The Queen and the Prince Consort/Королева и Принц-консорт

Сидя на краю кровати, Эйгон наблюдал, как страшный ливень бил по крышам домов Королевской Гавани. Дожди – предвестники осени, да и зима была не за горами. Он перевел взгляд с окна на женщину, что стояла перед ним на коленях, обхватив своими губами его член. Ее движения были медленными и уверенными – язык скользил по всей длине, эта дамочка явно была опытная. Эйгон положил руку на ее затылок, подталкивая ближе, заставляя ее закрыть глаза. — Ваша Милость, позволите мне? — спросила еще одна женщина, лежащая с другой стороны кровати, указывая на меч, прислоненный к сундуку. — Я только слышала о нем.… Мне всегда было интересно, на что похожа валирийская сталь. Ухмылка искривила губы Эйгона – его взор вновь упал на девицу, доставляющую ему удовольствие, прежде чем кивнул другой своей любовнице – пусть принесет ему его клинок. Его клинок. — Конечно, принеси его мне. Женщина сжала рукоять оружия: — На ощупь оно такое тяжелое, Ваша Светлость, — восхитилась она, передавая его Эйгону. Взяв в руку Чёрное Пламя, Эйгон почувствовал себя так, словно он сам был завоевателем. — Это, — начал он, его голос был полон гордости. — Черное Пламя, меч королей, которым когда-то владел великий король – Эйгон Завоеватель. Выкованный из валирийской стали, он видел бесконечные сражения, его лезвие вошло в саму историю. Эйгон проверил равновесие клинка, проворно обернув его в руке, прежде чем приставил его к горлу женщины. Всплеск мыслей преисполнил его, заставив задуматься о Рейнире. — Это… Это восхитительно, Ваша Светлость, — прошептала она дрожащим голосом. Ухмылка Эйгона стала шире: — И правда, но знаешь, что еще более восхитительно? Он взял ее за подбородок и приблизил к себе. Его губы слились с ее в вожделенном поцелуе – женщина застонала ему в рот. Пока они целовались, его вторая любовница все еще доставляла ему удовольствие, стоя на коленях. Эйгон подумал, что именно так и выглядит восхождение на небеса. Но безудержное веселье длилось недолго – дубовая дверь в спальню Эйгона распахнулась, и вошла его мать – она была вне себя от ярости. — Эйгон! — закричала она. — Во имя Семерых, что ты, по-твоему, делаешь? Он был поражен неожиданным появлением своей матери и попытался прикрыть свое обнаженное тело простыней, оттолкнув от себя двух женщин. Его мать явилась сюда, как гром среди ясного неба, и прогнала его любовниц. Они шмыгнули прочь, как испуганные мыши, пристыженно потупив глаза. После этого, не произнеся ни слова, Алисента одарила его хлесткой оплеухой. Эйгон поморщился от пощечины матери – его щека болезненно заныла. От его былого высокомерия не осталось и следа, он чувствовал себя беззащитным и уязвимым. Он снова почувствовал себя маленьким мальчиком. — Ты позорище, — прошипела Алисента. — Приводишь шлюх в свои покои и пренебрегаешь своими обязанностями. Неужели тебе совсем не стыдно? Эйгон открыл рот, чтобы возразить, найти для себя достойное оправдание, но слова, словно льдинки, застыли на его губах, вместо этого он просто уставился на нее. — Эйгон, — продолжила вдовствующая королева, вздыхая. — Твой дед хотел встретиться с тобой сегодня, но я прихожу сюда и застаю тебя за столь непристойным поведением. Представь, как это отразится на твоей жене. — Матушка, мы с Рейнирой давно обсудили это и пришли к пониманию, — заикаясь, пробормотал Эйгон, пытаясь отыскать объяснение, способное успокоить ее. — Она знает, что я трахаю других и... — Хватит! — рявкнула она, заставляя его замолчать. — Я больше не желаю ничего слышать. Одевайся и немедленно отправляйся к своему деду. Гнев и обида овладели им, его взгляд затуманился от слез, а боль от разочарования матери пронзила его сердце, словно свежая рана. В его воспоминаниях оживали моменты, когда он терпел неудачу, когда обещания разбивались вдребезги, как и все те надежды, которые он не сумел оправдать. Было бы гораздо лучше забыть все, что причиняло ему боль, ведь каждый раз, разочаровывая мать, он лишь убеждался в своей ничтожности. Сколько раз он подводил ее? Сколько раз он не оправдывал ее ожиданий, не был сыном, которого она заслуживала? И теперь, когда Алисента снова была здесь, видя его таким, иногда Эйгон задавался вопросом, хотела ли она иметь еще одного сына. Он ненавидел себя за это, ненавидел ее за то, что она заставляла его испытывать такие чувства. Но больше всего ненавидел тот факт, что, несмотря на все его усилия, этого никогда не будет достаточно. — То, что я делаю, никогда не радовало тебя! — закричал Эйгон – его голос сорвался, превратившись в плач. — Я так стараюсь, но тебе этого никогда не будет достаточно! — Одевайся, Эйгон, — повторила Алисента, игнорируя его слезы, и закрыла за собой дверь. Эйгон шел по коридорам Красного Замка, склонив голову, уклоняясь от взглядов проходящих слуг и придворных, почему-то во дворце стало еще невыносимее, чем обычно. Воздух пропитался напряжением, был пронизан тревогой, шепот все не утихал. С тех пор, как Рейнира взошла на Железный Трон, прошло всего две луны, но ее правление уже стало настоящим лабиринтом испытаний и трудностей. Простой народ, особенно в столице, все больше и больше тревожился, под влиянием вдохновляющих слов безумного проповедника, известного как Пастырь. Его высказывания и красноречие, направленные против королевы, вызывали разногласия в Королевской Гавани уже много лун. Его истинная личность и мотивы оставались загадкой, покрытой пеленой тайны. В эпицентре абсолютного хаоса, ходили слухи о бесконечной и беспощадной зиме, зарождались страхи голода и потерь. В поисках козла отпущения, виновника всего бедствия, глаза народа устремлялись на Рейниру. Эйгон также подумал о том, что несколько лордов все еще официально не присягнули Рейнире на верность после ее коронации. Отсутствие поддержки лорда Корлиса Велариона ранило особенно сильно. Как лорд Дрифтмарка, повелитель самого грозного флота в Вестеросе и глава дома, владеющего множеством драконов, его отказ присягнуть на верность Рейнире был главной причиной неопределенности во всем королевстве. Подойдя к двери в покои своего деда, Эйгон заколебался – его рука замерла на полированной металлической дверной ручке. Отто наблюдал за развитием событий с самого начала, теперь он хотел поговорить с внуком. Он прикусил внутреннюю сторону щеки – будет ли дед отчитывать его за пренебрежение своими обязанностями? Но Эйгон и сам прекрасно знал правду – он бездельничал, пропадал в компании шлюх, вместо того чтобы заниматься насущными проблемами королевства. Эйгон толкнул дверь и удивился, увидев не только свою мать и деда. Эймонд, как всегда серьезный, был погружен в тихий разговор с их матерью. Дейрон, крутивший в руках кинжал, также был здесь. Он решил оставить дела помещика в Староместе и вернуться в Королевскую Гавань, чтобы укрепить корону. Хелейна также присутствовала – сидела на стуле в уютном уголке, укачивая своего маленького сына Рейгара. Больше никому, кроме себя и Эймонда, она не позволяла прикасаться к своему ребенку, что подразумевал то, что она всюду брала его с собой. Каждый взгляд в комнате приковался к нему, когда он переступил порог. Ни говоря ни слова, Эйгон направился к ближайшему кувшину с вином, ловко наполняя свой кубок. — Теперь, когда все мы здесь, мы можем начать, — сказал его дед, приглашая Эйгона присоединиться к беседе. — Как некоторые из вас, возможно, слышали, меня отстранили от обязанностей Десницы Королевы, — голос его деда был полон беспокойства, когда он обращался к собравшейся семье. — Ларис Стронг недавно был назначен на эту должность, он долгое время вынашивал планы относительно этого. Эйгон был потрясен: его деда сместили с должности Десницы и на его место поставили Лариса Стронга. Что это все значило? — Очевидно, что правление Рейниры пошатнулось. Ее считают слабой и бесполезной, — продолжил Отто. — Даже те лорды, которые присягнули ей, сейчас начинают сомневаться в ней. Влияние Лариса Стронга только усугубляет всю ситуацию. — Веларионы владеют драконами, и, учитывая уязвимость Рейниры, они могли увидеть возможность захватить власть, — добавил Эймонд, кивая головой в знак согласия. — Корлис амбициозен и заносчив, что мешает ему окружить столицу, пока все мы не умрем с голоду? Или отправить своего сына и жену сжечь город дотла? — Но правильно ли так подрывать авторитет Рейниры? — возразил Дейрон, озабоченно нахмурив брови. — Она законная королева, несмотря на наши сомнения. — Не будь таким мягким, Дейрон, это все может перерасти в войну. Корлис и Деймон – союзники, что, если они захотят видеть будущего ребенка Бейлы и Лейнора на троне? — резко огрызнулся в ответ Эймонд. — Мы не можем допустить, чтобы чувства ослепили нас перед грозящей опасностью. — Дом Таргариен, вероятно, будет подвергаться опасности со всех сторон, — добавил Отто. — Эйгон, ты принц-консорт и первенец покойного короля, тот, кто лучше всего подходит для управления государством. Пришло время тебе наконец взять на себя ответственность и восстановить стабильность в королевстве. У Эйгона мысли беспорядочно закружились, его глаза охватывали комнату в поисках чего-либо, чего бы то ни было. Эйгон обратил взгляд на Хелейну, ее глаза были отстраненными, словно она смотрела туда, куда простым смертным заглянуть было не дано. Он почувствовал себя таким одиноким. — Она не справляется, Эйгон. Ты должен это понять, — умоляла мать, возвращая его в реальность. — Ради нашей семьи, ради королевства ты должен действовать. Я знаю, что твой отец захотел бы этого, если бы знал о ситуации, в которой мы сейчас находимся. В подобной ситуации некоторые люди могли бы испытать разочарование или принять вызов, но вместо этого Эйгон просто рассмеялся. Его смех был горьким и гулким, и его звуки разнеслись по всей комнате – остальные неловко поерзали. — Мой отец никогда этого не хотел. У него было так много лет, чтобы назвать меня наследником, но он этого так и не сделал. Он непоколебимо поддерживал притязания Рейниры, — воскликнул он, осушая свой кубок. — Я ему не нравился. Но все в порядке, я пережил это. Его мать посмотрела на него так, будто хотела опровергнуть его слова, сказать ему, что Эйгон был не прав, сказать, что его отец любил его. Однако слова так и не вырвались с ее губ, вместо этого он увидел, как слезы навернулись на ее глаза, когда она быстрыми шагами пересекла комнату и направилась к нему. Алисента сильно схватила его за плечи, так что на его коже могли бы остаться синяки, заставив его скривиться. — Эйгон, королевство медленно разваливается на части, и Рейнира не хочет этого видеть, — сказала она, теперь по ее щекам текли слезы. — Она не может это остановить. Что станет с твоими детьми, твоими братьями и сестрами, со мной? Как ты можешь безучастно наблюдать за тем, как все это происходит? — Наследница – моя сестра, отнюдь не я. Какой же брат крадет права своей сестры? — Возразил Эйгон, высвобождаясь из объятий матери. — Мы должны держаться вместе, не проводить произвольные границы между нами и Рейнирой на песке. Скажи, Хелейна, расскажи им о пророчестве. Эйгон повернулся туда, где сидела Хелейна со своим ребенком – она даже не бросила на него взгляда. — Хелейна, расскажи им то, что ты сказала мне в ночь смерти отца, — лихорадочно повторил он, схватив свободную руку сестры. — Расскажи им о пророчестве, о звере и о том, что ждет их впереди. Хелейна ничего не сказала. Эйгону захотелось умереть. — Ну, хватит, — произнес Эймонд, положив руку на плечо жены. — Что бы она тебе ни рассказала – это не имеет значения. Важны проблемы, с которыми мы сталкиваемся прямо сейчас. Гнев Эйгона разгорался, питаемый молчанием сестры, словами брата и требованиями матери. Он мечтал о том, что они будут держаться вместе, но его семья разрушила все иллюзии, которые когда-либо могли поселиться в его душе. Сжимая свои кулаки до того, что костяшки пальцев побелели, Эйгон боролся с неудержимым желанием наброситься на них. Ему хотелось закричать, встряхнуть их, чтобы они поняли какой была на вкус та кровь, которую он ощутил, прокусив щеку. — Чего вы ждете от меня? Что я войду в тронный зал и проткну ее Черным Пламенем, чтобы захватить трон? Вы хотите, чтобы я стал убийцей родичей? — закричал Эйгон в сторону присутствующих членов своей семьи. — Скормлю ее Солнечному Огню и покончу со всем этим? Королевство наверняка полюбит короля, убившего мать собственных детей. В воздухе повисла напряженная тишина – вспышка ярости Эйгона пронеслась по комнате, словно эхо. Его речь была пропитана яростью и разочарованием. Члены его семьи обменялись тревожными взглядами, пораженные тем, как пылко он отреагировал. — Эйгон, мы не предлагаем таких радикальных мер, — начал Отто. — Но это реальные проблемы, с которыми должно столкнуться королевство, и правление Рейниры в лучшем случае ненадежно. Тебе нужно взять на себя ответственность; это касается тебя так же, как и Рейниры. — Действительно, брат. Мы должны действовать решительно, чтобы защитить нашу семью и королевство. Уязвимость Рейниры и твое пренебрежение сделали нас легкой добычей для потенциальных опасностей, подстерегающих нас со всех сторон, — добавил Эймонд. Эйгон посмотрел на Дейрона, который отвел взгляд, неподвижно сидя на своем месте. Мать смотрела в пол, беззвучно заливаясь слезами. Затем его внимание привлекли глаза Хелейны, блестевшие от непролитых слез, когда она прижимала к груди своего маленького сына. Он знал, что должен делать. — Я не предам свою сестру, — заявил Эйгон, — но и стоять и смотреть, как эта семья распадается на части, тоже не собираюсь. Я поговорю с Рейнирой и вышвырну эту крысу Лариса из замка. Эйгон направился к тронному залу, его мысли лихорадочно носились в голове, а во рту он все еще чувствовал вкус крови. Войдя в открытую дверь, он увидел, что сегодня на Железном Троне восседала не Королева, а Десница – Ларис Стронг. Эйгон сжал зубы, его глаза превратились в узкие щелочки – на троне он увидел Стронга, который проводил аудиенцию для какого-то мелкого лорда из Долины. Он вел себя так, будто сам был королем. Внутри Эйгона кипело желание разорвать его на куски. — Приношу свои извинения за вторжение, — воскликнул Эйгон, привлекая внимание каждого присутствующего лорда, тяжело шагая к трону. Ларис, казалось, удивился, увидев принца-консорта, и быстро встал с трона. — Ваша Милость, что за... — начал Ларис, но был прерван Эйгоном, снимающим с пояса Черное Пламя. — Можно меня оставить наедине с Десницей? — Спросил Эйгон, оглядывая комнату. — Не переживайте, я не планирую использовать этот клинок, — добавил он с улыбкой, указывая на свой меч. Ну, почти не планировал. Тронный зал медленно опустел, остались только Ларис, Эйгон и несколько стражников. Эйгон бросил взгляд на стражей, молча намекая, что и им пора уйти. Они подчинились его безмолвному приказу, захлопнув за собой массивные деревянные двери с громким звуком. Взгляд Эйгона пронзил Лариса с такой силой, что новый Десница королевы ощутил тревогу. Эйгон сжал руку на Черном Пламени еще крепче, его костяшки побелели – он устремил свой взгляд на Лариса. — Ваша Милость, должен признать, это неожиданный поворот событий, — нарушил тишину Ларис, пытаясь сохранить самообладание, несмотря на страх в его позе. — Прибереги свои любезности, Ларис. Я здесь не для светской беседы, — ядовито выплюнул Эйгон, делая несколько шагов к мужчине. Ларис неловко поерзал под пристальным взглядом Эйгона, сделав шаг назад, как будто хотел увеличить дистанцию между собой и принцем-консортом. — Конечно, Ваша Милость. Чем я могу быть вам полезен? — Спросил он дрожащим голосом. — Где королева? — сплюнул Эйгон, ему потребовались все силы, чтобы не броситься на Лариса. Ларис на мгновение заколебался, его глаза метались по залу, словно он искал путь к отступлению. — Ее светлости нездоровилось этим утром, она попросила меня взять на себя ее обязанности на этот день. Губы Эйгона скривились в усмешке, он сделал еще три шага вперед, теперь он был всего в нескольких дюймах от Лариса. Он мог убить его прямо на месте. — Извините за мою неосведомленность, но ваш дорогой лорд-отец умер, не так ли? — спросил Эйгон, изображая легкомысленное недоумение. — Самоубийство....Ужасная трагедия. — Да, меланхолия после смерти моего брата наконец-то овладела им, — ответила Ларис, глядя в пол. — Вы унаследовали от него титул и замок в Харренхолле, не так ли? — спросил Эйгон, уже направляя Черное Пламя прямо в сердце Лариса, всего в нескольких дюймах от его груди. — Настоящий взлет, от второго сына до лорда величайшего замка в Семи Королевствах и Десницы королевы. Ларис тяжело сглотнул, его глаза нервно перебегали с Эйгона на сверкающий клинок Черного Пламени, направленный ему в грудь. — Уверяю вас, Ваша Милость, у меня только самые лучшие намерения в отношении королевства и правления Ее светлости, — пробормотал он дрожащим голосом. — Тебе повезло, что я не выпотрошил тебя на месте, — мрачно пробормотал Эйгон. —Мне плевать на твои намерения, я пришел сюда с требованием. Ларис прерывисто вздохнул: — Требованием, Ваша Милость? — Ты уйдешь с поста Десницы Королевы, — заявил он. — И порекомендуешь восстановить Отто Хайтауэра на твоем месте. — Но… но, Ваша Милость, я… Я не могу этого сделать, — пробормотал Ларис дрожащим голосом. — Ваша Милость, я… Я не могу просто уйти со своего поста. Кончик Черного Пламени задел его кожу, заставив Лариса поморщиться, его белая туника окрасилась в красный цвет от крови. — Ты уйдешь или пожалеешь об этом, — прорычал Эйгон. — А теперь делай свой выбор. Трясущейся рукой Ларис потянулся к булавке на груди, его пальцы дрожали, пока он пытался расстегнуть ее. Он снял булавку, символ своей должности Десницы Королевы, и с мягким стуком бросил ее на пол. — Хорошо, — заметил Эйгон с жестокой ухмылкой на губах, резким, решительным движением засовывая Черное Пламя обратно за пояс. — А теперь убирайся с глаз моих, пока я не передумал. Кивнув, Ларис повернулся и уковылял прочь из тронного зала, оставив Эйгона наедине с троном. Но Эйгон еще не закончил, ему еще предстояло поговорить с Рейнирой, выяснить, что происходит. Даже ему пришлось признать, что он пренебрегал своими обязанностями после коронации, он изо всех сил старался не общаться с Рейнирой. Хотя он никогда не мог перестать думать о ней. После трапезы, разделенной с близнецами, он решил навестить супругу. Войдя в ее покои, он увидел Рейниру на ложе, а рядом с ней малыша Мейлора, поглощенного игрой с вырезанными из дерева дракончиками. Однако ее вид вызвал у него укол тревоги. Под ее глазами залегли темные круги, а щеки были бледными. Он не уделял ей достаточно внимания, слишком увлеченный самим собой после коронации. Но теперь, видя ее такой, он понимал, что это задевало ее глубже, чем он когда-либо предполагал. Эйгон глубоко вздохнул. Им нужно было держаться вместе, если он хотел все исправить. Не вешать нос. — Отец! — Взволнованный голос Мейлора прервал его мысли, напугав Рейниру. — Привет, малыш, — поприветствовал Эйгон, поглаживая сына по голове и усаживаясь на кровати рядом с ними обоими. Его взгляд переместился на Рейниру – усталость отразилась на ее лице. — Как ты? — спросил он, сажая Мейлора к себе на колени. — Мне сказали, что ты плохо себя чувствуешь? Ответом Рейниры было молчание, ее глаза царапали его разочарованием. Эйгон прикусил губу, это будет сложнее, чем он думал. — И, я также слышал о том, как ты назначила Лариса… — начал Эйгон, но Рейнира резко оборвала его. — Да, я назначила Лариса своим Десницей. Представь себе мое удивление, когда сегодня ко мне пришел мой Десница и отказался от своего титула, — с горечью парировала Рейнира. — Представь себе мое удивление, когда он после порекомендовал восстановить Отто в должности. — Рейнира, послушай меня, Ларису нельзя доверять, — сказал Эйгон. — Он использует тебя, чтобы получить влияние. — И кто тебе это сказал? — предположила Рейнира. — Твой дорогой дед? Или мать? Они все используют меня, чтобы получить влияние! Меня тошнит от этого! Ты угрожал Ларису от их имени? — Я сделал это для королевства, я сделал это для тебя, — возразил Эйгон, в его голосе слышалось разочарование. — Для меня? — Рейнира усмехнулась – ее смех был полон горечи. — Где ты был, когда я нуждалась в тебе? Когда все массово требовали моей казни за стенами замка? Когда лорды открыто усомнились в моих притязаниях в моем собственном зале? Ты обещал, что мы сделаем это вместе. Ты обещал. Их словесная перепалка была внезапно прервана, когда Мейлор заполнил комнату своим горьким плачем. Мальчик ощутил напряжение, витавшее в воздухе. Рейнира, с печалью в глазах, послала свою верную служанку, чтобы она отвела его обратно в детскую, оставив их двоих наедине. Рейнира оставалась на кровати, закрыв лицо руками, ее дыхание было прерывистым. Эйгон стоял перед ней, скрестив руки на груди, не находя слов. — Я подвел тебя как принц-консорт, и я глубоко сожалею, — наконец нарушил молчание Эйгон, сокращая расстояние между ними. — Обещаю, что буду лучше. Я буду с тобой. — Я чувствую себя совершенно одинокой, Эйгон, — призналась Рейнира, и боль в ее голосе была приятной. — Знать и мой собственный совет подрывают мою репутацию, Отто ставит под сомнение каждый мой шаг, но при этом ничего не делает для улучшения моего положения. Ларис – единственный, на кого я могу рассчитывать; я не допущу, чтобы он ушел со двора. Насколько глубоко Ларис вонзил в нее свои клыки? — Я сыта по горло выпрашиванием того, чего хочу. Трон – мое право, — всхлипнула она. — Рейнира, прошу, поверь мне, Ларису нельзя позволить обладать такой властью, как Деснице. Я не доверяю ему, он… — Эйгон попытался возразить. — Он больше не будет Десницей, — произнесла Рейнира, прерывая его. — Я восстановлю его в должности Мастера над Шептунами. Я думаю, он боится, что ты убьешь его, если он снова наденет значок Десницы. Но я больше не потерплю, чтобы Отто заседал в моем совете – посылать тебя угрожать Ларису было глупым шагом с его стороны. Эйгон ощутил, как на него волной накатывало одновременно облегчение и тревога от слов Рейниры. Ларис больше не вернется на пост Десницы, но она все еще слишком сильно полагалась на него, и этому нужно было положить конец. Его тревога, смешанная с ревностью к отношениям Рейниры с этим человеком, завязывала узлы презрения в его животе. — Рейнира, у моего деда, возможно, есть свои недостатки, но он умный человек, — сказал Эйгон, подавляя свою ревность, садясь рядом с ней. — Он годами верно и мудро служил королевству. Я знаю, у тебя есть сомнения, но, возможно, пришло время пересмотреть.... Эйгон заметил, как взгляд Рейниры смягчился – она посмотрела ему в глаза, она выглядела такой усталой, как он не понял этого раньше? — Могу ли я доверять тебе? — Спросила она, глубоко и прерывисто вздохнув. — Конечно, — прошептал он, беря ее за руку и бережно сжимая, напоминая ей об обещании, которое дал в ночь смерти их отца. — Ты будешь моим Десницей, — заявила Рейнира подрагивающим голосом. — Будь тем, на кого я могу положиться, следуй за мной. В его уме зародились столь много мыслей, каждая из которых боролась за внимание, что голова словно разрывалась от усилий разобраться в них всех. И все же он наслаждался тем, как это звучало. Принц-консорт Эйгон Таргариен, Щит и меч королевства, Десница королевы. Ему нравилось, какая сила таилась в этих титулах. Эйгон приблизился еще ближе, его сердце бешено стучало в груди – он нежно коснулся своими губами к ее. У нее был явный жар, ее губы горели на его, теплые руки тянули его в свои объятия. Каждое ее прикосновение вызывало у него ощущение, что его кожа горела. — Я последовал бы за тобой в семь преисподних, если бы ты попросила меня об этом, — прошептал Эйгон. Его дыхание смешалось с ее – его руки блуждали по ее груди. На ней была только белая ночная рубашка, ощущение ее твердых сосков под тонкой тканью сводило его с ума. — Я хочу тебя, — простонала Рейнира, прижимаясь к нему, снова впиваясь в его рот горячим поцелуем. Он сразу же навалился на нее, прижимая к постели и срывая с нее ночную рубашку, швыряя ее куда-то на пол. В порыве страсти Эйгон замедлился и взглянул вниз на свою сестру – ее лицо покрылось румянцем от жара, пышная грудь была белой, словно снег, а между ног влажно. Эйгон спустился вниз по ее соблазнительному телу, начиная с изящной шеи, нежно посасывая ее нежную кожу, оставляя свои отметины на всеобщее обозрение. Затем он перешел к ее груди, пылко обхватывая губами чувствительные соски, лаская их языком, выжимая из нее сладострастные стоны. Он нежно укусил ее мягкий живот, ощущая, как она задрожала в ответ. С каждым прикосновением он чувствовал, как ее возбуждение усиливалось – ее тело изгибалось ему навстречу, моля о большем. Он отважился спуститься ниже ее пупка, ощутив вкус ее кожи на своих губах. Его язык ласкал ее между ног, вызывая стоны и дрожь от возбуждения. Она нуждалась в его прикосновениях. На вкус Рейнира была такой, какой Эйгон всегда представлял – сладкой, теплой и просто идеальной. Он ввел в нее два пальца, медленно двигая ими назад и вперед, что вызывало еще больше стонов. Его язык лениво ласкал ее клитор, принося ей невероятное удовольствие. Его темп был невероятно замедленным, он жаждал распалить ее, насладиться этим, увидеть, как Рейнира дрожит из-за него, как Королева превращается в беззащитный комок нервов из-за его пальцев, проникающих внутрь ее, и его зубов, кусающих ее чувствительную кожу. Эйгон сам вздохнул в ответ на ее сладкие стоны – он просто жаждал завладеть ею прямо сейчас. Он отодвинулся на мгновение, чтобы раздеться, его пульсирующий член неприятно прижимался к штанам. Рейнира громко заскулила, язык ее не слушался – он хотел, чтобы она умоляла его. — Брат, — взмолилась Рейнира, устремив на него лихорадочный взгляд, ее голос был сладким, словно мед. — Трахни меня как следует. — Произнеси мое имя, — выдохнул он, его пристальный взгляд встретился с ее – он положил ладони ей на бедра, крепко сжимая. В ответ дыхание Рейниры сбилось, ее голос превратился в низкий выдох: — Эйгон. Услышав, как сестра произнесла его имя, он почувствовал, как волна потрясения пронеслась по всему его телу. Он перевернул ее на живот и прижался к ней сзади, проникнув в нее одним быстрым движением. Она так легко приняла его, подумал Эйгон, ее влажное тепло уже почти довело его до предела. С хриплым стоном Рейнира выгнула спину, подчиняясь его власти, и от этого зрелища, как она извивалась под ним, как умоляла, почти задыхаясь - у него по коже пробежали мурашки. Именно он заставил ее издавать стоны и трепетать. Его королеву. Его сестру. Его жену. — Пекло, — простонал Эйгон, его голос превратился в гортанный рев, который сливался со стонами Рейниры. С каждым толчком он ощущал, как в нем накапливалось напряжение, каждое движение приближало его все ближе и ближе к концу. Ее ногти впились в простыни, все ее тело молило о том, чтобы он-таки довел ее. Эйгон почувствовал, как ее стенки сжимались вокруг его члена, ее задыхающиеся мольбы побуждали его двигаться дальше. Эйгон ускорил толчки, он чувствовал, как внутри него тоже нарастало напряжение, в животе разгорался огонь. С криком Рейнира достигла своего пика, ее тело содрогнулось под ним - волны удовольствия захлестнули ее, вид ее был опьяняющим. Одним последним мощным толчком Эйгон уступил своей непреодолимой потребности, его тело напряглось, когда он излился в нее. Его губы снова нашли ее губы, слившись в беспорядочном поцелуе, когда они вместе достигли экстаза. Затаив дыхание, Эйгон прижался к ее спине, желая, чтобы этот миг превратился в вечность. Его сердце, словно безумное, билось в груди, когда он зарылся лицом в ее волосы.