Охотник

      Нгуен сидела на скамеечке и рассматривала молодую женщину, сидевшую напротив нее. Она была в больничной пижаме, с блеклым цветом лица и тусклыми тонкими волосами, забранными в хвост, из которого они то и дело спадали ей на лицо, а она медленными движениями убирала их за уши. Несмотря на свое плохое состояние, отчетливо показываемое внешним видом, она улыбалась, когда двое мальчиков лет семи жались к ней с двух сторон. Судя по всему, они были ее детьми, ведь она то и дело целовала их в макушки и обнимала руками.       Нгуен хотелось плакать. Она сама была из детского дома, будучи там с младенчества, и ее настоящей мечтой всегда была большая семья. Своя. Настоящая. Пусть шумная и громкая, но самая любимая и ценная. Она пошла в армию, чтобы унять свой буйный нрав и гнев, который в переходном возрасте плохо подлежал контролю. Побывав в паре приемных семей и показывая только свой бунтарский нрав, она окончательно осталась в приюте, а дождавшись совершеннолетия, сама попросилась в военную академию. И вот, пройдя огонь и воду, бесчисленные драки и издёвки со стороны сослуживцев, но не теряя при этом желание сделать мир чуточку лучше, через шесть лет, она оказалась в специальном отряде, которому поручали заниматься ликвидацией самых опасных и влиятельных преступников. Ей нравилась ее работа. Она думала, что года через три с ее стараниями, мир станет спокойнее, и она займётся созданием своей семьи. А теперь…       Стоило врачу выйти из ее палаты полторы недели назад, рассказав все о ходе операции и ее состоянии тела, как она разревелась. Душу рвало на куски, буквально заставляя задыхаться. Такой ее нашел Ан Уджин. Ей было стыдно за себя, но остановить слезы не могла. Напарник ее успокаивал, что-то говорил, она не понимала, слышала только его голос, а внутри все основательно рушилось вместе с заветной мечтой о большой семье и чистом мире.       Она его выгнала. Ей вкололи успокоительное. Командир с ней поговорил только через день, оповещая об отъезде группы и ожидая от нее ответа о продолжении службы через две недели. И вот срок ответа подходил к концу, а она поняла, что мир не очистить от плохих людей. Семью ей не построить. А ее увлеченность Ан Уджином надо заканчивать, ибо он каждый день был рядом, но под вечер уходил торопливо, получая сообщение на телефон, что разъедало ее еще больше от желания узнать, кто ему пишет, раз он еле сдерживает улыбку, но радостный взгляд не прячет. У нее было много времени на думы. Однозначно у ее напарника здесь, в этом проклятом городе, кто-то был. Был тот, кого он любил! У нее же здесь не было никого. Никого она не любила, и никто по ней не скучал.       Новое утро означало, что время ответа командиру подошло. Но его у нее не было. Она ничего не решила. Хан ощущала себя потерянной, ненужной и совершенно бесполезной. Зачем она вообще здесь, в этом мире? Для чего ей здесь быть? Мечта сломана, мужчина, единственный, кто так сильно понравился, ей точно не принадлежит, а злодеи в мире никогда не закончатся. Добро в ее лице явно проиграло. Встать на сторону зла? А чем это поможет ей самой? — Уджин? — знакомое имя слишком четко раздалось рядом, когда она вышла из кабинета гинеколога, совсем не обращая внимания на сидящую напротив девушку и смотрящую в ту сторону, где была ее палата, около которой стоял ее напарник.       Нгуен остановилась, обернулась и присмотрелась внимательнее. В глаза сразу бросились длинные темные волосы, волнами спадающие на плечи и грудь. Круглое личико было удивлённым и то ли глупым, то ли напуганным. — Виён, что ты здесь делаешь? — Ан приблизился быстро и бесшумно, заставляя Нгуен дëрнуться в сторону, пропуская его. — Я… я… — Госпожа Шин, проходите, — прервал ее ответ голос медсестры, выглянувшей из кабинета, где только что была Хан.        Девушка буквально подскочила, одëрнула свое бежевое лёгкое платье, крепче сжала свою сумочку тонкими ручками, прикрывая ей свой живот, что не укрылось ни от одного из тренированных напарников. Жесты считывать легко, особенно неосознанные и явно бросающиеся в глаза. — Простите, я с ней, — Уджин прошел вперед, ухватил девушку за руку с явной осторожностью, что так же не укрылось от взгляда Хан, и потянул ее в сторону двери, но обернулся и обратился к напарнице: — Я скоро, что тебе принести? — Не торопись, мне ничего не надо, — тихо ответила Нгуен, понимая, что окончательно проиграла по всем фронтам.       На улице светило солнце, а в душе Хан Нгуен разрасталась тьма. Жить? Умереть? Служить? Существовать? Слова кружили в голове, заменяясь картинками прошлого и настоящего, но никак не будущего. — Вы сегодня долго, — донеся до нее разговор медсестер, голос звучал взволнованно. — Неужели опять непоседливая стайка встретила во всей красе? — Ох, ей Богу, в этом приюте самые разбойники собрались. Сегодня был даже перелом! — сетовала вторая. — Пока накладывали гипс, его друзья умудрились загипсовать самого младшего, и все бы ничего, да они ж на голову повязки наложили, бедняга чуть не задохнулся. Нос еле прочистили. Чертята, не меньше. — Им нужна крепкая рука. — Не то слово, да где ж ее возьмёшь. Они друг за друга горой. Это и хорошо, и плохо. Кто ж такую толпу согласится забрать из этого ужасного места. А разлучаться они явно не намерены, даже на прием так и завалились ввосьмером. Сколько ругались до этого и договаривались, что так делать нельзя, а все без толку. — Да, таких только армия исправит, как говорила моя бабушка, — улыбнулась первая от воспоминаний о своей родственнице. — Боюсь, до армии они либо сбегут, либо сожгут приют, либо в драках заработают себе увечья на всю жизнь, — покачала головой вторая.       Нгуен слушала, усваивала полученную информацию и осознала, что в голове от услышанных слов рисовалась яркая картинка будущего. Шумной семьи, радостных криков и крепких объятий. — Командир, я не вернусь. — Спасибо за службу, Онцилла.

***

      Ан Уджин аккуратно открыл дверь в палату, в которую заходил в последний раз. Командир позвонил три дня назад и сообщил, что у него новый напарник. Он расстроился, ведь до последнего думал, что Онцилла продолжит свою работу в их отряде. Правда, он сам планировал уйти через полгода. Шин Виён скоро понадобится его помощь. А ему нужно будет позаботиться о своей в мгновение ока разрастающейся семье. — Привет. Я готова, отвези меня в отель, — Хан выглядела веселой и вдохновлённой, чем удивила бывшего напарника.       После того инцидента с Виён в больнице, они так и не поговорили с ним серьезно, да и сама Нгуен была не в лучшем расположении духа. Шин Виён, оказалась не так проста, как казалась на первый взгляд, ведь на следующий день заявилась к Хан в палату, объясняя, что к чужим мужчинам не следует не то что лезть, а даже на шаг приближаться. Она говорила много, быстро и нервно, но суть ее претензий Нгуен поняла сразу и заверила, что той не о чем волноваться, так как работать вместе с Уджином она больше не собирается. — Хорошо, — хватая небольшую и явно лёгкую сумку, ответил Ан, тут же выходя в коридор. — Чем будешь заниматься? Не будет скучно без нас? — Точно не будет, — уверенно кивнула девушка, чем еще больше озадачила парня. — Расскажешь, что задумала? — попытал еще одну попытку узнать замыслы бывшей напарницы мужчина. — Всему свое время, Ан, — хитро прищурив глаза и, надев кепку на чуть отросшие волосы, улыбнулась Хан, садясь на пассажирское место арендованной машины. — Ты же спешишь, чего медлишь?       Он обошел машину, сел и, выжидающе взглянув на девушку, вздëрнул брови в вопросе. — Езжай по навигатору, заглянем в одно место, вернее, проедем мимо, — вводя данные в панель, попросила Хан.       Ан кивнул, направляясь по первому адресу, который оказался приютом для детей-сирот. — Я здесь выросла, — частично соврала девушка, завидев очередной вопросительный взгляд Уджина. — Хотела посмотреть, стоит ли еще на месте, — разглядев вдали за забором дерущихся детей, она про себя усмехнулась, насчитав целую ораву малолеток. — Все, теперь в отель, жилье я еще не купила, буду выбирать. Так что не волнуйся, я останусь в этом городе, он мне все же ближе других стран и городов. Что-то меня здесь удерживает, — рассматривая уже мелькающие дома и улицы, опережая новые вопросы, ответила девушка.       Перед отелем Уджин притормозил, не доехав до входа, заглушил мотор и повернулся к бывшей напарнице. — Ты хорошая девушка, красивая женщина, сильный боец, надёжный напарник и верный друг. Да, Нгуен, ты мне друг, которого я ценю и уважаю. Прости, я не смогу ответить на твои чувства, — мужчина смотрел на нее пристально и серьезно, а самой девушке отчего-то было смешно. — Ты любишь ее и, судя по всему, она тебе подарит ребенка, — улыбнулась Нгуен. — Я рада за тебя, Охотник, думаю, все мужчины хотят наследников, — она похлопала его по плечу в подтверждении своих же слов, но продолжила: — Для меня ты был надёжным напарником, мне нравилось с тобой работать, да и с ребятами тоже, кроме Нила, конечно, — он рассмеялся вместе с ней над последними словами. — Думаю, мы еще встретимся, Охотник, лет через десять, может, больше, но я уверена, что наши пути еще пересекутся. Не хворай и вырасти достойного ребенка. Надеюсь, будет сын и пойдет в тебя, а нет, так ты вырастишь прекрасную, сильную духом дочь. Я в тебе уверена, Ан Уджин. — Мы всегда будем друзьями, маленький ягуар, — Уджин потянулся и приобнял подругу. Да, именно подругу, не иначе. — Если понадобится помощь, найди меня. Не знаю, как раскидает нас судьба, но ты всегда сможешь на меня рассчитывать. Будь счастлива. — Буду, — кивнула Нгуен и вышла на улицу. Забрала с заднего сиденья сумку и хлопнула дверью, но вновь постучала в окно пассажирского и, дождавшись, когда стекло опустится, улыбаясь, повторила с укоризной: — Я Онцилла, Он-цил-ла, выучи уже!       Улыбка на прощанье дороже всего на свете. Тепло воспоминаний и радость осознания того, что в мире есть человек, который тебя точно ценит и уважает, — великая радость. Нгуен ушла в новую жизнь радостной и довольной, решительной и отважной. Она, может, и не сделает мир лучше и счастливей, но может изменить жизни нескольких людей совершенно точно в лучшую сторону. Особенно свою.

***

      Большой двухэтажный дом прятался среди деревьев. Детская игровая площадка перед парадным входом была пустой. Хан Нгуен решила обойти дом и только потом зайти. На заднем дворе оказалось небольшое поле для футбола, так же пустующее. Девушка пошла по песочной насыпи, пересекая поле по самой короткой траектории. Она видела задний вход с распахнутой дверью и, не сильно присматриваясь по сторонам, поспешила к нему. Солнце палило нещадно, заставляя потеть и уставать сильнее. С ее выписки прошел месяц, она окрепла, но еще чувствовала слабость в теле. Левая рука, где была третья пуля, функционировала хорошо, не напоминая о ранении. А вот общее состояние все ещё не было как прежде.       Слева послышался глухой удар и явный свист. Повернув голову в сторону звука, Нгуен заметила летящий в нее футбольный мяч. Остановилась и той самой, недавно раненной, рукой, ловко его поймала на расстоянии чуть выше головы. Поднесла добычу к лицу, рассмотрела, кинула на землю и поставила на него ногу, обутую в армейский ботинок. Сама она оделась в привычный костюм цвета хаки, надела черную кепку и солнцезащитные очки, явно копируя вид крутой тетки военного типа. Она была довольна собой. — Отдайте мячик, дядя, — раздался грозный мальчишеский голосок, а на встречу к Нгуен выдвинулся бледный мальчик, позади которого остались шесть мальчишек разного роста и одна затесавшаяся среди них девочка. — Во-первых, госпожа Хан, — спокойно заметила Нгуен, приподняла кепку, и сняла очки, но ногу с мяча не убрала. — Во-вторых, говори уважительно, господин…       Мальчик остановился в метре от Хан и прищуренным взглядом осмотрел фигуру перед ним. Темные маленькие глазки были очень внимательными, что приятно порадовало и немного развеселило девушку. Дети явно были непростые, ведь уже подкрались осторожно и почти незаметно ближе, выстраиваясь полукругом позади, готовые защитить, судя по всему, своего предводителя. — Мин Юнги, — мальчик прошел вперёд и вытянул руку для рукопожатия. — Кто будете, тетя?