«Корми строго по расписанию,
Не забывай, ведь от голода станет хуже.
Главное блюдо здесь — это сами мы,
Так что добро пожаловать в гости на званый ужин.»
И пока Ира, дрожа и то и дело жмурясь, лежала на плече Сакова, а он, невзирая на это, преспокойно вёл автомобиль, чтобы не давать девушке лишнего повода для беспокойства, в торжественном зале Министерства света на огромном волшебном полотне зажглись две последние звезды, завершающие созвездие родственных душ, гордо носящее название Орион. Глава Министерства, красивая рыжеволосая женщина по имени Елизавета, даже захлопала в ладоши, обнаружив яркое сияние на одной из стен зала. День, которого она так долго ждала, наконец настал, буквально ворвался в этот день, полный бесконечных проверок, отчётов и судейств. Её руки взмыли в воздух, соприкоснулись ладонями в знак благодарности богине, что ни на мгновение не оставляла свою верную послушницу. Петрова никогда не оставляла в покое также свою младшую сестру, которой, по её мнению, и должна была передаться высшая милость. Дело было в том, что уже несколько столетий подряд ханахаки не обходило стороной их семейство, и вот, когда оно должно было наведаться к Елизавете, этого не случилось, и по ряду умозаключений Министерство объявило избранной Николь, которая тотчас же была вызвана сестрой и уже стояла позади неё, молчаливо возмущаясь тем, что её оторвали от всех дел. — Что же, милая моя, какие цветы распустились у тебя в лёгких и кто же твой суженый? — интересовалась Петрова, всё ещё стоя к ней спиной и любуясь созвездием. — Понятия не имею. — шёпотом ответила Николь, как это обычно и бывало. Она с рождения была связана с потусторонним миром и говорила с высшими материями на понятном только ей и им языке, отчего скоро лишилась голоса в знак того, что она всегда будет хранить доверенные ей тайны. — Детка, не делай вид, что ты ни о чём не знаешь, — женщина мягко обхватила её предплечье и подвела к полотну, — погляди-ка. Всё созвездие сияет! Отныне нет места Аскольду в людских сердцах. Есть только поистине экологичная магия, именуемая белой. В этот век свершится великое таинство священного ритуала, и тот, кто выпьет из чаши слёз, возвысится над остальными. Именно к нему мы станем взывать с молитвами! — Не говори, как напичканный фанатик, — грубо, но честно выругалась её сестра, не питавшая никакого интереса к происходящему, — я не избранная, всем об этом известно. Заканчивай этот цирк. Мне тошно. — Не пытаешься ли ты таким образом скрыть то, что твоя родственная душа — чёрный колдун? — Елизавета хотела выглядеть ласковой, но выходило теперь плохо. Кривила нижняя губа, поджавшись к верхней. Улыбка была не похожа на саму себя и больше перетекала в скрывающийся оскал, который не очень хотел быть замеченным, — пойми, в таком случае мы пропустим ещё одно столетие, а твоего колдуна мы повесим. Так буднично и легко изъяснялась Петрова, не заботясь о том, что такие речи способны ранить Николь. Но она, не поражённая сиим недугом, выглядела безмятежно. Она поклялась смолчать и о том, что помогла бежать из тюрьмы одному чернокнижнику, что был гораздо старше её самой, но находил в их общении нечто любопытное, походившее на флирт. Накручивая на указательный палец кудрявую рыжую прядь, Николь подумывала просто развернуться и выйти из зала, не объясняясь перед старшей сестрой, но та, поражённая её серьёзном тоном, становившимся признанием, подталкивал её к обрыву, рухнув в который она начинала ругаться. Злить Лизу она обожала, потому что видела, как из набожного министра она превращалась в базарную бабу, не умеющую держать себя в руках. Раз Николь даже назвала её овцой за то, что Лиза позволила себе в разгар ссоры использовать на ней заклинание, причиняющее боль. Долго отхаживали её лекари, и вот, когда исцеление наступило, она нарывалась на ещё один молниеносный удар. — Мы возлагали такие надежды на тебя! Ну, неужели нельзя просто хотя бы раз, понимаешь, раз в жизни услужить нашему государству? Белые маги уже заказали иконы с твоим изображением, выкупили все свечи, которые ты варила, а сейчас ты объявляешь себя обыкновенной ведьмой! — Можно подумать, что это я себя таковой назначила. Не было никаких проявлений того, что я избранная. — Николь хмыкнула, но бесшумно. Конечно, все проверочные тестирования за неё проходила Лиза, подкупая комиссию своим положением и нежным взглядом чудесных голубых глаз. О, она была ангелом во плоти; всякий любил её и уважал, всякий мечтал поцеловать её ручку и не верил в то, что престол должен перейти к её младшей сестре, которая, пусть и была ничем не хуже, но обладала невероятно скверным характером, ибо при всём оставалась верной исключительно самой себе. — Восторг! Что ты прикажешь мне делать? Я хотела было приказать готовить всё необходимое к ритуалу, а узнаю, что он вновь откладывается, потому что ты решила подвести всю семью. Всё было и так понятно: один отец и разные матери. Моя хотя бы думала о других, а твоя как родилась эгоисткой, так такой и умерла, — Лиза отвернулась, чтобы вдоволь продышаться. Да уж, таких слов она ещё себе не позволяла. Они, может, и рождались в её голове, но вот за её пределы никогда не выходили, — прости меня, мой лучик. Я говорю полную чушь. Прости меня, пресвятая Дарина. Бес попутал. — Бес её попутал... — фыркнула Николь, заглушившая обиду личными переживаниями, что касались лишь её и того чернокнижника, что в это время прятался в своей старой квартире, пока полуночники готовились к прочёсыванию улиц и пересчёту заключённых, — делай, что хочешь. Можешь искать новых избранных и закрывать все лавки, где продавали иконы и чётки со мной. А, да, забыла сказать... В музее войны первого столетия на сегодня назначен аукцион. Будут выставлять мой локон. Я уже уволила слугу, что его срезала, пока я спала, но раз такое дело, рекомендую тебе вмешаться и отменить подобные мероприятия. Нет, если выигрыш в казну попадёт или на благотворительность, то я только за, хоть лысой меня оставьте, но всё же такие деньги — сплошная грязь. Петрова переменилась в лице. Дрогнула и морщинка между бровями, не дававшая ей когда-то покоя. Она хотела засмеяться, но грешно было называть людей сумасшедшими, так как она сама заварила эту кашу, решив, что именно Николь отныне избранная и что в её лёгких должны распуститься цветы, как только придёт время. Тем не менее, надежда обязывалась умирать последней, поэтому женщина сложила руки позади себя и деловито поглядела на полотно, погружаясь в мысли. Энергополе вокруг неё обратилось в крылья херувима, закрывая владелицу от внешнего взора. Выставив ногу вперёд и подкатив глаза, Николь принялась ожидать, когда до Лизы дойдёт, что в этом чуде она никак не задействована. А она всё погружалась далее и далее в поток собственного сознания, обращаясь к Дарине с просьбой показать ей лица тех, кого коснулось пророчество. Впервые никакой ответ ей свыше не давали. Не было ни знака, ни дуновения ветерка, что мог возникнуть благодаря приоткрытой двери. Ни-че-го. — Как же это так получилось? Мы же сравнивали годы появления избранных, высчитывали даты... Твоё день рождения же в сентябре, не могли же мы ошибиться, положим, на целый месяц... — она ходила из стороны в сторону, пока в её голове разворачивалось множество математических вычислений, различные формулы и сами цифры со всевозможными минусами, плюсами, дробями и запятыми. Невозможно было допустить, чтобы два чёрных мага испили из чаши слёз. Это бы означало полный провал белых... Весы бы наклонились в их тёмную сторону, лишив мир света. — Я тут посчитала, — начала Николь, когда достала прямо из рукава платья зелёного цвета клетчатый лист, исписанный наспех и карандашом, и ручкой, — ну, не ручаюсь, что столь же гениально, как считала ты и твои приспешники, но вполне себе правильно. Все женщины с ханахаки рождались с плюсом в три месяца. Это вы, молодцы, определили, — она вертела листом перед носом сестры и указывала ей то на одну строчку, то на другую, — и вот, вы дошли до того, что прибавили три к июню и решили, что я прекрасно подхожу на роль избранной. Но почему-то вы не догадались, что последняя женщина, связанная с пророчеством, есть сумма всех предыдущих. Грубо говоря, приметив закономерность и связь с числом три, вы должны были остановиться и определить, какие даты напрямую контактируют с кармической тройкой, ведь была Дарина, был Аскольд. И был их ребёнок! — О ребёнке говорить не принято. Не греши, пожалуйста, это ни к чему. — нежно попросила Лиза, на что колдунья лишь махнула рукой. — Да-да, обязательно. Так вот. Их было трое. Значит, нам нужна та, что родилась в день, связанный кармически с числом три. — Бред какой-то. Прости меня, конечно, моя милая, но по логике суммирования я должна была быть избранной. Моё число девять. — Лиза взяла лист с вычислениями и перевернула его к себе другой стороной, на что Николь тотчас же отреагировала, забрав лист обратно. — Вечно ты меня не дослушиваешь! Вы начали считать с момента рождения, а надо было углубляться в зачатие, согласно которому девушка должна была родиться именно в августе, но никак не в сентябре или октябре. Август — это восьмёрка, бесконечность, а тройка на что похожа? — Хорошо, ладно, я поняла тебя, поняла. Но сколько таких в мире, что родились в августе! И почему это она не выходит из нашей семейной ветви? — Нет, почему... Она выходит. Просто не напрямую. Или ты думаешь, что дед всегда был верен бабушке? — девушке даже сделалось смешно, — это ещё не проверено и нигде не вычитано, но я предположила, что наш дедушка передал ген ханахаки какой-то женщине, а уже после этого женился на нашей бабуле. И ветвь эта вроде продолжается, но незаконно, что не позволяет рождённым из этого союза повысить свой ранг до первого. Они сохраняют третий, так как не питают силу рода, то есть нам предстоит отсеять колдунов третьего ранга, так как, кстати, здесь снова мы наблюдаем тройку, и тех, кто родился непосредственно в августе. — Сколько времени тебе понадобилось, чтобы вычислить всё это? — пальцы дрожали, сжимая бумагу. Вот он какой — ключ к разгадке. — Ровно столько, сколько вам потребовалось, чтобы убедить меня и всю страну, что я избранная. Теперь я не знаю, как вы будете выкручиваться, но мне, признаться, очень интересно, как ты будешь это делать, — она ухмыльнулась, — есть ещё кое-что, что помощнее моих размышлений. — Говори. Всё, что угодно тебе предоставлю, чтобы ты нашла мне эту женщину! Про мужчину я пока молчу. Главное найти её, а он... Его к ней притянет. — Существует книга, которую писали все, кто являлся носителем ханахаки. Первые избранные спрятали её ото всех, поручив высшим материям передать её следующим меченым. Есть подозрение, что до неё уже могли добраться, если избранные встретились, а они встретились, если судить по созвездию. Мне нужна эта книга, чтобы понять, что случится на самом деле с последними избранными, когда они осушат чашу слёз, что произойдёт с миром, кем станем мы, если выиграют чёрные маги, и кем станут они, если выиграем мы. — Николь достаточно сказала за сегодня. Она не верила в то, что может быть такой откровенной по отношению к сестре, но сейчас ей больше всего хотелось, чтобы это тяжкое бремя покинуло её плечи, чтобы вся ответственность, которой её наделяли окружающие, превратилась в пыль. Её мутило от того количества портретов и её личных вещей, что распродавали по улицам столицы. Она устала быть в центре внимания. Она хотела уйти в тень и забыться. Ветвь и вправду продолжалась — Ирина теперь расхаживала по квартире Сакова, пытаясь согреться. С плечей у неё ниспускался серый плед, а руки обхватывали чашку с горячим какао. Саша несколько раз спрашивал её, как она себя чувствует, и не уточнял, что с ней произошло в потайном лазе, так как понимал, что сейчас она явно не в том состоянии, чтобы что-то объяснять. Вместо долгих разговоров девушка села в кресло и стала записывать мысли в зачарованную тетрадь, ожидая ответа уже от Череватого. Он дал ей слово, что будет отвечать в любое время дня и ночи, и сдержал его. Она описала ему запретную секцию архива, рассказала о том, что слышала голоса, когда пред ней появилась книга таинств, свалившись ей прямо на голову, не забыла поведать и о вампире, которому якобы помогла какая-то неравнодушная дурочка. Со стороны могло показаться, что с Ирой сыграла злую шутку ревность, но на самом деле её мало интересовали похождения Краснова, с которым у неё так ничего и не сложилось. Она лишь следила за тем, как на пол усаживается колдун, почёсывая покрасневшие запястья. Саша не намеревался её тревожить, но не мог оставлять в одиночестве. — Каков дальнейший план действий? — Ира убрала тетрадь, допила и какао, потом просто закинула ногу на ногу, не переставая дрожать. — Я хочу связаться с Аскольдом через Саманту. Да, возможно, это опасно как для нас, так и для девочки, но это единственный способ получить совет в данной ситуации. Без помощи самого бога мы ничтожны пред препятствиями, — Саков выдохнул, — и всё-таки... Как будешь готова, расскажи мне о человеке из лаза. — Нечего о нём рассказывать. Это чернокнижник второго ранга, энергетический вампир, Артём Краснов, тоже прикидывается белым и пушистым, раньше у нас было что-то наподобие отношений... — начала она издалека, гладя плечи, — но ничего серьёзного, уверяю тебя. До серьёзного мы и не дожили. Ему неприятно было знать, что рядом с ним ведьма, чей ранг ниже его. И сейчас, видимо, он нашёл ту, чьё положение во многом его превосходит, раз она помогла ему попасть в архив. Саша обещал, что ревновать не будет. Зачем? А вот зачем-то ревновал. И лилии больно пробирались сквозь кожу, хотя весь день молчали и даже хотели было уменьшаться и собираться в бутоны, потому что его родственная душа отныне была всегда рядышком. — Краснов искал книгу о пророчестве, так? Как ты думаешь, она была нужна ему или кому-то, на кого бы он мог работать? — У меня были такие мысли, если честно. То есть... Я предполагала, что в этом деле замешан кто-то ещё. Сомневаюсь, что он мог сам додуматься в это лезть. Но уверяю тебя, он точно расскажет обо мне тому, кто тоже в этом заинтересован. И меня начнут искать, допрашивать. Нужно придумать, зачем я пришла в запретную секцию и почему эта книга появилась именно у меня. — холод никак не оставлял ведьму, и она, видимо, нервничая, продолжала стучать зубами. Саков встал с пола и обеспокоенно на неё взглянул. — Разрешишь мне кое-что сделать? — Сделать что? — Ирина непроизвольно улыбнулась, и мужчина тотчас же с лёгкостью её приподнял, оказываясь уже в кресле, а её усаживая сверху на себя. Он накрыл их обоих пледом, руками обхватил девичье тело. Ромашки внутри неё трепетно завозились. — Так ведь теплее, правда? — она кивнула, — значит, я могу подытожить, что, помимо нас, Череватых и Адам, кто-то ещё хочет найти ответы на все вопросы, связанные с пророчеством, чашей слёз, балансом и магическим расколом. Может быть, кому-то даже выгодно отобрать у нас этот дар и объявить себя избранными, теми, от кого зависят жизни других людей. Певчая его уже не слушала. Он говорил о действительно важных и умных вещах, к которым она пока не была готова. Её ошеломило то, что сила, заложенная в ней Аскольдом и Дариной, теперь защищала её и не подпускала никого, кто мог бы нанести вред. Вампир хотел её обидеть, но она без какого-либо на то контроля просто подожгла его. Она протянула ему руку, но он сам оказался виноватым, когда отказался от неё. Он думал помочь ей в ответ, но было слишком поздно. Успел только и только Саша, чьи руки она сейчас изучала. Её пальцы гладили его запястья, запоминая каждый миллиметр кожи, касались ладоней, цеплялись за его пальцы, уходили под ногти. Прошёл всего лишь день после их первой встречи, а тянуло друг к другу бешено, будто между ними растянулись года. — Моя бабушка всегда была чёрной ведьмой, — произнесла Ира задумчиво, — мне кажется, дело в дедушке. Я не помню его отчётливо, знаю лишь, что что-то в нём обнаруживал подозрительное мой отец. Но разве мог белый маг спутаться с чернушницей? — Мог, ещё как мог. Мне нравится верить в то, что любовь игнорирует все границы. Такая своевольная, строптивая, упрямая барышня. — Ты сейчас обо мне? Оба засмеялись. — Вообще-то... Нет. Но да, пожалуй, ты эквивалентна любви. В этом вы похожи. Так что ты думаешь насчёт встречи с Аскольдом? — Мне не по себе. Давай, пожалуйста, дождёмся ответа от Владика. Без него я как без рук. Нам же нужен сторонний наблюдатель. Вот пусть он беспристрастно выскажет свою точку зрения. Мы его послушаем, проанализируем. И, кто знает, может, поступим так, как он скажет... — ведьма чувствовала, что вот-вот провалится в сон, но ещё держалась за остатки яви, что хранились в разуме, — Фроську покормить надо. — Я покормил. — Саков не делал ничего неприличного, но его вздохи, кто касались девичьего уха, вынуждали позвоночник покрываться мурашками, а низ живота — скручиваться. — И книгу нужно куда-нибудь спрятать. Сейчас как нагрянут с проверкой, а мы библиотеку ограбили. Не хотела никогда нарушать законы. Это всё рубин. Вот я даже его не успела срезать! — она ему не доверяла, точнее сказать, старалась изо всех сил не доверять. Они так мало знакомы! Неясно, чего он от неё хочет добиться. Вдруг окажется не тем, кого она должна полюбить. И как ей это сделать вообще? Как отговорить сердце пускаться в омут? Она ведь думала, что сама поймёт, когда влюбится. А теперь поняло её всё естество, а она... А она — нет.