Волчьи легенды

С того момента, как Чонгук сходил на могилу Джиана, усыпанную разными цветами, прошло чуть больше недели. Траурную ленточку снимать с окна Юнги не спешил, да и никто из их поселения тоже не торопился так быстро прощаться с омегой вожака. Все продолжали скорбеть и нести траур. Чонгук начал выбираться из дома вместе с Юнги. Он понимал своего друга порой и без слов. А жесты становились все более и более понятными и ясными. Юнги брал с собой Чонгука на рынок, когда они покупали продукты, одежду и ткани, а ещё покупали мыло для домашних дел и другое — вкусно пахнущее — для тела. Молодой омега выбирал это тщательно, обнюхивая каждый брусок. На него смотрели с любопытством. Впервые на их памяти мыло выбирали по запаху, а не по качеству и хорошим комментариям. Кто-то недовольно ворчал о том, что в их поселении чужаки, а именно они приносят несчастья, а кто-то просто не желал зла и не говорил гадостей, молчаливо рассматривая Чонгука и его светлые, как снег, волосы. На рынке Юнги покупал тряпки, коробку свечей и спичек, завязки из трав для чая. Чонгук помогал нести ящик, хоть его руки и побаливали от тяжести. Он никогда не жаловался, ведь выходить на улицу с немым ему очень нравилось. Одному было немного волнительно, а с Юнги - очень безопасно. Однажды их встретил Чимин, молча забрав тяжёлый ящик из рук Чонгука. Юнги приветственно кивнул головой, а Чонгук пытался сказать хоть что-нибудь, но перед глазами постоянно стоял образ Джиана. Он едва выдавил из себя «привет», чтобы сказать это Чимину. Альфа же занимал себя хоть чем-то, что помогало бы ему отвлечься от мыслей. Он опустил в погреб под кухней мешки с овощами, корзинки с яблоками и виноградом. И Юнги жестом показывал, что банки с закрутками нужно переставить в другое место, более свободное и чистое. — Давай принесу вам воды из колодца, — настоял Чимин, взяв ведра. У колодца с водой во дворе он простоял недолго. Юнги благодарно сжимал плечо друга и накладывал в горшки еду, которую он готовил вместе с Чонгуком. Лисичка обучал омегу всему, что знал сам, по просьбе вожака. — Как тебе жить с Юнги? — спросил Чимин, когда омега вышел вместе с ним из дома. — Хорошо, — Чонгук пожал плечами, — он учит меня готовить. Остальное само всё получается. Юнги меня не обижает. Мы не можем говорить, но я понимаю многие его жесты. — Он не умеет обижать, — Чимин перевел взгляд на омегу, — будешь искать себе пару? — Нет, — фыркнул Чонгук, — хочу научиться вязать и шить за эту зиму. И Юнги показал, что я могу брать любые книги из его шкафа. Я видел там интересные названия, хочу прочитать их, когда будет зима. Юнги сказал, что зимой делать особо нечего. — Понятно. В начале зимы будут традиционные вечера. Придешь? - интересовался альфа. — Что там нужно делать? — Обычно омеги танцуют, пьют и либо просто веселятся, либо находят себе пару для зимней течки, — перечислил Чимин. — Пару только для течки? — удивленно дернул бровями Чонгук. — Да. Поэтому подумай. Юнги каждый год приходит. В этом нет ничего плохого, — Чимин пожал одним плечом, — скоро откроется наш паб. Обычно по выходным все собираемся там, пьем и играем в разные игры. — В какие? — с интересом спросил Чонгук. — В карточные чаще всего, — Чимин посмотрел на омегу внимательным взглядом. Нет. Не он. Отец хоть и дал намек на достойного омегу для брака, но Чонгук ему не подходил. Со смертью папы Чимин все еще ничего не чувствовал к этому омеге и никак не проникался его судьбой, которую папа ему тоже поведал. Просто Чонгук был в их поселении. Существовал. Жил. Его папа что-то разглядел в нем, но это было понятно только самому папе. Он не говорил, что такого есть в Чонгуке, а сам Чимин и не замечал. Он видел перед собой лишь мальчишку с неприлично крупным носом и вечно поджатыми губами. А еще его глаза практически всегда были удивленными, и в этом Чимин тоже не видел очарования. Чонгук казался несмышлёным ребёнком. Он напоминал ему десятилетнего Чихёна. Все-таки гормоны Джиана сыграли с ним плохую шутку. — Я приду, — сказал Чонгук, повернув голову в сторону другой улицы, — мне туда. К Мунбёну за молоком. Юнги мог посылать его на такие «вылазки» уже спокойно. — Пока, — Чимин легко попрощался, направившись в сторону своего дома. По пути он встречал жителей поселения, гоняющих траву щенков, тявкающих друг на друга, взрослых альф и молодых омег. Некоторые строили ему глазки, хихикая, здоровались, поглядывая в лицо. После смерти Джиана прошло достаточно времени, чтобы другие омеги начали проявлять к нему знаки внимания. Чимин старался на это не обращать внимания. На самом деле многие хотели быть омегой будущего вожака. И многие не скрывали этого. Они готовились к зиме, надеясь выбрать для своей течки будущего вожака, еще больше полагаясь на то, что Чимин кому-нибудь из них не откажет. Наивные. Теперь Чимин должен был хорошо подумать, кого он мог бы взять в мужья. Дома находился Чихён. Странно, что он не проводил время с Бёлем. Альфа сидел за кухонным столом, пользуясь инструментами, делая шкатулку из дерева. На столе было несколько свечек. Чимин поставил на тумбу сумку с горшками — Юнги положил для них много еды. — Чимин, — вместо приветствия младший брат поднял голову, — ты должен побыстрее найти себе омегу. Отец сказал, что я не могу проводить свадебный обряд раньше тебя, потому что ты будешь будущим вожаком. Чимин вздохнул: вся эта тема со свадебными обрядами везде окружала его. Ему хотелось, как сыну Хваёна и Хосока — Дасону, уйти в леса и быть отшельником несколько лет. Лишь бы никто не трогал и не доставал его. Когда Дасон уходил в лес, Хосок легко отпустил сына. Сказал, что тот быстрее научится жить без помощи других и приобретет не то что ум, а самую настоящую мудрость. Джено же сына не отпустил. Запретил Чимину уходить и быть отшельником, потому что его ждала другая жизнь – ему нужно было стать сильным волком, защитником своего поселения и людей. — Ты слышишь меня? — Чихён нахмурился, — я уже и тебе инструменты с деревом принес. Садись и делай что-нибудь! Я не хочу, чтобы на зимних обрядах Бёля увели у меня из-под носа. Сразу же брошу вызов. — Ты должен быть умнее, — Чимин сел на стул, сложив руки на столе, — не бросаться сразу в драку, а доказывать правоту словами. — Чимин, — Чихён поднял на брата глаза, затянутые плохо скрываемой поволокой боли, — папы больше нет. Научись уже быть настоящим волком или откажись от места лидера. Я прекрасно с этим справлюсь. Немного помолчав, Чихён продолжил. — Ты же понимаешь, что, если не найдешь себе пару, отец выберет тебе омегу сам. А если это будет кто-то из семьи советника Со? Они же все… страшные. — Чихён, — устало вздохнул альфа. — Даже я понимаю, что отец будет выбирать не по красоте, а по наиболее подходящему статусу. Младший брат вновь склонился над деревом. Он прищурился, покрутив в руках инструменты. — Хотя бы дай шанс тем, с кем постоянно трахаешься, — съязвил младший. — Не суй нос в то, с кем я сплю, — осадил Чимин, — это не твое дело. — Не моё? Я хочу провести свадебный обряд с Бёлем как можно скорее, и я точно уверен в том, что он мне не откажет перед свадьбой, как это было с тобой, — поддевает давнюю рану Чихён. — За такие слова ты можешь огрести. Ты прав — папы здесь нет. Защищать тебя уже некому. Чихён прищурился. У него чесался язык довести старшего брата, который всюду правильный и не будет решать дело кулаками, хотя так иногда намного эффективнее. Заметив, что Чимин все еще находится рядом, Чихён тряхнул волосами. — А может, ты просто фригидный? Как те чудики из поселения на Востоке? Они любят с подобными себе трахаться… Чимин сносит брата на пол с одного рывка и крепкого удара в челюсть. Чихён тоже выпускает всю злость: бьет в ответ, рычит и светит клыками, и он уже готов превратиться в волка на их небольшой кухне, разнеся всю мебель, как их вовремя останавливают. Джено смотрит хмуро на каждого из них: он вовремя зашел домой, а услышав рычание и звуки ударов с кухни, поспешил именно туда. — Что на вас нашло? — ругаясь, прорычал отец, — вам не по пять лет! Чимин! Ты старше, а значит должен… Дослушивать Чимин не стал. У него уже на всем теле были выбиты эти раздражающие слова: ты старше, значит ты должен. Реагировать на возмущение отца он не стал — ушел в свою комнату. Джено вздохнул и посмотрел на младшего сына. — Не доводи его. Чихён закатил глаза и вернул перевернутый стул на место. Сел на него и продолжил работать над своим изделием. Он цокнул языком несколько раз от досады и нахмурился — небольшая обида на старшего брата мешала ему сосредоточиться на своём деревянном изделии. Он не хотел, чтобы его брат оттягивал это, потому что для себя младший приобрёл счастье уже давно. Чихён вновь поджал губы и поднял голову в сторону комнаты Чимина. В ответ ему звучала мёртвая тишина. Около дома Юнги тихо. Хваён несколько раз стучит в дверь и волнительно поджимает губы. Он кладет руку на ручку, крутит её и замечает, как в окошке двигается тень. Юнги еще сонный и не открыл дверь сразу. Он трет глаза, успев натянуть на босые ноги носки. — Где он? — спрашивает Хваён, высматривая дом за спиной сонного омеги. Юнги неоднозначно тычет рукой в сторону своего жилища, пока Хваён заходит в небольшой коридор и снимает грязную обувь. Он сразу же спешит пройти внутрь, заглядывая в одну комнату, потом в другую и замирая в проходе. Он здесь. Чонгук сделал перестановку. Сам, по своему желанию. Он передвинул кровать от окна к боковой стене; за ней стояла печка, и в комнате сразу стало чуть больше места, а самому Чонгуку — намного теплее. По ночам он прижимался спиной к этой стене и больше не жаловался на холодные пальцы рук и ног, а также на окоченевший нос. И ему не приходилось вставать рано, чтобы подкинуть дров или растопить печь заново. Юнги не был против такой перестановки, поэтому Чонгук чувствовал себя счастливым омегой. Холод он переносил все еще очень плохо. Дрожал от легкого дуновения ветра, укутывался в одежду, а ночью — в одеяло и всегда предпочитал сидеть у печки. Читал, стирал, готовил, пробовал вышивать — все у теплой печки, чтобы нос и ноги были в тепле. Хваён удовлетворительно выдохнул, скинул куртку в кресло и быстро подошел к омеге, сдернув с него одеяло. Чонгук завозился, приоткрыв глаза, попытался вновь ухватиться за то тепло, которое у него отняли. — Что? — он хрипел после ночного сна, пытаясь понять, кто перед ним, — что происходит? — Прости меня, волчонок, — искренне попросил омега, низко наклонившись и обняв Чонгука. — Хваён? — сонно спросил Чонгук. — Мы все после смерти Джиана ударились в переживания. Прости, малыш, — он не говорит прямо, но омега понимает, что они все про него забыли. — Все… нормально, — слабо отвечает Чонгук. Он вывернулся из объятий и сел на постели, поправив ночную рубашку. Юнги все еще стоял в проёме, широко зевая. — Я пошел к домику и испугался, когда он оказался пустым. Ни вещей, ни книг — уже подумал, что ты сбежал от нас, а потом выловил Чимина и потребовал объяснений от него. — Продолжил Хваён. — Как ты? Чонгук не знал, что нужно отвечать на такой вопрос. Он неоднозначно пожал плечами и фыркнул, потерев глаза. — Тогда пойдем ко мне. Я тебя тщательно осмотрю. Что болит? Где? — Не надо, — нахмурился Чонгук, — у меня ничего не болит. — Но осмотреть тебя все равно нужно, — прищурился Хваён. Чонгук вспомнил ту ужасную процедуру с собственной щекой и нетерпеливо прижал пальцы к шраму. Наверное, теперь он был некрасивым и уродливым. Быть может, он остался таким и сейчас. — Я не буду делать уколы, — расценив жест по-своему, пообещал Хваён. — Ладно, — на этот раз Чонгук спорить не стал. — Только я сначала… поем. Юнги бесшумно засмеялся, покинув комнату, а Хваён нежно улыбнулся. Это все еще был их волчонок. Собирался он между прочим неспешно: аккуратно заправил постель, переоделся в тёплую одежду, сел к Юнги, чтобы омега заплел его волосы, потом умылся и позавтракал. И только после этого был готов выходить из дома. — Не задержу его надолго, — пообещал Хваён, — домой вернется дотемна. Юнги махнул рукой, мол, пусть остается хоть до ночи, и Чонгук на это фыркнул — понял жест — закатив глаза. К дому Хваёна направились медленно и спокойно. Старший омега приобнял младшего за руку и все время рассказывал, кто в каком доме живет, где находятся добрые, бескорыстные люди, а к кому лучше не лезть. С таким разговором они дошли до дома. В самом доме были члены семьи — Бёль и Хосок. Последний оценил беглеца хмурым взглядом, пока Бёль стоял рядом, скрестив руки на груди (он подражал отцу). — Это Чонгук, — первым начал Хваён, взяв за руку застеснявшегося омегу, — это моя семья — сын Бёль и муж Хосок. Пойдем. Потянув омегу в комнату под пристальными взглядами родных, Хваён предупреждающе сверкнул глазами, мол, чтобы молчали и не возникали. Чонгук боязно осмотрелся. У Хваёна в кабинете было много разных шкафов и полок, стоял большой стол и длинный диван. Он незамедлительно начал осматривать Чонгука с головы на наличие вшей (и их отсутствие) до самых пяток на наличие травм. — Тебе бы в весе поднабрать, — Хваён нахмурился, делая выводы, — точно ничего не болит? — Точно, — отмахнулся в который раз Чонгук. — Тогда почему не обращаешься в волка? — Хваён поднял любопытные глаза. Чонгук пожал плечами. Он сидел на большом диване, вытянув голые ноги, и двигал пальцами в разные стороны, находя это забавным. Хваён глубоко вздохнул и кинул взгляд в сторону закрытого шкафа, положив блокнот, в котором записывал данные Чонгука, на стол. — Может, сделаем укол от простуды? Осенью всегда все болеют. Я и Бёлю сделаю — посмотришь, убедишься, что это совсем не больно. — Не буду, — отмахнулся Чонгук, нахмурившись, — не надо никаких уколов. — Ладно, — согласился Хваён. — Течка у тебя была недавно? — Ну да. — Зимой у нас есть… — Знаю, — Чонгук посмотрел на Хваёна, — обряды, когда взрослые омеги могут выбрать себе пару для проведения течки. Чимин рассказал. — Ох, это хорошо, — омега улыбнулся, — хочешь попробовать поучаствовать? Или будешь беречь себя для мужа? Чонгук покраснел щеками. Он поджал губы, прикусив нижнюю, потом спрятал взгляд от смущения и вновь пожал плечами. Он о таком не сильно много думал, хотя Юнги в тот же вечер ему показал на жестах, что он будет выбирать себе пару. — Зимние течки самые тяжелые, Чонгук, — Хваён говорил тихим и спокойным голосом, — в это время года хочется особенной нежности, хочется тепла и заботы, защиты. И альфы в это время намного нежнее обычного — природа и погода так действуют. Ты не спеши, подумай. — Но я ведь никого не знаю… кроме Чимина, — прошептал в ответ Чонгук. От стыда горели даже его кончики ушей, что уж говорить про щеки и нос. Омега перед ним, наоборот, снисходительно улыбался и поджал губы. — Тогда попроси его на обряде. Он может не отказать тебе, — Хваён мягко посмотрел на омегу, — тем более у тебя еще никого не было. Сына вожака должно это подкупить. Чонгук ничего не ответил. Он задумчиво посмотрел по сторонам, обещал дать себе время, чтобы подумать над этим, и не обратил внимания, как быстро Хваён привлек его к работе. Перекладывать одинаковые сухие растения в один мешок, натирать в пыль другие и выдавливать из стеблей сок — это поразило Чонгука и сильно заинтересовало. Хваёну нравилось его дело, и Чонгук им неспешно проникался. Нет, заменить Хваёна он бы точно никогда не смог: страх уколов и боли навсегда остался с ним, а вот просто помогать, подавать нужные вещи и узнавать нечто новое было довольно интересно. Вплоть до наступления обеда. Хваён потянул Чонгука на кухню и замер в коридоре, когда в дверь постучали. — Сейчас, — омега направился к двери, а Чонгук проследил за тем, кто был гостем. Молодой альфа на пороге дома выглядел немного нервным, но улыбчивым. Он был смутно на кого-то похож. Чонгук пытался понять, на кого именно. — О, привет, — Хваён протянул ладонь к плечу парня, — что-то случилось? — Я принес кое-что. Хосок дома? — спросил Чихён. По его взгляду Чонгук ничего не понял, зато Хваён мгновенно положил ладонь на сердце и улыбнулся. — Удачи, мой мальчик, — прошептал омега перед тем, как громко позвать своего супруга, — Хосок! Подойди сюда, пожалуйста. Чонгук медленно догадывался, свидетелем какого обряда он становился. Молодой парень приветственно кивнул и передал свое деревянное изделие главе семьи. Хосок вроде бы тяжело вздохнул, но после покрутил шкатулку в руках, открыл и закрыл её, посмотрел на серьезного Чихёна несколько мгновений и кивнул. — Даю добро, передам Бёлю. Чихён гордо улыбнулся и развернулся, уходя из чужого двора. Хваён же посматривал на шкатулку с улыбкой. — Радость в наш дом пришла. Жаль, Дасон этого не видит, — омега улыбнулся и перевел взгляд на Чонгука, что любопытно застыл у двери. Хосок мог и не принимать шкатулку, но принял. Чонгук улыбнулся уголком губ — наверное, он бы тоже когда-нибудь хотел получить деревянное изделие, которое принадлежало бы лично ему, сделанное с любовью и заботой только для него. Чонгук хотел, чтобы в этом мире был человек, который полюбил его просто так — только за то, что он существует. Он понимал, что для этого нужно время. А пока он с интересом наблюдал, как хмурый Хосок вздохнул и ещё раз осмотрел шкатулку, которую должен был передать своему младшему сыну. Он принял Чихёна, как будущего родственника. Хваён крутился рядом и всё не переставал говорить о том, какое счастье теперь было в их доме. По его выражению лица и настроению Чонгук понял, что семья была счастлива.