Малость слов

Он хотел сказать хоть пару слов. Начать диалог представлялось чем-то сложным, даже нереальным. Клавьер сам был в подобном состоянии, когда теряешь близких. Однако он получил поддержку от фанатов, от своих коллег в прокуратуре и группе. Да тот же Аполло старался его приободрить. В то время он звучал так, словно боялся навредить Клавьеру ещё сильнее. Теперь в эту ситуацию попал сам Клавьер. Он наблюдал за процессом, в том разрушенном и полным отчаяния зале суда. Лицо Аполло моментами передавало ещё больше отвращения и боли — к своей собственной персоне из-за обвинения Афины, недоверия к ней, из-за смерти Клэя, из-за собственной, как он сам сказал после, никчёмности. Ему было больно, однако удалось увидеть пару лучей надежды, сняв повязку и все свои бинты. Под ними светлыми линиями шли узоры — шрамы, свидетельствующие о произошедшем днями ранее. Клавьер, всё ещё сидящий в галерее, поразился этой стойкости. Не только Аполло, а всех причастных к этому долгому делу. Теперь уже дело закончилось и он спешил в зал подсудимого, дабы поздравить всех с победой, Саймона и Афину с освобождением и, наконец, выразить соболезнование утрате Аполло. Хоть они до этого виделись не так часто, но ему и вправду были приятны все те дела, проводимые с оппонентом. Может оба из них и имели неутешный для Гэвина результат, но он был рад достигнуть правды вместе с Джастисом. Тот выражал сочувствие, при задержании Дарьяна и при повторном аресте Кристофа. В то время Клавьер не был уверен абсолютно во всём — от того как ему следует теперь поступать, до того может ли он теперь доверять хоть кому-нибудь? Он не был даже уверен в искренности слов своего коллеги. У него нет той способности, что давала выявлять ложь или странности в поведении человека, что была у Аполло. Но теперь он стоял перед ним, позвав на пару слов и был уверен — тот не лукавил в прошлый раз. И теперь подошла очередь ещё одного потерпевшего получать соболезнования. — Давно не виделись, Герр Форхед, — его лицо излучало улыбку, но не ту яркую, словно с рекламы концерта, а более простая, но проникновенная. Читалось сочувствие, которое тот хотел описать словами, но было сложно подобрать из той кучи в его голове что-то дельное, что-то нужное для самого Джастиса, — прими мои соболезнования, я и вправду надеюсь, что тебе станет лучше. На мгновение лицо собеседника просияло, но снова иссякло. Однако появилась спокойная улыбка, принимающая эти слова. — Спасибо, прокурор Гэвин, но со мной всё в порядке! Мы выяснили правду, никто больше не пострадает в этом деле, а это главное, — Клавьер вновь посчитал, что хотел бы себе ту же наблюдательность, что и у этого адвоката. Но даже без неё он чётко знал, что "всё в порядке" — абсолютная ложь. Он не знал как на это лучше указать, дабы не потерять то малое, то светлое и доверительное в отношениях, что связывало и делало их похожими друг на друга. — Очень рад этому! Я действительно надеюсь, что всё хорошо и ты сможешь прожить это не во вред себе, — казалось, что он изъяснился не совсем верно. В доказательство этому Джастис лишь выгнал бровь, строя недоуменнное выражение лица и ответил кротким "Хорошо, спасибо?". Клавьер лишь надеялся, что его слова окажут положительное влияние и ему станет лучше. Он улыбнулся лучезарнее. На первый взгляд это привычная улыбка рок-прокурора, но было в ней всё так же сохранялось что-то более личное. То, что так хотел донести обладатель улыбки. Этим самым была благодарность за доброту Аполло и всю его помощь в делах, что они вместе раскрыли. В ответ второй постарался улыбнуться так же, выявляя ямочки. Думается, что ему снова хотелось бы увидеть эту улыбку. Не через несколько месяцев, нет. Может, через пару дней? Или неделю? Ну или в худшем случае через месяц! — Не хотелось бы тебе встретиться позже? — внезапно. Даже для самого Клавьера. Уголки губ опустились, от недавней улыбки и свет простыл, а глаза приоткрылись. Всё в этом лице выдавало недоумение. Может, ему лишь послышалось? — Чтобы, например, проветриться и отдохнуть после всего мозгового штурма за последние несколько дней! Ты же хорошо себя чувствуешь после больницы, да? — изъясняется тот. Клавьер взглянул на руки, покрытые шрамами, после на лицо и далее — на собственные ладони. Руки покрывал обычный чёрный пиджак, однако ладони открыты и показывали всем своим видом последствия сожжённой гитары на роковом концерте. Аполло же взглянул на свои руки, а после увидел слегка встревоженный взгляд своего собеседника. — Конечно, я думаю после всего этого…Прогулка была бы полезна! — вновь эта его яркая улыбка, а брови скосились к переносице, добавляя его взгляду озорности. Было радостно получить согласие. Он выходил из здания суда, позабыв на время обо всём ужасающем, произошедшем за последние дни, за последние полтора года, начиная с ареста Кристофа. Почему он почувствовал себя таким воодушевлённым, приглашая Аполло в парк? Они договорились об этом, казалось, за минуту. Словно было неважно куда идти или даже в какое время. И внезапно он ловит себя на мысли, что ему всё равно куда и во сколько идти, самое главное чтобы это сделало счастливее самого Аполло. Может, это лишь разовая акция и после этого "свидания" его энтузиазм утихнет. В самом деле так?