Необходимые жертвы

Тёплый летний вечер субботы Лиам решил провести в гордом одиночестве и увенчать оздоровительной пробежкой. И дело было вовсе не в том, что Мейсон продинамил его ради свиданки с Кори (друг называется!), а на Мейсоне данбаровский круг общения, в общем-то, и заканчивается. Просто Лиам печётся о своём здоровье и рельефности икроножных мышц. Ну, и он совсем немного обиделся на Мейсона, да. Но икроножные мышцы являются основной причиной. Ладно, на самом деле, услышав по телефону: “Не,чувак, сегодня никак. Я обещал Кори”, — Лиам вылетел на улицу и понёсся к Мейсу, чтобы просветить его насчёт ценности дружбы, но у самого дома Хьюитта затормозил. Чуткий слух уловил весёлый голос Кори и негромкий, но счастливый смех Мейсона. И Лиам не помнил, чтобы в последнее время вообще видел друга в таком приподнятом настроении. За прошедшие месяцы на них на всех столько всего навалилось, а Мейсону, как обычному человеку, внезапно затянутому в водоворот сверхъестественных интриг и страстей, было особенно тяжко. Он старался держаться молодцом, но по осунувшемуся лицу было заметно, каких усилий ему это стоило. Любой другой на месте Лиама не решился бы прервать момент чужого тихого счастья и просто бы тактично испарился. Однако, несмотря на чуткий слух, самому Лиаму чуткости весьма не хватало. Поэтому он принялся барабанить в дверь, громко призывая Мейсона открыть, чтобы здесь и сейчас ответить за свои проступки. Сначала в доме всё испуганно затихло, затем спустя минуту Мейсон нерешительно распахнул входную дверь. Кори, растерянно хлопая широко раскрытыми глазами, маячил за его плечом. Лиам ревностным взглядом окинул распухшие от поцелуев губы Мейсона. Сейчас эти губы должны были обсуждать с ним последние новинки кино, а не засасывать Кори с усердием супермощного пылесоса. Собственно, эту мысль Лиам и выразил, обращаясь к пустому пространству между головами Мейсона и Кори. Пространство промолчало, а провинившаяся парочка высказанного тезиса не оценила. Особенно Кори. В итоге Лиам и Кори почти подрались. Предотвратить драку удалось только при участии миротворца-Мейсона, вовремя успевшего утащить взвинченного Кори в дом и захлопнуть дверь перед лицом Лиама, крикнув напоследок: “Извини, дружище!”. Оставшись у порога ни с чем, Лиам немного потоптался на месте, пыхтя от негодования, махнул рукой и побрёл домой. Сначала едва переставляя ноги, затем с каждым шагом всё ускоряя и ускоряя шаг, а потом и вовсе перейдя на бег. Он не сразу заметил, что пролетел мимо родного порога, однако решил не возвращаться. Торопиться ему было некуда, но обида, бурлящая внутри, подгоняла вперёд. Лиам бежал легко и быстро, пружиня ногами по траве, подставляя лицо предзакатным лучам солнца. Мимо мелькали дома, машины, люди, вот уже впереди показалась густая кромка леса, а Лиам всё бежал и бежал. Обиду вскоре выдуло встречным ветром, но он не собирался останавливаться. Он был силён, стремителен и вынослив. Он не чувствовал усталости, адреналин, бегущий по венам, приятно будоражил кровь. Лиам так привык к своей сверхчеловеческой силе оборотня, что ему иногда даже не верилось, что раньше он был обычным, слабым и беспомощным человеком. Что у него не было клыков и когтей, что он не мог пробивать кулаками кирпичные стены и чутко различать любой шорох за милю. За несколько лет, проведённых бок о бок с внутренним волком, Лиам успел породниться с ним. Волк порой всё ещё вёл себя раздражающе, особенно в период полнолуния, но всё-таки они с Лиамом научились уживаться вместе и держать нейтралитет. От силы, бурлящей в крови, сладко дрожало нутро. Лиам чувствовал себя способным перевернуть вверх дном планету, пробить до магмы земную твердь, добежать пешком до Аляски и к завтраку вернуться обратно. Безграничная, почти осязаемая энергия сжалась в груди в плотный пульсирующий шар и вырвалась из тела громким протяжным воем. Счастливый вой взвился вверх, пронёсся по верхушкам деревьев и устремился к солнцу. Опомнившись спустя добрый десяток секунд, Лиам одёрнул себя и неловко кашлянул, затормозив. Наверное, он был первым оборотнем, который воет на солнце. Он огляделся вокруг, проверяя, не стал ли кто свидетелем его внезапной серенады. Вокруг было пусто и тихо. Даже птицы испуганно притаились, услышав волчий клич. Данбар облегчённо выдохнул и побежал дальше, но не успел он сделать и сотни шагов, как умиротворённую тишину прорезал громкий крик. Лиам остановился и настороженно вскинул голову. Голос был женский, хрипловатый, умоляющий о помощи. Что бы ни случилось с его обладательницей, она явно была в беде. Лиам колебался лишь секунду, а затем как грёбаный герой, конечно, — конечно! — самоотверженно кинулся на выручку. Скотт часто называл Лиама храбрым, даже когда Лиам себя таковым абсолютно не чувствовал. Малия обычно говорила, что Лиам идиот. Тео тоже часто говорил, что он идиот, но Тео вообще любил изрыгать из своего рта всякие гадости, поэтому его мнение не считалось экспертным. Стайлз время от времени продолжал называть его коротышкой, что, в общем-то не относилось к личностным качествам. А Лидия никак его не называла, только загадочно смотрела из-под длинных ресниц. Лиам сам не знал, чего в нём было больше, глупости или храбрости, когда он рванул на помощь неизвестно кому неизвестно куда. По правде, он вообще особо не думал о последствиях. Наверное, стоило быть осмотрительнее. Не лететь сломя голову через кусты, разведать обстановку на предмет засады, ну или задействовать хоть одно из своих ультрачутких сверхъестественных чувств. Но эти мысли посетили Лиама много позже, когда он неуклюже оседал на дёрн, чувствуя, как в живот левее пупка вгрызается жгучая боль. Аконитовая пуля вошла в его тело как нож в масло. Похоже, если кому и требовалась помощь, так это Лиаму. Как ни прискорбно признавать, наверное, Малия с Тео были правы — он действительно идиот. Не было никакой дамы в беде. Не было героического спасения. Были только вооружённые охотники, терпеливо ожидающие пока горе-спасатель, как глупая овечка, сам забредёт в западню. Пока Лиам валялся на земле, похныкивая и шумно хватая ртом тёплый воздух, к нему кто-то приблизился. Он даже не обратил внимания, весь сосредоточенный на своей боли. Аконит начал тянуть из него силы в то же мгновение, как пуля попала в плоть. Капля за каплей, Лиам чувствовал, как слабеет. Он лежал на боку, свернувшись калачиком, и жалел, что вообще решил выйти из дома. Если это его расплата за то, что он сегодня доставал Мейсона, то у Лиама большие вопросы к компетентности своей кармы. Однако нарушитель его спокойствия был довольно настойчив в своём желании привлечь к себе внимание. Не размениваясь на слова, он пинком перевернул поверженного оборотня на спину. Лиам охнул и застонал, чувствуя, как кровь из потревоженной раны побежала быстрее. Дождавшись, когда ослепляющая вспышка боли утихнет, Лиам разлепил глаза и с трудом сосредоточил взгляд на то теряющей, то приобретающей чёткость тёмной фигуре. Женщина. С загорелой кожей, россыпью шрамов на грубоватом лице и короткими чёрными волосами. Она присела рядом с Лиамом на корточки. Всё так же не говоря ни слова, протянула руку к его ране, изящно согнула указательный палец, словно собиралась нажать на клавишу пианино, и этим же пальцем резко протолкнула пулю глубже. Лиам задохнулся от боли. Крик застрял в горле. Пулевое отверстие завибрировало обжигающим жаром, мучительная острая резь прошлась по нервным окончаниям, перемалывая их в кашу. Лиам вскинул было руку, чтобы оттолкнуть охотницу, но она тут же подошвой тяжёлого ботинка припечатала ослабевшую конечность обратно к земле. Данбар болезненно сморщился и попытался спихнуть чужую ногу второй рукой, но на его ладонь обрушилась рукоятка пистолета с такой силой, что пальцы мигом потеряли чувствительность, а подрагивающая ладонь шлёпнулась на траву. Он больше не чувствовал себя сильным. Женщина же невозмутимо облизала окровавленный палец, погоняла лиамовскую кровь во рту, затем сплюнула на землю и, наконец, подала голос: — Как приятно видеть беспомощного монстра, — голос её был так же груб, как и лицо. Хриплый, низкий, он придавал веса каждому слову своей обладательницы. Это был тот самый голос, который слышал Данбар минутами ранее. — Покричи для меня ещё. И она ударила кулаком по ране. Лиам конвульсивно дёрнулся и до крови закусил губу, не собираясь больше услаждать свою мучительницу беспомощными воплями. Та раздражённо цыкнула и снова погрузила палец в отверстие, царапая плоть изнутри коротким ногтем, тревожа рану. На этот раз он не смог сдержать крика. От острой боли зрение вновь расфокусировалось, и Лиам почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Дождавшись, когда крик стихнет, охотница сгребла волосы Лиама в кулак, больно натягивая их у самых корней. Повернула его лицо в одну сторону, в другую и задумчиво протянула: — Чтоб меня, да ты совсем щенок. Лиам скосил на неё слезящиеся глаза, дыша от боли часто и поверхностно. Охотница помолчала, обшарила его лицо колючим взглядом, сплюнула остатки крови и продолжила: — Хотя так даже лучше. Ты молодой. Может, продержишься дольше, чем предыдущие. Берём его, — велела она кому-то рядом. А затем Лиам получил точно выверенный удар в висок, и на этом его воспоминание оборвалось. * * * Дышать было тяжело. В носу жгло, ноздри были забиты свернувшейся кровью, голова раскалывалась, рёбра болели при каждом вдохе. Он сам был не рад, что очнулся. Хотелось проваляться в спасительном забытье до скончания веков — там хотя бы он не чувствовал себя так паршиво. Лиама вырвало. Несколько раз. Безвкусное пюре, скормленное ему Алишей, не желало задерживаться в желудке. Кажется, его организм нуждался больше в хорошем обезболивающем, чем в еде. Данбар успел только отклонить голову, чтобы его богатый внутренний мир не заляпал ему джинсы, прежде чем его сотряс оглушающий спазм. Его рвало сначала пюре, потом желчью, а затем, когда в желудке уже ничего не осталось, воздухом. Лиам корчился и боролся с детским желанием заплакать в приступе острой жалости к себе. Бесформенная куча воняла, и Лиам до дрожи в мышцах вытягивал шею в попытках максимально отвернуть голову в противоположную сторону, чтобы смрад не так явно касался его ноздрей. Пусть Лиам и не ощущал больше запахи так остро, эти ароматы нельзя было пропустить мимо носа. Когда он очнулся в следующий раз, кучи не было. Лиам с мстительным удовольствием представил, как Алиша и Трой, морщась и ругаясь сквозь зубы, оттирают его блевоту от пола. Позже Лиама пытались накормить, и Лиама рвало. Его вновь пытались накормить, и его снова рвало. В итоге спустя две провальные попытки пропихнуть в его рот что-нибудь съедобное ему перестали давать вообще что-либо, кроме воды. Он был уже даже не против — желудок сжался до размеров грецкого ореха и реагировал бунтом на любую попытку засунуть в себя хоть что-то. Иногда он отторгал даже воду, едва она успевала спуститься по пищеводу. Лиам стоически терпел и не жаловался, понимая, что едва ли дождётся сочувствия, но ощущал себя максимально несчастным и злым. Разлепив глаза при очередном пробуждении, он обнаружил рядом с собой Алишу. Она возила мокрой тряпкой по его лицу, оттирая кровь. Лиам недовольно отвернул голову в сторону. Тряпка оказалась холодная, а движения Алиши были не слишком нежны и аккуратны — словно она протирала витрину магазина, а не чью-то подбитую физиономию. Строго шикнув на него, чтобы не вертелся, Алиша твёрдой рукой повернула его лицо обратно и продолжила своё занятие. Лиам же внезапно почувствовал ветерок на мокрой коже. Стрельнул взглядом в сторону двери. Она оказалась приоткрыта. Неужто храбрая охотница опасалась запираться с ним изнутри? Боится не справиться с обессиленным волком? Эх, сейчас бы вырваться из цепей и кинуться что есть духу вперёд, к открытой двери, к свободе! Жаль, что предыдущая его попытка закончилась не особо удачно. Алиша перехватила его взгляд. — Не волнуйся, ты пробудешь здесь недолго, — кинув мокрую тряпку в железную миску на полу, вдруг заявила она. Лиаму бы обрадоваться её словам, но он чувствовал подвох. В то, что его просто отпустят, верилось с трудом. И Алиша подтвердила его опасения: — Вы все быстро умираете после финального ввода вакцины. — Что за вакцина? — с подозрением уточнил Лиам тихим голосом, с трудом ворочая языком. Он так и не выяснил, что эти уроды ему вкалывают. Но Алиша проигнорировала вопрос. — Мы пока так и не смогли понять, в чём именно заключается проблема. Но проходят максимум сутки, и вы все, — девчонка склонила голову набок и цокнула языком, — того. — Какая прекрасная новость, — фальшиво восхитился Лиам. А по внутренностям тем временем пробежался холодок. «Того» ему отчаянно не хотелось. Лиам Данбар был слишком юн и красив, чтобы так бесславно погибнуть в каком-то занюханном подвале. — Может, тогда вам стоит перестать играть в сумасшедших учёных и ставить опыты на невинных людях? Глядишь, и уровень смертности упадёт, — предложил он. — Это ты-то “невинные люди”? — презрительно хохотнула Алиша. — Не завирайся, малыш. Никакие вы не люди. И, уж точно, не невинные. Вы монстры. — А вы сборище мудаков, — огрызнулся Лиам. — А этот ваш Трой — главный мудак. Король мудаков! Глава мудацкого движения! Если бы у нас была введена награда в номинации «Мудак года», будь уверена, твой братец собрал бы там все статуэтки. На самом деле, звание главного мудака всецело принадлежало Тео, но для красного словца Рейкен мог и потесниться. Алиша удивлённо покосилась на него. — Ты странный. Затем она на несколько секунд замялась, кидая на Лиама короткие взгляды, но всё же спросила: — Мне просто интересно, ты родился таким? — Странным? — уточнил Лиам, не уловив сути вопроса. — Оборотнем, — закатив глаза, пояснила Алиша. — Тебя обратили или это врождённое? — Если я выберу первый вариант, то получу какие-нибудь привелегии как жертва сверхъестественного произвола? — деловито поинтересовался Лиам. — С чего бы это? — фыркнула Алиша. — Тогда не твоё дело, — безапелляционно отрезал Данбар. — Ну и прекрасно, — пробурчала девчонка. — Я и так не собиралась иметь никаких дел с плотоядными монстрами. Никогда не знаешь, в какой момент вы наброситесь со спины. — Чего?! — искренне возмутился Лиам. — Это вы набросились на меня со спины! Заманили, подстрелили, похитили, а теперь ставите на мне какие-то антинаучные эксперименты. — А знаешь, что ещё антинаучно? — с готовностью вступила в спор Алиша. — Оборотни. Светящиеся глаза, мгновенная регенерация, когти-клыки и прочие мутации. Ты — один сплошной антинаучный феномен. Не тебе упрекать нас. Мы хотя бы убиваем во благо. Твоя смерть станет ещё одним шагом на пути к большому открытию. — А, ну да, извини. Раз вы собираетесь убить меня во имя какой-то там высшей цели, то, конечно же, всё нормально. Никаких претензий, — однако по кислому лицу Лиама было заметно, что претензий у него вагон и маленькая тележка. — Эта цель стоит того, чтобы за неё умереть, — уверенно заявила Алиша. — Умереть кому угодно, кроме вас, да? — невинно уточнил Лиам. — Ты не понимаешь! — с горячностью выдохнула охотница. — Это необходимые жертвы! — Конечно, я не понимаю, — согласился Данбар. — Мне же никто ничего не объяснил. Например, в чём заключается такая острая необходимость пускать людей в расход? Или скольких вы уже похитили и накачали этой вашей убойной дрянью? — Вы не люди! — жёстко повторила Алиша, игнорируя все вопросы. — Вы убийцы! — Кого я убил? — ощетинился Лиам, задетый подобным обвинением. — Давай: имена, фамилии, даты! Можешь хоть чем-нибудь подкрепить свои слова, раз так уверенно называешь меня убийцей? Алиша раздражённо вздохнула, словно Лиам не понимал простых истин. — Мои глаза жёлтые! — веско, даже с ноткой агрессии продолжил зачем-то убеждать её Данбар. — Я в жизни не убивал никого крупнее комара! — Это неважно, — равнодушно отозвалась Алиша, хотя по мнению Лиама это было ого-го как важно. — Вы убийцы по природе. Пока, может, ты никого не убил, но где гарантии, что этого не произойдёт, например, завтра? Лиам красноречиво громыхнул цепями. Он заперт в подвале чёрт знает где, ослаблен и примотан к стене. По его мнению, это вполне достаточная гарантия того, что завтра он точно никого не убьёт. Однако Алиша только отмахнулась. — Чем вы в таком случае отличаетесь от нас? — осведомился Лиам. — Вы тоже убийцы. На ваших руках крови больше, чем на моих. — Мы убиваем ради... — Ради высшей цели, я помню, — устало перебил её Лиам. — Именно, — важно кивнула Алиша. — Ради высшей цели, а не чтобы утолить свою жажду крови. Ведь там в лесу ты побежал на крики, чтобы поживиться, верно? Ты не первый, кого мы поймали на эту уловку. Все вы чуете лёгкую добычу и набрасываетесь на слабых и раненых. — Я хотел помочь, — сухо ответил Лиам. — Потому что я нормальный человек, который не проходит мимо тех, кто… — Помочь, как же, — недоверчиво ухмыльнувшись, перебила его Алиша. — Тоже мне, рыцарь. Тебя просто привлёк шум, как мы и рассчитывали. И ты решил ухватить лёгкую добычу. Что, скажешь, не так? Лиам не успел даже открыть рот, чтобы возразить. — … И ты не человек, — чуть не забыла добавить Алиша. Лиаму хотелось зарычать от её упёртости. — Всё было не так, — процедил он и замолчал. Аргументов в свою защиту у него больше не осталось. Алише тоже наскучило его неприятное общество. — Завтра мама осмотрит тебя и введёт последнюю дозу. Развлекай себя этой мыслью, — жестоко бросила она и отвернулась. На этом их милая беседа была окончена. * * * Вскоре Лиаму посчастливилось познакомиться с матерью своих соглядатаев и окончательно убедиться, что вся их семейка — сборище ебанутых фанатиков. Вернее, как выяснилось, с дражайшей мамашей он был уже знаком. Это оказалась та сука, которая выстрелила в него аконитовой пулей. Встреча с ней прошла странно. Деловито натянув медицинские перчатки, она покружила вокруг него, покрутила его лицо из стороны в сторону, посветила фонариком в глазные яблоки, оттянула нижнее веко на правом глазу, залезла пальцами в рот (Лиам попытался её цапнуть, но женщина в отместку протолкнула пальцы настолько глубоко ему в глотку, что Лиам подавился и мигом присмирел), осмотрела язык, надрезала скальпелем кожу на предплечье и удовлетворённо покивала головой, видя, что кровоточащая ранка не спешит затягиваться. Пока Лиама вертели и кромсали скальпелем, он стоически терпел, сверля взглядом чёрный чемоданчик, который женщина принесла с собой. Судя по тому, с какой осторожностью она ставила его на пол, внутри было что-то важное. И она так неосмотрительно поставила это что-то в зоне досягаемости Лиама. Могли ли в этом чемоданчике быть ампулы с той непонятной жижей, которую вводили Лиаму? Не факт, но и не исключено. В любом случае, он только выиграет от того, что спутает планы помешанной семейки и что-нибудь им испортит. Например, содержимое чёрного чемоданчика. Что бы там ни было. “Вы все быстро умираете после финального ввода вакцины”, — крутились в голове Лиама слова Алиши. Лиам нервно пожевал губу. Его первостепенной задачей было предотвратить или хотя бы отсрочить тот момент, когда игла шприца вновь окажется под его кожей. Умирать Лиаму отчаянно не хотелось, а в свою удачливость и живучесть нынче верилось с трудом. Закончив осмотр, женщина одобрительно похлопала Лиама по щеке и заключила: — Славно. Никаких признаков отторжения препарата и никакой мутантской регенерации. Пока что ты справляешься лучше остальных, — она угрожающе хрустнула пальцами и продолжила. — А теперь посмотрим, встретимся ли мы завтра. И женщина потянулась к чемоданчику. Но Лиам оказался быстрее. Подобравшись, он со всей силы пнул чемоданчик ногой. Тот отлетел к стене, внутри задребезжало разбитое стекло. Женщина сердито вскрикнула, и кинулась проверять содержимое чемоданчика. Кажется, увиденное ей не понравилось, поскольку её лицо приобрело крайне злое выражение. Она подлетела к виновнику беспорядка и в следующую секунду щёку Лиама обожгла хлёсткая пощёчина. Его голова мотнулась в сторону. Грязные волосы упали на глаза. — Гадкий щенок! — прошипела женщина, притянув его к себе за грудки. — Не думай, что тебе это хоть как-то поможет. Я всё равно вколю тебе чёртов препарат, хочешь ты этого или нет. Думаешь, это всё, что было? У меня есть ещё! Пока она гневно трясла Лиама, Лиам гневно пыхтел в ответ. В его груди зарождалось утробное рычание. Ярость растекалась по венам, и у Данбара не было никакого желания пытаться унять свою злость. В его глазах сверкнуло тусклое-тусклое, едва заметное в свете электрической лампы золото. Лиам дёрнулся вперёд и клацнул зубами в надежде откусить докучливой даме нос. Совсем немного не дотянулся — та вовремя успела отстраниться, а Лиам получил ещё одну затрещину. — У волчонка режутся зубки? — ядовито прошипела женщина, предусмотрительно отходя на несколько шагов. — Может, мне выдрать пару клыков, чтобы тебе нечем было щериться на меня? Лиам промолчал, но рычание продолжало клокотать у него в горле. — Я ещё вернусь, маленький засранец, — пообещала женщина, буравя его острым взглядом. — Мы с тобой закончим то, что начали. Она ушла, прихватив с собой чемодан с осколками. Лиам прикрыл глаза и впился ногтями в ладони, борясь с яростью. Не всё так плохо. У него появилось ещё немного времени перед финальным аккордом. Надо потратить его с умом и придумать, как отсюда удрать. * * * Лиам ничего не придумал. Как он ни ломал голову, все планы проваливались ещё на первом этапе — освободить руки. Наручники сидели на запястьях крепко. Лиам даже попытался как в фильмах вывихнуть большой палец и вытянуть ладонь из железного браслета, но у него ничего не получилось — одна рука не дотягивалась до другой, чтобы схватить палец и выбить из сустава, а иного способа Лиам не знал. Да и не то чтобы он был экспертом по причинению себе увечий. Спустя несколько часов старшая охотница нашла его в том же положении, в котором оставила — прикованного, беспомощного и неубежавшего. За ней в качестве моральной и физической поддержки шли Алиша и Трой. Видимо, на случай, если Лиам снова начнёт брыкаться. На этот раз никто из них не был настроен на диалог. Все неубедительные увещевания Лиама и предложения обсудить проблему как цивилизованные люди были хладнокровно проигнорированы. В глазах матери семейства горели нетерпение и больное любопытство. Словно она собиралась насадить на булавку неведомое науке диковинное насекомое и рассмотреть его со всех сторон, а не воткнуть в невинного человека иглу с какой-то отравой. Лица же её детишек выглядели напряжёнными и застывшими, словно они были не слишком рады предстоящему зрелищу. Лиама скрутили быстро. Трою даже не пришлось прилагать особых усилий, чтобы прижать его к полу, удерживая на месте. Данбар брыкался и рычал, пытался сбросить с себя противника,надеясь отсрочить неизбежное. В последней отчаянной попытке сопротивления Лиам вонзил зубы в плечо Троя. Вонзил не церемонясь, со всей бессильной злостью, что у него была, на полном серьёзе собираясь откусить кусок плоти. Раздался болезненный вопль, за которым последовал сокрушительный удар, обрушившийся на лицо Лиама. Зубы разжались. Голова взорвалась болью, безвольно мотнувшись. Лиам дезориентированно захлопал глазами, пропуская тот момент, когда ледяная игла проткнула кожу и впрыснула в его кровь смертельный яд. Первая волна боли накатила всего на секунду, вышибая из Лиама холодный пот, и тут же схлынула. Такую короткую вспышку можно было бы даже не воспринимать всерьёз, если бы это не значило одно — вакцина начала действовать. “Я не хочу умирать”, — отчаянно подумалось Лиаму, пока он следил расплывающимся взглядом, как Трой поднимается с его тела. Вторая волна боли окатила его спустя десяток секунд. Эту боль уже нельзя было даже назвать терпимой. Лиаму казалось, что его пинком столкнули в бушующий адский огонь, и пока Лиам горел, ему тупым ножом вскрывали грудную клетку. Сердце сбилось с ритма, горло сжалось, не пропуская в лёгкие воздух. В груди что-то металось, скреблось и выло. “Я не хочу умирать!” — в панике беззвучно вопил Лиам, бешеными глазами пялясь в занавешенное брезентом окно и всей душой желая в последний раз увидеть солнечный свет. Третья волна боли смыла его с лица земли. Каждая клеточка его тела кричала и стенала, каждая его молекула плавилась и осыпалась пеплом. Каждый его судорожный вдох резал скальпелем лёгкие на кровавые лоскуты. Его больше не существовало. Больше были не важны его мысли, желания, вся его маленькая, нелепая личность. Единственное, что имело значение, — пожирающая, бесконечная, мучительная боль. “Я не хочу умирать! Не хочу умирать! Не хочу умирать! Не хочу умирать! Не хочу умирать! Не хочу умирать! Не хочу умирать! Не хочу умирать!” — истошно рыдал на весь мир Лиам, истекая кровью и скверной, теряя себя, рассеиваясь пеплом по пыльным углам подвала. Некто в его груди тоже истекал кровью, смертельно раненый и безнадёжно уставший. Осознав бессмысленность своих метаний, оно свернулось в клубок в центре его грудной клетки, прижав уши к голове. Маленькое, напуганное, с опалённой, пропитанной кровью шерстью — оно выглядело жалко и жалобно. Когда ненасытное пламя подобралось вплотную, существо тоскливо, с надрывом заскулило, оплакивая само себя. Оно вспыхнуло как спичка. Огонь пожрал его в одно мгновение, испепеляя до мельчайших частичек, выжигая как заразу. Скулёж оборвался, оставив после себя лишь звенящую пустоту. Его внутренний волк умер. Лиам Данбар умер вместе с ним.