Необходимые жертвы

— Лиам, никуда один не выходи. — Хорошо, Скотт. — Будь осторожен и звони мне, если что-то случится. — Как скажешь, Скотт. — С тобой точно всё в порядке? — Всё отлично, Скотт. Кладу трубку. * * * — Лиам, чувак, мне так жаль! — Спасибо, Мейсон. — Мы с Кори присмотрим за тобой, если что. — Не нужно, Мейсон. — Ты вообще как? Держишься? — Всё нормально, Мейсон. Не мельтеши. * * * — Лиам, дорогой, ты не заболел? — Нет, мам. — Точно? Ты какой-то бледный. — Не волнуйся, мам. — Может, не пойдешь завтра в школу? — Сейчас каникулы, мам. Я в порядке. “Я в порядке”, “всё нормально”, “не волнуйся” — он говорил это всем как заведённый. Но правда была в том, что он не был в порядке. * * * Лиам гипнотизировал долгим проникновенным взглядом своё отражение в зеркале. Он был уверен, что вот сейчас на дне его светло-голубой радужки сверкнёт золотая искра. Вот сейчас. Сейчас-сейчас. Однако ничего не происходило. Лиам пыжился, тужился, напрягал глаза так сильно, что, казалось, ещё секунда, и у него полопаются капилляры, но всё было тщетно. Ни искры, ни секундного всполоха. Раньше ему не приходилось прикладывать ни малейших усилий — всё происходило само собой. Это было так же естественно, как и дышать. Лиам даже не задумывался, какие мышцы надо напрячь и какие эмоции задействовать, чтобы глаза налились золотом. Теперь же он понял, что не отказался бы от инструкции. —Ну давай же! Давай-давай-давай, — упрашивал он кого-то, однако эффекта от подобной мантры было не сказать чтобы много. У родителей успел возникнуть вопрос, почему Лиам уже сорок минут бесшумно торчит в запертой ванной. Наверное, если он пробудет здесь ещё минут пятнадцать, мама придёт вызволять его с десантным отрядом. Отчим несколько раз нетерпеливо дёргал ручку двери и просил его поторопиться, но Лиам был занят слишком важным делом, чтобы оторваться от него вот так просто. У него почти получилось! Надо только сосредоточиться чуть сильнее. Правый глаз внезапно заболел с особенной силой. Лиам дёрнулся, плотно сомкнул веки и принялся с остервенением тереть глаза в попытках избавиться от неприятного жжения. Может быть, у него получилось? Вдруг действительно получилось? Плевать, что больно, главное, что он смог! Однако когда он, проморгавшись, впился нетерпеливым взглядом в зеркало, его лицо разочарованно вытянулось. Никаких жёлтых глаз, у него действительно просто лопнул капилляр. Раздражение прошило Лиама насквозь. Эти глаза… Эти чёртовы стабильно голубые глаза! Лиам внезапно осознал, что он ненавидит этот цвет. Что он ненавидит эти два огромных наивных глаза, принадлежащих беспомощному ребёнку, а не хищнику. Ненавидит этот чёртов лопнувший капилляр! Ненавидит это бледное, неказистое, тупое, раздражающее отражение! Лиам замахнулся и что есть силы ударил кулаком прямо в центр этого глупого лица, пытливо смотревшего на него из зазеркалья. По канонам жанра стекло должно было драматично разлететься на осколки, со звоном усыпая раковину и керамический пол. Однако вместо этого Лиам лишь отбил костяшки. Зеркало же насмешливо отразило на гладкой поверхности неудачника, нелепо дующего на ноющие пальцы. Неудачный удар не отрезвил его, а спровоцировал лишь новую волну раздражения. Зарычав, Лиам схватил с раковины стеклянный стакан, где сиротливо ютились зубные щётки их маленького семейства, и почти запустил его в зеркало. Только в последнее мгновение на периферии сознания возникла мысль, что мама будет не в восторге, если любимый сыночек в приступе гнева расхреначит им зеркало в единственной ванной. Поэтому в последнее мгновение Данбар сместил траекторию, и стакан улетел в стену. С громким звоном брызнули осколки. Лиам прикрыл глаза. Теперь, когда он выместил свою злость на несчастном стакане, должно было стать легче. Не стало. Пытаясь дышать глубже, чтобы размеренными вдохами загнать злость подальше вглубь рёбер, Лиам нагнулся, собираясь убрать осколки — будет не очень хорошо, если кто-то из родителей наступит на них голыми пятками. Пробежавшись секундным взглядом по устроенному беспорядку, Лиам схватился правой рукой за самый крупный осколок. Схватился намеренно, сильно, плотно сжимая ладонь. Кровь заструилась по стеклу и побелевшей коже, капли с дробным звуком сорвались на кафельную плитку, разбиваясь маленькими багровыми салютами. Лиам наблюдал за этим отстранённо, с каким-то странным отупелым чувством, словно смотрел запись неинтересного фильма, не уделяя должного внимания происходящему на экране и уйдя далеко в свои мысли. Боль пришла с запозданием, и тут же охватила всю ладонь от основания до кончиков пальцев. Лиам зашипел и разжал руку. Осколок со звоном упал на пол, разбрызгивая вокруг себя крохотные кровавые капельки, похожие на бисер. Лиам задумчиво уставился на свою ладонь. Кровь струилась довольно бодро и полноводно, края раны не спешили схватываться и вообще не было никаких предпосылок подступающей регенерации. Данбар безрезультатно подождал ещё минуту. Ничего. Только текущая кровь и болезненная пульсация в руке. — Вот же срань, — зло процедил Лиам и, оставляя за собой кровавую дорожку, звонко прошлёпал к зеркалу за аптечкой. Перекись водорода, щедро выплеснутая на рану, выбила из Лиама болезненный стон, вынуждая бросить флакончик и схватиться за раковину здоровой рукой. Кровь зашипела, вздыбилась алой пеной. Данбар принялся остервенело дуть на рану, пытаясь как-то облегчить свою участь. Перетерпев эту волну боли, Лиам вновь поднял глаза на своё отражение, смотря на него таким осуждающим взглядом, словно винил во всех бедах. Ему не нравилось быть человеком. Уязвимым и слабым, никчёмным, испытывающим только боль, голод и сонливость. Ему не верилось, что он раньше жил так. Ему не верилось, что кто-то вообще мог жить так. Ему всегда казалось удивительным, что Стайлз осознанно отказался от возможности стать мощным сверхъестественным существом, чтобы остаться в хрупкой человеческой оболочке. Казалось, он даже гордился своим выбором. Лиам никогда не смог бы этого понять. Он наскоро приляпал к ладони широкий пластырь, прилипнувший к влажной коже неохотно, словно делая одолжение, прибрал за собой беспорядок и неловко просочился в коридор, ожидая, что у двери уже собралась целая очередь. Что удивительно, очереди не было, лишь с кухни доносился запах кофе и грохот посуды, да в гостиной ворчал телевизор. Видимо, Лиама торопили просто для проформы. — Ванная свободна! — на всякий случай крикнул он, но не получил никакого ответа. Лишь трёп телевизора будто стал громче. Лиам пожал плечами и направился к себе в комнату, по пути вытирая мокрые волосы полотенцем. Стоило ему войти, как со стороны окна донёсся порыв ветра. Лиам зябко поёжился, а спустя секунду насторожился. Он же, вроде, закрывал окно? Точно закрывал. — Так ты теперь снова заурядный подросток? — неожиданно раздавшийся голос Тео заставил Лиама подпрыгнуть и схватиться за сердце. Чёртов Тео Рейкен опять бесшумно прокрался в его спальню, вероятно, для того, чтобы устроить Лиаму инфаркт. Уже третий раз за неделю! Обычно он шатался где-то снаружи. Может, сидел в засаде в каких-нибудь кустах или вообще отлынивал от обязанностей, возложенных Скоттом — по крайней мере, в пределах зоны видимости он не появлялся. Но периодически у Рейкена случались приступы обострённой наглости, и он беспардонно вламывался за пределы чужой частной собственности. Иногда он заходил через дверь, и родители радушно впускали его, радуясь, что у их ершистого отпрыска появился ещё один друг помимо Мейсона. Когда Тео не хотел расшаркиваться перед четой Гейеров, он просто пробирался к нему через окно, с филигранностью бывалого взломщика открывая запертую раму. Будь у Лиама способности оборотня, он бы засёк вторженца ещё на подходе к дому. Ныне же его участь — подскакивать как вспугнутый заяц. И, кажется, Тео это забавляло. А потом сознания Лиама коснулся смысл сказанного. “Заурядный подросток” — вот, кто теперь он. Обычный, ничем не примечательный школьник с обычным, ничем не примечательным РПВ. Не самый впечатляющий ученик, не самый талантливый игрок в лакросс, не самый хороший сын. Просто заурядный подросток. Лиам сжал кулаки. Он никогда не признается, но эта безыскусная фраза его задела. Он сам ещё не смирился со своей “заурядностью”, ещё надеется на лучшее, а Тео уже вынес безапелляционный вердикт. Пальцы больно надавили на рану сквозь пластырь. Лиам отчётливо почувствовал, как края только-только схватившейся раны разошлись, и по ладони вновь заструилась тёплая кровь. Несмотря на боль, он сжал ладонь лишь сильнее, словно пытаясь удержать кровь в горсти и не дать ей сорваться на ковёр. — Ты что здесь делаешь? — недовольно спросил Данбар и здоровой рукой швырнул в незваного гостя скомканным влажным полотенцем. Тео легко уклонился, пряча усмешку. Он сдвинулся корпусом в сторону ровно настолько, чтобы снаряд пролетел мимо, лишь обдав его щёку лёгким порывом воздуха. — Да так, присматриваю за одной потеряшкой, — лениво ответил Тео и с размаху плюхнулся на незастеленную кровать, пару раз забавно подскочив на пружинах. Лиам нахмурился. Это он, что ли, потеряшка? — Просто для справки, — не удержался Данбар, желая восстановить своё доброе имя, — я не терялся. Меня похитили. Это разные вещи. — Скажи это Стайлзу, который почти отправил в печать листовки с твоей дурацкой фотографией из школьного альбома и надписью “Потерялся ребёнок”, — хмыкнул Тео. О да, Лиаму уже довелось увидеть эти листовки. Фотография действительно была выбрана, как нарочно, самая дурацкая. На ней Лиам, днём ранее проигравший Мейсону спор, смотрел в камеру недовольным взглядом, а над его верхней губой проглядывались нарисованные перманентным маркером усы, тёмные и тонкие, — Данбар так и не смог стереть их до конца, как ни старался. А на вороте светлой футболки расползалось уродливое пятно от апельсинового сока — это результат совместных усилий Мейсона и Кори, которые толкнули его, пока шуточно боролись рядом. И если сначала Лиам был недоволен исключительно наличием идиотских усов, то потом его недовольство помножилось на два из-за бесстыдно флиртующей прямо перед его носом парочки, а потом он был готов взорваться от негодования, чувствуя, как липкий сок пропитывает ткань. В особых приметах на листовке, помимо стандартного цвета глаз-волос и обобщённого телосложения, явно стараниями всё того же Стайлза было написано “Маленький и сердитый. Похож на боевого хомячка”. Самое обидное, что даже Скотту это показалось забавным. Лиам же вообще сомневался, что после такой листовки его захотел бы хоть кто-то искать. — Мне кажется, или ты как-то сдулся? — резко сменил тему Тео, задумчиво оглядывая обнажённый торс Лиама, всё ещё покрытый мурашками от дуновения холодного воздуха. — Выглядишь как сушёная рыба. Данбар поджал губы и торопливо схватил со спинки стула футболку, натягивая её на себя. На ткани остался кровавый след в районе бокового шва, там, где Лиам схватился ладонью, но он торопливо опустил руку и прижал её к боку, прикрывая пятно. Лиам и сам заметил, что катастрофически быстро теряет форму. Тело, лишённое регулярных тренировок и оборотнических нагрузок, истончилось, сбросило с себя изрядную долю мускулов и растеряло всю выносливость. Теперь он часто чувствовал себя разбитым и утомлённым. Это ощущалось так неправильно. Лиам никогда не был хлюпиком. Он спортсмен, он невероятно хорош в лакроссе, он всегда был достаточно силён, в конце концов, даже до начала всей этой хвостатой истории. Но именно сейчас, когда он и так потерял важную часть себя, тело решило предать его окончательно и превратиться в немощную рухлядь. Лиам пытался возобновить тренировки, пытался привести себя в форму, но выдыхался ещё до того, как успевал начать. Это удручало. Это огорчало, разочаровывало и бесконечно злило. А ещё раздражало то, что глазастый Тео тоже это заметил и не упустил случая тут же ткнуть Лиама в его слабость носом. Очень мило. — А мне кажется, или тебя сюда не приглашали? — в тон Тео спросил он, нервно теребя здоровой рукой ткань мягких домашних штанов на бедре. — Катись отсюда. Однако Тео никуда укатываться не спешил. Он сверлил Лиама долгим проникновенным взглядом, от которого хотелось поёжиться и отвернуться, но Данбар стоически выдержал этот взгляд. Даже раздражённо вскинул брови (к сожалению, сразу обе — эффектно вскидывать лишь одну бровь, как умел тот же Рейкен, Лиам так и не научился) в молчаливом вопросе "Чего пялишься?". Спустя почти минуту этой игры в гляделки Тео спросил абсолютно нормальным голосом, в котором не слышалось ни насмешки, ни привычного ехидства, только чистая озабоченность: — Ты всё ещё на меня дуешься? Лиам вскинул голову. — Я не дуюсь, — быстро ответил он. Слишком быстро, чтобы это могло сойти за правду. — А мне кажется, дуешься, — упрямо настаивал Тео. — Я не дуюсь, отвали! — Дуешься! — С чего мне на тебя дуться? — Тебе виднее. Они схлестнулись взглядами. Спокойный и выжидающий взгляд Тео против раздражённого взгляда Лиама. Закипающий Данбар сдался первым. — Ладно, знаешь, что? Да, я дуюсь! Я дуюсь, потому что ты поступил, как мудак. Напиздел как обычно, грёбаный ты засранец. Обещал одно, а потом просто свалил, как ёбаная Золушка с ёбаного бала. А, знаешь, что ещё? Пошёл ты нахуй! — на одном дыхании выпалил Лиам, чувствуя, как ярость клокочет в горле. Он до сих пор помнил эту унизительную в своей наивности сцену после их победы над Монро. Тогда он, Лиам, встал, выпятив грудь, супротив всей стаи, и вдохновлённо продекламировал им целое эссе, почему Теодор Рейкен должен быть всенепременно включён в состав их стаи на правах почётного члена. Что он исправился, что на него можно положиться, что он хоть и натворил фигни, но он лучше, чем кажется. Под конец тирады Данбар подскочил к Тео и покровительственно закинул руку ему на шею, как бы показывая, на чьей он стороне. Стайлз и Малия выглядели не слишком вдохновлёнными сказанным. Лидия выслушала его тираду с вежливой заинтересованностью. Скотт же выглядел задумчивым и колеблющимся. Тео тоже как будто не оценил его заступничества. Он торопливо сбросил с себя руку Лиама и отошёл на несколько шагов, окидывая неловким взглядом постные лица членов стаи МакКолла. — Знаешь, Лиам, я не уверен, что стоит… — начал было он, но Данбар, загоревшийся идеей затянуть Тео в стаю, тут же его перебил. — Что значит, не уверен? — возмутился он. — Конечно, стоит! Ты же вернулся в Бейкон-Хиллс, потому что хотел стаю. Тео досадливо поморщился и отвёл глаза, поймав на себе внимательный взгляд Скотта. Лиам был прав, конечно, вот только он упускал одну маленькую деталь — Тео хотел не просто попасть в стаю, он хотел убить альфу этой стаи и занять его место. И Тео был готов дать руку на отсечение, что Скотт этого тоже не забыл. — Дай мне время подумать, ладно? — примирительно предложил он, кладя руку на плечо разгорячённого Лиама. — Нам всем сейчас нужно немного отдохнуть и прийти в себя. Вернёмся к этому разговору завтра. И Лиам уступил ему. Завтра так завтра. Он мог немного подождать и дать Тео свыкнуться с мыслью (приятной, разумеется), что он больше не одиночка, что он может рассчитывать не только на себя, что у него появились какие-никакие, но друзья. Он был уверен, что Скотт не будет против. Он должен был впечатлиться тирадой Лиама и быть первым среди желающих получить Тео в свою стаю. А наутро Рейкен свалил. Просто молча умотал в неизвестность, прихватив свой дурацкий пикап. Ни прощальных слов, ни объяснения, ни номера телефона. Он бессовестно кинул Лиама, навешав ему лапши на уши. Лиам берёт свои слова обратно — Тео всё ещё мудак. Мудаком был, мудаком и остался. Как хорошо, что они не успели принять его в стаю, наверняка Рейкен только этого и добивался и тут же учинил бы какую-нибудь гнусность. Так Лиам и сказал Скотту, который принёс ему новость об отъезде Тео. МакКолл только сочувствующе похлопал Лиама по плечу. Итого: Рейкен молча смотался, исчезнув на несколько месяцев и ничего не сказав Лиаму; оставил свой номер Скотту (как оказалось), но не Лиаму; примчался по первому звонку Скотта, но, сто процентов, даже не поднял бы трубку, позвони ему Лиам. И теперь эта бесстыжая рожа как ни в чём не бывало продавливала задом его матрас и делала вид, что не понимала, почему Лиам обижен. — Мне нужно было подумать, — стойко выдержав все обвинения, сказал Тео, поднимаясь с кровати. — О чём? О том, стоит ли попытаться стать нормальным членом общества, или продолжить быть лживым засранцем? — фыркнул Лиам, отстранённо следя, как Тео шагнул ближе. — О многом, — лаконично ответил Рейкен, не вдаваясь в подробности. Наверное, ещё не решил, что напиздеть. — И как, надумал? — холодно поинтересовался Лиам. — Ещё нет… Не уверен, — замялся Тео, отводя взгляд. Данбар заинтересовано склонил голову, но тут же одёрнул себя. Какие бы мысли ни крутились в коварном и злобном мозгу Рейкена, Лиаму было неинтересно. — И чего тогда вернулся? — с вызовом спросил Данбар. — Сидел бы дальше в той дыре, в которую ты свалил, и медитировал как какой-нибудь шаолиньский монах. Может быть, тогда твою тёмную голову посетили бы какие-нибудь светлые мысли. Хотя я бы особо на это не надеялся — ты способен придумывать только всякие гадости и подлости и… — Я приехал, чтобы спасти тебя, — сухо перебил его Тео. — … и гнусности и мерзости, — упрямо закончил Лиам, прежде чем саркастично заметить: — Ну, ты не очень-то помог. Как видишь, меня спасли и без твоей неоценимой помощи. На самом деле, было не слишком приятно признавать, что его вообще кто-то “спас”, словно даму в беде, как из тех женских романов, которыми порой зачитывалась мама. Хотелось бы Лиаму выбраться из той передряги самостоятельно, стоически преодолев все трудности и героически справившись с преградами. Но он отдавал себе отчёт — если бы не Скотт, он сгнил бы в том подвале. — Ах, прошу прощения за нерасторопность. Я всего-то гнал почти сто миль в час, рискуя вылететь с трассы или врезаться в какую-нибудь тихоходку спереди, чтобы принять участие в вашей маленькой поисковой экспедиции, — столь же язвительно повинился Тео. Лиам невпечатлённо хмыкнул. Если Рейкен думает, что этого достаточно, чтобы Лиам его простил, он сильно ошибается. Лиам может быть злопамятным, когда это нужно. Очень, очень злопамятным. К тому же, он что-то не припоминал ни одной истории, где оборотень (или химера, не суть важно) погиб бы в результате ДТП. Даже если бы машина разбилась всмятку, наиболее вероятно, что Тео выбрался бы из покорёженного салона, поплакался над своим пикапом, отряхнулся и пошёл себе дальше. Так что всё это дело попахивало откровенной попыткой разжалобить Лиама. Но он так просто не дастся. Тео подошёл ещё на несколько шагов и принюхался. Только Лиам хотел было возмутиться, чего он тут вынюхивает, как Рейкен перебил его на полувдохе. — От тебя пахнет кровью, — заметил он и безошибочно схватился за пораненную руку, разворачивая её ладонью вверх. Ладонь была вся в крови. Кровь растеклась по всей тыльной стороне, окрасив почти отклеившийся пластырь в алый, забилась под ногти, капала с кончиков пальцев. Ковёр теперь точно придётся отстирывать. — Пусти! — потребовал Лиам и попытался вырваться из чужих пальцев, но куда ему теперь было тягаться с Тео. Рейкен держал как будто не крепко, словно и не прилагал никаких усилий, но Лиам, как ни упирался, не смог освободиться. Это опять больно щёлкнуло его по самолюбию. — Как ты умудрился? — спросил Тео, критическим взглядом всматриваясь в глубокий порез. — Не твоё дело! Пусти, сказал! — снова грозно (ну, ему по крайней мере так казалось) велел Лиам, но Тео опять ловко проигнорировал его просьбу, молча обхватывая окровавленную ладонь Лиама своей и несильно сжимая. На секунду ладонь Данбара обволокло приятным теплом, сменившимся дуновением прохлады, а пульсирующая боль, не дающая забыть о ране ни на мгновение, вдруг утихла. Лиам не сразу сообразил, в чём дело. Только когда его взгляд споткнулся о чёрные вены, бегущие вверх по руке Тео, до него дошло, что Рейкен делает. Возмутительно! Этот хмырь без спроса, вот так самонадеянно, словно он в полном праве это делать, пытается скомуниздить его боль! Лиаму бы просто закрыть рот и позволить Тео делать то, что он делает, но его гордость тут же взбунтовалась подобному непрошенному вмешательству. Он не просил ему помогать. Особенно, он не собирался просить об этом Тео. Ему не нужны подачки всяких наглых химер, он способен справиться и сам. Он не беспомощный, он не слабак, он видал в гробу этого Тео Рейкена. — Кто тебя просил об этом? Отвали! — вновь взбрыкнулся Данбар. — Лиам, замолкни, — почти ласково посоветовал ему Рейкен, видимо, решивший руководствоваться девизом “Я причиню тебе добро, хочешь ты этого или нет”. — Просто стой спокойно и прекрати выделываться. Я, вообще-то, пытаюсь помочь. — Кто тебя просил? — вновь злобно воскликнул Лиам и, чувствуя, как внутри начинает закипать злость, вскинул вторую руку, чтобы разок съездить кулаком по лощёной физиономии. Тео не глядя перехватил его кулак и продолжил играть в медсестричку, играючи удерживая Лиама, словно ему ничего не стоило. Данбару даже показалось, что он увидел снисходительную усмешку, скользнувшую по змеиным губам. Лиама бросило в жар. Он ещё и насмехается, гад! Лиам зарычал и резко откинулся назад, чтобы спустя секунду от всей души боднуть Рейкена головой в нос. Несчастная голова тут же загудела, перед глазами запестрели искры. Словно он попытался протаранить лбом стену. Данбар оглушённо мотнул головой. Влажные волосы скользнули по лицу, из ноздри на губы закапала тёплая кровь. Тео хватило приличия отреагировать на этот удар: от неожиданности он отшатнулся и выпустил руки Лиама из хватки. Как только акт заживления прервался, рука вспыхнула болью с новой силой, казалось, помноженной на три. Но Лиам стоически проигнорировал очередную волну боли. Он подался вперёд и, желая закрепить успех, всё той же многострадальной рукой врезал Рейкену по щеке. На этот раз Тео, занятый сосредоточенным ощупыванием своего носа (у Лиама поистине чугунная голова, раз даже химеру проняло), не успел перехватить его руку. Кулак встретился с гладкой щекой Рейкена, оставляя на ней кровавый след. Голова Рейкена мотнулась в сторону. Несильно, едва ли отклонившись на тридцать градусов, но это уже явно сигнализировало о том, что удар достиг цели. Зелёные глаза опасно блеснули. Лиам же, хоть ладонь и прошило новой порцией боли, испытал удивительный душевный подъём. Всё было как в старые добрые времена, когда они с Тео мутузили друг друга до кровавых соплей, а потом довольно расходились, хлюпая разбитыми носами. Как приятно, что ещё осталось хоть что-то неизменное. Не то, чтобы Лиам любил боль, но его радовало, что он всё ещё может навалять Рейкену. Лиам вновь занёс руку. Он не мог остановиться так просто, только-только почувствовав своё превосходство. Кто бы мог подумать, что соприкосновение собственного кулака с лицом Тео могло принести ему такое душевное спокойствие. Но на этот раз Тео был готов. Он быстро сграбастал запястье Лиама, обхватив его кольцом из двух пальцев, даже не используя всю ладонь. Сделал он это явно демонстративно, нарочно, словно желая в очередной раз указать на беспомощность Данбара. Вот же засранец! — Хватит, Лиам. Я не хочу тебе навредить, — глухо потребовал Тео. Глаза его на секунду сверкнули золотом, но Лиама это не напугало. Он только сердито фыркнул в ответ на подобное лживое беспокойство и вместе с тем почувствовал ощутимый укол зависти — ещё совсем недавно он тоже так умел. Понимая, что на этот раз ему вряд ли получится освободиться из захвата, даже столь несерьёзного, он завозился, выбирая позицию поудобнее, чтобы нанести Тео новый удар уже левой рукой. Однако Рейкен не стал ждать от него ответных действий. Понимая, что Лиам не собирается успокаиваться, Тео, громко и раздражённо выдохнул и оттолкнул его от себя. — Угомонись уже, придурок. Чтоб я ещё хоть раз пытался тебе помочь, — проворчал он и провёл рукой по щеке, размазывая чужую кровь по коже. Толчок был несильным, почти шутливым. Даже злясь, Тео не хотел нанести Лиаму серьёзного урона. Однако всё равно не смог рассчитать силу, и Лиам как мяч отлетел назад, падая на лопатки. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать себя вот так позорно растянувшимся на полу. Ещё пару десятков секунд ему потребовалось, чтобы с кряхтением усесться на задницу, опираясь руками о пол, чтобы снова не завалиться назад. Ядрёная смесь из радости и гнева резко сменилась отчаянием, словно кто-то внутри Лиама небрежным движением переключил тумблер, отвечающий за эмоции. Нет, как бы ему ни хотелось обмануться, больше ничего не было “как в старые добрые времена”. Раньше они с Тео ломали друг другу носы, боролись до кровоподтёков и фиолетовых гематом, и это не было чем-то серьёзным, просто жестокой забавой. Раньше Тео не приходилось с ним церемониться и осторожничать — за каждый удар Лиам получал сдачи. Раньше Рейкену пришлось бы приложить куда больше усилий, чтобы сдвинуть его с места. А сейчас Данбар отлетел с одного щелчка, словно бумажная фигурка, пропахав лопатками пол в своей комнате. Ему хотелось расплакаться, но не от боли — уж боль в саднящих лопатках он мог перетерпеть, — а от досады, обиды и жуткой несправедливости. Почему именно он? Почему именно так? Почему именно сейчас? Почему? Почему? Почему? Лиам не сдержал позорного шмыганья носом и отвёл взгляд, столкнувшись с глазами своего обидчика. — Проваливай, Тео, — дрогнувшим голосом велел он, буравя колени Рейкена немигающим взглядом. Если бы у него было что-то под рукой, он бы с готовностью швырнул этим прямо в лицо Рейкена, который выглядел возмутительно красивым даже с этим кровавым пятном на лице и растрёпанными волосами. Лиам тоже хотел бы так. Вот почему кому-то достаётся всё, а у кого-то отнимают последнее? — Да ладно тебе, Лиам, не драматизируй. Это был детский толчок, — беспечно фыркнул Тео, ещё не уловив настроения Данбара, но явно позабавившись тому, как скуксилось его лицо. Детский толчок, разумеется. Лиам прекрасно это знает. Он знает, что их стычку даже нельзя назвать дракой. Просто невинная потасовка, лёгкий тычок. Да, конечно, его всего лишь пихнули, слабо и, можно сказать, почти нежно. Ему было даже почти не больно. Это была такая мелочь. Но этой мелочи оказалось достаточно, чтобы сегодняшний день добил его окончательно. Лиам крепко обнял руками свои колени, желая ухватиться хоть за что-то, что поможет ему удержаться и не скатиться в бездну уныния. Глупо, конечно. Собственные заострившиеся коленки были не самым надёжным якорем. — Съеби из моего дома, бога ради! — воскликнул он, желая звучать яростно, но со стыдом замечая просочившиеся в голос жалобные нотки. Горячие слёзы против воли навернулись на глаза. Только бы не расплакаться перед Тео. Если это случится, он утопится в ванной. Только бы не расплакаться перед Тео. Только бы не расплакаться. Ему было так тоскливо, так гадко от самого себя. Это был не он. Он не мог быть этим беспомощным существом. Таким слабым и бессильным. Таким жалким. Тео, наконец, понял, что Лиам не придуривается. Он смерил его долгим, пронзительным взглядом, то ли решая что-то для себя, то ли давая Лиаму возможность передумать. Однако Лиам не передумал — он угрюмо молчал, кидая все силы на то, чтобы не разреветься как девчонка. Тео невесело хмыкнул и, отступив от скрючившегося на полу тела, одним лёгким слитным движением перемахнул через подоконник, скрываясь во мраке подкрадывающейся ночи. Оставшись один в комнате, Лиам сдался и всхлипнул. Бледные щёки рассекли дорожки слёз. За эту слабость хотелось себя ударить, что он и сделал, с размаху шлёпнув себя по щеке. Щека вспыхнула болью. Вот только поток слёз перекрыть всё равно не получилось. Лиам по-детски спрятал лицо в ладонях, размазывая кровь по коже, пачкая лицо всё сильнее. Он отчаянно надеялся, что Тео действительно свалил куда-нибудь подальше отсюда. Что он не стоит сейчас под окном и не слышит его позорных завываний. Тео слышал.