The Queen and the Prince Consort/Королева и Принц-консорт

Это осеннее утро выдалось довольно прохладным – небо затянуло серой пеленой облаков, и это означало, что зима была почти у их порога. Так думал Эйгон, сидя на скамейке — с нее открывался чудесный вид на королевские сады. Он посмотрел вперед и увидел Джейхейриса, который сидел у пруда в компании Рейны. Они разговаривали о чём-то, возможно, просто болтали. Мальчик выглядел совершенно потерянным, он даже не осмеливался взглянуть на свою избранницу. И лишь смотрел перед собой, на зыбкий пруд, и казалось, ему было очень, очень страшно. Эйгон почувствовал, что должен подойти к ним и как-то помочь Джейхейрису. — Итак, что ты думаешь? — Раздался вопрошающий голос Деймона, и Эйгон отвернулся от Джейхейриса и Рейны, устремив на Деймона холодный взгляд. Он ощутил, как внутри него нарастало невероятное напряжение, вызванное появлением дяди. Похоже, ледяной взгляд Эйгона не смутил Деймона, и он продолжал приближаться к скамейке. — Думаешь, они поладят? — Думаю, Джейхейрис справится, — коротко ответил Эйгон. — Он сильный мальчик, не смотря на то, что еще совсем юный. Деймон устроился на скамье рядом с Эйгоном. — Ах, вековая традиция Таргариенов обручать детей для укрепления союзов, — задумчиво произнес он, бросив взгляд на Джейхейриса и Рейну у пруда. — Разница в возрасте – не новость для нашей семьи, не так ли? Возможно, она только укрепляет родословную. Эйгон сжал челюсти и метнул быстрый взгляд на Джейхейриса, прежде чем снова обратить внимание на дядю. — Может быть, — пробормотал Эйгон сквозь стиснутые зубы. — Но это еще не означает, что я должен смириться с этим. Деймон усмехнулся, и этот звук, словно кислота, разъедал разум Эйгона. — Разумеется, разумеется, — спокойно отозвался он. — Просто чтобы ты понимал, я никогда не задумывался о том, чтобы связать Рейну с Джейхейрисом. Это была идея Морского Змея, а затем сама Рейна выразила свое желание. Эта девочка полна амбиций. Ей нравится мысль о том, что однажды она станет королевой. — Правда? — Его голос дрожал от ярости, которую он едва мог сдержать. Эйгон не мог поверить, что Деймон посмел так дерзко себя вести. — Да, Рейна очень умна. Она знает, чего хочет, и не боится этого добиваться. На самом деле, она даже немного похожа на своего собственного отца. Ноздри Эйгона раздувались – у него руки чесались от желания задушить Деймона. Эйгон снова посмотрел на Джейхейриса. Сын казался более уверенным, чем раньше, и был полностью поглощен беседой с Рейной. Эйгон не мог не заметить, что тот чувствовал себя совершенно спокойно в ее присутствии. — Возможно, нам следует присоединиться к ним, — предложил он, поднимаясь со скамейки. — Узнать, как у них дела. — Что ж, вверяю это дело тебе, дорогой племянник, — ответил Деймон. — К сожалению, я нужен на моей первой встрече. Увидимся вечером на пиру. Слава Семерым. Когда Эйгон приблизился, Джейхейрис посмотрел на него с настороженностью, а Рейна неуверенно улыбнулась. Его шаги звучали тяжелее обычного, как будто на них лежал груз. — Джейхейрис, леди Рейна. — Отец, — кивнул Джейхейрис, и Эйгон заметил по его позе, что тот был напряжен. Рейна вежливо улыбнулась, хотя и избегала его взгляда. — Ваша Светлость, — выговорила она почтительно. Эйгон попытался улыбнуться, но улыбка вышла натянутой. — Как у вас обоих дела? Джейхейрис перевел взгляд на Рейну, а затем снова посмотрел на Эйгона. — У нас все хорошо, отец, — заверил он. — Просто наслаждаемся садами. Рейна кивнула в ответ, ее улыбка дрогнула под пристальным взглядом Эйгона. Она тоже была всего лишь ребенком. — Мы просто обсуждали наши любимые цветы, Ваша Милость, — тихо произнесла она. — Оказывается, и Джейхейрис, и я любим лилии. Прежде чем Эйгон успел сказать что-либо еще, подошел сир Аррик. — Мой принц, — сказал он с быстрым поклоном. — Простите, что прерываю, но сир Тиланд и сир Веймонд ждут вас. Они требуют вашего присутствия на переговорах. Эйгон вздохнул про себя, ему хотелось, чтобы этот день поскорее закончился. — Прекрасно, сир Аррик, — ответил он, не сводя глаз с Джейхейриса и Рейны. В просторном и пышно украшенном банкетном зале, окутанном потоками музыки и монотонным гулом пустых разговоров, Эйгон, сидя за столом, опустошал очередной кубок вина. Равнодушный и отстраненный, он едва ли мог выносить этот торжественный пир, устроенный в честь посланников дома Веларион. Общение с этими высокомерными людьми казалось ему бесконечным круговоротом бесполезных фраз и льстивых уловок. Более того, Эйгон был на грани того, чтобы не ударить сира Веймонда прямо в его противную физиономию. Единственное значимое решение, принятое ими в этот вечер, было объявление о помолвке принца Джейхериса и леди Рейны. Наконец-то Корлис займет свое место на троне, и это, несомненно, заставит его преклонить колено. Все остальные вопросы, о морских набегах и мятежах разрозненных лордов казались жалким фарсом, нелепыми потугами скрыть истинные проблемы, терзавшие Семь Королевств. Утопая в винном тумане, Эйгон обвел взглядом зал, где мерцающие свечи отбрасывали тени на множество лиц. Его блуждающий взгляд упал на супругу, стоявшую в дальнем углу, увлеченно беседовавшую с Деймоном. От их смеха, пронзающего музыку, в груди Эйгона вспыхнула острая ревность. Он крепко сжал в руке кубок, кляня Деймона во всех мыслимых и немыслимых грехах. Почему Рейнира казалась такой непринужденной и веселой в присутствии Деймона? Почему они могли так свободно и непринужденно смеяться, тогда как он все еще боролся за то, чтобы найти с ней общий язык и пробудить в ее сердце хоть искру привязанности? Пока Эйгон мучился подобными мыслями, кто-то неожиданно хлопнул его по плечу. Подняв глаза, он увидел своего деда. — Это место занято? — спросил старик, указывая на стул слева от Эйгона. — Добрый вечер, дед, — поприветствовал его Эйгон, выдавив вежливую улыбку и кивнув. — Присоединяйся, если хочешь. Отто устроился поудобнее. — Я слышал о помолвке Джейхейриса. Мои поздравления, — произнес он, а после спросил, с любопытством в голосе. — О чем еще вы сегодня говорили? Эйгон не мог не улыбнуться про себя, подумав о том, что старик всегда интересовался делами королевства. Интриганом был и интриганом оставался по сей день. — О, как обычно, — с оттенком горечи ответил Эйгон, продолжая наблюдать за Рейнирой. — Опять препирательства, жалобы и всё в этом духе. Похоже, ничего серьезного. Он сделал еще один глоток вина с легкой ухмылкой на губах. — Но не волнуйся, дед, — с улыбкой добавил он, не удержавшись от шутки. — Как Десница королевы, я разберусь со всеми этими вопросами. Тебе не нужно беспокоиться о таких вещах, просто наслаждайся своей пенсией. — Я здесь, чтобы поддержать тебя, Эйгон, — спокойно ответил Отто, не оценив шутку Эйгона. — Не принимай мой интерес за интриги. Эйгон удивленно приподнял бровь, а его ухмылка стала менее заметной из-за серьезного тона Отто. — Конечно, дед. Мы всегда ценим твою поддержку. Пока они сидели в тишине, взгляд Эйгона вновь обратился к Рейнире, которая продолжала беседовать с Деймоном. О чём могли подумать другие гости? Что жена предпочитает общество Деймона вместо ее мужа? Он должен был пойти и поговорить с ней, дав Деймону понять, что Рейнира принадлежала ему. — Королева, кажется, ошеломлена, Эйгон, — заметил Отто, нарушая их общее молчание и ревнивый ход мыслей Эйгона. Эйгон оторвался от созерцания Рейниры и обратил свой взор на деда. В его голосе прозвучали нотки беспокойства, когда он заговорил: — Рейнира и я прекрасно со всем справляемся, дед, — коротко ответил он. — Нет причин для беспокойства. — Уверен? Люди все еще считают, что она не подходит на роль правителя, —предположил старик. — Возможно, пришло время пересмотреть ваши приоритеты. Эйгон сжал челюсти, выражая свое разочарование. — Уверяю тебя, дед, с моими приоритетами все чудесно, — резко возразил он. — Я служу короне и королевству, как и всегда. Но прежде чем Отто успел ответить, Эйгон наклонился ближе, понизив голос. — И еще, — добавил он, как будто предостерегая. — Прекрати плести интриги. Тебе повезло, что я смог убедить Рейниру позволить тебе остаться в Королевской Гавани. Не испытывай мое терпение. Одним стремительным глотком испив оставшееся вино, Эйгон встал, оставив Отто в одиночестве. В зале зазвучали первые ноты новой мелодии, и Эйгон понял, что это его шанс: он намерен был показать всем, кому же принадлежала королева. Слегка покачиваясь, Эйгон прошел через зал, не сводя с Рейниры глаз. — Рейнира, — произнес он, подходя к ней и протягивая руку. — Не разделишь ли ты со мной этот танец? Фиалковые глаза Рейниры сверкнули в ответ на его приглашение — уголки ее губ расплылись в улыбке. — Конечно, мой дорогой муж. Эйгон взял Рейниру за руку, переплел свои пальцы с ее и бросил быстрый взгляд на Деймона, ухмыльнувшись ему, прежде чем полностью сосредоточиться на своей жене. Они ступили в центр зала и, казалось, слились воедино, начиная танцевать. Они двигались в такт четко и слаженно, их тела идеально гармонировали с мелодией и друг с другом. Эйгон заметил, как Рейнира рассмеялась, когда они кружились по полу. Она сияла в его объятиях, и это не могло не радовать его. — Знаешь, — сказала она игривым тоном. — Довольно лестно, что сегодня два красивых мужчины соперничают за мое внимание. — Правда? — ответил он, притворно удивленно приподняв брови. — А я думал, что я единственный и неповторимый. — Уверен? По-моему, еще недавно ты нещадно ревновал к бедному Деймону. Эйгон усмехнулся, напряжение, охватившее его ранее, уступило место веселью. — Разве можно меня винить? — спросил он с улыбкой, в которой, однако, чувствовался вызов. — В конце концов, как твой отважный супруг, я должен защищать твою честь. — Боги, Эйгон. Неужели ты ревнуешь? — Возможно, самую чуточку, — признал тот, и его взгляд смягчился, когда он посмотрел на нее. — Но лишь потому, что я не переношу даже мысли о том, что ты можешь быть с кем-то другим. — Ты мой брат, мой Десница, мой консорт и мой муж, — промурлыкала Рейнира, лаская его щеку. — Мое сердце принадлежит тебе. Ложь это или нет, но ее слова согрели его, как тепло камина в зимний день. Его прежняя ревность отступила, и Эйгон почувствовал себя легче. Он склонился к ее ладони и притянул ближе, а затем их губы встретились в нежном поцелуе. Тепло разлилось по телу, когда Рейнира коснулась его кожи. От этого прикосновения по телу пробежала дрожь. Вкус ее губ был пьянящим, сладким и таким знакомым. Он почувствовал, как его тело напряглось в предвкушении, желая ещё больше ее прикосновений, ещё больше ее объятий. Их уединение было нарушено, когда в зал вошёл Эймонд. Он был облачён в доспехи и плащ Городской Стражи, золотистая ткань которого была испачкана грязью и, вероятно, кровью. Его уцелевший глаз быстро окинул взглядом помещение и остановился на сестре и брате. — Рейнира, Эйгон. На пару слов, — коротко сказал он, жестом приглашая их пройти с ним, подальше от любопытных глаз. Они проследовали за ним из банкетного зала в уединенный коридор, где шум праздника превратился в отдалённое бормотание. Убедившись, что они остались одни, Эймонд сообщил им новость: — Этой ночью в городе произошли особенно жестокие беспорядки, — начал Эймонд. — Пастырь, выступая перед своими последователями в Блошином Конце, подстрекал их к нападению на Красный Замок. Он призывал убить вас и ваших детей. Эйгон был в ярости. Его гнев, словно вулкан, готовый вот-вот извергнуться, бурлил в груди. Он с трудом сдерживал себя, его челюсти были крепко сжаты, а костяшки пальцев побелели. Гребаный Пастырь, этот сукин сын, называющий себя пророком, призывал к смерти его и его семью? — Я сожгу его и его овец-последователей дотла, — прорычал Эйгон сквозь стиснутые зубы. — Это зашло слишком далеко. Мы должны положить конец этому безумию. — Это правда, брат. Но позволь мне закончить, — сказал Эймонд, и на его лице появилась улыбка, которую редко можно было увидеть. — Мои люди и я разогнали толпу. В процессе нам удалось схватить подстрекателя. Пастырь в наших руках. Эйгон не мог поверить своим ушам: этот ублюдок был пойман? Неужели наконец-то в столице наступит покой? От мысли о том, что голова проповедника будет красоваться на пике над воротами замка, у него закружилась голова. — Пора положить этому конец, — с воодушевлением сказал Эйгон. — Мы не можем позволить этому продолжаться. — Тогда его нужно казнить, — пробормотала Рейнира. В ее словах слышалась обеспокоенность. — Казнь должна быть публичной? Или… — Публичной, — прервал ее Эйгон. — Нам нужно отправить весть. Пусть королевство знает, что будет с теми, кто осмелится бросить нам вызов. Эймонд вторил энтузиазму Эйгона. — Я приму необходимые меры. Мы проведем казнь сегодня вечером в центре города. Пусть люди увидят, к чему приводит государственная измена. Быстро и решительно. — Сегодня вечером? Может быть, нам лучше подождать? Спросить мнение совета? — спросила Рейнира с тревогой и страхом в голосе, которые разозлили Эйгона. — В пекло совет. Ты королева, ты правишь. То, что ты говоришь – закон, — отрезал Эйгон, беря руку жены в свою. — Только представь, Рейнира – этой ночью его убьют на глазах у всех. Покажи королевству, что значит бросать тебе вызов. Покажи это посланнику Корлиса. Рейнира пристально смотрела на Эйгона, и в ее глазах читалась неуверенность. Эйгон не знал, о чем она думала, но был уверен, что она согласиться с ним. Глубоко вздохнув, она медленно кивнула. — Ты прав, — произнесла Рейнира. — Сегодня все закончится. Эйгон не смог сдержать умиротворенной улыбки, которая стала еще ярче от выпитого вина, что струилось по его венам. Он крепче сжал руку Рейниры и притянул ее к себе для поцелуя. — Я обо всем позабочусь, — заявил он, прерывая поцелуй. — Пусть люди увидят, что правосудие свершается быстро и что измена не останется без наказания. Эймонд сжал плечо Эйгона. Между двумя братьями возникло молчаливое взаимопонимание. Сегодня всё закончится. — Мы свяжемся с тобой, как только всё будет кончено, — заверил Эймонд Рейниру и повернулся, чтобы уйти. Когда Эйгон пошёл за ним, Рейнира продолжала держать его за руку. Он остановился на мгновение и повернулся к ней. — Будь осторожен, — прошептала она. — Ты нужен мне. — Буду, — пообещал он, торжествующе улыбаясь. — Я вернусь к тебе, как только все будет разрешится. Рейнира задержала взгляд на нем ещё на мгновение, и тень сомнения пробежала по ее лицу. Затем она отпустила его. Эйгон посмотрел на нее в последний раз, прежде чем повернуться и последовать за Эймондом по коридору. Это закончится сегодня вечером. Эйгон чувствовал, как земля уходила из-под ног. Выпитое вино сбило его с толку, а бравада, которой он ещё недавно хвастался, испарилась. Перед ним шумела и кричала огромная толпа, и он не мог разобрать ни одного лица. Света от факелов не хватало, чтобы осветить всё пространство площади. Принц Эймонд, взбираясь по скрипучим деревянным ступеням, своим внушительным весом заставлял конструкцию сотрясаться. Эйгон с трудом удерживал равновесие. С тяжким грохотом Эймонд вытолкнул на платформу пленника, бросив его к ногам Эйгона. Перед глазами Эйгона распростерся старый, изможденный человек, связанный по рукам и ногам, покрытый синяками и ранами. В его рту был кляп. На нем был ветхий септонский плащ, дырявый и латаный, а длинная борода спуталась. — Народ Королевской Гавани! — провозгласил Эймонд, заглушая гул толпы и привлекая к себе внимание Эйгона. — Этот человек – ненормальный самозванец-пророк, известный как Пастырь! Он распространял мерзкую ложь о нашей королеве, подстрекая к беспорядкам! Пришло время наказать его! Толпа взорвалась разноголосым ревом. Одни требовали сурового наказания, другие умоляли о милосердии, а некоторые призывали к казни самого Эйгона. Обычно Эйгон жаждал внимания толпы, но сейчас он зажимал уши, не в силах вынести этот хаос. Голос Эймонда снова перекрыл шум, и все обратили на него внимание. — Этот человек обвиняется в государственной измене! — провозгласил он, его слова отдавались эхом от каменных стен площади. — Он сеял семена раздора и ереси, вводя людей в заблуждение своими лживыми пророчествами и призывами к насилию! Пока брат рассказывал о дальнейших преступлениях Пастыря, Эйгона охватил ужас. Он посмотрел на человека, сидящего у его ног. Тот сидел прямо, несмотря на свои раны и кляп. Его взгляд был полон решимости и лихорадочного рвения, которые не сломил даже страх перед лицом смерти. Эйгона затошнило. — Ваша Милость, — прервал его размышления Эймонд. — Каков ваш приговор? Эйгон колебался, снова взглянув на пророка. Его глаза смотрели так пристально, что у принца побежали мурашки по спине. Он сглотнул, спрашивая себя, не совершают ли они сейчас огромную ошибку? — Смерть, — наконец произнес Эйгон, его голос был едва громче шепота, сдавленный страхом. Его брат вопросительно посмотрел на него и жестом попросил повторить сказанное громче. — Смерть! — повторил Эйгон, уже крича. — Именем королевы Рейниры, Королевы Андалов, Ройнаров и Первых людей, Правительницы Семи Королевств и Защитницы королевства, я, Принц-консорт Эйгон Таргариен, приговариваю вас к смертной казни за ваши преступления против королевства! Приговор вызвал бурю эмоций в толпе: его осуждали, оскорбляли и хвалили. Ему действительно не помешало бы выпить. Эйгон наклонился, дрожащими пальцами вынул тряпку изо рта Пастыря и сжал рукоять Черного Пламени. Он ощутил на себе тысячи взглядов, которые словно прожигали его насквозь. Разве не это он видел во сне? — Если у тебя последние слова, то говори, — сказал Эйгон, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Старик встретился с ним взглядом, и его губы изогнулись в насмешливой улыбке. — Вы думаете, что сможете заглушить голос пророчества? — прошептал он хриплым голосом. — Опасайтесь, принц, ибо тьма приближается, и вам не удастся её избежать. Казалось, сердце вот-вот выскочит из груди, а ужин просился наружу. Эйгон судорожно сжал меч, словно это был его последний шанс на спасение. Двое городских стражников положили голову мужчины на плаху. Пастырь не сопротивлялся. Эйгон поднял клинок высоко над головой, закрыл глаза и собрался с духом. — Остановитесь! — раздался голос из толпы. Эйгон резко открыл глаза, пытаясь понять, откуда донесся крик. Он увидел женщину, которая пыталась пробиться сквозь толпу. Её схватила группа мужчин в золотых плащах Городской стражи. Они встали между ней и деревянной платформой, где находился Эйгон. — Прошу вас, Ваша Милость, — умоляла женщина, пытаясь освободиться от державших ее рук. — Вы не можете так поступить! Пастырь — это связь с самим Отцом! Он говорит через него! Вы не должны так поступать! — Кто ты такая, чтобы пренебрегать правосудием короны? — возмущенно обратился Эймонд к женщине. — И верить наговорам этого шарлатана? Женщина проигнорировала его, сосредоточившись исключительно на Эйгоне. — Ваша Светлость, — всхлипнула она, падая на колени. — Я молю вас о милосердии. Прошу, пощадите его жизнь и покажите людям, что Королева правит с помощью сострадания, а не жестокости. Рука Эйгона дрожала, когда он сжимал за рукоять Черного Пламени. Несмотря на мольбы женщины, несмотря на собственные сомнения, он понимал, что должен сделать. Не проявляй слабости. Он снова поднял меч, и в этот момент человек у его ног начал истерически смеяться, вероятно, проклиная его. Воздух на площади был настолько тяжёлым, что ему казалось, будто его вот-вот стошнит. Одним быстрым движением Эйгон опустил меч на шею Пастыря. Звук рассекаемой плоти эхом отозвался в его сознании. Голова пророка с громким стуком упала на землю, а за ней последовало и его тело. В толпе раздался общий вздох ужаса, а затем женщина упала в обморок, не сдержав крика. Эйгон почувствовал, как к горлу подступила тошнота и желчь. Он посмотрел на безжизненное тело у своих ног. Земля и его сапоги были запятнаны кровью, как и его меч. Эйгона скрутило пополам и стошнило. Вино и сожаление жгли горло, содержимое желудка вырвалось наружу. Вид безжизненного тела пророка, крики женщины, напряжение в воздухе – всё это было слишком. — Брат, с тобой все в порядке? — Спросил Эймонд, подходя к нему. — Мне увести тебя отсюда? Конечно, с ним было не все в порядке, конечно, ему нужно было уйти. — Мне… мне нужно идти, — пробормотал Эйгон, пытаясь выпрямиться. Он оперся на Черное Пламя, как на костыль. Эйгон почувствовал, как рука брата легла ему на плечо, предлагая поддержку и уводя его с площади, подальше от крови и криков. Обратно в замок они возвращались как в тумане. Зрение расфокусировалось, голова кружилась, и Эйгон не мог собраться с мыслями. В какой-то момент они, должно быть, дошли до замка, потому что следующее, что он помнил – это как Эймонд провожал его в покои. Эйгон рухнул на кровать – его дыхание было прерывистым, а на языке все еще чувствовался вкус желчи. — Я должен был послушаться ее, — прошептал Эйгон. — Я должен был проявить милосердие. — Пророк был угрозой стабильности королевства, — заверил его Эймонд. — Его смерть была необходима для поддержания порядка. — Но что, если… что, если он был прав? — пробормотал Эйгон. Его разум был затуманен, и он снова почувствовал, как его охватывала паника. — Что, если приближается тьма? Что, если зверь уже здесь? — Тьма? Зверь? О чем ты говоришь? — спросил брат, в замешательстве нахмурив брови. Эйгон с трудом сел – у него кружилась голова. — Пророк говорил о тьме, он сказал, что она придет за мной. И…И Хелейна сказала нечто подобное в ночь смерти отца. — Ты позволяешь бредням сумасшедшего и загадочным словам Хелейны завладеть тобой, брат, — вздохнул Эймонд. — Ты принц-консорт и Десница. Ты не можешь позволить себе тешить себя подобными суевериями. Но Эйгон не мог забыть тот ужас, который он испытал, и который продолжал терзать его изнутри. Взгляд пророка и его последние слова не давали ему покоя. — Мне нужно поговорить с Хейлиной, — произнес Эйгон слабым, но в то же время полным отчаяния голосом. — Пожалуйста, я должен с ней поговорить. Эйгон заметил нерешительность на лице брата, который явно не хотел потакать его страхам. Однако в конце концов он согласился: — Ладно. Я приведу ее. Эймонд вышел из комнаты, громко хлопнув за собой дубовой дверью. Эйгон позволил себе упасть обратно на кровать. Он был изнурен телом, но его разум оставался ясным и бодрым. Его терзала душевная боль, и он чувствовал себя разбитым и опустошенным. Он не знал, сколько времени пролежал, глядя в потолок. В тишине лишь стук его сердца нарушал покой. Страх перед неизбежным давил на него, сжимал горло. И тут он услышал леденящий душу крик. Сердце Эйгона подскочило в груди от этого звука. Он резко выпрямился, несмотря на слабость в ногах. Адреналин заструился по его венам, проясняя сознание. Он оттолкнулся от кровати и ноги сами понесли его к источнику крика. Какой ужас теперь ждал его? Какую трагедию уготовили для него боги? Он брёл по коридорам, спотыкаясь. Эхо крика указывало ему путь, направляло его шаги к комнате Джейхейриса. Ужас сковал его, не давая вздохнуть полной грудью. Дверь была приоткрыта, и за ней он увидел служанку, которая всхлипывала на полу, а вокруг нее была кровь.