Лучшие из худших крови

— Мама! — прорезал детский голосок тишину после внезапного грохота, — Мама! Мамочка?... Девочка с необычайно красивыми и удивительными глазами побежала в сторону затихшего шума. Раздался хлопок. — Внучка? Где мама? — произнëс хриплым шëпотом старик с такими же глазами, — Что произошло тут?.. — добавил он оглядев на половину разрушенную комнату. — Деда! — захлëбываясь в слезах провыла малышка, — Тут было очень громко, и кто-то кричал на маму, а потом... — хлопнула носом она ещё сильнее плача, — А потом я побежала искать её, потому что тот дяденька, что кричал на неё, сделал ей больно! — Так, встань мне за спину и беги, если я тебе скажу. Тут может быть плохой дяденька. Если дяденька узнает тебя, будет очень не хорошо. Поняла? — девочка кивнула, — Отлично. Не шуми, иди осторожно. На цыпочках, аккуратно, используя вербальные заклинания для проверки наличия постороннего человека в доме, дедушка и внучка шли в комнату матери. Скрип половиц выдавал их, однако те всё равно продолжали путь. Достигнув деревянной чëрной двери, разнесëнной в щепки, старик приоткрыл её и вошëл в комнату, схватившись за сердце и судорожно дыша. — Нет... Доченька... Адели... — старик повалился на колени, а из-за его спины вынырнула дочка погибшей, сразу подбежавшей к маме. — Мамочка, проснись, нельзя спать!... — девочка схватила её за руку и дëргала, побуждая встать. Но всё было бесполезно. Мать не поднималась. И никогда больше не смогла подняться. Вот такая была у них судьба. У глаз цвета неба и кофе. Грустных, но сильных. Сильных, но таких ранимых.