Эффект бабочки

      Голубые глаза безучастно наблюдали через стекло панорамного окна за кружащимся в воздухе желтым листком. Еще каких-то несколько минут назад он висел на тонкой ветке полуобнаженного дерева и был с ним одним целым, а уже сейчас, стоило ветру сорвать его своим промозглым дуновением, листочек одиноко падал на сырой асфальт, который еще через мгновение какой-то невнимательный прохожий растопчет грязным ботинком.       Так Пчёлкин ощущал и свой план по вступлению бригадиров в состав Центровой группировки, что полчаса назад с треском провалился.       Олег Вагин, лидер Центровых и просто одиозная личность, безапелляционно растоптал предложение четверых друзей о слиянии двух банд и, с позором выгнав их из своего новенького офиса, безжалостно размазал по кислым московским физиономиям горечь неудовлетворения после неудавшихся переговоров.       И теперь товарищи угрюмо восседали за одним из столиков свердловской столовой и жалостливо зализывали раны. — Ну, и чего дальше делать будем? — Сухо поинтересовался Белов с тлеющей сигаретой между пальцев. — С Центровыми, как я понимаю, базар состоялся тухлый. Возвращаться туда с новым предложением уже бессмысленно. — Да рожу этому Вагину начистить надо, чтобы одумался, и все тут, — в сердцах выпалил Космос. — Не, пацаны, вы слышали, че этот хер сказал вообще?! — Слышали, Кос, — тоскливо отозвался Фил. — Мы же тоже там были. Не хочет он со шпаной всякой связываться. Видите ли, бизнес у него мутится серьезный. — И это он нас-то шпаной назвал? — Холмогоров резко придвинулся вперед, готовый тотчас Валеру за грудки схватить, будто он являлся одним из представителей ненавистных ему Центровых. — Да мы с Пчёлой такие темки на Рижском мутили, что этому Вагину даже не снилось! Пчёл, ты хоть подтверди, ну. — Космос, не галди! Башка и без тебя раскалывается, — ощерился взвинченный до самых кончиков кудряшек Витя. — То, что мутилось на Рижском — осталось на Рижском. На чужой земле мы — никто и звать нас никак. Здесь нас никто с распростертыми объятиями не ждет, и на прошлые наши подвиги всем до пизды.       Космос скривился так, будто Пчёла только что совершил каминг-аут и признался, что всю жизнь трахает свою родную сестру — с таким отвращением и негодованием долговязый таращился на своего бессменного криминального напарника.       Витя и сам чувствовал нечто подобное от собственных слов, но принять правду, какой бы паршивой она ни была, лучшим друзьям было необходимо.       Нажитый непосильным трудом авторитет бригадиров начал трещать по швам еще в тот момент, когда они в ночи удирали от вооруженного отряда ОМОНа по бескрайним лесам Дубны, а окончательно его потеряли, когда под утро позорно запрыгнули в поезд «Москва-Чита», чтобы скрыться от следствия по делу об убийстве. И теперь никакие столичные связи, какие являлись под строжайшим запретом, не помогут четверым друзьям продолжить тот путь, который они прокладывали в своей родной Москве.       Здесь, в холодном и недружелюбном Свердловске, им все необходимо выстраивать с нуля: если придется запугивать бабушек у палаток — товарищи пойдут и, плотно стиснув зубы, послушно сделают это. Понадобится своими руками выполнить грязную работенку — без лишних вопросов отправятся туда, куда их сослали. — И че ты делать тогда предлагаешь, раз такой умный? — С нажимом поинтересовался Космос, буравя Пчёлкина своими сапфировыми лазерами-убийцами. — Нам к Центровому движению кровь из носа примкнуть надо. — На кой хер тебе этот Вагин сдался, я понять не могу? — Витя схватился за пачку «Самца» на столе и закурил. — Ты хочешь с насильником и карточным шулером связываться? По его стопам дружно пойдем, а? — Он настоящую бизнес-империю строит, жучья ты башка! Да под его началом мы такие бабки заимеем, что тебе и не снилось. — Пацаны, брейк, — Саня одним взмахом руки пресек зарождающуюся перепалку двух друзей, обводя их агрессивные рожи ленивым взглядом. — Витя прав: гонорейные насильники — не наша специализация, поэтому остынь, Косматый.       Холмогоров резким толчком придвинулся ближе к обеденному столу и ухватился за столовые приборы, чтобы заткнуть свой словесный понос принесенным ему обедом. Он даже не удосужился взглянуть на миловидную официантку, что стояла перед ним с подносом в руках и одаривала бригадиров своей скромной улыбкой, потому роль обольстительного джентльмена взял на себя Валера. — Приятного вам аппетита! — Спасибо, красавица, — Филатов оценивающе осмотрел стройную фигурку работницы общепита и вскинул уголки губ. — Принесите мне еще, пожалуйста, компотику из сухофруктов. — Конечно.       Пчёла едва слышно усмехнулся, когда под светом желтой лампы смог разглядеть заинтересованный блеск в карих глазах друга, с каким он ворковал со стоявшей у бригадирского столика девушкой.       Витя, изголодавшийся по женскому вниманию, и сам был не прочь оценить физические данные юной официантки. Он скользнул хищным взглядом вдоль стройных ножек, что были облачены в тонкий капрон, не спеша очертил контуры осиной талии и остановился на вырезе белоснежной рубашки, откуда открывался потрясающий вид на небольшую аккуратную грудь. Бейдж, что прикреплен на левой стороне униформы, был прикрыт светлыми волосами, и только когда официантка выпрямила спину и поспешила ретироваться за напитком для Валеры, Пчёлкин бегло смог прочитать ее имя.       Тамара. — Че, Филыч, на уральских девчонок потянуло? — Белов в одобрении похлопал товарища по плечу. — Да ну тебя, Саня, — Филатов смущенно опустил глаза и криво улыбнулся. — Просто захотелось пообщаться с симпатичной девушкой. — Ты давай поторапливайся и действуй, а то наш жук-осеменитель уже положил на нее глаз. — Все-то ты заметишь, Белый, — ехидно парировал Витя и взял в руку вилку, чтобы замять щепетильный разговор едой.       Но принесенные Тамарой котлета и пюре не лезли в горло. Пчёла по большому счету вообще не был ценителем столовской стряпни, которая уже в первые минуты беспардонно проникает своим ароматом в ткани одежды и оставляет после себя яркий флер борща и солянки, который отстирать получится в лучшем случае только через несколько усердных стирок.       Витя мельком стрельнул боковым зрением в Космоса, что нарочито деловито разрезал рыбное филе и делал вид, будто Пчёлкина рядом с ним совсем не существует.       Обиделось, чудище космическое. — В Орджоникидзевском районе есть еще одна группировка, — как бы невзначай начал Витя, жуя пересоленную котлету. — Это обычные пацаны-рэкетиры, как и мы. Думаю, они, в отличие от Вагина, будут сговорчивее, поэтому стоит к ним еще наведаться. — И чем они занимаются? — Буркнул Холмогоров. — Не поверишь, блять, рэкетом, — Пчёла едва мог держать себя в руках, сетуя на невнимательность друга детства к его словам. — Я когда про рэкетиров говорил, у тебя рыба в этот момент в ушах застряла? Чем ты слушаешь меня? — Уж не про Уралмашевцев ли ты нам тут жужжишь теперь, а? Про которых нам Машка еще в поезде рассказывала. — Ну, про них. И че? — Хуй через плечо! — Космос прищуром впился в вытянутое лицо Вити. — Нахера нам молодняк зеленый, который кроме обчистки палаток не умеет ничего? Нет, пацаны, я считаю, что нам дальше двигаться надо. Как сказал Пчёла: что осталось на рынках — там и остается.       Пчёлкина почти натурально перекосило от того, как и с каким сарказмом товарищ исковеркал его недавние слова.       Вы посмотрите-ка на этого доморощенного бизнесмена — дальше он, видите ли, двигаться собирается. Видимо, роль студента-экономиста так глубоко засела в его сознании, что теперь Холмогоров даже перед лучшими друзьями эту комедию пытается ломать.       Только вот и Саня, и Валера и сам Витя прекрасно знали, что ни в экономике, ни даже в элементарных алгебре и геометрии Космос с самой школы был не силен — всегда второпях списывал у друзей домашку за пять минут до начала уроков. Ему куда легче давались гуманитарные науки, в которых Кос был лучшим. — Да не орите вы так, вашу мать! — Белов слегка хлопнул ладонью по столу, чтобы заткнуть двух бригадиров, когда к ним вновь подошла Тамара с компотом. — Давайте еще рупор возьмем, чтобы вся столовая услышала о наших планах.       Пчёла ощетинился, будто только что увесистую оплеуху от отца получил за двойку по поведению.       Он перевел усталый взгляд на официантку, которую глупой болтовней пытался отвлечь Валера, чтобы она не стала вдруг невольным свидетелем теневых дел товарищей. А Филатов же, в свою очередь, прямо светился весь, стоило Тамаре стеснительно прикрыть рот ладошкой в смехе от его шуток, да смущенно заправить за ухо прядь блондинистых волос.       Даже с официанткой и то у Вити не срослось, еб вашу мать.       В какой момент Вселенная схлопнулась таким образом, что он — всегда пользующийся завидной популярностью среди прекрасного пола самец превратился вдруг в аутсайдера-неудачника? Прошло уже полтора месяца с того момента, как друзья переехали в Свердловск, а Пчёлкин так и не нашел себе ни одну девчонку.       Саня сох по недоступной скрипачке из Дубны, Космос по уши втюрился в доярку, теперь и Валера нашел себе официантку.       Такими темпами Витя рискует стать парнем шлюховатой подружки Терентьевой, имя которой за прошедшее время благополучно забыл. Не приведи господь. — Я вот, что думаю, братья, — когда Тамара покинула столик, слово взял Белый. — Развитие это, конечно, хорошо, но начинать нужно с малого. Поэтому мы поедем на разговор к Уралмашевцам, как предложил Витя, а там, если все срастется, начнем строить свою бизнес-империю — благо у нас свой опыт уже есть. Че мы, москвичи, свердловских не нагнем, что ли? Как вам такой расклад? — Я с Саней согласен, — твердо кивнул Фил, который по большому счету ни черта не смыслил в бандитских делах. Он просто готов был идти вслед за лучшими друзьями куда угодно, даже если им вдруг приспичит опуститься к самому Аду. — Хер с вами, — Космос удрученно махнул рукой. — Связываться с гонорейником в натуре идея так себе. — На том и порешали, — Белов пожал плечами. — Еще я думаю, что нам пора бы имидж сменить, а то мы и правда на шпану какую-то похожи. — А чем тебе наша одежда не угодила? — Теперь ощерился и Валера, что всю жизнь не вылезал из удобных спортивок. — Мы вполне себе презентабельно выглядим. — Да вы себя видели со стороны, а? — Со смешком отозвался Холмогоров. — Один на ботана похож, второй на гопаря, третий вообще распиздяй ходячий в кепке. Солиднее пора выглядеть, пацаны, и тогда криминальные авторитеты к нам потянутся.       Доля правды в словах Сани и Космоса действительно была.       Бригадирам уже давно стоило переосмыслить свой внешний вид, особенно, если в дальнейшем они планируют подняться до того же уровня, что и ненавистный Вагин, который контролировал весь центр Свердловска. Ведь встречают всегда по одежке, и если твои туфли сверкают блеском, а идеально выглаженная рубашка хрустит до боли в барабанных перепонках, никто и не посмотрит на то, что на самом деле ты тот еще долбоеб.       Потому, дождавшись наступления следующего дня, четверо товарищей отправились на свой первый совместный шоппинг.       Проходя между вешалок с деловыми костюмами в одном из магазинов «Пассажа», Витя с присущим ему скептицизмом рассматривал лацканы пиджака, который ему посоветовал примерить Космос. Они с Белым чересчур ответственно подошли к созданию нового стиля всей бригады и хотели нарядить друзей в вычурно официозные вещи, какие сейчас совсем не вязались ни с их авторитетом, которого практически не было, ни с ментальным состоянием. Благо хотя бы деньги с последнего побора на Рижском позволяли им как следует разгуляться.       Подобное занятие оставляло равнодушным не только Пчёлу, но и Фила, который самый первый из всех отстрелялся в подборе вещей и теперь одиноко сидел в холле универмага в ожидании друзей-модников. Валере вообще тяжелее всех далось осознание, что с сегодняшнего дня ему придется навсегда распрощаться со своими любимыми спортивными костюмами, потому, чтобы кардинальные изменения не сильно травмировали его душу, Белов разрешил товарищу купить для начала брюки без стрелок и несколько обычных свитеров с высоким горлом. — Пчёла, долго ты там прихорашиваться еще будешь? — Услышал Витя нетерпеливое бурчание Саши за занавеской примерочной. — Не на свадьбу же собираешься, елки-палки. Выходи давай и показывай уже, че взял.       Пчёлкин удрученно закатил глаза, поправляя рукава пуловера, и вышел в холл магазина, где его уже ждали приодетые бригадиры.       Светлые брови неосознанно поползли в удивлении вверх, когда Витя осознал, что стоит перед двумя натуральными гробовщиками — слишком уж заупокойный стиль в одежде для себя выбрали Кос и Саня. Первый, вопреки своей любви к светлым оттенкам, предстал перед другом в черном тренче, под которым проглядывался коричневый свитер. Второй также решил не отставать от мрачного настроения Холмогорова и выбрал для себя кожаный плащ и черную водолазку. — Это че еще за клоунский прикид такой? — Прыснул Кос, разглядывая на Пчёле болотного цвета плащ, графитового оттенка брюки и бежевый пуловер. — А че не во все цвета радуги разоделся, а, жук колорадский? — Чтобы на вашем фоне не выглядеть так, будто я на вечных похоронах нахожусь, — парировал Витя. — Вы еще мрачнее не могли шмотки взять? — Типун тебе, Пчёлкин, — Белов трижды сплюнул через левое плечо и постучал по макушке. — Кос, а ты не подначивай. Если его устраивает такой стиль, то пусть носит. Это всяко лучше, чем его порванные на заднице джинсы. — Пацаны, а че мы с волосами делать будем? — Холмогоров почти из своих новых штанов выпрыгивал — настолько он был доволен результатами шоппинга. — Может, гелем каким зализать? — Саша в задумчивости провел пятерней по темным волосам, зачесывая их назад, чтобы протестировать новую прическу. — Ага, только чтобы уложить гриву нашего Шмеля, мы никаких гелей не напасемся. Только на них и будем работать.       Витя мазнул оценивающим взглядом в глади напольного зеркала по своему отражению.       Его вьющиеся волосы в самом деле были чересчур густыми, и укладывать такую шевелюру, особенно без должного опыта, ему будет крайне затруднительно. Но прощаться со своей нынешней длиной Пчёлкин пока не собирался — и без того слишком много изменений происходит в жизни. Пусть хотя бы волосы останутся нетронутыми. — Ох, и потекут же сегодня девчонки, когда нас с Пчёлой в новом стиле увидят, — мечтательно пропел Космос.       Блять.       Из-за перипетий с Центровыми и вытекающими из них склоками с Холмогоровым, Витя совершенно забыл о своем обещании отправиться вместе с ним на двойное свидание в Токарёво.       Это даже звучит настолько абсурдно, что становится смешно: двое москвичей, теперь уже разодетых в модные костюмы, два часа плетутся в электричке, чтобы отправиться с доярками на вечерний променад по деревне под лай соседских собак. Такое времяпровождение Пчёле, если говорить откровенно, нахер не сдалось; ему за глаза хватило прошлой поездки, в которой он успел подраться с местными гопарями, нажраться домашним самогоном и им же проблеваться под утреннее кукареканье петухов.       Но деваться было некуда.       Если обещал — будь добр придерживаться своих слов до конца.       Тем более, что на фоне общих трудностей их отношения с Космосом начали трещать по швам, поэтому Витя надеялся, что эта поездка сможет примирить двух друзей детства и вернуть им былое общение. — А я, если честно, себя даже как-то по-другому ощущаю в новой одежде, — не спеша вышагивая по сельскому щебню, признался Холмогоров. — Увереннее, что ли. — Еще бы, — хмыкнул Пчёла. — За такие бабки, которые мы отстегнули за шмотки, грех чувствовать себя лохом.       На самом деле Витя изрядно кривил душой.       Он и сам чувствовал заметный подъем своей самооценки в новых вещах, и дело здесь было далеко не в их стоимости. Просто ровные строчки на брюках, приятный к телу пуловер и длинный по щиколотку плащ, подолы которого по-графски струились на осеннем ветру, чертовски шли Пчёлкину до такой степени, что он невольно шире расправил плечи и приподнял подбородок, рассматривая красоты Токарёва почти что свысока.       Еще бы нашли они с Косом городских девчонок, которые могли по-достоинству оценить их наряды, и тогда жизнь совсем казалась бы песней.       Но ничего нет, того нет. — Мальчики приехали!       Терентьева, увидев вдалеке двух шедших вразвалочку бригадиров, тут же сорвалась со своего места и ринулась к ним на встречу. Она бежала с широко расставленными в сторону руками в желании обнять их так крепко и горячо, будто Холмогоров и Пчёлкин были самыми важными в ее жизни людьми. — Машуня, привет! — Голос Космоса в одночасье стал бархатнее и теплее. Он с лету подхватил доярку на руки и закружил ее в своих объятиях.       На удивление самому себе Витя был рад видеть Терентьеву не меньше своего друга.       За прошедшие недели он, как оказалось, успел заметно соскучиться по ее певчему голосу, ласковой улыбке и озорным искоркам в ореховых глазах. Поэтому, когда Маша порхнула к Пчёле, он ласково обхватил ее затылок и прижал к себе, оставляя на девичьем виске невесомый след своих губ.       Озорные кудряшки щекотливо касались кожи, аромат топленого молока вперемешку с медом приятно перебивал запах собственных сигарет, мелодичный смех ласкал слух. — Привет, Маруська, — шепнул в улыбке Витя. — Какие вы красавчики сегодня, — Терентьева с восхищением оглядела товарищей с ног до головы. — Настоящие женихи! — Решили всей компашкой сменить имидж, — пояснил Космос, чувствуя, как от услышанного комплимента доярки в груди распускаются весенние цветы. — Все-таки, будущие бизнесмены, пора начинать соответствовать.       Пчёлкин и сам едва ли не смутился, когда блестящий в закатном солнце кареглазый взгляд Маши очертил контуры его зеленого плаща. Он даже с трудом мог унять тупорылую улыбку, непрошено вырывающуюся наружу, которую по итогу пришлось прикрыть сжатым кулаком. — Вам очень идет, — голос Тани, все это время стоявшей позади Терентьевой, тут же стер с лица Вити былую радость от встречи. — Очень солидно выглядите, мальчики. — Спасибо, Танюх, — в благодарности поклонился Холмогоров и незаметно толкнул в плечо Пчёлу, чтобы тот проявил к даме свое внимание. — Да, спасибо, — Витя настолько натужно заставлял себя улыбаться, что лицевые мускулы сводило судорогой. — Ты тоже прекрасно выглядишь.       Ладно!       Сегодня Танюха действительно выглядела куда лучше, чем в их первую встречу. Вместо кислотного топа, через тонкую ткань которого вызывающе торчали соски, и до безобразия короткой юбки она надела джинсы-варенки и теплую желтую куртку (благодарить за это стоит холодный уральский октябрь). На лице, кроме легкого тона и туши на ресницах, больше ничего не было.       Пчёлкин с удивлением подметил, что подобный натуральный макияж на девушках выглядит куда приятнее, чем вычурные боевые раскрасы охотниц, какие раньше только и привлекали его утонченный вкус.       Неужто Витенька стал ощущать приближение своего двадцатилетия и уже начал медленно, но верно стареть? — Витя, как ты себя чувствовал после того утра? — Заботливо поинтересовалась Терентьева. — Быстро отпустило? — Куда отпустило? — Космос непонимающе скуксился, виляя головой от Маши к другу. — О чем речь? Полосатый, ты че уже натворить успел, пока я не видел?       Маруся, заметив, как нахмурился Пчёла, заметно стушевалась. Наверняка осознала, что затронула тему, говорить о которой бригадир ни с кем не хотел. Ведь кто захочет делиться даже с лучшими друзьями о своих похмельных подвигах, во время которых пришлось экстренно блевать в уличном туалете?       Но кукольное личико Терентьевой сделалось настолько жалостливым и сожалеющим, что Витя не мог в полной мере на нее злиться — она же просто хотела узнать о его состоянии, а остальные подробности Маша попросту не знала.       Милая, милая доярка. — Ниче я не натворил, — Пчёлкин нервно усмехнулся и спрятал руки в карманы нового плаща. — Набухался я просто тогда после бани, с утра блевал дальше, чем видел. Маруся, пока вы дрыхли, откачивала меня. — Ну ты даешь, — заржал Холмогоров. — А говорил, что не блюешь никогда.       Витя хмыкнул, боковым зрением поглядывая на Таню. Ее скривившееся в брезгливости лицо красноречиво говорило о том, что обсуждать чужую рвоту ей было крайне неприятно, а это Пчёле было только на руку.       Пусть девчонка знает, какого забулдыгу она выбрала себе в качестве кавалера. — Между прочим, Витя со всей ответственностью помогал мне доить Нюру, — запротестовала Маша. — Так что не надо бочку тут катить на моего помощника! — Кого? — Космоса почти всего перекосоебило от того, насколько он был не в контексте. — Нюра — это корова Маши, балда, — со знанием дела пояснил Пчёлкин, после чего понял, что его ответ заставил Коса на пару с Таней едва ли не согнуться пополам от смеха. — Блять, Пчёла, кто бы мог подумать, что к двадцати годам ты станешь окучивать коров. Я не могу, во кадр, а!       Что правда, то правда.       Но Маша и Витя не оценили шутку, а также не предались и безудержному веселью своих товарищей. Они переглянулись между собой, едва ли не закатывая глаза, и тяжело вздохнули; будто на всем белом свете только они понимали всю эту коровью романтику и являлись самыми главными ценителями деревенского скотоводства. — Мне их жаль, — тихо отозвалась Маруся, касаясь плечом о плечо Пчёлкина. — Они же ничего не смыслят в качественной дойке. — Это точно, — Витя бархатно хохотнул и аккуратно щелкнул по сморщенному носику своей соратницы указательным пальцем. — Невежды.       Беседа во время прогулки плавно разделила компанию на пары: Маша с Космосом шли впереди и о чем-то увлеченно щебетали между собой, а Пчёла и Таня лениво плелись позади, чтобы не мешать зарождению новых романтических отношений своих друзей.       За те часы, что Витя провел в Токарёва, он почти не взаимодействовал с лучшей подругой доярки, беззлобно завидуя своему до жопы довольному другу, ведь сейчас ему было в стократ веселее, чем Пчёле. Вынужденно образовавшейся парочке попросту не о чем было поговорить: Танюха оказалась слишком стеснительна или самонадеянна, наивно полагая, что заводить разговоры в компании с девушкой должен именно Витя, как подобает воспитанному мужчине, а ему на это было просто насрать.       Чтобы хоть как-то скрасить собственную скуку, Пчёлкин закурил сигарету. — Тебе нравится Свердловск? — Наконец в нерешимости подала голос Таня. — Не очень, — Витя равнодушно пожал плечами, выпуская изо рта колечки дыма развлечения ради. — Он как большая деревня — посмотреть толком не на что, да и холодно. — В Москве лучше? — Конечно. Там и памятники архитектуры красивые, и тусовок на любой вкус больше. — Я бы хотела увидеть столицу, — Танюха тут же зарделась, поглядывая на Пчёлу из-под дрожащих накрашенных ресниц. — Может, ты когда-нибудь покажешь мне свой родной город?       Витя почти поперхнулся сигаретным дымом от такого резкого поворота, в который завернул их натянутый диалог. Он изогнул бровь в усмешке и окинул ледяными смешинками девчонку.       Вот и начала проявляться ее настоящая натура.       Таня толком Витю не знала, но уже готова была в одночасье сорваться из своего захолустья и сбежать вместе с ним в Москву, в которой наверняка планировала провести остаток своей жизни за его счет. Она купилась на дорогую обертку Пчёлкина и его столичное месторождение, а большего Танюхе было и не нужно.       Может, ее такой расклад и устраивал, но Витю категорически нет. — Танюш, — Пчёла с трудом мог сдерживать ухмылку на своем лице. — Ты, конечно, девчонка красивая и все такое, но вот эти «экскурсии» и серьезные отношения меня не интересуют. Мы можем с тобой классно потрахаться несколько раз, но это все, что я могу тебе предложить.       И без того лошадиное личико Тани вытянулось еще больше. Слова Вити не только невидимой пощечиной ощутились на ее пунцовых щеках, но и чистейшей ненавистью, с которой девчушка исподлобья таращилась на непоколебимого Пчёлкина. Ее кулачки сжимались и разжимались в непреодолимом желании начистить нахальную московскую рожу перед собой. — Придурок, — прошипела Танюха и дернулась в сторону воркующих Маши и Космоса, оставляя Витю брести по тропинке в гордом одиночестве.       Пчёла широко улыбнулся и с неприкрытым довольством проводил удаляющуюся от себя девичью фигурку. Ему пришлось произнести всего одну заезженную фразу, чтобы избавиться от прицепа, каким Таня казалась Вите весь сегодняшний вечер, чтобы теперь он мог спокойно провести драгоценный час до последней электрички в планировании будущего разговора с Уралмашевцами.       Но уединение с собственными мыслями продолжалось недолго, и уже через несколько минут Пчёлкин услышал за своей спиной звонкий свист, а следом и комариный голос Филимонова, обращенный вслед убегающей Танюхе: — Эй, Соколова! Куда так бежишь? Запрыгнуть на чужие хуи торопишься?       Конечно, Витя догадывался, что за свою недолгую жизнь Таня, возможно, успела познакомиться со многими представителями сильного пола, но так прямо намекать ей об этом Пчёла никому позволить не мог, особенно своему любимчику Женьке.       Он обернулся через плечо, а после остановился, холодным прищуром разглядывая идущую на него толпу из четырех человек, во главе которой пружинистой походкой шествовал Женя. В этот раз он не стал изменять себе и предстал перед Витей все в том же паленом «Адидасе» и в тканевой кепке на макушке, что на контрасте с деловым внешним видом бригадира выглядело особенно убого. — Слышь, Филимонов, ты опять забыл, как с девушками общаться надо? — Пчёлкин провел большим пальцем по нижней губе и смерил Женю взглядом исподлобья. — В прошлый раз мало по кочерыжке своей тупорылой получил? Напомнить нужно? — Опацэ, — Женя почти подпрыгнул в восторге, когда в модном незнакомце признал своего старого противника. — Опять ты, фраер, на нашу землю приперся? А че один? Где твои кентухи закадычные?       Пчёлу почти прошибли агрессивные конвульсии от воровского жаргона, который он еще со времен фарцовки на дух не переносил. Вот кто из них и был настоящей шпаной, так это Филимонов — Вагину бы стоило заехать с непродолжительным визитом в Токарёва, чтобы самолично убедиться в том, что на самом деле бригадиры были для него вполне перспективным и дальновидным вариантом для развития его бизнес-империи. — Не ссы, Филимонов, тут его кентухи, — справа от себя Витя услышал мрачный голос Космоса, что подошел к нему сразу же, как только заметил назревающий конфликт. — Всего двое? — Женя неистово загоготал, чувствуя превосходство своим количеством. — Кому здесь и надо ссать, так это вам. — Вообще-то, четверо, — из-за широкой спины Холмогорова показалась миниатюрная фигурка Терентьевой, которая держала за руку обиженную Соколову. — Женька, отстань ты уже от ребят, они же тебя не трогают. Иди, куда шел. — Манюня, я отстану, когда по нашей земле перестанут шастать всякие приезжие и клеить наших девчонок. Здесь нет места левакам! — Она тебе не Манюня, — Витя провел языком по верхнему ряду зубов, заслоняя собой Терентьеву. — Девочки — не ваша собственность. Они не виноваты, что им не о чем разговаривать с такими имбецилами, как вы.       Маруся тут же смущенно покраснела, когда во фразе Пчёлы услышала свои слова, которые она уже однажды высказала Филимонову возле клуба. Ей вдруг сделалось до невозможности приятно, что кто-то, помимо нее, всерьез воспринимает ее нежелание слышать в обращении некоторые формы своего имени. — Че ты сказал, фраер? — Женя встрепенулся, точно петух, и сделал один резкий шаг навстречу Вите. — Ты нас сейчас имбецилами назвал?! — А ты еще и тупой, раз с первого раза не понимаешь? — Космоса натурально смешило взвинченное поведение Филимонова, отчего он нарочито громко усмехнулся. — Пизда вам, пидорасы.       Женька обернулся через плечо к своим браткам и одним кивком головы подал им сигнал к наступлению на приезжих. Шестеркам Филимонова, в отличие от него самого, не нужно было повторять дважды, потому они с ядовитыми ухмылками коллективно достали из карманов спортивок складные ножи.       В тишине вечернего Токарёва раздавшийся щелчок, с которым деревенские пацаны раскрыли холодное оружие, заставил девушек вздрогнуть и сжаться в тревоге. — Витя, не надо, — боязливо прошептала Маша и обхватила своими ледяными пальчиками его горячую ладонь. — Не связывайтесь с ними.       От неожиданного прикосновения и резких перепадов температур Пчёлкин и сам едва ли не дернулся, но вовремя оставил себя, чтобы ободрить испуганную доярку рядом с собой. Он крепче сжал девичью ладонь в своей, а после в улыбке подмигнул Терентьевой: — Не бойся, Маруська. Отойдите с Таней на безопасное расстояние и ждите нас.       Девушки послушно кивнули и, обняв друг друга за плечи, почти бегом отбежали на несколько десятков метров от назревающей кровопролитной драки. Дождавшись, когда слабый пол покинет место битвы, Женька уверенно хмыкнул: — Ну, че, очко уже жим-жим? — А ты подойди и проверь, — Витя хищно осклабился, кивком головы давая сопернику зеленый свет.       Но стоило Филимонову вместе со своими братками с раскрытыми ножами наброситься на двух бригадиров, Пчёла молниеносно достал из-за пазухи свой пистолет, дуло которого сразу же навел на застывшего Женю. — Ну, че, у кого теперь очко жим-жим? — Витя хрипло усмехнулся. — А я смотрю, кто-то в этот раз хорошо подготовился к встрече, — изо рта Филимонова разве что пена не стекала. — Кишка тонка стрелять, вшивый.       Знал бы он, сколько раз Пчёлкину за свои неполные двадцать лет уже приходилось использовать пистолет по его непосредственному назначению. Конечно, в людей прямых выстрелов он не совершал и никого не убивал, но удачно запугивал сотню раз точно.       Большим пальцем Витя медленно провел по металлической поверхности своего ТТ-шника, а после снял его с предохранителя, тем самым приведя огнестрел в боевую готовность. — Убери волыну, дядя, — захрипел Женька. — Уберу, когда ты со своими гиенами прекратишь вершить в деревне самосуд, — мрачно отозвался Пчёла, слегка виляя дулом от одного братка к другому. — Это больше не ваша земля, ферштейн? — Не ты эти правила устанавливал и не тебе их менять, понял меня?! Сука!       Взбешенный нахальством приезжего пижона Филимонов набросился на Пчёлу, абсолютно уверенный в том, что он не выстрелит в блатного пацанчика, который всю сознательную жизнь крышевал свою родную деревню и защищал ее от леваков, таких, какими являлись здесь бригадиры. Но Витя на подобных разборках уже давно сожрал ни одну собаку, ведь в своем Бирюлево Западном он так же, как и Женя, в свое время защищал честь района.       Потому, стоило Филимонову с раскрытым ножом приблизиться к Вите, он тут же совершил несколько выстрелов врагу под ноги, так, чтобы самого его пока что не задеть. — Твою мать! Убьешь меня — мои пацаны живьем тебя закопают, понял, урод?!       Оглушительная стрельба смешалась с испуганным визгом девчонок, которые от громкого звука прикрыли головы руками и присели на корточки, с ужасом наблюдая, как до этого бесстрашный Женя теперь семенит от бригадиров на безопасное расстояние. — Пчёла, ты че творишь?! — Космос, сам не ожидавший такой подставы от лучшего друга, ухватился за ствол его пистолета и резко опустил вниз, чтобы прекратить бесполезный перевод патронов. — Ты же нас, блять, спалил! — Следующий патрон попадет тебе в башку, — в агрессии прокричал Витя, обращаясь к Филимонову, — если ты сейчас же не съебешь отсюда! Понял меня? — Да пошел ты! — Рявкнул Женька, убегая вслед за поджавшими хвосты братками. — Мы еще не договорили, фраер! — С нетерпением жду продолжения!       Пчёла проводил затуманенным от адреналина взглядом четверку макак, а после перевел пистолет обратно на предохранитель.       В воцарившейся долгожданной тишине он буквально мозжечком чувствовал, как ему в затылок гневно пыхтит Космос, но вместо того, чтобы объясниться за свой поступок перед другом, он обернулся на Машу и Таню, чьи глаза-блюдца готовы были вылететь из орбит в страхе за собственную жизнь. Они, словно подбитые котята, крепко прижимались друг к другу и дрожали так, что даже Витя смог это разглядеть. — Девочки, все под контролем, — выставив ладони вперед, ласково начал Холмогоров. Он аккуратно вышагивал им на встречу, точно ступал по тонкому льду, чтобы не спугнуть еще больше. — Мы больше не будем стрелять, честное слово. Вы в безопасности, не бойтесь.       Но Терентьева успокаивающие мантры Коса не слушала. Она диким волчонком косилась на Пчёлкина исподлобья, заостряя внимание своих потемневших в злобе глаз на его огнестреле, который бригадир продолжал сжимать в своей руке. Заметив, куда был устремлен девичий взгляд, Витя стушевался и поспешил спрятать пистолет обратно за пазуху.       Всегда блестящие, полные жизни, глаза Маши померкли, наливаясь свинцом неприязни и чистейшего разочарования. Еще никогда прежде она не смотрела на Пчёлу с такой ненавистью, даже в тот момент, когда он свалил ее с верхней полки поезда.       И только сейчас, смотря на это серьезное фарфоровое личико, Витя понял, что натворил.       Гребаный идиот, напугал бедную милую доярку. — Машунь, ты в порядке? — Космос намеревался ближе подойти к Терентьевой, обеспокоенный ее шоком, но стоило ему протянуть руку, как Маруся отпрянула от Холмогорова, как от кипятка. — Не подходи ко мне, — часто замотала головой Маша, обороняясь от Космоса выставленными вперед руками. — Убирайтесь отсюда оба! — Маруся, — с мольбой отозвался Пчёла. — Дай нам все объяснить. — Нет! — Певчий голосок дрогнул. — Я не знаю вас и не хочу знать. Вы опасны. Пожалуйста, дайте нам с Таней уйти и больше никогда сюда не приезжайте.       В воздухе послышался глухой хруст — именно так только что раскололись сердца двух бригадиров. Осознание услышанных слов слишком быстро добралось до их душ, от чего они болезненно скривились на обреченном выдохе.       Ни Витя, ни Космос больше не предпринимали никаких действий, чтобы не усугублять произошедший инцидент дальше. Они лишь в отчаянии провожали потухшими взглядами убегающих в самую гущу деревни Соколову и Терентьеву, что периодически недоверчиво озирались на парней ради собственной безопасности. — Ты мне скажи, Пчёлкин, это че сейчас было, а? — Холмогоров обернулся на Пчёлу, готовый как следует начистить его самонадеянную рожу, и медленно, словно лев, направился к нему. — Ты за каким хером ствол достал? — Извини, блять, что я не хотел быть разделан на шампуры, — Витя расставил руки в стороны и пожал плечами. — Ты понимаешь, что этим ты мне Машку спугнул?! — Космос повысил голос, взмахнув кулаком в сторону лучшего друга, но с ударом, все же, решил повременить. — По-твоему обычные студенты разгуливают с пестиком по улице и пуляют им направо и налево?! — А че ты предлагал мне делать, а? — Гаркнул в ответ Пчёлкин. — Их было четверо с ножами, а нас всего двое. Мы с тобой не Рэмбо, твою мать, чтобы уметь укладывать толпу одним мизинцем!       Кос в отчаянии обхватил голову обеими руками и с рыком задрал голову к вечернему небу. Витя на эту показательную драму среди деревенской улицы лишь закатил глаза. — Пчёла, у тебя вообще сердце-то есть? — Вдруг поинтересовался Космос, заметив скупые эмоции на лице друга. — Ну, хоть немного. Или ты совсем не вдупляешь, что из-за тебя я теперь Машку могу потерять?       Пчёлкин поджал губы, но отвечать правдой не стал, ведь сердце у него было, да еще какое. Все, что чувствовал Холмогоров, чувствовал и он. Разница в гипотетической потере была лишь в том, что Космос может потерять свою девушку, а Витя — подругу. Это осознание острыми коготками скребло по ребрам и душило за горло.       Ведь он уже успел изрядно привыкнуть к Марусиному мелодичному смеху, ее забавным рассказам, которые в последнее время только и веселили по-настоящему Пчёлу. Сегодня он открыл для себя ее бархатную кожу, приятно пахнущую медом и топленым молоком, что приятно соприкасалась с его грубой и прокуренной.       Так что Космос, у Вити в груди стучало вполне себе огромное такое сердце. — Как теперь перед ней объясняться вообще не представляю, — Холмогоров удрученно покачал головой. — Вдруг Маша подумала, что мы какие-то бандиты? Она же их на дух не переваривает. — Ну, в какой-то степени она будет права в своих догадках, — Пчёлкин напялил на свое лицо неправдоподобную улыбку, через дырки которой заметно сочилось огорчение. — Не парься, Кос, придумаем мы, как твою доярку снова к себе расположить. — Придумаешь, — Космос сделал акцент на правильном окончании слова. — Ты сам поедешь к Машке, когда она остынет, и убедишь ее, понял? Сам заварил эту кашу — сам и будешь расхлебывать.       Витя от услышанного ультиматума на тяжелом выдохе закатил глаза — мало ему проблем было в собственной жизни, так теперь еще и придется участвовать в космическо-коровьей драме.       И на кой хер Пчёла вообще решил припугнуть Филимонова пистолетом?! Что за тупая привычка? — Слышишь этот звук? — Холмогоров напрягся, прислушиваясь в тишине к шелесту травы и незнакомому гоготу. — Че это?       Витя нахмурился и навострил слух. Он и сам никогда прежде не слышал что-то подобное — желудок в тревоге сжался и прилип к спинному мозгу, ладони в оборонительном жесте сжались в кулаки. Сделав аккуратный шаг, Пчёлкин заглянул за спину Космоса, за которой увидел стаю настоящих, мать их, гусей.       Он был наслышан об агрессивности этих больших уток, которые при одном неверном движении могли напасть на человека; даже однажды видел репортаж по телевизору, в котором показывали, как здоровенная гусыня гналась за сельчанином в желании заклевать его до смерти. — Кос, не двигайся, — с громадными шарами вместо глаз тихо предупредил Витя. — За тобой стоит опасная братва гусей. Судя по их рожам пацаны настроены крайне враждебно. — Гонишь? — Холмогоров раскрыл в удивлении рот и чуть согнул колени. — Че делать-то? Они же нас заклюют к чертовой бабушке. — Могу отпугнуть их пушкой, — пожал плечами Пчёлкин. — Ты, блять, совсем идиот, Пчёла? Еще стрелы с гусями нам для полного фарша не хватало! — Тогда погнали отсюда, Космосила! Давай-давай! — Твою мать!       Витя первым драпанул со своего места в отчаянной попытке убежать от шайки озлобленных гусей, которые, услышав мужской крик и приняв его за опасность, тут же помчались за ним с раскрытыми морковного оттенка клювами.       Так, удирая от пернатой братвы, как от мусоров на Рижском рынке, подошла к концу очередная поездка бригадиров в деревню Токарёва. Возможно, когда-нибудь они и смогут не находить здесь приключения на собственные задницы, но только сегодня.