Такое случается

Миссия пошла не по плану. Такое случается, — говорил себе Мин Фань; это частое явление, на самом деле; он лично знает людей, с которыми происходило нечто схожее. Это не новость и не что-то из ряда вон выходящее. Конечно, такое случается не с лордом пика; боги, нет, иначе слухи были бы ужасающие (даже, если шизуня часто осуждают за подобное; клевета, все это ложь); и, если честно, Мин Фань не уверен, что слышал такого рода слухи конкретно о Лю-шишу. Наверно, потому что он едва посещает секту, находясь боги ведают где. Не самый его любимый шишу, по многим причинам, начиная от его грубости к шизуню, заканчивая тем, какие его ученики дикари, которые только и делают, что нарываются на драку. Мин Фань чуть смеётся, плеская себе в лицо холодную воду из реки; его одежда висит на нем обрывками, а бёдра чертовски болят. Он делает один вдох, ждёт, выдыхает, повторяет. Он главный ученик Цин Цзин, он должен был собрать себя по кусочкам, привести в порядок и составить план действий ещё вчера, да. Лю-шишу все ещё без сознания в стороне, и ему надо будет как-то убедить его не говорить ничего шизуню. Да и он бы не стал, да? Зачем кому-то признаваться в подобном? Может, ему повезёт, и Лю-шишу даже будет омерзительно то, что это было с ним. Да. Хорошо. У него есть план. Из его груди снова вырывается смешок, и он ударяет себя по щекам со звонким шлепком, чтобы пресечь это безобразие; ему нужно собраться. Да, всё будет хорошо; это нормально; такое случается — у них очень жестокий и хаотичный мир.

***

К его большому несчастью и к его безграничному удивлению, его шишу признается в том, что… сделал; а его шизуню по какой-то причине не всё равно. Не то, чтобы он думал, что его мастеру будет совсем плевать на него, просто… никому нет до него дела, Мин Фань знает это; ровно так, как весь пик знает, что у их лорда пика одна любимица, и это Нин Инъин. Точно не он. Однако его шизуню достаточно не всё равно, чтобы Мин Фаню пришлось встать между ними, когда Лю-шишу отправили лететь через стены и бамбук, снося всё на своём пути. Мин Фань, конечно, не мог бы остановить шизуня, если бы тот не захотел, но ещё меньше он хочет, чтобы его шизунь убил своего же шиди; это не может закончить хорошо. — Шизунь, всё в порядке! — Мин Фань действительно пытается остановить это безумие, он даже смеет оттягивать своего шизуня назад, но шёлк лишь рвётся в его руках, а шизунь даже не оглянулся на порчу своей одежды, будто это мелочь. — Шизунь, пожалуйста, остановись! Шизунь! — Мин Фань встаёт перед Лю-шишу, покорно сидящим на земле весь в грязи и траве, что делает работу Мин Фаня по сохранению его жизни неоправданно сложной. В руках его шизуня Сюя, бесстрастный и холодный, как и лицо его шизуня, но его глаза… Мин Фань думал, что привык ко всем взглядами шизуня, это было не так, ярости было так много, что Мин Фань удивлён, что не воспламенился. — Отойди, — говорит его шизунь, и меч отражает солнечные лучи, больше похожие на лёд; этот меч здесь, чтобы убить, и Мин Фань чувствует дрожь, когда ему приходится напомнить себе, что этот меч не для него. — Шизунь, будь благоразумен, — что-то уродливое искажает чужое лицо на секунду, нечто, что должно быть улыбкой, но похоже больше на гримасу, прежде чем лицо его шизуня возвращается к норме; Мин Фань выставляет руки вперёд; он слышит шаги других людей, которые могут скоро остановиться перед ними. — Шизунь… пожалуйста. Ничего страшного не произошло, шизунь. Его шизунь издаёт ужасный смешок, связанный родством с тем искаженым выражением лица. — Он сказал тебе это? — если бы взглядом можно было убивать, его шишу был бы мёртв уже десять раз; Мин Фань быстро мотает головой, чувствуя, что с каждым словом делает только хуже. — Я возьму ответственность, — говорит Лю-шишу позади него тихим голосом, и Мин Фань хочет крикнуть ему заткнуться, потому что одного его голоса было достаточно, чтобы вывести шизуня из себя в хорошие дни. Как он и предсказывал, шизунь скалится, а Сюя крепче сжимают в руке, и Мин Фань чувствует неподдельный страх; он вновь напоминает себе, что шизунь не причинит ему вреда. — И для чего же? — слова его шизуня похожи на яд, Мин Фань едва заставляет себя не дёргаться от этого тона; он может видеть, как его младшие, что только появились, сделали шаг назад, смотря на сцену испуганными глазами (он очень хорошо их понимает). — Чтобы и дальше делать это, но уже прикрываясь благородными мотивами? Уже имея на это полное право? — Мин Фань старается не вздрагивать от этой идеи, потому что иначе голова Лю-шишу точно полетит, окрашивая рощу кровью, а также, наверное, начиная серьёзный внутренний конфликт в секте. Конечно, его шизунь и шишу никогда не ладили, и это ни для кого не секрет; казалось, что так было всегда, и никто даже уже не помнил, почему эти мужчины не ладят, это была данность, с которой пришлось смиряться. Многие были уверены, что однажды один убьёт другого, и тогда в секте произойдёт раскол. Но Мин Фань бы предпочёл, чтобы это было не из-за него; он не настолько важен, в самом деле; он почти взрослый мужчина, в конце концов. На секунду он думает о боли, которую чувствовал, о сломанных костях в руках, которые уже срослись, об ощущении земли под щекой, и невозможности сбежать… ничего, чего бы нельзя было пережить; он выходил против монстров в заданиях с большими повреждениями; он даже испытывал намного больше боли. Всё в порядке. Такое случается; он был отчасти готов к подобному, потому что это происходит сплошь и рядом. Он не думает о том, что идея повторить это, приводит его в ужас. Однако, Мин Фань уже понял, что это лишь злит его шизуня только больше. — Мин Фань, — голос его шизуня холодный и твёрдый, но не злой и не ядовитый, обращается к нему; по отношению к нему нет той ярости, однако, она все ещё там, блестит в ци на острие тонкого меча, — в сторону. Мин Фань чувствует, что должен подчиниться, как сыновий ученик, которым он всегда хотел быть; но шизунь разрушит всю свою репутацию, если прилюдно убьёт Лю Цинге; всё из-за его неосторожности и беспечности. Это не может закончиться хорошо. Мин Фань чувствует, что готов плакать от этого, но знает, что слезы не остановят его шизуня, а лишь разозлят. — Ох, ты ж черт… — произносит ещё один голос с другой стороны от них и учеников, что в стороне, глаза Мин Фаня цепляются за жёлтые и красные одежды; он почти готов всхлипнуть от того, что появились другие лорды, и что это может быть не его обязанностью. — Fuck you, хочу ли я это знать? — спрашивает Шан Цинхуа, быстро пробегаясь глазами по всей разрушенной местности и скандальной сцене. — Не думаю, что подробности обязательны, — уклончиво легко отвечает Вэй Цинвэй, но обнажив меч. — Шэнь-шисюн, я думаю, что произошло недоразумение, давай мы отойдем, отложим мечи, и поговорим. — Д-да, разговоры это великая вещь! — нервно соглашается лорд пика Ань Дин, не сводя непонимающего взгляда с коленопреклонного Лю Цинге. — Да что тут вообще…