Новый союзник Кардинала

После бала во дворце короля, Леон Лестер и кардинал Ришелье последующие два месяца пребывали в своих делах. Кардинал плел интриги, и с каждым днём карта Ла-Рошели на его столе становилась все точнее и детализированнее, а планы на Анну Австрийскую все решительнее. В малом дворце все чаще стала появляться миледи, которая жутко раздражала молодого графа. Она была излюбленной гостей при дворе, хотя где-то на другом конце Парижа ее ждал постаревший граф Лермонт. Конечно Леон переживал за дядю и его отношения, поэтому иной раз следил и подслушивал разговоры миледи и Ришелье. Впрочем, и намека на близкие отношения между ними не было, а пару раз она даже упоминала о своей помолвке, поэтому разум и волнение Лестера на время поутихли. Справедливости ради, сам граф не часто бывал дома. Он много выезжал за город, расспрашивал жителей ближайших деревень о быте и их жизни, описывал природу пригородов. За эти месяцы он исписал почти триста страниц пергамента, его мысли так и выливались на листы, и иногда на них можно было прочитать желания встречи с любимым Арманом. Но желание писать книгу совсем не располагает к любви, поэтому Леон писал стихи и записки. Иногда его гонец метался в Париж, с небольшими письмами Его Высокопреосвященству. Там он писал о своих чувствах, планах и заключал всё милым или забавным стихотворением. Это умиляло кардинала, поэтому как только гонец переступал порог его кабинета, он уже писал короткий, но ёмкий ответ. Несколько раз Ришелье тоже сочинял четверостишия, в каких-то он мог воспеть талан графа, а в других признаться в любви молодому человеку. Такие записки граф прятал за пазуху и хранил во внутреннем кармане. Кстати, путешествовал по провинции он в новом кожаном жилете, который грел ночами и в целом был очень удобным. *** Одним утром граф Лестер проснулся в Менге. Небольшой городок был очень уютный и приятный, поэтому граф остановился в одном из местных трактиров на несколько дней. Выходя на улицу на рассветную прогулку по лесу, он почти нос к носу столкнулся с Рошфором. — доброе утро, граф — поздоровался Леон — вы ко мне или так, проездом? — доброе утро — улыбнулся Рошфор и поправил черную шляпу, от столкновения съехавшую на бок — я тут по делу Его Высокопреосвященства Оглядевшись и поняв, что графы здесь одни, Леон на всякий случай вышел вместе с Шарлем во двор, поговорить без лишних ушей. — неужели ещё одно секретное задание? — весело осведомился молодой граф, набивая трубку, которую последнее время часто брал в руки. — именно так, Леон — граф не стеснялся называть его по имени. Проведя достаточно времени вместе в одном доме, мужчины сдружились и даже иногда фехтовали вместе. Поэтому сейчас они чувствовали себя спокойно и легко в общении. Догадываясь о статусе графа Лестера при дворе, Шарль Сезар де Рошфор доверял многие тайны молодому человеку. Но не только положение обязывало его делать подобное. Сам по себе Леон был приятным и располагал к себе. Ему можно было доверять. Именно поэтому граф Рошфор сейчас вообще говорил о делах с Лестером. — я должен сегодня днём встретиться с миледи — ответил Рошфор и положил руку на эфес шпаги — это связано с королевой? — шепотом спросил Леон. Шарль кивнул — чтож, в таком случае не хочу вам докучать, сударь — улыбнулся Леон и выпустив в небо облако голубого дыма, кивнул — если буду нужен, то я в ближайшем лесу, там есть живописные места, которые мне нужно зарисовать. А моя комната в этом доме, крайняя справа — с этими словами он поправил шпагу и сумку с листами бумаги на поясе и направился по главной улице города — будьте осторожны в лесу, сударь — заботливо предупредил его Рошфор. Обернувшись, Леон доброжелательно помахал тому рукой — я скоро вернусь! Если никуда не спешите, составьте мне компанию в обед! — крикнул граф Лестер — буду рад, месье! — ответил Шарль и скрылся в темном проёме двери таверны. *** В лесу было тихо. Солнечные лучи пробивались, путались в густой зелёной кроне высоких деревьев и падали на глинистую тропинку. Через небольшие просветы между деревьев выглядывало озеро. Оно сверкало сине-зеленой водой, ряска покрывала его поверхность. На другой стороне в камышах квакали лягушки и утки. Кое-где иногда поднимались пузырьки воздуха со дна на поверхность. На травинках сидели стрекозы. — лето — выдохнул граф, пораженный приятной картиной. Вид не завораживал, скорее вызывал чувство умиротворения. Поэтому Леон умастился на траву у одного большого дуба, достал листы и чернила и принялся за работу. Всего час ему понадобился, чтобы пером сделать пару набросков и записать листов пять описаний и мыслей. Теперь он просто сидел и дремал, поглядывая на воду. Прикрыв глаза от искрящиегося солнца шляпой и сложив подсохнувшие пергаменты в сумку, граф поглаживал эфес и гарду своей шпаги, переходя пальцами на резные ножны. Раньше блеск холодного металла каждый день любовал его взгляд. Дуэли и тренировки радовали сердце, можно было взять и поставить оппонента на место лишь царапиной на его щеке. Возможно, это работало, потому что тогда соперниками были юнцы, как и сам Леон, которому только исполнилось семнадцать. Десять лет назад. Нет. Немногим меньше. Девять лет и десять месяцев. Скоро у графа Лестера день рождения. Прошел ещё один год. Леон улыбнулся и сдвинул шляпу на затылок, сев ровно. Блуждающий взгляд цеплялся за траву, желтые цветочки, которые прятались в зарослях, где-то в кустах скрылось гнездо жаворонка, бабочки рыжей стайкой пронеслись над головой. Глубоко вдохнув свежий влажный воздух граф встал и отряхнул штаны. Солнце спряталось за белыми облаками, и на лес сразу упала голубая тень. Снова набив трубку и закурив, Леон направился в Менг, довольный проделанной работой. *** Оказавшись на главной городской улице граф Лестер заметил забавного парнишку верхом на оранжевой лошади. Берет молодого человека криво сидел на голове, а народ вокруг оборачивался и тихонько хихикал. Шпага юноши опасно поблескивала на его бедре. Если Леон правильно понял, то этот парень был гасконцем. Так описывал жителей своей родной провинции де Тревиль, капитан королевских мушкетёров. Тем временем лошадь юноши презабавно похрюкивала, отчего граф улыбнулся и даже чиркнул пару слов об этом в карманном блокноте. Молодой гасконец притормозил около знакомой таверны, откуда раздавался громкий смех гвардейцев кардинала. Видимо, несколько из них сопровождали Рошфора в его путешествии. После покушения Шале на Ришелье, которое стало последней каплей терпения, кардинал выбил себе личную гвардию, преданную ему от пера шляпы до кончика шпаги. Тем временем из таверны вышел довольный Рошфор с обольстительной и хитрой ухмылкой, в обществе двух гвардейцев, это они громко смеялись. Заметив насмешливую компанию гасконец прищурился, а рука его крепко сжала поводья, он глубже надвинул на глаза свой берет. — эй, сударь! — выкрикнул молодой человек — да, вы! Господин в чёрной шляпе! Скажите, пожалуйста, над чем вы смеётесь, и мы посмеемся вместе! Рошфор слегка нахмурился и после паузы ответил вежливо и надменно: — я говорю не с вами, милостивый господин — зато я говорю с вами! — воскликнул гасконец, возмущенный этой наглостью и учтивостью одновременно. Он спрыгнул с лошади и держа повод в руке, встал между ней и незнакомцем. Шпага юноши блеснула из ножен почти на фут. — смеётся над конем тот, кто не осмелится смеяться над его хозяином! — смеюсь я редко, сударь — спокойно ответил Рошфор — но надеюсь сохранить за собой право смеяться, когда пожелаю. — а я не позволю вам смеяться, когда я этого не желаю! — чтож, пусть так — граф развернулся и спокойно направился обратно к таверне, но взбешённый юноша закричал ему вслед: — нет, сударь, обернитесь! Или я заколю вас в спину! Выхватывая шпагу на ходу, юноша замахнулся, но вместо того, чтобы попасть по обидчику, лезвие звонко столкнулось с ещё одной шпагой. Граф Лестер, до этого стоявший в стороне и наблюдавший за уморительной картиной, наконец вмешался. Не мог же он позволить обидеть своего хорошего знакомого. — простите, месье, не думаю, что сейчас место и время для драк — сказал он, на что Рошфор удивлённо обернулся, не ожидая увидеть графа здесь и сейчас. Гасконец может и смог бы зауважать оппонента за крепкую руку, ведь ударил он со всей силы, но сейчас глаза его были полны ярости. Он попытался налечь с силой на юношу, но тот ловко отбросил шпагу дуэлянта в сторону. Неожиданно он кулаком ударил в живот гасконца и тот отошёл, сложился пополам и закашлялся. Но это послабление было недолгим. Продышавшись, он поднял глаза на Леона и сказал: — я хотел бы защитить свою честь и честь своей лошади от этого господина — он зыркнул на Шарля — но если вы стоите на моем пути — я только рад. Могу преподать урок и вам. Они поклонились друг другу, скрестив кончики шпаг. Дуэль началась. Звон шпаг заполнил улицу, Леон быстро отражал и наносил удары, делал короткие выпады. Его оппонент не отставал. Молодая кровь так и бурлила в висках, яростные выпады почти доставали цель, но каждый раз Лестер уходил от удара, выгибаясь в ту или иную сторону. Тем временем Рошфор думал о том, не шпион ли это перед ним. К ногам гасконца из-за пазухи выпало письмо, когда тот получил удар в живот, которое с помощью шпаги взял в руки граф и прочитал: «…Де Тревилю…» Опасаясь, что встреча эта спланированна, он обратился к своей свите, спрятав письмо в одежде: — приглядите за этими двумя, а в случае чего, помогите — не успел он отойти, как все было кончено. Наконец одна из атак увенчалась успехом. Более опытный Леон поднырнул под руку гасконца, отступив в сторону и немного назад, и наотмаш ударил дуэлянта локтем в лицо. Тот упал почти сразу, в полете оскверняя тысячу чертей. Как оказалось, граф рассек юноше лоб и губу. Шпага его переломилась от неудачного удара о камень. Леон вздохнул и крикнул: — отнесите его в дом! Нужен врач! — и гвардейцы занесли гасконца в таверну, а зеваки, наблюдавшие за битвой потихоньку начали расходиться. Хозяин таверны с женой договорились о чем-то с Рошфором, пока Лестер собирал свои вещи наверху. Благо их было немного. Когда он со своим гонцом и слугой Гастоном спустился на первый этаж, графа там уже не было, впрочем не было его и на улице. Справившись о здоровье гасконца, Леон кивнул, и оставив пару экю хозяину за понимание. Вместе с гонцом, седлав лошадей, они направились в Париж.