***
–Леха, он дышит, все нормально будет, слышишь? – пытается успокоить его Степа. –Бля, ты прикалываешься? Ты видишь в каком он состоянии, Степ? Степан поджимает губы и в знак согласия кивает головой. Слышно сирену скорой помощи. Парни гремят воротами, позволяя медработниками сразу же пройти к пострадавшему с набором для оказания медицинской помощи. В этот же момент Андрей, находившийся в другом помещение, выглядывает в окно. Дюшес видит то, что карета скорой помощи подъехала к ангару друзей. Нахмурившись, он потряс головой, отгоняя все негативные мысли. Подходя к выходу он натягивает на себя темную кофту. –Макс, там к парням скорая подъехала, я пойду спрошу что случилось. – оповещает Андрюха. –Да, давай. – слышится с конца ангара. Андрей выходит на улицу и не быстрым шагом добирается до открытых ворот ангара. Он проходит внутрь, пытаясь не привлекать к себе много внимания, обходя машину скорой помощи. Мимо него сразу же пролетают врачи с носилкой, на которой лежит Максим, в мясо разорванной рукой, а за ними целеустремленно следует Леха, успевая ругаться с работниками. –Ебанный в рот.. – не скрывая эмоций, Андрей провожает взглядом парней и пытается найти хоть одного человека, кто сможет внятно объяснить ситуацию. –Нет, я поеду с ним! –Мужчина! Кем вы приходитесь ему? Нам по закону противопоказано допускать людей к пострадавшему во время перевозки в лечебное учреждение! – устало отвечает мужчина, перекладывая Макса с носилки на койку в машину. –Да я срать хотел на ваши законы, когда мой друг в опасности! Я с вами поеду и хер вы мне че сделаете. – орал Милькович, совсем позабыв об уважение к спасателям жизни его одного из самых родных людей. –Бог вам судья. – махнул рукой медбрат, показывая то, чтобы Леха сел на сиденье и начал закрывать двери. Все последующее время Алексей провел как в тумане. Каждый раз было страшно переводить взгляд на друга, который мог сойти за мертвеца по его жутко бледно коже. Зажмурившись, он закрыл лицо руками, отказываясь верить в происходящее. Он и подумать не мог, что все обернется именно так. Да, за кадром на съемках могло что-то случится, пару раз участники ломали руку, один раз ногу, но это был не так критично, как на данный момент. Никто не выглядил так, как выглядил Макс. Мысли потихоньку убивали его. Ведь именно он предложил выстрелить елкой. В нем шла ожесточенная битва чувств. Одна часть твердила, что это был эксперемент, никто не знал как он пройдет, а другая часть часть била на поражение, что во всем виноват только он. По голове больно стучало, что лучше бы на месте Максима был он. Милькечив сразу начал желеть о том, что он не признался в своих не дружеских чувствах. Мысли образовали смертельный круг, все мешалось воедино, не позволяя рассуждать как-то позитивно. Было слишком много "а если". И все сводилось к тому, что виноват в этом он! Еще никогда он не мог настолько сильно запутаться в своих же мыслях. Вдруг его легонько толкнули в плечо. –Мужчина. Казалось, что все это время он сидел без дыхания, в горле пересохло, а стресс давал о себе знать. Несколько раз моргнув, он поднялся и распрямился, наблюдая за тем, как его друга медленно, но в темпе переносят на каталку. –Мужчина, оставьте халат свой здесь лучше. – дал совет врач, смирившийся с упорством Алексея. Кратко кивнув, халат оказался переброшенным через плечо, а Леха проследовал за работниками. Проигнорировав слова медсестры на входе о том, что ему следует надеть халат, маску и еще сделать кучу действий, он поспешил заскочить в лифт, громко закрывшийся сразу же после его входа. Все казалось через чур нереальным, как будто смотришь фильм от первого лица. Он бы все отдал, чтобы это оказалось сном. Тогда бы он сделал все то, о чем жалел сейчас. После открытия железных дверей лифта, врачи буквально полетели по коридорам, да так, что Алексей еле успевал не упускать их из виду. Остановился он ровно в тот момент, как увидел то, что Максима завезли в кабинет и дверь захлопнулась. Милькечив пытался сделать несколько спокойных вдохов, однако они даже приблизительно не были похожи на спокойные или что-то в этом роде. Алексей практически упал на диван напротив палаты и задрал голову вверх, молясь на то, чтобы все прошло удачно. Лишь бы с Максом все было хорошо. Но оказывается, что страх еще только начинался. В кабинет влетело сразу несколько докторов, а трясти начало по новой. Вновь пришла картина вида Макса, у которого пульс почти дотягивает до сорока, а сам он истекает кровью, которая так выражается на ярко зеленом газоне. Кажется этот поздний вечер Алексей никогда не забудет, и он еще долго будет преследовать его в страшных снах, заставляя каждый раз подскакивать на кровати в холодном поту.***
–Извините? – низенькая девушка смотрела прямо в заспанные глаза и легонько улыбалась, – Может быть вам поехать домой? Отдохнуть например. Врачи сделают все возможное. Открыв глаза, Леха не сразу осознал ситуацию. Девушка с тёмными волосами и прозрачно голубыми глазами стояла напротив него, в белом халате. В голове безжалостно начали всплывать самые ужасные картины вчерашнего вечера, от чего парень скривился, не понимая за что ему это, а тем более Максиму. –А.. – правильные слова не сразу нашлись, – Нет-нет, я посижу. Я все таки хочу дождаться. Девушка с сожалением взглянула на него и отвела взгляд. –Ну, может кофе? Чай? Здесь есть буфет. – пыталась хоть как-то облегчить переживания брюнетка. –Нет, извините. – сразу же получила она отрицание. Девушка лишь кивнула головой, почти неслышно вздохнула и пошла по медицинским коридорам. Рядом с кабинетом находился не он один. Из стороны в сторону, как маятник, ходила женщина в белом халате и маской на лице. Черные волосы, глаза заплаканные. Она была заметно ниже, чем Алексей, поэтому догадаться было не сложно, что это мама Макса. С ней он был знаком, по причине того, что с Максимом они общаются уже довольно давно и с раннего возраста, он часто отмечал какие-то праздники с ним, где присутствовали его родственники, в том числе была и мама. Леха перенес взгляд на часы, весящие на стене. Почти четыре утра. Операция шла уже больше, чем четыре часа. Во рту все пересыхало, хотелось начать выть. Мысли преследовали самые ужасные. Вдруг из кабинета вышло сразу три врача, на лицах можно было легко прочитать усталость и замученность. –Извините! – быстро подбежала женщина к одному из мужчин. – Скажите, пожалуйста. Как он? Он будет жить? Слова получались невнятные, было видно, что мужчине совсем не хотелось отвечать в данный момент на эти вопросы. –Мы пока что не можем давать никаких прогнозов. – вытирая пот со лба, на грани слышимости проговорил врач. – Уже изначально, когда наши люди приехали на место, Максим находился в коме. Он живой. Возможна ампутация пострадавшей руки. И это не точно. Мы сейчас не можем предоставить точную информацию, так как парень в коме. Женщина прислонилась к стене, глаза забегали по лицу врача, а она начала лихорадочно глотать воздух, мотая головой, как бы отрицая все происходящее. Со слезами на глазах, она начала просить: –Пожалуйста, пожалуйста, спасите его. Он же мой самый родной человек. Это же мой сын. Врач устало посмотрел на нее, опуская руки на ее плечи. –Мы делаем все возможное. Лучше езжайте домой. С Максимом сейчас нельзя контактировать. Закончил диалог мужчина и направился по белым коридорам. Мама Макса сидела и сильно сжимала свою кожаную сумку, устремив взгляд в никуда. У Лехи не находилось нужных слов. Он не мог сказать, что все будет хорошо. Он сам нуждался в поддержки и утешениях. Женщина привстала и на негнущихся ногах медленно, словно зомби так же пошла куда-то в сторону. Сейчас казалось странным всё. Все уходили по одному и тому же направлению, все ходили как неживые. Казалось, что Леха на секунду оцепенел, когда послышался щелчок, а после дверь распахнулась, ударившись об стену с характерным звуком. Из кабинета начала выезжать каталка, а за ней шел мужчина, который направлял ее. Макс лежал бессознательно, на голове со стороны затылка была повязка, а само тело было накрыто больничным покрывалом. Было до безумия больно наблюдать за удаляющимся другом, который выглядел хуже мертвого. Было больно подниматься с потрепанного дивана, провожая взглядом Максима. Хотелось, чтобы это все оказалось страшным сном. Хотелось вновь увидить улыбку парня и его вечный оптимизм в любых ситуациях. Было больно подходить к регистратуре, оставлять номер и просить, чтобы ему перезвонили, когда станет известно хоть что-то про Максима Монахова, понимая, что вероятнее всего ему никто не перезвонит. Было больно покидать больницу, оставляя своего друга там, на грани жизни и смерти. Невыносимо жутко было думать о том, что же будет дальше. А если руку придется ампутировать? Он останется инвалидом. Как он будет продолжать вести канал? Когда сможет вернуться к своему изначальному виду? Как на него повлияет эта ситуация? Что, если он больше не будет улыбаться так, как улыбался когда-то? На глазах наворачивались слезы, но Мильекивич пообещал себе, что обязательно сделает все возможное, чтобы Макс вновь улыбался так, как было до этого ужасного эксперимента, который чуть не забрал жизнь человека. Конечно же он не будет медлить с признанием, но явно не сейчас. Когда угодно, но не сейчас. Только когда Монахов будет чувствовать себя лучше. Нельзя его беспокоить первое время. Взглянув в телефон, он увидел много пропущенных от парней. Первый, кто попался – это был Степа. В телефоне послышались гудки, а после встревоженный голос: –Лех?