***
Лица сливаются в головокружительном круговороте. Вожделеющие, восторженные, полубезумные. Бандитские рожи всех сортов и расцветок. Всего этого она насмотрелась уже вдоволь. Беатриче открывает рот, и музыка наполняет зал. Она словно облагораживает это сборище, придает ему романтический флёр трагизма. Глаза зрителей блестят, кто-то украдкой вытирает слёзы. Преступники тоже плачут, какая чу́дная картина! Как будто то, как их сломали в юности, даёт им право так же ломать чужие судьбы. Голос Беатриче дрожит от ярости, от боли, от страха. Это чувства персонажей опер и оперетт, но она проживает их как свои, добавляя к ним толику собственных эмоций. Это производит нужный эффект. Впрочем, определённая доля успеха её выступлений явно приходится на способности её дьявольского фрукта. Тори-Тори Но Ми, модель Сирена, — с ним её голос завораживает, и люди сделают что угодно, когда она им прикажет. К сожалению, звучит это явно шикарней, чем выглядит на деле. У фрукта Сирены, как и у прочих дьявольских фруктов, полным-полно слабых мест: от уязвимости к кайросеки до банальных ушных затычек. И это не говоря уже о том, что полностью эта странная сила раскрывается лишь в момент трансформации Беатриче, собственно, в Сирену — гигантскую канарейку с человеческим лицом и сись… э-э-э… грудью. Подобное порождает определённые неудобства, и это ещё мягко сказано! В человеческом же обличье способность фрукта Сирены проявляется куда слабее, хотя чем дольше человек слышит её пение, тем больше он подпадает под чары. Неудивительно, что после выступлений Ральф на всякий случай держит под рукой ствол, чтобы отгонять особо оголтелых фанатов от её гримёрки. Правда, фанаты поумнее давно просекли, что за пару тысяч белли Ральф и матушку родную заложил бы, так что от неловких бесед и сомнительных предложений Беатриче частенько приходится отбрыкиваться своими силами.***
Спустя два часа Беатриче сидит на стуле в гримёрке и жалеет, что ей нельзя курить. Говорят, что это славно успокаивает. Впрочем, иногда и конфеты помогают… Она открывает свою заветную коробочку со сладостями и чертыхается, слыша яростный стук в дверь гримёрки. Она же говорила Ральфу, сегодня никаких посетителей! Наверняка какие-нибудь мафиози-фанаты опять сунули ему увесистую пачку купюр, после которой он резко ослеп, оглох и онемел до кучи. Беатриче распахивает дверь, готовя яростную отповедь, но слова застревают у неё в горле. За дверью громоздится… Женщина-глыба, другого определения Беатриче подобрать не может. Та ростом в добрых восемь метров, ей приходится согнуться, чтобы заглянуть в гримёрку. На ней легкомысленное розовенькое платьице в горошек, и пиратская треуголка — тоже розовая. Беатриче сглатывает. Она знает эту женщину, все её знают — это Шарлотта Линлин, Большая Мамочка, живая пиратская легенда. — Позволь мне поздравить тебя с чудесным выступлением, моя дорогая! Наконец-то удалось услышать тебя вживую! Лорел… Э-э-э… — Беатриче. Но вы можете звать меня Беа, это удобнее. — Она любезно улыбается. Что от неё могло понадобиться Йонко? Это абсолютно не профиль Беатриче, и стоило бы избегать пиратов такого калибра. Хотя в любом случае разговор с такой большой пиратской шишкой может оказаться полезен. Он же ни к чему её не обязывает, верно? — Ма-ма-ма! Беа, дорогуша, зови меня Линлин! — хохочет её опасная собеседница. Роль доброй тётушки на ней трещит по швам, как слишком тесное платье, и из-под неё проглядывает что-то чудовищное, о чём лучше долго не задумываться. Рядом с ней со скучающим лицом обретается один из её детишек-миньонов — языкастый хрен с леденцовой тростью в руке и в настолько диком кричащем наряде, что у Беатриче начинает болеть голова, стоит только на него взглянуть. Боги, он одет как помесь сутенёра и ярмарочного зазывалы, и его макияж… Она сама не осмелилась бы появиться в таком виде на публике, разве что в какой-нибудь одиозной оперетте. Хотя не то чтобы его монструозная мамаша смотрится лучше. Беатриче переводит взгляд на Линлин и с удивлением отмечает, что некоторые детали образов матери и сына выглядят практически идентично. С величайшим трудом ей удаётся сохранить заинтересованное и спокойное лицо, несмотря на то что внутри её буквально разрывает от смеха. Она слышала, что дети Биг Мам — те ещё мамочкины подпевалы, но это… — … и на этой свадьбе должно быть только лучшее музыкальное сопровождение! Беатриче понимает, что явно пропустила кусок Мамочкиной речи, засмотревшись на неё и её сына, но та ещё не закончила, и её следующие слова почти заставляют Беатриче выйти из образа и заскрипеть зубами от злости: — Ты чудесно поёшь, дорогуша, хотя верхнее «ля» у тебя слабовато! Но ты можешь просто не брать арию Джеминии, раз она тебе не по голосу. Репертуар попроще — и гости будут довольны! Что скажешь? Да что эта пиратка о себе возомнила! Только советов от дилетанток ей и не хватало для полного счастья! Беатриче ловит взгляд сыночка этой мегеры — тот явно вовсю потешается над ней, растянув в улыбке жутко напомаженные губы и нализывая свой гигантский леденец. Ах вот как! Ну всё, они у неё дождутся! — О, я почту за честь присутствовать на столь знаменательном событии! — восклицает она воодушевлённо. — Конечно, я подберу что-нибудь более подходящее из своего репертуара! Вы не пожалеете, обещаю! — Ма-ма-ма! Конечно, девочка моя, я даже не сомневаюсь в тебе! Что же, не будем откладывать в долгий ящик — ты можешь поехать с нами и подготовиться! — Э? — это настолько застаёт Беатриче врасплох, что она случайно выдаёт естественную реакцию. — Не волнуйся, радость моя, мы лично обговорили это с твоим менеджером! — Мамочку абсолютно не смущают вытаращенные глаза собеседницы. — Все твои вещи и реквизит уже грузят на наш корабль. Мой сын Перосперо покажет тебе твою каюту. Вышеупомянутый Перосперо делает шаг вперёд и довольно бесцеремонно хватает Беатриче под руку. — С радостью, Мама! — от его голоса веет одновременно сладостью и холодом, а рука оказывается неожиданно сильной для такого тощего телосложения. Он наклоняется к Беатриче, и она чувствует густой аромат карамели. — Я надеюсь, вам понравится каюта. Я лично обустраивал её. И там прекрасная звукоизоляция, — последнее слово он произносит так, что сердце у неё невольно подпрыгивает. Они… Нет, этого не может быть. Вероятно, ей просто показалось… …Линлин провожает парочку довольным собственническим взглядом. А они ведь неплохо смотрятся вместе! Когда её семья посадит эту пташку в карамельную клетку, и она будет петь только для них — что ж, тогда Линлин, возможно, даже разрешит Перосперо заделать ей ребёнка, раз уж он так к ней… благосклонен. Но вначале пусть он докажет, что умеет держать себя в руках и не наделает глупостей, как все увлечённые мужчины. Конечно, девчонка вряд ли благородных кровей, но талантом, похоже, не обделена и помимо фрукта. А ещё она высокая и крепкая, такая должна будет выдержать роды ребёнка с генами семьи Шарлотта. Да, сегодня они совершили славное приобретение!