Фёдор продрог до костей, мурашки пробежались по ледяной коже. Подул ветер и, пусть общая температура и была приятнее, чем в Европе, принёс холод. Солнце закатывалось, погружая степь в прохладу ночной зимы. Перепад температур довольно резкий, чтобы его не чувствовать.
— Вот и надо было пойти зимой… — буркнул Коля, что шёл рядом с лошадью…хозяина? Возможно.
Фёдор перевёл на него взгляд и по-доброму улыбнулся.
— Летом было бы намного хуже.
— Почем Вам знать? Летом тепло, хорошо… — Николя мечтательно прикрыл глаза и вытянул голову, будто подставляя лицо воображаемому солнцу.
— Здесь и так тепло днём. Ты представь, если бы дневное тепло было ночью, а солнце палило во много крат сильней. — настаивал Фёдор.
— Главное чтобы не холодно. — мальчишка вышел из своих фантазий и пожал плечами. — А то холодно и дома бывает. Холодно и мокро… — Коля глубоко вздохнул и завертел головой, будто что-то искал. — А тут… — но поиски успехом не увенчались, поэтому она отвёл взгляд вниз и поджал губы. — Тут должно быть по-другому.
Фёдор следил за каждым изменением его лица. Та тень грусти и скорби, что явно подскочила, напомнила о потере семьи. И, скорее всего, дома. О не лучшей жизни, ведь когда всё хорошо, простой крестьянин не срывается на другой конец света. Юноша скорее всего просто пошёл за отцом, по долгу ребёнка перед родителем, но искал ли сам что-то? Тяжёлый вдох говорил о многом, но дорога в мысли была пока лишь узкой тропинкой.
— Зачем ты сюда пришёл? — все же решился вслух спросить Фёдор.
Знакомы они уже долго, но ответ этот вопрос бессмертный всегда искал лишь в глазах и скрытой, настоящей, мимике, не находил и откладывал на потом. Частично, ответ он знал: мальчишка здесь, потому что они должны были встретится. Вечное тело должно пересечься с вечной душой, и для этого белая коса должна появится там, где будет алый взгляд. Но ведь Коля — не просто душа, не просто тело, у него есть и свои мысли, и своя история. Наверно есть.
Фёдор вдруг понял, что никогда её не спрашивал. До этого века его пересечения с мальчишкой были не столь длинными, он старался держатся на расстоянии и не подпускать его себе в душу. А прошлые два раза как-то и не интересно было. История казалась понятной и банальной до жути, поживи хоть немного, и простроишь в голове. Какие-то опорные вещи Коли говорили, а глубже и не хотелось слушать. Да и здесь всё понятно: бедная семья, сказали идти, он и пошёл, скорее всего, искал лучшей жизни, но нашёл отчаяние и одиночество. Но вдруг в этой белой голове мысли строяться иначе?
За подобными размышления Фёдор не заметил, как на вопрос отреагировал сам Коля. Он резко вскинул голову, стал вглядываться в сухое длинное лицо, ища ответы, но увидел лишь смотрящий в прошлое пустой взгляд. Юноша последил за ним чутка, а потом отмахнулся и пожал плечами. Опять так. Слишком часто странный человек делал так — что-то говорил, а потом вёл внутренний диалог. Сначала Коля старался отвечать, но быстро понял, что его не слушают вовсе. Как бы не хотелось соврать, но это чуть огорчало. Зачем спрашивать тогда? Сначала аристократ живо им интересовался, а потом выпадал из реальности. Сбивало с толку, но уйти было просто не куда.
Юноша усмехнулся и закатил глаза.
— Какой же Вы странный. — негромко и в пустоту сказал он, лишь цветным стекляшками-глазами следя за собеседником.
Фраза вернула Фёдора в реальность. Точно, он же задал вопрос. Точно, реальный, настоящий Коля сейчас тут, идёт рядом с лошадью и говорит с ним. Точно, есть же не только воспоминания, которых слишком много. Точно, он же хотел узнать мальчишку, а снова погрузился в себя. Кажется, он опять всё прослушал.
— Прости, я что-то задумался. — тихим голосом проговорил бессмертный, вновь концентрируя внимание на Николя. — Можешь повторить?
— А я ничего и не говорил. — юноша, кажется, веселился, во всяком случае, улыбался. — Зачем, вы же всё равно не слушаете. — Фёдор хотел что-то сказать, как-то извинится, но не успел бы. — Думаете, думаете что-то своё всё время. Ужас, иногда посмотрю, а вы будто и не тут вовсе. Как эти картинки в храмах.
Юноша заговорился, поднял голову и взглянул на небо, где закат полностью уступил место ночи. Звезды мерцали и отражались в неземных глазах, создавая по-истине божественную картину. Ночью его красота играла особенными, мистически-таинственными красками лунного перелива в волосах. Но Коля, может что-то для себя найдя, усмехнулся и вновь посмотрел на собеседника.
— Красивый, но стеклянный, в людской позе, но точно не живой. — мальчишка вновь отвел взгляд в сторону и кратко прикусил губу: думал, говорить или нет. — Что-то страдаете, а совершенно не чувствуется. Ибо ваши страдания будто где-то далеко…
Алый взгляд уцепился за сияние волос, вновь почти выпадая из реальности. Но нет. Нет, сейчас нельзя. Не впервые Коли что-то такое думают, но, кажется, впервые говорит именно этот. Ну или Фёдор не слушал раньше.
— Но я не в укор или обиду, не начните думать. — Николя поспешил оговоритьсы, ведь мало ли что.
Фёдор усмехнулся и прикрыл глаза.
— Я не в обиде. Хорошо, что сказал, я не замечал. — мягко проговорил он. Точно не замечал. Надо больше следить за собой. — Так мой вопрос. Обещаю больше не выпадать из мира.
Коля усмехнулся и отвел взгляд, поджимая губы. Задумался. Скоро надо было останавливаться, лошади и люди устали, главное, чтобы эта остановка мысль ему не сбила.
— Знаете, жизнь бывает очень сложна. — всё-таки заговорил юноша, правда, всё ещё не смотря. — Трудно, больно и совершенно несправедливо. Кто-то растёт во дворцах просто потому, что родился у богатых людей. А кто-то всю жизнь ломает спину тяжёлым трудом просто потому, что родился у бедных. Кто-то получает всё, чего или кого желает, а кто-то не ест днями, а то и неделями. Кто-то может плюнуть в человека, который в ответ должен будет извиниться.
Коля тяжело вздохнул и прикрыл глаза, чуть закусил губу, будто собирался с силами, помолчал с пол минуты и продолжил.
— А ведь души на небесах равны. Значит, это Бог решает дать тебе жизнь сложней. Говорят все — проверяет, будешь ли ты ему верен, даже не имея ничего, даже страдая каждый день. Как Иов из текстов. Но ему за веру дали благ, а мы живём, и живём, и живём… В такой жизни нельзя не грешить никак, нельзя не завидовать, не воровать, не пить. Матери убивают своих детей, чтобы они не страдали, и за то будут гореть в Аду, но ведь они мученицы, а не демоны?..
Юноша наконец вскинул взгляд на собеседника, искал в алых омутах ответа. Метался, отчаянно ища, доверяя безгранично, как мессии. И, не найдя ничего, кроме смятения, увёл взгляд назад.
— И тогда начинаешь думать: может это вовсе не чей-то план, может никто не выбирает, кто страдать должен, а кто веселиться, может, если плюнуть в ответ, будет лучше? Смирение не приносит счастья, счастье принесёт свобода. Бог — есть свобода, говорят, но разве не наоборот? Свобода в Раю, но в Рай мне не попасть, не попасть и всем, кого я знаю. Так быть может и Рай придумали те, кто хотел, чтобы им подставили вторую щеку? Кто хотел забрать нашу свободу?
Фёдор смотрел на него не отрываясь, заглядывая в лицо, даже когда юноша его отводил. Горячая речь. Он о таком тоже думал. Думал и понимал, куда всё ведёт. Сам доходил до мыслей таких. Но увы, сам себе был доказательством, что Бог есть. Просто он жесток.
Коля вновь смотрел в глаза, что, кажется, в момент утратили всякий блеск, а волосы наоборот, приобрели сияние языческих богов луны. Юноша смотрел ровно, не недолго, вновь возвращаясь к дороге.
— Так ненароком думаешь, что вообще на небе никого нет.
— Есть. — тихо, скорее случайно, сказал Фёдор. Мальчишка поднял взгляд, и алые омуты взяли в плен разноцветные стекло. — Есть, просто Он не милосерден. Просто Он следит не за всеми и не всегда. Но миром и порядком заправлять кто-то должен.
— Да. Я знаю.
Впереди начали останавливаться на привал. Фёдор тоже остановил свою лошадь. Когда уже стоял на земле, Коля, смотря ровно на него не забирая головы, даже чуть наклоняя, продолжил.
— Отвечая на ваш вопрос. Я за тем и пошёл, чтобы понять, что Он есть. На первой земле ясно станет точно.
— Опасные рассуждения. — заключил Фёдор, обходя юношу и кладя руку ему на плечо. — Но здравые.
Коля усмехнулся и, широко улыбнувшись, повел плечом, тем самым скинул ладонь. Он развернулся даже театрально, обводя воздух руками.
— Ох, будто здесь хотябы половина пошла за Богом.
Фёдор улыбнулся тоже. Конечно нет. И хорошо, что Коля понимает.
— Земля. Лишь земля и слава.
...........
— Вот это городишко… — Коля даже присвистнул, когда на горизонте появилась Никея. — Никогда таких не видел.
— И сейчас мы будем уничтожать его население. — хмыкнул Фёдор, пожимая плечами.
— Вот Вы вечно так. Можно же и восхититься для начала.
— Стар я для восхищений.
Николя фыркнул и отмахнулся. Одним движением он откинул косу, закидывая на плечо. Жарило нещадно, вот он — май в средней Азии. Рыцарям в тяжёлых латах было намного хуже. Фёдор вот, учёл, и изначально одел лишь лёгкий доспех из светлого железа. Отчасти от того, что знал — не умрёт, а вот от жары мучатся будет.
Как только подошли к стенам города, начался штурм. Те самые боевые действия, ради которых всё и было затеяно. В бой на толстые стены кидались как простолюдины, так и благородные рыцари.
Фёдор энтузиазма не разделял. Он медлил, не посылая и своих людей. Нет, с первого приступа точно не возьмут, а вот потеряют знатно. Поэтому он посмотрел на Колю.
Тот, сначала полный решимости, застыл. Именно что застыл, словно кролик перед лисом, вцепился в меч, что притягивал к груди, и пустым взглядом смотрел вперёд. Дышал рвано, быстро, грудь вздымалась в бешенном темпе. Фёдор понял — юноша задыхался. Только вот с чего?..
Он быстро соскочил с коня, проигнорировав боль от приземления на железо сапог, в миг оказался рядом со своим беловолосым чудом.
Коля трясся, дрожал, сжимал меч до боли в ладонях, судорожно хватал ртом горячий воздух. Его цветные глаза метались по сторонам, улавливая битву. Нет, нет, не битву. Бойню. Прям как ту, когда отец и братья… Трупы. Вот отрубили голову. А здесь валяются кишки. Камнем задело, теперь камень валяется на земле в кровавой луже. Выпустили кишки. Вот поставили лестницу, лезут наверх. Вот все вместе падают, разбиваясь и оставляя свои кровавые следы. Вот кто-то забрался. И вот его тело летит вниз, оставляя лепёшку с кровавым мясом, костями и испражнениями. Снова зарубили. Николя задыхался, бился в панике и не мог закрыть глаза.
Фёдор увидел. Фёдор встал ровно так, чтобы не видно было боя и положил руки на плечи, пытаясь стабилизировать. Разноцветный взгляд продолжил метаться, уже по лицу, пока не встретился с кровавыми омутами. Коля концентрировался на глазах.
— Смотри на меня. — Коля смотрел. — Только на меня. Слышишь? Только на меня.
Коля смотрел. Старался не слушать звуков вокруг. Только фигура напротив, только бледное лицо, только алые глаза.
Постепенно выравнивалось дыхание. Юноша наконец смог вдохнуть. Глубокий вдох наполнил лёгкие пусть жарким, но таким нужным воздухом. Плечи перестали вздыматься так сильно и часто. Паника отходила. Фёдор всё стоял напротив, заполнив собой всё пространство, весь обзор.
— Тихо… всё… — приговаривал бессмертный, пока мальчишка окончательно не пришёл в себя.
— Простите, я…
Николя закрыл глаза и мотнул головой, пытаясь сбросить наваждение. Он сделал маленький шаг назад, силясь убрать с себя руки, но этого ему сделать не дали. Он хотел сказать что-то ещё, но был прерван криком.
— Конница с востока! — кричал дозорный.
Фёдор тут же встрепенулся и повернулся на восток, случайно поворачивая за собой и Колю. Им открылся отвратительный вид на полчища Румского султаната, что надвигались на помощь Никее.
— Ох, Боже… — проронил Николя, вновь сжимая меч.
Фёдор тут же отошёл от него, вскакивая на коня.
— Всё будет хорошо, ни о чём не думай и просто бейся. — бросил он ему, разворачивая скакуна.
— Понял. — уже в спину удаляющемуся рыцарю проговорил юноша, бегом следуя за ним.
.........
Их прервал стук по свае в основании палатки. Осада длилась уже с месяц, так что и палатку переставили основательно. Как дом, в котором можно скрыться и…
Стук повторится. Николя дёрнулся и замер, словно лесной зверёк, что услышал хищника, и стал буравить взглядом дверь. Фёдор глубоко вдохнул.
Стук повторится. Хотелось хныкать. Но вместо этого бессмертный закрыл лицо руками и обречённо простонал-прорычал, чуть карябая лицо.
— Им надо открыть. — тихо предположил Коля, переводя взгляд вниз, на бледное лицо.
Смотрел он очаровательно, глаза, сейчас словно топаз и сапфир, растерянно раскрылись и моргали. Крупинки слёз добавляли очарования. Ещё и сверху вниз, так что белые волосы спадали, мало касаясь лица. Слишком хорошо, чтобы прерываться. И Фёдор бы сорвался и продолжил, но стучали уже совершенно настойчиво.
— Давай вставай. — он устало вздохнул и похлопал юношу по молочному берду, призывая к действию. — Я им видно сильно нужен.
Коля расторопно слез, быстро удаляясь куда-то в глубь палатки. Фёдор же, подобрав штаны с сундука, на ходу в них влезал. Откроет без верха, благо июнь позволяет, пусть потревожившему их будет хоть немного стыдно.
— Да?
Фёдор раскрыл тканевую дверь, встречаясь усталым алым взглядом с мальчишкой-посыльным. Тот сначала даже растерялся, а потом, бегло оглядев открывшего аристократа, смутился. Фёдор выразительно поднял бровь, намекая, что надо бы сказать, ради чего его тревожили и явно прервали от важного дела, так что мальчик собрался с силами.
— Велено передать всем благородным рыцарям. — он прокашлялся и продолжил более торжественно. — Приказано сообщить, что славный град, что мы осаждаем, со стороны озера Аскания закрыли римские войска. Сведения есть.
— Что они ведут переговоры с населением о сдаче? — перебил его Фёдор, по реакции понимая, что прав.
Сзади появился Николя. Он завязывал свои штаны, увлечённо слушая. Посыльный вовсе отвел глаза, стоило беловолосому юноше заговорить.
— Месье, что-то случилось?
— Да, Римский император нам не доверяет. — бессмертный фыркнул и отмахнулся. — Будто следовало ожидать другого.
— Аааа… — протянул Коля. Фёдор не был уверен, что мальчишка понял, что имелось ввиду, но что-то для себя он явно решил.
— Что-то ещё? — обратился он вновь к гонцу.
— Просят быть в готовности.
Фёдор кивнул и жестом призвал удалиться. Посыльный поклонился и послушно удалился. Коля сзади удивительно оживился, растянул улыбку во все зубы и замахал. Мальчик ещё быстрее убежал. А Николя рассмеялся перезвоном небесных колоколов и вновь непонятно, что же его так рассмешило.
— Я тобой восхищаюсь. — тихо усмехнулся бессмертный, захлопывая дверь.
Он протянул руку и потрепал юношу по голове, как собачку или кота. А тот закрыл глаза и прильнул ближе. Ну что за чудо. Улыбка невольно тронула сухие губы.
— Месье, мы… — начал Николя, но был прерван поднятой рукой.
— Увы, нет. Надо быть готовыми.
Юноша поник, но ушёл. Фёдор тоже не слишком обрадовался, однако в кротчайшие сроки сидел на коне в доспехах, осматривая с высоты римское войско.
Да, выбирая кому сдаваться: страшным иностранцам с пугающими крестами, или знакомым восточным римлянам — никейцы точно предпочтут вторых. Тем более дипломатия полумер — любимая игра императоров.
— То есть город в итоге не наш? — Коля, что вновь стоял подле коня, по очереди моргнул цветными глазами.
Фёдор улыбнулся, скосив на него алый взгляд. Мягкий смешок сорвался с губ.
— Не наш, и не должен им быть. Главное, возвращен к свету.
