Паучья ловушка

             — Пятница, состояние Роуди? — нервно спросил Тони у искусственного интеллекта, держа голову отключившегося друга в руках. Он не простит себе, если с Джеймсом что-то случится. Только не с ним. Только не из-за него. Слишком много близких пострадало из-за Старка. Их дружба перенесла огонь, воду, учёбу в MIT, всех его любовниц и становление Железного Человека. Джеймс с ним был дольше всех его женщин, поддерживал, когда они с Пеппер то расходились, то сходились в сотый раз. Даже сейчас: он встал на его сторону без лишних вопросов. Просто сказал: «Я с тобой, брат». — У мистера Роудса серьезный перелом бедренной кости левой ноги и трещины в позвонках, прямой угрозы дееспособности и жизни нет, но необходима срочная медицинская помощь, для лучшего восстановления, босс, — Вижен медленно опустился рядом с ними, сканируя тело Воителя в костюме. — Мистер Старк, состояние мисс Паркер стремительно ухудшается, нужно зашить ранение и остановить кровотечение, ей становится хуже, — сердце пропустило глухой удар, отчего-то руки его задрожали сильнее. Она же совсем ребёнок, какого чёрта он надумал взять её в бой? Опять его непомерное эго? Тревожные мысли крутились в его голова, пока он летел к отключившейся девушке. Совесть, о существовании которой он совсем позабыл, начала кричать. — Вижен, бери Роуди и идите в медицинскую часть на востоке квинджета, я отнесу Паучишку в западную. Ты знаешь, что делать с его ранениями, разберись, — Тони был уверен, в надежности Вижена, чисто теоретически робот приходился ему сыном. Бросив их разбираться, Тони запустил реактивные двигатели костюма и взлетел в сторону подростка. — Хорошо, Тони, — предельно спокойно ответил Андроид, и почему это спокойствие не могло перейти и к нему? — Паучишка, я лечу к тебе, мы закончили. Ты как? — он не мог тратить лишнее время, пока долетит, чтобы выявить её состояние, тем более необходимо было держать девушку в сознании. В груди что-то ёкнуло, когда в его поле зрения попала скрученная от боли хрупкая фигура. Патриция выглядела ещё меньше, сжавшись калачиком, тихо поднывая. Она была похожа на побитого уличного кота, который кидался на всех, но в душе желал настоящей семьи и любви. — Я ноготь, кажется, сломала, — прохрипела еле слышно девушка, устало посмеиваясь и поднимая средний палец правой руки «со сломанным ногтем». — И мне пиздец как плохо, — уже почти отключаюсь, прошептала она. — Ох, чёрт! — приземляясь, воскликнул мужчина. Он с наибольшей осторожностью стянул с неё окровавленную чёрную маску. Она была не то чтобы бледноватой, она была, мать его, совсем белой. Из носа текла кровь, такая же алая, что и помада. Яркие губы смотрелись из-за этого странно, он захотел стереть их, но сейчас были дела важнее. На лбу Патриции образовались испарины от напряжения во всём теле, её уже начало потихоньку лихорадить, температура тела поднималась, реагируя на ранения. — Малышка, извини, — это последнее, что она помнила. А вот Тони не забудет будущих событий, наверное, никогда. По крайней мере всё будет повторяться в его кошмарах, но с более худшим исходом. — Пятница, управление на тебе. И просканируй тело Пэт, с чего мне лучше начать, — он с небывалой для себя аккуратностью, поднял тело, по спине прошёлся табун мурашек. Несмотря на все её суперспособности и огромную силу, она была очень лёгкой, как пушинка. Держа её, Тони полетел к реактивному самолёту. Паркер перестала реагировать на какие-либо действия, когда мужчина оторвал её от асфальта. Только лишь громкий писк стоял в ушах. — Сэр, серьёзное ранение в правом боку, вызванное ударом щита Капитана Роджерса, а также небольшая трещина во втором грудном позвонке. Множество ссадин и сильных гематом. Скотт Лэнг сломал ей нос, необходимо его вправить. Первым делом вы должны зашить ей ранение, а после наложить фиксирующую повязку для срастания трещины и вставить на место перегородку, также необходимо обработать все ссадины и синяки. На восстановление организма, с учётом ускоренной регенерации уйдет около пяти дней. Для полного выздоровления необходимо больше времени, — осторожно опустив Паркер на вытянутый металлический стол, похожий на операционный, Тони вышел из костюма и подошел к шкафчику с медикаментами. Все Мстители ещё в начале их пути, по требованию Фьюри, прошли медицинские курсы и так или иначе владели хорошими навыками, необходимыми для спасения жизни соратника в полевых условиях. Уже не сосчитать сколько раз один Старк зашивал Роджерса или того же Клинта. Он действовал быстро, чётко и без излишних сентиментальностей, а работа была идеальной, но сегодня всё было по-другому: его руки дрожали, сердце колотилось, а во рту было сухо, как в пустыне. Даже грёбанный шприц выпал, когда мужчина разорвал упаковку. — Да, что же это такое, — пробурчал Тони, выкидывая и доставая новый. Со стола послышались тихие, еле слышимые, болезненные стоны. — Сейчас, малышка, — одной рукой нажав на алого паука, что покоился в грудной части костюма, тот значительно увеличился в размерах, больше не обволакивая тело девушки, что позволило Энтони стянуть повреждённую ткань с неё. Она оставалась в одном белье и будь Пэт не настолько пострадавшей, Старк бы точно, абсолютно точно насладился этим зрелищем, но не мог. Не мог не помочь ей, оставить одну. Особенно, если ей больно. Обработав спиртовым шариком место укола, Железный человек всадил шприц чуть дальше ранения. Патриция на столе немного дёрнулась, Тони не мог, просто-напросто не мог, не погладить её по голове, чтобы как-то успокоить, показать свою поддержку. Два поглаживания по макушке и сильнодействующий обезбол расслабил её. Старк чувствовал ту же боль, что и она, когда проходил специальной иглой и медицинской нитью по её коже.       — Хватит, пожалуйста, — когда игла прошлась в четвертый раз, прошептала Паркер, находясь в бреду. Она обессиленно пыталась пошевелить руками, но всё было без толку. Такой боли Пэт не испытывала никогда, никогда. Всё тело бросало то в жар, то в холод. Правый бок горел неистово сильно, каждое движение приносило всё большую боль. Спина, кажется, трещала, что-то сзади было, как будто, не на своём месте. В голове какое-то сумасшедшее напряжение. Мурашки пробежались по всему телу в сотый раз. — Мне очень больно, пожалуйста! — перешла уже на крик Патриция. Пытаясь убрать его руки со своего тела, делала лишь хуже, нечаянно задев бок.       — Сейчас, потерпи ещё немного, — еле слышно прошептал Тони. Врать было ещё тяжелее, смотря на то, как по её фарфоровым щекам потекли слёзы, а грудь неестественно часто поднималась и опускалась от напряжения. Стежок за стежком, с дрожащими руками и тревогой в сердце, Старк покончил с основной задачей. Под конец «операции» Паркер штормило уже нехило. Она то пыталась встать, откидывая руки мужчины, то не реагировала ни на что, сильно зажмурив глаза. Вытерев остатки крови с живота подростка, он наложил фиксирующую повязку и закончил все манипуляции: зафиксировал положение второго позвонка для лучшего сращивания, вставил перегородку, обработал все ранения и вколол убойную дозу обезболивающего. Квинжет остановился у закрытого медицинского центра, где Вижен, уже в более человеческом виде, и Джеймс высадились, для операции Воителя. Паркер было опасно передавать врачам, в Германии не было «своих людей», в которых он уверен на сто десять процентов. Информация о ней просочилась бы за секунды. Слишком опасно.       — Паучишка, вставай, — Паркер еле разлепила глаза, в ушах всё ещё стоял шум, а тело, кажется, не слушалось. Время текло непонятно, осознание происходящего не наступало. Она всё также лежала на столе, но накрытая одеялом. Её жутко знобило, всё болело. Хотелось закрыться от всех и вдоволь поспать. Девушка смутно понимала происходящее, словно через пелену. Тони помог ей присесть, мурашки пробежались даже по затылку. — Мы приземляемся, тебе нужно одеться и на пару минут притвориться, что всё в порядке. Вы с Хэппи просто пройдёте мимо ресепшена, — Тони одел на неё спортивный жакет на молнии и брюки из комплекта. Паркер было насрать, что на ней сейчас, да и что происходит. Тони Старк не то, что помогает одеться, а одевает? Насрать. Ей хочется заснуть и проснуться без боли или хотя бы понять, что мать его, происходит. — Паркер, держись! — выкрикнул Железный Человек, спасая её от падения. — Ну, что же ты творишь? — она сейчас смахивала на безвольную куклу. — Хэппи, осторожнее! — Пэт разбирала слова через одного. Помнит, что тёплые руки пропали с талии, а за плечи взяли какие-то сухие, незнакомые. Все лица смазывались в одну массу, в горле стоял тугой ком, который обещал вырваться наружу в любой момент. Желудок скручивало. И шум… Это был совсем иной шум, голоса сливались воедино. То в один момент стоит гул, то всё затухает. Пэт казалось, что кто-то всё время называл её имя. По спине прошёлся табун мурашек. Мышцы живота свело. Свет слишком сильный, это было похоже на приступ в первый день после укуса. А те руки; теплые руки, которые чуть раньше держали её, одели на неё солнцезащитные очки и, кажется, погладили щеку. Она не понимала. Как будто тысячи зеркал окружали её, повторяя движение и голоса.       — Пара шагов осталось, сейчас зайдём в лифт, — это был Хоган. Патриция поражённо огляделась, когда они успели выйти из квинджета и попасть в отель? Она снова ничего не понимала. Голова пошла кругом, а перед глазами во тьме, появились какие-то разноцветные кружочки, в её горле пересохло. — Паркер, не умирай. Сейчас отдохнешь, — благо в лифте никого кроме неё и Хэппи не было. Или было? Она потерялась окончательно.       — Не говори Мэй, — это были последние произнесенные слова, перед тем как она отключилась окончательно. Хэппи, который обещал не нянчиться с ней, тащил девушку на руках до её номера, а после двое суток просидел в кресле рядом с ней, ухаживая. Как раз через сорок восемь часов, Паркер впервые пришла в себя. Одеяло душило её, стояла невыносимая жара, майка прилипла к коже, Пэт будто попала в пустыню. Хотелось помыться и выпить литра два воды, если не больше. Открыть глаза было безумно трудно. За окном стояла тьма, город затих, все уже видели десятые сны. Минута ушла на осознание её нахождения. Правый бок и спина заныли, напоминая о последних событиях и причинах самочувствия. Потихоньку приходя в себя, Паркер повернула голову влево, удивляясь. Хэппи, которому она накрасила губы не смывающей помадой; Хэппи, который ворчал с первой минуты их знакомства; Хэпии, который говорил, что не будет с ней нянчиться — спал на кресле, держа в руке полотенце. На прикроватной тумбочке были разбросаны бинты, лекарства, мази. У подножья кровати стоял тазик с холодной водой.                                     «Наверное, у меня была температура» — подумала Паркер, скидывая уже тёплое полотенце со лба. Держась за бок, она осторожно поднялась. Болезненный стон вырвался наружу. Хоган лишь пробурчал что-то, снова захрапывая. Голова пошла кругом, а желудок скрутило. Держась за стены, девушка кое-как доковыляла до ванной. Ноги толком не держали, она чувствовала сильнейшую слабость. Из-за сильнейшей тошноты, пришлось собрать все силы, чтобы хотя бы криво-косо, добежать до «белого друга». — Чёрт, Паркер! Открой дверь, — послышалось с коридора. Хэппи открыл глаза, испугавшись, что с подростком что-то случилось, услышав, что её тошнит, он мигом направился в ванную комнату, ругнувшись из-за закрытой двери. Как и следовало ожидать ответа не было ни через минуту, ни через две. Решив не трогать её, Хоган заказал поздний ужин в номер, она, вероятно, ужасно голодна. Послышались звуки воды, через тридцать минут, Патриция в огромном халате и с полотенцем на голове, согнувшись пополам, шла к любой горизонтальной поверхности. Увидев диван, она упала на него, застонав от неприятных ощущений во всём теле. — Я сейчас сдохну, — пробурчала Пэт, смотря на вошедшего в комнату мужчину, толкающего тележку с принесённой, тем самым белл-боем, едой. — Ты, конечно, перепугала меня. Температура с сорока не сбивалась толком. Тони тоже хорош, скинул тебя, а сам в какую-то Сибирь укатил, — дрожащими руками приняв тарелку с пастой, она молча слушала мужчину. — Я писал Мэй от твоего имени sms-ки, что всё хорошо, она, кажется, поверила. Ты в жутком состоянии была, — и сейчас Паучиха не выглядела хорошо: огромные синяки под глазами, бледность, болезненный вид. Она была выжата, как лимон. — Пусть Старк идёт нахуй в следующий раз со своими просьбами, — прочавкала Паркер, не церемонясь о манерах. Карбонара была восхитительна. Рецепторы реагировали очень остро на вкусы. Что уж тут греха таить, она готова была слона сейчас съесть. — На вот, выпей, — протянул ей Хэппи очередные лекарства и стакан с водой. — Не нужно так с Тони, он был очень напуган. Я его таким ещё не видел, — присев в кресло напротив дивана, мужчина приступил к своему стейку с овощами, поглядывая на Паучиху. — Максимально похуй, что он был напуган. Это не в него запустили щит, не на него упал трап, не его мутило… Сколько дней я была в отключке? — после того как собеседник поднял указательный и средний палец, она продолжила. — Прекрасно, два дня. Мне снилось, что я ручная обезьяна. Ты знаешь, что с ними делают зоофилы в цирке, Хэппичка? Фу, — кривляния всегда помогали ей абстрагироваться от проблем или же высмеять их. — Так вот, к чему веду. Я не хочу, чтобы меня хоббит из цирка изнасиловал, пока я ем бананы. — Что ты вообще несешь? Я тебя не понимаю, — подперев подбородок рукой, странно глянул на неё Хоган, он даже не пытался уловить ход её мыслей. — Где Старк? — с пастой было покончено в два счёта, и она перешла на тёплый куриный суп. Мэй готовит ей такой всегда, когда она заболевает. — Паркер, ты вообще кого-то кроме себя слушаешь? Он был в Сибири, пытался Кэпа поймать, сейчас, наверное, уже в Вашингтоне, нужно что-то уладить. Там всё сложно, — мужчина на минуту поник. Если бы не девчонка, он по крайней мере бы помогал своему другу в том же Вашингтоне, но вынужден торчать в Берлине, с язвой, самой настоящей язвой. — У Роджерса охрененная задница, но он тот ещё гад. Тони перед боем сказал всем никого серьезно не ранить, пусть всё будет нести показушный характер. А эти дебилы били так, что у ниггера какие-то жуткие травмы, у того красного, с хреновиной во лбу, наверное, лютый депрессняк из-за подружки. Я чуть вообще не померла! — она так активно жестикулировала, что случайно облила скатерть водой. — Ой, блин, — промакивая салфетками пятно, она продолжила. — А та рыжая? Она же помогла им сбежать, вроде, не помню, я тогда уже отключалась. Не нравится мне эта Вдова. И почему «Вдова»? У неё мужик вообще был? — Ну, у неё был роман с Беннером, — начал сплетничать «нянька». — После Альтрона он пропал. Они с Наташей поссорились тогда ещё. Знаешь, я знаком с Романофф ещё с историей Ванко. Она тогда уже была с прибабахом, — он в шуточной форме покрутил пальцем у виска. — Тони, когда узнал, что она работает на ЩИТ, потом присвоил ей клеймо «двойного агента» или «двойной дряни», не помню. У них всегда странные взаимоотношения были, я не поверил, когда она встала на его сторону, — сплетни и куриный бульон грели её душу, чуть расслабляя. — Как у неё колени не болят от супергеройского приземления? Тони Старк чувствовал себя разбитым. Встреча с генералом Россом прошла, мягко говоря, через задницу. Мигрень снова накрыла его, заставляя сжать виски ладонями. После сибирских разборок болело не только тело, но и душа. В голове не укладывалось случившееся. Разве он не был ему другом? Разве он хотел что-то, кроме честности? Он всех их разбаловал: везде платил, брал ответственность на себя, оснащал лучшими технологиями. А в ответ что? Романофф опять выделилась двойной игрой; Клинт, Ванда, Сэм и Скотт ненавидят и проклинают его на тюремном острове и оттуда выберутся, но всё же; Роуди в больнице, слава Богам, он сможет самостоятельно передвигаться через пару месяцев и с ним всё будет в порядке. Паркер. Его руки снова затряслись, вспоминая искалеченное юное тело. Он не должен был ввязывать её в эту побойку, хотел покрасоваться новым возможным героем, а не заштамповывать её ранения из-за гребаного Роджерса.                                           «Хватит, пожалуйста. Мне очень больно!» — ему было невыносимо слышать эти слова от семнадцатилетней. Она была совсем беззащитной в тот момент, а если бы случилось что-то хуже? Эти мысли не давали ему покоя уже последние шестьдесят часов. — Мистер Старк, мы будем в Берлине через двадцать минут, идём на посадку, — поддал голос пилот его частного самолёта. — Хорошо, Гарри, — на телефон пришло новое сообщение.                                                                                                                                                                   «Тони, она меня достала. Я не нянька!»                                                                                                                                                                                                             Хэппи. Из груди вырвался смешок. Несмотря на произошедшее, Паркер явно веселилась. Она напоминала ему самого себя в далёкой молодости: вечеринки, непокладистый характер, дерьмовые привычки и то самое вынесение мозга всем старшим. А ещё потеря родителей в аварии и эта ненависть к себе за маской высокомерия. Пэт ненавидела себя больше, чем кого-либо. Он знает, это убивает, медленно и мучительно, хуже, чем палладий у сердца. Это чувство, когда мерзко даже смотреть в зеркало, хоть дело и не во внешности; когда понимаешь, что отталкиваешь хороших людей из-за своей слабости, причиняя им боль; когда ругаешь себя за каждую ошибку, каждое неверное слово или действие. — Мистер Старк, позвольте заменить вам лёд, — отдав стюардессе старое полотенце со льдом, он приложил к свежему фингалу новое, тяжело выдыхая от покалываний. Как там Паркер говорила? «Кучка хиппи?» — он как раз чувствовал себя сейчас таким. Снова все мысли вернулись к ней, а совесть завопила. За иллюминатором светился Берлин, он не очень-то любил его. Помнится, в возрасте Патриции, Говард заставил сына полететь с ним в Германию, на открытие нового филиала Stark Industries. Они тогда жутко поссорились в самолёте из-за какой-то мелочи, Старк-младший, кажется, хотел остаться на вечеринку. От криков уже ломались стёкла. Он потом был на открытии в солнцезащитных очках, которые прятали синяк от удара. Хреново, кстати, прятали, все всё понимали. Тони не хочет заводить детей, ни за что. Старка чертовски пугает мысль стать копией своего отца, быть тираном и деспотом. Он не хочет, чтобы его дети в сорок лет думали: «А почему папа никогда не говорил, что любит меня? Что я делал не так?» или «Почему папа опять ударил?». Этот груз мучил его столько лет. Может быть, у Энтони когда-нибудь появятся силы обсудить это с кем-то, но случится всё, точно, в самом далёком будущем. Та же Пеппер, с которой они встречались лет десять не в курсе его душевных мук из-за отца. К слову, одной из причин их расставания стало нежелание Железного Человека заводить потомство. — Нет, Хэппи, не нужно ехать за мной, у меня машина на парковке. Слушай, ты что, от девочки сбежать хочешь? — выходя из самолёта, говорил Тони. Хоган на том конце звонка, проворчал что-то похожее на «Она меня уже достала» и отключился. Нужно было решить вопрос с восстановлением старого аэропорта, в котором проходили «разборки», зайти в их берлинский филиал и встретиться с Роуди в больнице и ещё целая куча дел, которые он должен закончить за ближайшие два дня. Сейчас хотелось просто поспать, хотя бы немного, выпить антидепрессанты, успокоительные и снотворные, отрубившись на ближайшие шесть часов. Он не спал уже семьдесят два часа, каким бы железным Старк не был, но организм у него обычного человека и нагрузки такие никто не выдержит без последствий. За рулём глаза уже потихоньку слипались, Тони чудом не попал в аварию. Большие часы, что стояли в холле отеля, показывали одиннадцать часов вечера. Пройдя мимо длинноногой блондинке, стоящей у ресепшена и явно выжидающей его, он лениво заковылял в сторону лифта. Плечи были слишком напряжены, как и всё тело. Он примет горячий душ, выпьет свои лекарства и точно заснёт. Плевать на всё, ему плохо. Его номер находился между номерами Паркер и Хоган. Открывая дверь, он прислушался — из комнаты Пэт доносились звуки телевизора и её хохот, а из комнаты Хэппи — его храп. Шум давил на Тони, захлопнув за собой дверь, он прислонился к ней спиной, медленно опускаясь на пол и держась за пульсирующую голову руками. Локти упёрлись в колени. Очередная паническая атака. Большое помещение сужалось, давя на него сильнее, сердце неестественно быстро билось, ещё тахикардии ему не хватало. Сильнее зажмурившись, Энтони пытался выровнять дыхание. Все известные ему дыхательные практики не помогали уже. Тревога накрыла его с новой силой. Горло сильно сдавливало. Просидев на полу с минуты, он заковылял в сторону ванной комнаты на дрожащих ногах. Почему никто не думает какого ему? После атаки на Нью-Йорк, после чёртова Мандарина или того же Альтрона, после всех событий никто не разу не задумывался спросить его самочувствие.       Кристиан Грей ведет Анну в красную комнату, вызывая смешок у Паркер от реплики «В ИксБокс будем играть?». Восторга никакого у неё этот фильм не вызывал, только усмешку из-за неестественного поведения героев. Она не верила в такие истории — когда секси-мэн спасает лохушку-замухрышку, такого просто не существует. Жизнь не фильм с хорошим концом, а одна большая проблема. Скорее всего этот мачо изнасилует тебя, а потом выкинет на улицу, заражённой герпесом и сифилисом. Под пессимистические мысли, она к, своему сожалению, отметила, что все снеки из мини-бара закончились. Патриция чувствовала себя лучше, чем в первые дни, но бок ещё ныл. Она думала, что ускоренная регенерация уменьшит боль, но этого не случилось. Оставалась надежда, что до возвращения домой основные травмы уйдут. Хорошо хоть нос выглядел толково, а спина не так сильно ныла. Стало как-то скучно, фильм был дерьмовым, а роскошный номер приелся. Нет, в таком дорогостоящем месте она не была никогда и, точно, не будет, но сидеть перед телевизором и киснуть в Куинсе или в Берлине — разница небольшая. Подумав с минуты, Пэт решила выбраться в город. Оставалось два дня до отлёта домой, где она вернется в ту мерзкую рутину, от которой знатно подустала. Это был её шанс хоть на какое-то мгновение забыться. Переодевшись в слишком короткие джинсовые шорты, огромную футболку с любимой рок-группой, она накинула старую кожанку и переобулась в потёртые и подуставшие от жизни конверсы. Пэт быстро накрасилась и, прихватив телефон с картой и наушниками, взглянула в окно. Можно было бы выйти как все нормальные люди, спустившись на лифте, пройдя мимо ресепшена, но Паркер не была бы тогда Паркер, да и слишком высокий шанс того, что сотрудники свяжутся с «нянькой». Пятый этаж не такой уж высокий, она спокойно проскользнет. Перекинув ноги через оконную раму, Патриция, сделав глубокий вздох, и, чуть поддавшись вперёд, прислонилась к стене, паучьи ворсинки позволили сцепиться с шершавой поверхностью. На улице в столь поздний час безлюдно, это было ей только на руку. Пройдя пятый и четвертый этаж, руки дрогнули из-за сильной боли от схватки с Роджерсом. Бок дал о себе знать, ухватившись руками за чей-то балкон, она немного перевела дух, продолжая свой путь. Аккуратно, шаг за шагом, минуя окна, подросток наступил на землю. Пройдя немного, девушка упала на скамейку, дожидаясь, когда пройдет пульсация в области ранения. Во внутреннем кармане нашлась зажигалка и сигареты, проверив другой внутренний карман, она достала заветную самокрутку. Сделав долгожданную затяжку, мышцы немного расслабились впервые за всё время. Напряжение в шее и плечах уменьшило и голова слегка, совсем немного, затуманилась. Алкоголь, сигареты и наркотики действовали на неё не так сильно и время их влияния было значительно меньше, но это не мешало давиться ими всё время. Выкурив ещё одну самокрутку, Паркер встала со своего места и, чуть похрамывая, начала гулять по ночному городу. Жители встречались ей редко, что позволило спокойно разгуливаться. Признаться, честно, Пэт не любила людей. То есть, не то, чтобы она кидалась камнями при виде них или что-то ещё. Ей просто не нравилось общество в целом, она считала его и себя — потерянными. Быть может в прошлой жизни она была побитой уличной кошкой? — Девушка! Девушка! — какой-то старик, что стоял за кондитерской лавкой на одной из улиц Берлина, подозвал Паркер. — Вы, наверное, туристка? Попробуйте берлинер, вам очень понравится, — перед ней стояла одна молодая пара в очереди, и решив, что она ничего не теряет, тоже подошла, благо немного денег Мэй дала ей. Подождав своей очереди и расплатившись, Пэт надкусила десерт, похожий на пончик, и застонала от удовольствия. Тесто было таким воздушным, а крем нежным, что она захотела скупить всю лавку. Ничего вкуснее Патриция в жизни не пробовала. Сказалось и воздействие травки, после неё всегда хотелось сладкого. Решив, что потом, может, она не успеет, Пэт взяла ещё пару порций с собой и продолжила прогулку.       Ей нравилось ощущение чего-то старинного на центральных улицах, чувствовался вклад и долгая история, Нью-Йорк и рядом не стоял. Он напоминал ей огромную мусорку: в метро всегда было ужасно грязно, везде крысы, на улицах слонялись туда-сюда торчки и бомжи. А здесь, в Берлине, она ощущала такой восторг, смотря на архитектуру. Будь у неё деньги, она бы путешествовала, очень много. Посмотрела бы весь мир. Может и жизнь воспринималась бы иначе, она бы много улыбалась. Может… Может у неё были бы друзья и очень много близких людей, а не только тётя? Стоя напротив Бранденбургских ворот, Паркер почувствовала такое сильное одиночество. В груди была какая-то пустота. Захотелось напиться и надраться, но бок зверски заныл, напоминая о больном самочувствии хозяйки. Ещё немного постояв перед воротами, Патриция быстрым шагом направилась обратно в отель. Стало холодно в этих долбаных шортах, знала бы Мэй, что племянница их взяла, точно бы прочитала лекцию. Она наивно верила, что Пэтти выбросила их ещё год назад, когда её пятая точка вовсю была видна в них. Девушка плотнее укуталась в кожанку, которую, наверное, никогда не снимала. — Ох, нет! — проливной дождь хлынул, как из ведра, заставляя намокнуть Паучиху за считанные секунды. Бежать нет смысла, она уже была вся мокрая, бок ныл, а идти ещё слишком много. Спокойный шагом, Паркер, держа пакет с берлинерами, заковыляла в сторону отеля. Интересно, Хэппи уже заметил пропажу? Навряд ли, она его так выбесила за весь день своими шутками и колкостями, что он уже видел десятый сон. Старк должен был уже прилететь и, наверное, тоже спал. Где-то в глубине души, её задело, что он ни разу за все дни не поинтересовался о её самочувствии. Он, конечно, не обязан был этого делать, но осадок в её душе остался. Возможно, Паркер никогда не узнает, как сильно Тони донимал бедного друга, каждые полчаса расспрашивая о состоянии подростка, требуя детального отчета.       Капли стучали по стеклу. Тони пытался заснуть уже час, выпив двойную дозу успокоительных, помимо всех остальных транквилизаторов. Он вздрагивал от любого шума, даже когда сам шевелился в постели, погружаясь в поверхностный сон. После всех событий Старк должен был отключиться от эмоционального и физического напряжения, сам чувствовал эту усталость, но как только закрывал глаза — сон пропадал. Как же он устал. Решив, что со сном ничего сегодня не сложится, мужчина включил позолоченный антикварный торшер, приготовил себе чая и сел в кресло, прихватив планшет с отчётами спецназа, пойманные, уже бывшие, Мстители опять сбежали, он не удивлён. Прогоняв изображение Роджерса и Барнса по программе, Тони измученно выдохнул, когда получил ноль совпадений. Плевать. Всё. Достали. Сибирь была последней каплей, его родители могли бы быть сейчас живы. Его мать, Мария, хотя бы она. Венка на шее начала пульсировать. Кинув планшет на кровать, Тони откинулся на спинку кресла, вытягивая ноги на банкетке. Сделав глоток чая, он немного расслабился, закрывая глаза и делая глубокий вдох, а через пять секунд медленно его выдыхая. И так по кругу. После третьего раза он уже чувствовал, что потихоньку погружается сон, если бы в его гребаное открытое окно не вломились. Вскакивая со своего места, Старк активизировал перчатку на часах, направляя репульсор в сторону ошеломленной Паркер. Сердце бешено застучало.       — Эй, эй! Все свои, — она подняла руки в спасательном жесте, в одной из которых держала крафтовый пакет с десертами.       — Паркер! Чёрт возьми, что ты творишь? Время уже час ночи, — под её ногами уже образовалась огромная лужа, вода стекала с одежды, пачкая дорогостоящий ковёр. Мэй должна год упахиваться, чтобы купить его.       — Не нужно кричать, — издевательски произнесла Патриция, кидая в Энтони пакет с десертами. Толкнув мужчину, она пошла в сторону ванной, по пути снимая куртку и обувь. Не долго думая, он поплёлся за ней. Тони тяжело сглотнул тугой ком, стоявший поперёк горла, когда взгляд его упал, случайно или нет, на её округлые ягодицы, бесцеремонно выглядывающие под непристойно короткой длиной шорт. — Я вышла из своего номера через окно, чтобы нянька-Хэппи ничего не узнал, а когда вернулась, оно захлопнулось, дверная карточка осталась там же, вот я и перебралась через окно к вам, — найдя на столешнице расчёску, она начала поправлять свои волосы, смотря в отражении на мужчину. — О, да, ладно. Не выгоните же вы меня? — она вскинула одну бровь, хитро улыбаясь.                                                                   Лиса Оставив волосы в покое, Паркер повернулась к мужчине, расстегивая шорты, остановившись на молнии, она странно посмотрела на растерянное лицо собеседника. — Серьезно? Детская порнушка нравится? В душ тоже со мной пойдёте? — сердито посмотрев на неё и ничего не ответив, Тони вышел из уборной, громко хлопая дверью. По ту сторону послышался девичий смех. Включив электронный чайник, Тони растерялся. Что вообще здесь происходит? Мокрая Паркер пробралась через окно в его номер, кинула в него какие-то пончики, начала раздеваться, а сейчас в душе поёт слова Роберта Плавна. Медленно выдыхая и окончательно прощаясь со своим сном, Старк разлил им чая и поставил фарфор на стол в гостиной, поражаясь своей спокойности. Вспоминая округлые ягодицы, он усмехнулся и понял, почему так замер. Через его постель прошли сотни женщин, так. какого хрена, он сейчас западает на семнадцатилетку, как какой-то школьник? Паркер вышла через пару минут, в отельном махровом халате и с мокрой головой. Локоны спадали на ткань, чуть растрепавшись. Его взгляд зацепился на красных губах, он так хочет стереть эту треклятую помаду. Она напоминала ему какую-то Лолиту. Он не хотел быть, мать его, Гумбертом. — Травку дунем? — садясь с ногами на диван, весело спросила Патриция, щелкая кнопками пульта от телевизора, в надежде найти что-то толковое. — Паркер, скажи-ка мне на милость, ты всегда такая больная или у тебя просто настроение хорошее? — сев на приличное расстояние, спросил мужчина, осознавая, что надо было сесть ещё дальше. Он был не уверен, что сможет сдержаться и не поправить тёмный локон, спадающий на её глаза. — Это я ещё нормальная, — включив старый «СтарТрек», Пэт удобнее устроилась на диване, поворачиваясь к мужчине всем телом. Он ей нравился таким: сонный, в пижаме, с растрепанными волосами, совсем домашний. Только лишь реактор, что светился на груди, напоминал, кто сидит перед ней. — Попробуйте, это очень вкусно, — достав один берлинер, она всучила его в руки Старка. Тони не понимал, что творится, когда он рядом с ней. Он ничего не брал из чужих рук, даже матери, а тут взял. Когда их пальцы соприкоснулись, что-то в его груди затрепетало. Патриция на удивление выглядела совсем спокойной, откусываю свою порцию. Он повторил её действия, удивляясь отсутствию приступа ОКР. — Спасибо, конечно, Паркер, но как ты планируешь возвращаться в свой номер, — Тони пытался придать спокойствие и какую-то строгость в своём голосе. — Уф-ф-ф, — девушка закатила глаза. — Я рано утром сделаю вид, что пошла на завтрак, а ключ-карту забыла, повешу эту лапшу на уши Хэппи и делов-то, — она пожала плечами и вернула своё внимание к телевизору и пончикам. Откусив, она замерла, когда почувствовала на уголке губ чужие руки. Кожу начало жечь. — Ты кремом испачкалась, — какая-то нервная усмешка вырвалась из его груди. Тони скидывал всё на свою устало. Не мог же он… Ну, нет! — Я уж подумала, что вы — педофил какой-то.                                                 «Не одна ты так думаешь, Паркер» — Почему ты боишься Хэппи? Я же тоже могу мозг выносить, — почувствовав некое напряжение, решил сменить тему Старк. —Я не то, чтобы боюсь его, но он делает мне мозг и выбешивает. А ещё слишком высокая вероятность, что он сболтнёт что-то Мэй, а вы не такой. Вы то, точно, сбегали от няньки в детстве, — оставив выпечку в покое, Пэт сильнее укуталась в халат и потянулась к чаю. Стало безумно холодно. — В четырнадцать, — поднимаясь, сказал он. — Что в «четырнадцать»? — не унималась, смотря на удаляющуюся в другую комнату спину мужчины. — Вот, возьми, ты замёрзла, — взяв сложенный плед из рук Старка, их пальцы снова прикоснулись. Какой-то ток прошелся по ним. Они оба это почувствовали. — В четырнадцать у меня была нянька. Это не как у тебя, на два дня и ради безопасности. Отец приволок эту жуткую женщину с бородавкой на всё лицо после того, как нашёл у меня сигареты и узнал, что я делаю ставки. Стоял выбор: либо миссис Юханссон, либо интернат. Спойлер: через два месяца меня отправили в интернат, — Энтони засмеялся, присаживаясь на диван. Пэт понимала его, смех тоже был её защитной реакцией. — Вы так и не ответили: травку хотите? Она качественная, натуральная, мой друг выращивает в саду своей бабули, — как же он сдерживал себя, чтобы не назвать её в миллионный раз лисой, даже в мыслях. — Паучишка, завязывай с этим. Только губишь своё здоровье, — она лишь закатила глаза, а Тони стало ясно, что никто его слушать не будет. Он поговорит с ней серьезно на эту тему, обязательно, но не сегодня. — Насчёт здоровья, как ты себя чувствуешь? Боли сильные? Как идёт регенерация? — А как вы себя чувствуете? Фингал то сильный и нос, кажется, разбили, — указав на переносицу героя, перевел тему подросток. Последнее чего она хотела, так это жаловаться или делиться своими переживаниями, даже касательно здоровья. Тони непроизвольно вздрогнул, кто-то поинтересовался его состояние? И не финансовым? Серьезно? — Я в порядке, Пэт, всё отлично, — улыбка. Та самая улыбка, которую он дарит назойливым папарацциям. Она надеялась когда-нибудь увидеть его настоящую улыбку. — Ну-ну, — Паркер закусила нижнюю губу, смотря на уставшего мужчину. Не хочет — пусть не говорит, не требовать же ответа насильно. — Вы спать идёте или со мной сериал посмотрите? Я в восемь уйду, — всё тело заныло. Не нужно было ей вылезать, лучше бы смотрела и дальше тот тупой фильм.       — Нет, я пока посижу, — устроился поудобнее Энтони, смотря на беседу Уильяма Шетнера и Леонарда Нимойа. Тревога в груди отошла на второй план, он испытывал давно забытое спокойствие, особенно когда его накрыли пледом, а глаза окончательно закрылись.