• • •
Когда дядя Бен сказал, что «с большой силой приходит большая ответственность», ему следовало бы добавить оговорку: «С крошечной долей хороших новостей приходит целая куча боли». Мигрень вернулась еще до того, как миссис МакКолл успела подтвердить слова Эллисон о том, что Стайлз теперь может читать. Стайлз чувствовал себя цирковым зверем, которого заставляют исполнять трюк. И чем больше он вглядывался в слова на странице, тем хуже становился гул в его голове. По краям его зрения слова начали расплываться, и первым его побуждением было запаниковать. Я только что вернул это обратно, ты не можешь забрать это у меня! Но ему все-таки удалось показать на свою голову и найти нужное слово на странице. Затем он увидел слово «драгоценности» и указал на свой безымянный палец, вспомнив обручальное кольцо, которое все еще носил его отец. А потом, перед тем как боль стала совсем сильной, он увидел слово «возбужденный» и не смог удержаться. Он указал на себя, и миссис МакКолл фыркнула и шлепнула его по руке. Надо же, это действительно семейное. У МакКоллов определенно есть проблемы с рукоприкладством. После этого Стайлз показал восемь пальцев и снова забрался под одеяло. Но прежде чем мама Скотта успела бы уйти, он схватил ее за руку, соображая, как будет проще это до нее донести. Его руки задрожали, когда он схватил цветные карандаши, и он быстро нарисовал что-то, от чего у него защемило сердце. Мужчина в синем держал за руку маленького мальчика с веснушками на лице, отец и сын стояли рядом с больничной койкой, на которой лежала женщина со светлыми волосами. Больше всего времени Стайлз потратил на маму, стараясь сделать ее настолько красивой, насколько позволяли его скудные навыки рисования. Мелисса заглянула ему через плечо, когда он почти дорисовал, и затаила дыхание, увидев, что это было. Он поднял на нее глаза и указал на отца. Затем он покачал головой, одновременно дотрагиваясь до головы обеими руками. Придуманный ими жест «мигрень». А потом он указал на маму. Пожалуйста, не вынуждай папу приходить ко мне, потому что это только заставит его думать о ней. Затем ему поставили капельницу и ввели лекарства, которые постепенно начали всасываться в его организм. Мелисса смахнула слезы, посмотрела на его рисунок и молча кивнула. Решительно. Затем она потянулась, поцеловала его в лоб и указала на подушку. Стайлз погрузился в сладкое забытье без сновидений.• • •
На каких бы безумных американских горках ни катался Стайлз, он хотел бы сойти с них. Спасибо. Он проснулся где-то на рассвете и сначала подумал, что действие лекарств, которые ему ввели, должно быть, уже прошло, но он все еще чувствовал себя наполовину куда-то провалившимся, хотя на самом деле это было не из-за лекарств. Нет, дело было в затаившимся оборотне, который сидел на его кровати и держал свои руки на его голове. То, что Дерек наконец-то был здесь, почти заставило Стайлза забыть о мигрени, ужасной боли и том, что он снова мог читать. Руки Дерека холодили его виски, и это ощущалось как успокаивающая мазь на слишком горячей коже. И чем дольше Дерек так сидел, тем меньше становилось больно. Скотт, конечно, уже рассказывал об этом фокусе Стайлзу. Однако никто из них никогда не пробовал этого на Стайлзе. Может, беты могли заставить это работать только на животных. Может, это мог сделать только альфа — избавить человека от боли так, как Скотт избавлял от боли щенков. Может, именно поэтому Дерек появлялся здесь каждую ночь. После того, как большая часть боли ушла, а наркотики стали глушить оставшуюся, Дерек убрал руки, но с кровати не встал. Долгую минуту они смотрели друг на друга. Для тебя это просто какая-то дурацкая обязаловка? Ты чувствуешь себя виноватым или что-то в этом духе? Поэтому ты здесь? Но это был один из тех случаев, когда Дерек, казалось, не понимал, о чем думает Стайлз. Ну конечно. Когда вопросы становились серьезными, Дерек становился идиотом. Ясно. Стайлз хотел похвастаться, показать Дереку свой трюк со словами, как он сделал это раньше с Эллисон и Мелиссой. Может быть, он даже заслужит одну из тех редких улыбок Дерека. Он еще никогда не улыбался Стайлзу. Хотя нет, это не совсем так. Именно из-за чертовой улыбки Дерека и начались все эти проблемы. Это было на следующий день после того, как Дерек укусил Эрику, и она вышла из школы и села к нему в машину. Тогда альфа одарил их со Скоттом великолепной омерзительной ухмылкой, и Стайлз почувствовал, как у него свело живот — весь оставшийся день он пробыл в раздражении, сам не понимая почему. Теперь он начал понимать, почему тогда так себя чувствовал. Дерек двинулся, и Стайлз схватил его за запястье прежде, чем тот успел бы встать с кровати. Стайлз знал, что ему не стоит настаивать на своем, и потому он не стал наглеть. Он не попытался просунуть пальцы между пальцами руки Дерека, не заставил его забраться к нему на кровать и не стал слушать еще тысячу других мыслей, которые проносились в его мозгу прямо сейчас из-за недостатка амфетамина и декстроамфетамина. Боже, как же он хотел вернуть свой аддералл. Может, с аддераллом он не будет паниковать, когда полуночный гость придет к нему в следующий раз. Дерек посмотрел на руку Стайлза, выглядя почти… сбитым с толку? Нет, это была не растерянность. Это была настороженность. Как будто Стайлз представлял из себя угрозу, или как будто его, Дерека, нахождение здесь являлось угрозой. В этом не было особого смысла для уставшего Стайлза, учитывая, что Дерек практически прописался в больнице, составляя ему компанию по ночам. Но теперь что-то было иначе. Что-то переменилось. Серьезно, чувак, я в больнице, а ты единственный, у кого есть волчьи штучки-дрючки. Просто заткнись и побудь здесь немного. Я уверен, что твой вагон метро проживет без тебя несколько часов. В конце концов Дерек вздохнул и слегка кивнул. То, что его беспокоило, не исчезло из его взгляда, но, по крайней мере, казалось, что он смирился с тем, что останется здесь еще на какое-то время. Стайлз отпустил запястье Дерека и снова устроился на кровати. Оборотень не встал, оставшись на месте. Стайлз улыбнулся, закрывая глаза. Он улыбался всю ночь, даже после того, как Дерек ушел.• • •
Когда на следующее утро он наконец проснулся, шериф уже был здесь. Его форма была помята, а сам он выглядел так, словно не выспался. Но на полу валялись одеяло и подушка, так что тот успел прикорнуть хотя бы на пару часов. Но кроме усталости, Джон выглядел еще и взбешенным. Гораздо более взбешенным, чем в то утро с Дереком. Ой. Отец несколько раз открыл рот, тыча пальцем в сторону Стайлза, словно готовясь разразиться хорошей тирадой, но по итогу сдержался. Желание накричать на ребенка пересиливало беспокойство о состоянии Стайлза. Наконец вспышка гнева, не отпускавшая шерифа, прошла, и он начал понемногу успокаиваться. Гневный румянец сошел с его щек, но он все еще выглядел так, словно был не прочь выбить из Стайлза всю дурь хотя бы разок. Стайлзу вдруг стало трудно сглотнуть. Шерифу потребовалось почти десять минут, чтобы разобраться, что к чему, и это были, по сути, худшие десять минут Стайлза за все время его пребывания в больнице. Потому что ему пришлось сидеть и смиренно ждать. Конечно же, Дерек исчезает именно тогда, когда он мне больше всего нужен, с досадой подумал Стайлз. В любви и на войне все по-честному, и все такое, но сейчас его отец выглядел так, будто был готов устроить расправу. Он мог бы, подумал Стайлз, пихнуть Дерека отцу, а потом убежать в горы. Рисунок, который Стайлз нарисовал прошлой ночью, лежал на маленьком столике между ним и отцом. Шериф ткнул пальцем вниз, указывав сперва на свое изображение на рисунке, а затем на себя. Затем он ткнул пальцем в Стайлза, а после в шерифа на рисунке, после чего он сделал рукой горизонтальное режущее движение. Он указал на ребенка-Стайлза, а затем на настоящего Стайлза. Я здесь отец. Ты не отец. Ты — Стайлз, черт побери. Ладно, он сам добавил «черт побери». Но он был уверен, что если бы его отец говорил, он бы сказал именно это. Впрочем, на сочинение ответа у Стайлза ушло не так уж много времени. Он указал на маму, потом на хмурое лицо папы. Но единственное, чего он добился, это заставил отца нахмуриться еще сильнее. По крайней мере, в том, что он оказался в больнице, были и плюсы. Отец не мог долго сердиться на него. Стайлз спрыгнул с кровати и забрал у двери свою больничную карту. С тех пор как он впервые осознал, что снова может читать, это не выходило у него из головы. Он хотел выяснить, что с ним не так. Он бегло просмотрел карту, хотя быстро обнаружил, что читает уже не так быстро, как раньше. Его мозгу потребовалось гораздо больше времени, чтобы обработать слова, и почти сразу же он почувствовал, как у него запульсировало в голове. В абзаце, где говорилось о том, что у Стайлза нет никаких повреждений мозга, выявленных на МРТ, он увидел слово «череп» и повторил процесс, через который прошел с Эллисон и миссис МакКолл. Найти второе подходящее слово было нелегко: Стайлзу потребовалось некоторое время, чтобы попытаться прочитать и осмыслить абзацы. Но в конце концов он нашел и указал на слово «травма», а затем… застрял. Он оглядел себя, свои руки и кисти, но никаких заметных повреждений у него не было. Была шишка на голове, но это уже нельзя было назвать травмой. Но тут его осенила гениальная мысль, и он провел пальцами по виску отца, где у того находилась затянувшаяся рана на линии роста волос. Отец улыбался слишком широко, слишком осведомленно. Значит, он определенно знал о новостях, еще до того, как Стайлз начал выпендриваться. Это было ожидаемо, но все равно немного досадно. Медсестры уже отняли у него все прочее, неужели им нужно было отнять еще и это? Это была единственная хорошая новость, которую Стайлз получил за последние недели! Недели! Стайлз еще немного покичился, чтобы увидеть улыбку на лице отца, а также чтобы понять, что именно происходит с его мозгами. Его коммуникативные проблемы были связаны с афазией, и в течение нескольких недель врачи делали определенные записи. Один из врачей был одержим временными рамками, отмечая, как долго Стайлз находился в коме, и сколько времени осталось до того момента, как пройдет месяц с момента травмы. Почему это так важно? Кроме того, там была запись, сделанная сегодня утром, в которой говорилось, что зрительное восприятие, похоже, вернулось, но прогноз все еще остается неблагоприятным. Неблагоприятным? Он наугад пролистал несколько страниц, пытаясь найти что-нибудь о реабилитации или том, что еще ему следует делать, но в карте были сплошные лекарства, варианты лечения и слова, не имевшие для него никакого смысла. Не потому, что это была тарабарщина (по крайней мере, не сначала), а потому, что это была научная дребедень. Он закрыл папку, как только отец прочистил горло, и почувствовал себя немного виноватым. Он почти забыл, что его отец здесь. И тут ему в голову пришла идея. Он сымитировал набор текста, как на ноутбуке. Точнее, на его ноутбуке. Ему кивнули, но продолжить «разговор» не удалось, потому что в этот момент вошел один из врачей, а за ним медсестра с инвалидным креслом. Стайлз застонал, задрав голову и уставившись в потолок. Инвалидное кресло означало анализы. Он надеялся, что его маленький прорыв положит конец пребыванию в больнице. Но, очевидно, все, что он сделал, это спровоцировал новый виток тестов. Шериф похлопал его по спине. Когда Стайлза вывозили из палаты (он ненавидел эту процедуру, но персонал больницы приходил в ужас, если он, не дай бог, намекал им, что может ходить самостоятельно), он мельком взглянул назад и увидел, что мужественный вид, который демонстрировал его отец, дрогнул, из-за чего его собственное сердце екнуло в груди. Это заставило его вспомнить вечеринку Лидии. И о том, что говорил его отец. Неважно, что все это было какой-то аконитовой галлюцинацией. Он знал, что эти слова крутились в голове его отца в такие дни, как сегодняшний. И он подумал о карте и том, что в больнице обеспокоены его прогнозом. К черту их, решил он. Он обязательно выздоровеет. У него не было выбора.• • •
Оказалось, что волшебное выздоровление Стайлза было не столько чудом, сколько преддверием всей той боли, которая его поджидала. В некоторые дни он мог читать почти десять минут подряд. В другие дни он едва успевал прочитать несколько абзацев, прежде чем голова начинала его убивать. Он принялся наверстывать упущенное, принимая все те лекарства, в которых отказывал себе, когда только очнулся. Не раз он жалел, что не умер, потому что у него болело все, даже ногти на ногах. Каждую ночь, независимо от того, насколько крепко он спал, он просыпался в ту минуту, когда приходил Дерек. Он знал, что тот где-то рядом — может, пасется на этаже, а, может, ведет себя как полный придурок и флиртует со всеми медсестрами в регистратуре. Но Дерек никогда не заходил в палату Стайлза. По крайней мере, когда Стайлз бодрствовал. Лекарства лишь немного приглушали боль в голове Стайлза, но каждое утро он просыпался, чувствуя себя в тысячу раз лучше, чем накануне. Он не занимался самообманом, пытаясь убедить себя в том, что ему становилось по утрам лучше из-за лекарств или хорошего сна. Он знал, что это был Дерек. Прошло несколько дней, прежде чем его просьбу привезти ему ноутбук приняли. Он не знал, кто так долго сомневался — его отец или доктор. Но как бы там ни было, его малыш скоро будет снова у него, и с ним он точно почувствует себя больше похожим на самого себя. Однако на других фронтах прогресса не было. Звуки, особенно голоса, по-прежнему были невероятно резкими и изнуряющими для ушей Стайлза. Он все еще мог произносить слова, но между его мозгом и ртом словно бы была пропасть, и ничего не получалось, как бы он ни старался. Казалось, чем больше Стайлз напрягался, тем сложнее это переживал его отец. Джон выглядел все более усталым, когда появлялся, и Стайлз начал украдкой коситься в сторону отца, когда они оказывались рядом. Он боялся, что отец снова начнет пить. Когда отец пил, это всегда было плохо. Он просто… нырял с головой в бутылку и позволял всему, что бурлило в его голове, поглотить его. Когда Стайлзу хотелось заняться самообманом, он говорил себе, что просто беспокоится, что отец попадет в аварию или что-то в этом роде — хотя шериф был безумно осторожен, когда выпивал, и даже не думал садиться за руль машины. Но на самом деле Стайлз боялся, что однажды вечером отец серьезно напьется, и тогда все эти потаенные мысли вырвутся из отца наружу, и он выскажет Стайлзу все, что чувствует. Стайлз должен был поправиться до того, как это случится. Он не сможет заботиться об отце, если будет торчать в этой чертовой больнице, как какой-то гребаный инвалид, ясно?• • •
В ту ночь головная боль была настолько сильной, что Стайлз потерял сознание еще до захода солнца. Но он каким-то шестым чувством смог определить момент появления Дерека. Однако на этот раз Стайлз не собирался оставаться в своей комнате и позволять Дереку играть в свои избегательские игры. Несмотря на то, что его голова раскалывалась от боли, и он был уверен, что находится всего в нескольких секундах от того, чтобы выблевать то немногое, что успел съесть, Стайлз отправился на поиски альфы. Это не заняло у него много времени. Он нашел Дерека возле лестничного пролета в задней части здания, где дверь на лестницу была открыта. Поза альфы бросилась ему в глаза раньше, чем все остальное, и он поспешно отпрянул назад. Дерек принимал эту позу каждый раз, когда говорил Стайлзу бежать. И вот что интересно… Стайлз обычно повиновался. Сейчас был один из немногих случаев, когда он подчинился приказу Дерека без лишних вопросов. И это было хорошо, потому что перед тем, как лестница пропала из виду, он увидел вспышку золотистых глаз, принадлежавших тому, кому Дерек загораживал проход. Обычно, когда Дерек вступал в драку и перевоплощался в альфу с причудливыми оборотническими чертами и всем остальным, раздавалось много рычания и воплей. Звериных звуков. Но в этот раз все звучало совершенно иначе. Звуки разнеслись по всему коридору, и хотя Стайлз бежал к своей палате, чтобы укрыться в безопасном месте, раздавшийся голос Дерека привлек внимание медсестер, и одна из них бросилась наутек. Только захлопнув за собой дверь и опустившись перед ней на пол, и когда его голова запульсировала сильнее, чем когда-либо, Стайлз вспомнил, что ему нужно дышать. Думай, Стилински. Если это очередной оборотень, то это первое место, где он станет тебя искать, идиот. Тебе нужно найти другое место, чтобы спрятаться. Не то чтобы он не доверял Дереку и думал, что тот не справится, но Стайлз знал, как неожиданные вещи любят просто происходить. Ты полагаешься на альфу, чтобы он обеспечил твою безопасность, а потом вдруг появляется канима с парализующими ногтями, и теперь ты вдруг должен защищать альфу. Стайлз распахнул дверь. Крики прекратились. Когда он вышел в коридор, наполовину уверенный в том, что увидит Дерека в кровавой луже на полу и какого-нибудь случайного омегу, идущего к нему со злобной ухмылкой на окровавленном лице, его ждало разочарование. Вторым оборотнем был Питер, вы что, издеваетесь надо мной? Питер и Дерек с их дурацкими выражениями лиц «гены оборотней делают нас сексуальнее всех» и без малейших признаков драки, в которую они ввязались, мило общались с медсестрой, когда Стайлз подкрался к ним. Стайлз бросил на Дерека взгляд, полный разочарования, и скрылся в своей палате. Если бы Питер Хейл решил заявиться и попытаться убить его или что-то в этом роде, он мог бы сделать это, пока Стайлз уютно укрывался одеялом. Казалось, осознание того, что Стайлз уже увидел его, вселило в Дерека некую смелость, потому что не прошло и десяти минут, как он проскользнул в комнату. Один, отметил Стайлз. Он повернулся к Дереку спиной, его голова слишком сильно раскалывалась, чтобы он мог анализировать то, что произошло между двумя мужчинами на лестничной клетке. Но когда Дерек подошел к кровати, Стайлз схватил его за руку и опустил ее на свою голову. И, возможно, слегка поцарапал его при этом. Потому что, черт возьми, почему бы и нет. Спровоцировать у Стайлза приступ паники, позволив думать, что на него хочет напасть омега, это нормально? А потом Дерек просто вошел в больничную палату, как будто не играл в «избегай Стайлза» со Дня благодарения. Дерек сдавленно рыкнул, и от этого звука голова Стайлза загудела еще сильнее, затем Дерек переместил голову подростка так, чтобы обе его руки оказались на его голове. Наверное, он хотел бы, чтобы это была моя шея, подумал Стайлз, почувствовав, как по его позвоночнику побежали мурашки. Он вслушался в дыхание Дерека и подстроил под него свое собственное — медленный и ровный вдох и выдох, которые недавно помогли ему обрести контроль над собой. Они просидели так не меньше часа. Стайлз не смотрел на часы, потому что в этом не было смысла, но он знал, что прошло много времени. Боль в его голове становилась все слабее и слабее, пока, наконец, не стихла, став лишь легким дискомфортом. Однако он почувствовал, что Дерек колеблется. Стайлз сел и выжидающе посмотрел на него. Дерек взял руку Стайлза, приоткрыл рот и легонько провел губами по его коже чуть выше запястья. Тот факт, что тело Стайлза могло разорваться от двух совершенно разных, но одинаково катастрофических ощущений, вероятно, должен был полностью перегрузить его мозг. Он никак не мог сообразить, почему от того, что Дерек прильнул губами к его руке, его тело пронзила молния ощущений, испепелившая каждое его нервное окончание. Он не знал, было ли это из-за темы с укусом, Дерека или губ, касающихся его кожи, но, черт возьми, да! Но в противовес этому ощущению возникла мучительная паника, которая мешала понять ему, что происходит в данный момент. Дерек может его укусить. Дерек может его укусить. Он вздрогнул — и не в хорошем смысле. Глаза Дерека следили за Стайлзом, и когда Стайлз резко отстранился, выражение лица Дерека стало облегченным. Стайлза это оскорбило почти настолько, что он забыл, насколько широко Дерек может открывать рот — но осознание этого факта открыло путь к целому ряду мыслей, которые Стайлзу предстояло позднее исследовать в душе. Он пихнул Дерека в грудь, не пытаясь скрыть раздражение. Я был бы чертовски хорошим оборотнем, и ты это знаешь, засранец. Гораздо более лучшим, чем Скотт. Может, не лучше, чем ты, он решил сбавить обороты, но уж точно получше, чем все остальные, включая Питера. Дерек закатил глаза и кивнул, и Стайлз в миллионный раз задался вопросом, как много Дерек понимает из этих «бесед». Потому что он всегда ведет себя так, будто прекрасно понимает Стайлза, но никто его не понимает. Даже его отец, а он ему ближе, чем кто-либо другой. Дерек указал в сторону коридора, а затем сделал мигающее движение рукой над головой. Стайлз посмотрел в сторону двери, нахмурился, и вдруг его осенило. Он ткнул большим пальцем в сторону двери, скорчил хмурую рожу и повторил мигающий жест. Дерек откинулся на спинку кресла, облегченно кивнув. Значит, это была идея Питера. Питер хотел его укусить. Ну, поправка. Питер все еще хотел его укусить. Ползучий гад. Стайлз снова вздрогнул и сделал пальцами крестик. Это было настолько запредельно, что его письменные согласие на это валялось где-то на полу. На полу в психиатрическом отделении, где должен находиться Питер. Ладно, Питер не был пациентом в психиатрическом отделении, но ему явно следовало там полежать. Стайлз не доверял этому новому, более здравомыслящему, исправившемуся Питеру, который жестоко убивал только тех, кто ему не нравился. И хорошо, что Дерек по-прежнему держал Питера на своей стороне. Говоря о Дереке, тот встал, чтобы уйти, но Стайлз снова его задержал. Он указал на стул, сделав свое лучшее «недовольное» лицо. Он даже скрестил руки перед собой, чтобы было понятнее. Дерек вздохнул, что прозвучало жалобно, но все же безропотно сел. Стайлз держал его в плену почти час, повторяя ему те же трюки, что и для остальных. Но на этот раз, когда его взгляд остановился на слове «возбужденный», дыхание его сбилось, и прилив паники заставил его листать страницы, пока он не добрался до рекламы в самом конце журнала. В тот вечер он заставил Дерека улыбнуться.• • •
Его отец наконец-то привез ноутбук, и Стайлз (случайно) стал еще большей проблемой для врачей и медсестер. Возможно, они выпишут его пораньше, лишь бы он убрался от них подальше. Он прочитал абсолютно все, что смог найти об афазии. Возможные методы лечения, осложнения, и у него даже была целая папка со статьями, содержимое которых противоречило тому, что с ним произошло. Пускай, ему удавалось уделять работе всего несколько минут в день, но он был настойчив в этом. В конце концов ему разрешили ежедневно пользоваться тренажерами, и силы (а их было немного) начали к нему возвращаться. Все, вероятно, полагали, что наличие физической разрядки сделает его более усталым, а значит, и более послушным, но они явно ничего не понимали в СДВГ. Каждый вечер, когда Дерек приходил и использовал свои волшебные пальцы, снова приходя регулярно, как будто никогда не было перебоев в обслуживании, Стайлз вытаскивал свой ноутбук и приступал к работе еще на пятнадцать минут. К Рождеству он мог читать почти двадцать минут подряд. Прогресс, хотя и не самый лучший. Головные боли тоже становились менее сильными. Ему снизили дозировку лекарств, вероятно, опасаясь, что он подхватит зависимость к окончанию лечения. Он все время сообщал о новых методах лечения афазии, которые пробовали люди, и упражнениях, которые пробовали пациенты из разных стран, но его лечащие врачи (спустя три месяца) все еще были в полном незнании, как им правильно взаимодействовать со Стайлзом. Медсестры, однако, уже достаточно пообщались с подростком, чтобы выработать элементарные жесты руками и приловчиться переводить его послания как можно точнее. Новизна спорта начала сходить на нет, и Стайлз старался как можно чаще выключать телевизор. Он даже начал читать настоящие книги в отведенное ему ежедневное «мозговое» время. Однажды вечером, после того, как он очень тщательно вычеркнул очередную книгу из школьного списка литературы, обязательной к прочтению, Стайлз сел и терпеливо стал ждать Дерека, а когда тот пришел, то обнаружил Стилински без головной боли, ожидающего его с ноутбуком на коленях. Он заставил Дерека упасть на кровать рядом с собой, и, вау, это оказалось тем еще челленджем. Но когда он открыл фильм на своем ноутбуке, Дерек, кажется, понял, в чем был смысл всего этого. Пришлось немного повозиться — Дерек был большим мальчиком (и Стайлзу приходилось одергивать себя каждый раз, когда его мысли начинали сворачивать не туда), и вдвоем они могли поместиться, только, если Стайлз немного улегся бы на бок. Он вручил Дереку наушники, которые уже подключил к ноутбуку, чтобы не использовать динамики, и включил фильм. Когда Стайлз рос, «Балбесы» был одним из любимых фильмов его отца, и они смотрели его с отцом не реже двух раз в год. В этом году им пришлось скипнуть его — по крайней мере, Стайлзу. Но ему всегда нравился этот фильм, и пускай он не мог слышать слов, ему понравилось смотреть его и без звука. От Дерека пахло лосьоном после бритья, заметил Стайлз через некоторое время. Он никогда не подозревал, что Дерек пользуется лосьоном после бритья, но, впрочем, он и никогда не нюхал Дерека. Дерек остался на весь фильм и даже не дернулся, когда Стайлз начал опускать голову на его плечо. Маленькими шажками.tbc…