The Queen and the Prince Consort/Королева и Принц-консорт

Ритмичные шлепки тела о тело наполнили душную комнатку прислуги Красного Замка. Золотистый солнечный свет, проникающий через единственное маленькое окошко, падал на шею девушки. Она сидела на четвереньках на небольшом тюфяке. Молодой юноша, державший ее сзади, крутил между своих пальцев ее длинные каштановые пряди. — Мой принц! Я близко! — девица заскулила от удовольствия. Вместо ответа серебровласый юноша сильнее дернул ее за волосы и задвигал бедрами быстрее. Его партнерша застонала еще громче, пронзительнее. С такими женщинами, как она, было легко, подумал он. С этими ясноглазыми девками, рожденными не в столь знатных домах, присланными в Королевскую Гавань своими амбициозными родителями. Они приезжали сюда с надеждой найти или укрепить полезные связи, исполняя роли придворных у более влиятельных дам, а возможно, даже отыскать себе выгодную партию, выйти замуж. Они рвались угождать и легко завоевывали доверие. Принцу достаточно было взглянуть на них и прошептать что-то на ухо, и они забывали о своем хваленном долге. Ему хотелось, чтобы её родители увидели Клару – или Клэр? – сейчас, на коленях в тесной комнатушке для прислуги, где их дочь трахалась с принцем Эйгоном Таргариеном. Эйгон ощутил приближение своего возбуждения и ослабил хватку на её волосах – крепко сжал ее бёдра, оставляя на них следы. Он увеличил скорость шлепков, желая поскорее достигнуть пика удовольствия. Когда он почувствовал, как его партнёрша вздрогнула и напряглась вокруг него, Эйгон понял – вот он, конец. Он резко вытащил свой член и кончил ей на спину. Ему не хотелось, чтобы она понесла от него – не хватало еще того, чтобы по по Красному Замку бегали серебровласые бастарды. Эйгон считал, что он достаточно умен, чтобы этого избежать. — Мой принц, вы были прекрасны, — выдохнула девушка, рухнув на подстилку. — Ты тоже была великолепна, — солгал Эйгон, уже надевая штаны. Как только он закончил одеваться, то обернулся, чтобы взглянуть на свою любовницу, пристально следившую за ним. Он достал тряпку и вытер спину Клэр. — Послушай, Клэр. Я отлично провел время, но мне пора идти, — сказал Эйгон. — У меня есть…Королевские обязанности, которыми нужно заняться и... хм...Мне не по нраву находиться здесь. Эта комната принадлежит какой-то старой карге, которая скоро уже должна вернуться, так что на твоем месте я бы оделся, — продолжил он, вставая, чтобы уйти. — Меня зовут Кассандра м... — Ах да, виноват, — прервал ее принц, уже на полпути к двери. Эйгон шагал по бесконечным коридорам Красного Замка. По пути его приветствовали они – все эти солнцем поцелованные льстецы. Придворные, стремящиеся выслужиться перед такими людьми, как он, всегда вызывали раздражение. Эти бездарные неудачники, досаждавшие ему однообразными и бессмысленными фразами, звучащими вновь и вновь: — Как поживает принцесса? — Мы желаем принцессе удачных родов. — Моя семья молится о здоровом сыне! Как будто им было дело до этого ребенка. Он хотел бы стать невидимкой, особенно сегодня, когда в замке могли говорить только об одном. Как Рейнира Таргариен, Отрада Королевства, наследница Железного Трона и его жена рожала с раннего утра. Ему стало плохо. Откровенно говоря, таких трудных родов следовало ожидать. Эйгон вспомнил, как проходили ее первые роды. Спустя девять лун после женитьбы, у нее начались схватки. Мучения продолжались двадцать шесть часов, и весь замок наполняли лишь тревожные шепоты и вопли будущей королевы. В тот момент Эйгона там не было – ведь ему тогда было всего семнадцать лет и тогда у него были иные заботы. В полдень в его покои вошел слуга, чтобы сообщить о родах, но Эйгон решил не помогать своей сводной сестре. Скорее всего, тогда он улизнул из Замка, чтобы заглушить свои печали большим количеством вина. Была поздняя ночь, когда цепной пес его матери Сир Кристон наконец нашел его и оттащил обратно в Замок. — Ты должен заботиться о своей жене и присутствовать при рождении своего первенца! — прошипела его мать вместо приветствия, за чем последовала пощечина, от которой у него запылали щеки. Итак, он был вынужден сидеть, пока Рейнира кричала от боли, мейстеры и повитухи суетились вокруг нее. Ему было плохо. В какой-то момент Эйгон задремал, но его разбудила мать, указав ему на кровать, где растрепанная и взмокшая Рейнира держала в руках два свертка. — Девочка и мальчик, оба здоровые, — сказал мейстер. — Девочка родилась первой, моя принцесса, мгновение спустя за ней последовал мальчик. — Висенья, — произнесла Рейнира, разглядывая маленьких розовощеких созданий в своих руках, и улыбаясь. — Я хочу, чтобы ее звали Висенья. А мальчика – Джейхейрис. Что ты скажешь, муж? Слово «муж» ранило его, будто ему в грудь воткнули нож. Рейнира, его мать, дед и мейстер – все повернулись к нему, словно это имело значение, что он собирался сказать. Как будто ему было не наплевать, как их звали. Однако имена ему понравились. Королевское имя для будущего короля. Имя сестры-жены для будущей королевы-жены. Его все еще тошнило. — Мне нравятся имена. Рейнира передала ему Висенью. Пусть она и была несколько уродливой, но вместе с её братом-близнецом они служили тем доказательством, которое ему было необходимо. Он исполнил свой долг перед королевством – дал наследников. Теперь он был волен делать все, что ему заблагорассудится. За несколько дней до их свадьбы Рейнира отвела его в сторону во время прогулки по садам. Вся эта история была странной: мальчик шестнадцати лет должен жениться на взрослой женщине лет тридцати и зачать от нее ребенка. Будущий жених узнал от своей избранницы о необходимости официально консуммировать их союз, чтобы закрепить право на наследство. Она уверила его, что после этого они смогут разойтись, как в море корабли – заниматься тем, что приносило им радость, вдоволь. Но главное – не выходить за рамки. Эйгон радостно согласился на такое предложение. Вскоре у Рейниры появились первые признаки беременности, после чего Эйгон не посещал её покоев, считая, что его присутствие там более не требуется. Он был в этом уверен. В прошлом году Отто Хайтауэр, Десница короля, выдвинул идею о том, чтобы королевская чета рассмотрела возможность рождения еще одного наследника, в качестве запасного варианта для Джейхейриса. — Будущее невозможно предвидеть, — заметил его дед. Рейнира согласилась. Как итог, Эйгону вновь пришлось посетить спальню своей сестры. Всегда такая послушная, утонченная, вежливая, идеальная Рейнира. Она была всем, кем не был он. Все, что было у нее – у него не было. Она насмехалась над ним, пока они делили брачное ложе. Ее сиреневые глаза безжалостно разглядывали его, давая понять, что это ему хуже намного больше, чем ей. Через несколько лун стало очевидно, что она снова ждала ребенка. Слава семерым, подумал Эйгон. И вот, скоро этот ребенок должен родиться. Эйгон завернул в сторону королевских покоев и вошел. Рейнира лежала на кровати, полусонная и мокрая от пота. — Эйгон, — мать жестом указала ему на другую сторону комнаты. — Матушка, — поприветствовал её Эйгон и взял со стола кубок. Налив в него вино – одним глотком осушил его. — Как у нее дела? — Лучше, они дали ей немного макового молока. Мейстер сказал, что ребенок должен родиться в течение следующих двух часов. Эйгон кивнул в ответ и снова наполнил кубок до краев. — Что, хочешь напиться до беспамятства, когда родится ребенок? — мать отчитала его. На это Эйгон снова просто кивнул и побрел к родильному ложе своей сводной сестры. Он рано пристрастился к выпивке – все началось еще в юности. Алкоголь позволял ему забыться – забыть о том, каким же жалким он был на самом деле. О том, что он был разочарованием для собственной матери. О ненависти отца, который из-за него пренебрег традициями поколений. О своей роли – наполнить своим семенем славную будущую королеву, чтобы родить следующего короля. Он будет известен только как принц-консорт Эйгон Таргариен после своей смерти. Седьмое пекло, ему нужно было еще выпить. Он сел на постель рядом со своей сонной женой. — Муж, — произнесла она, поворачиваясь к нему. — А я все гадала, где же ты был. Эйгон хотел перерезать ей горло прямо здесь и сейчас. Вместо этого он лишь улыбнулся. — Ну, я был занят. На самом деле, после завтрака мы с детьми пошли в яму за яйцом для колыбели. — Как мило. Ты нашел что-нибудь? — выдохнула Рейнира – в ее голосе отчетливо слышалась мучительная боль. — Висенья выбрала одного из кладки Сиракс несколько лун назад. Джейхейрис согласился. Итак, у нас получилось... Его прервала Рейнира, громко вскрикнувшая от боли, напугав его. Его быстро оттолкнули повитухи, подбежавшие к кровати. Мать внимательно следила за ними, за их работой. Эйгон, с другой стороны, вернулся к столу с кувшином вина, наполняя свой кубок в третий раз. Мейстер был прав, ребенок появился в течение часа – сильный и здоровый мальчик. Рейнира уже заснула, когда Эйгон подошел к кровати и ему передали новорожденного. Ребенок в его на руках тоже спал, его головка была покрыта нежными серебристыми волосами. Алисента мягко похлопала его по спине, как бы говоря, что сын исполнил свой долг. Ему хотелось плакать. Дверь открылась, и вошел Отто Хайтауэр, за которым быстро последовали два сереброволосых сорванца – на лице Эйгона вновь появилась улыбка. — Отец, дай мне посмотреть! — Взмолилась Висенья, уже дергая Эйгона за штаны. — Я тоже хочу посмотреть на ребёнка! Пожалуйста! — присоединился к уговорам Джейхейрис. — Не говорите так громко, — напомнила королева своим внукам. — Ваша мать спит. Дети притихли, но продолжили канючить, только уже шепотом. Эйгон против воли усмехнулся. Как бы он сильно ненавидел свою жизнь – дети были его главным утешением. Он опустился на колени, позволяя двум четырехлетним малышам взглянуть на их новорожденного брата. — Как его зовут? — сразу же спросил Джейхейрис. — У него еще нет имени – ваша мать пока не выбрала. — Ты отец, — заметил Отто, привлекая внимание Эйгона. — Ты в полном праве назвать своего собственного сына. Тебе не нужно ее разрешения. Отто пристально посмотрел на Эйгона сверху вниз. Подталкивая его хоть раз в жизни проявить инициативу. Чтобы показать ему, что он больше, чем просто никчемный пьяный кусок дерьма. Эйгон посмотрел на свою мать, мягко кивающую в ответ на слова ее отца, плотно сжав губы. Гнев начал клокотать в нем. Как смеет его дед вести себя так сейчас? Как будто не он был тем, кто вложил в голову короля идею женить его на Рейнире. Обрекая его на существование в качестве будущего принца-консорта. Отвратительная шутка. Пекло, выпить. Надо ещё выпить. Эйгон глубоко вдохнул, он не собирался терять самообладание перед своими детьми. Он посмотрел вниз на спящий комочек у него на руках. Его маленькая грудь мягко поднималась и опускалась. — Мейлор, — сказал он. — Его зовут Мейлор. — Ты мог бы, по крайней мере, подождать, пока я проснусь, — посетовала принцесса Рейнира, которая недавно проснулась и уже кормила грудью новорожденного сына. Принцесса проснулась после того, как близнецам стало скучно, и они решили устроить кровожадный бой подушками. Рейнира попросила отвести близнецов на уроки, а остальных присутствующих уйти, оставив королевскую чету и Мейлора наедине. Эйгон стоял, прислонившись к стене возле ее кровати. Он закусив губу, держал в руке кубок и размышлял об убийстве. — Для меня новость, что мужчина должен спрашивать разрешения у своей жены, когда дает имя собственному сыну, — прошипел он. — Я имею в виду, что была бы очень признательна. Он хотел разбить ей лицо. Рейнира продолжила: — Но мне нравится это имя. Думаю, оно ему подходит. Как она насмехалась над ним, подумал Эйгон, даже сейчас, когда говорила мягко. Смотри, я лучше тебя, она показывала она своим видом. Я не держу зла. Послушай, я не какое-то тупое гребаное животное, контролируемое своими эмоциями. Он осушил свой кубок. — Мы закончили? — спросил Эйгон. — Вообще-то, — она немного поерзала в постели. — Я хотела сегодня попозже навестить отца, показать ему Мейлора. Я бы хотела, чтобы ты тоже пошел со мной. Он, наверное, уже давно умер. И сейчас просто вариться в котле на одном из семи кругов. Солнце уже начало садиться, заливая вестибюль королевских покоев теплым оранжевым светом. Супруги ждали, когда королева и мейстеры закончат свои ночные заботы о короле. Рейнира сидела в одном из кресел, мягко покачивая Мейлора в своих объятиях. Эйгон заметил, как оранжевый оттенок заходящего солнечного света упал на ее серебристые волосы. На удивление она выглядела хорошо, подумал он, насколько хорошо можно выглядеть после четырнадцати часов родов. Дверь в личные покои короля открылась, появилась королева. — Теперь он готов принять вас. Комната была тускло освещена, и в воздухе повис запах мазей. Эйгон не был здесь целую вечность, все было по-другому, но почему-то ничего не изменилось. Гигантская копия фригольда его отца все еще стояла там, где была всегда, но теперь она была покрыта толстым слоем пыли. Даже служанки не позаботились о том, чтобы убрать ее. Декоративные и исторические предметы, которые раньше стояли на одной из многочисленных столешниц, были заменены травами и другими ингредиентами для маленьких блюд. Но больше всего изменился сам король. Подойдя к кровати, Эйгон увидел, насколько дряхлым стал его отец. Его некогда роскошные светлые волосы почти полностью выпали, несколько седых прядей спутались. Его левую руку пришлось полностью удалить – ее гниение невозможно остановить. Правый глаз также пал жертвой разложения – глазница теперь была пустой. Его отец был скорее трупом, чем человеком, подумал Эйгон, стоя сейчас прямо у его кровати. Единственное, что указывало на то, что он жив – его тяжелое дыхание. — Визерис, Рейнира и Эйгон здесь, — произнесла королева, похлопав короля по плечу. — Они привели с собой своего сына. Он родился сегодня, его зовут Мейлор. Твой новорожденный внук. — Оооо, — взвизгнул король. — Рейнира, Рейнира... Одной рукой, единственной, он схватил Рейниру. Принцесса передала Мейлора Эйгону. Следом она медленно села на матрас и взяла отца за руку, мягко сжимая. Сегодня вечером он напьется до потери сознания, подумал Эйгон. — Да, отец, я здесь. И посмотри, кого мы привели с собой, — она указала на Эйгона, стоящего рядом с ней. Он не смог выдавить улыбку - попытался привлечь внимание к Мейлору, слегка покачивая его вверх-вниз. — Как чудесно, — прохрипел Визерис, глядя на младенца. — Его зовут Мейлор, он очень сильный и здоровый мальчик, — теперь Рейнира прижимала руку отца к своему сердцу. — Близнецы уже выбрали яйцо для его колыбели - одно из кладки Сиракс. — О, Рейнира, мое единственное дитя... Атмосфера в комнате изменилась. Королева неловко поерзала, печальными глазами наблюдая за своим первенцем. Рейнира украдкой бросила быстрый взгляд на своего мужа, но затем, словно пытаясь оправдаться – вышло довольно жалко, вернулась к разговору с отцом, ведя себя так, словно ничего не произошло. Эйгон крепче прижал новорожденного к груди. Он решил, что скажет "да" на все, что ему предложат сегодня вечером.