. — Не знал, что тебе нравится со светом, — раздаётся над ухом. Поразительно, что Хаус умудряется говорить подобные фразочки и на работе, и за пару минут до секса. — Люблю видеть лицо партнёра во время оргазма, — отвечает Чейз в том же тоне и не дав Хаусу выдать какую-то колкость, впечатывается в его губы. Чейз притягивает Хауса за воротник выглаженной рубашки и краем сознания слышит, как трость с грохотом выпадает из рук Хауса. Чейз медленно расстёгивает пуговицу за пуговицей, спускаясь к ремню. Разорвав поцелуй, он опускается на колени, собираясь наконец избавить Хауса от тёмных брюк. — Эй, — Чейз почувствовал ладонь Хауса на своей щеке. — Для предложения руки и сердца рановато, разве нет? Подъём. — В койку и даже без прелюдий? Кому ещё только одно и нужно, — передразнивает Хауса Чейз, всё же поднимаясь. Хаус бросил рубашку на пол, принимаясь расстёгивать ремень. Чейз смотрел на него, не смея отвести взгляд. У Хауса до невозможного голубые глаза, небрежно растрёпанные волосы, неглубокие морщинки возле глаз, не отросшая щетина, худые острые скулы, выпирающий кадык. И Чейзу нравится то, что он видит, нравится Хаус, его черты лица, его волосы, тело. Чейз отрекается от каждой своей мысли в прошлом, признаёт, что Хаус красив. Не так, как модели с обложек, а даже лучше. На моделей приятно смотреть, но их не хочется узнать, не хочется потрогать, не хочется сказать, что… — Ты такой красивый, — Чейз мягко проводит кончиком пальца по груди Хауса, который замирает, медленно поднимая взгляд после слов Чейза. — Ты идиот? — наконец спрашивает Хаус, шокировано глядя на Чейза. Роберт только глупо улыбается в ответ. — Идиот, — вздыхает Хаус, опускаясь на кровать. — Неправда, — почти обиженно отвечает Чейз, подходя ближе. Хаус качает головой, принимаясь раздевать Чейза, параллельно целуя всюду, куда достаёт. Дыхание Чейза сбивается, когда Хаус снимает с него штаны, с явным интересом рассматривая подтянутое тело. Чейз млеет под этим цепким и внимательным взглядом, другим, не таким, как на работе — сейчас Хаус смотрит только на него. Чейзу нравится, что он не решает ровным счётом ничего — Хаус снимает с него бельё, сам всё также сидя в брюках. Чейз прикрывает глаза, чувствуя, как Хаус оставляет укусы на его груди, падает на подушки, тихо стонет. Пальцы Хауса обводят кубики пресса, медленно спускаясь к уже вставшему члену, но так и не касаются, заставляя Чейза изнывать от желания. Чейз переворачивается со спины, опускаясь на колени и становится в привычную позу. Краем глаза он замечает, как Хаус кидает брюки куда-то в сторону шкафа. Хаус кладёт ладони на спину Чейза, заставляя чуть прогнуться и довольно хмыкает. Похоже понял, что Роберт готовился. Хаус тянется к смазке и упаковке презервативов, лежащих чуть дальше на одеяле — он тоже готовился, пусть и в другом смысле. Совершенно не церемонясь, Хаус вставляет в Чейза сразу два пальца в смазке, медленно растягивая его. Минута, максимум две и Чейз снова чувствует пустоту сзади, но, к счастью, ненадолго. Хаус входит в Чейза, резко и болезненно, не давая ему привыкнуть. Хаус начинает двигаться внутри него. Поначалу медленно, от чего Чейз тяжело дышит в подушку, но каждое движение становилось всё быстрее и жёстче. Чейз срывается на громкие стоны и бессвязные восклицания, ярче обычного слыша свой акцент. Хаус держит Чейза за плечо, иногда чуть сдвигая руку, чтобы сжать его шею, и дальше выбивая из легких Чейза воздух. Роберт слышит, как Хаус тихо стонет, входя особенно глубоко. Чейз кладёт руку на член, стараясь попасть в темп Хауса, который сбивается из раза в раз, теряет контроль над чёткостью движений, находясь на грани. Хаус снова задевает простату Чейза на долю секунды, мгновенно доводя до оргазма. Чейз утыкается в подушку, стонет, заливая пальцы спермой, всё также ощущает Хауса в себе. Не находя сил даже вдохнуть как следует, Чейз чувствует, как Хаус кончает вслед за ним. Роберт почти не слышит его и приходит в себя только когда Хаус падает рядом на кровать. Его грудь часто вздымается, рот приоткрыт и Чейз снова замечает, что Хаус красивый. На этот раз он решает не шокировать Хауса подобными фразочками о его внешности, зато изо рта вырывается другая глупость. — Мне кажется, я люблю тебя… — твою мать! Чейз всегда знал, что после оргазма начинает нести всякую дурь и высказывает чуть ли не каждую мысль вслух, но это никогда не было что-то настолько серьёзное. — Сочувствую, — фыркнул Хаус, не восприняв это всерьёз, чем невероятно обрадовал Чейза. — Скоро окситоцин пойдёт на спад, ты поймёшь что и кому сказал и тебе либо понадобится верёвка с мылом, либо психиатр, либо одежда, чтобы сбежать отсюда. — Ну, бегство я пока не планирую, а с остальными потом разберёмся, — улыбнулся Чейз, поворачиваясь к Хаусу, лежащему с непривычно расслабленным выражением лица. Хаус приподнялся, взял что-то с тумбочки и кинул в стену, с поразительной точностью попав в выключатель. Взгляд Роберта практически неосознанно скользит по телу Хауса, останавливаясь на правом бедре, где видна часть шрама. Чейз смотрит, думая о том, что травма, шрам, боль и хромота значат для самого Хауса. Видимо, слегка ушедший в себя взгляд Чейза слишком заметен, ведь Хаус почти резко накрывает их одеялом, скрывая шрам. — Вообще-то мне жарко, — недовольно говорит Чейз, пытаясь раскрыться. — На кухне открыто окно, тебя продует, — отвечает Хаус, удерживая одеяло на своём месте. — Тебе холодно, ты и укрывайся! — возмущается Чейз, стараясь не рассмеяться от комизма ситуации. — Заткнись и лежи спокойно, — строго говорит Хаус, обнимая Роберта со спины и прижимая к себе. Чейз повернулся к Хаусу, удивлённо вскидывая брови. — Что? Я привык обнимать подушку во сне, но ты тоже подходишь, — Чейз смеётся, обнимая Хауса в ответ. Их странные, сложные отношения определённо того стоят.