Волчьи легенды

В этот день ему было особенно страшно. Это не сравнится с тем страхом, который он испытывал на протяжении большей части своей жизни, но тоже весьма ощутимо. До дрожи в коленях, до сбитого дыхания и учащённого сердцебиения. Казалось, что его можно найти только по громкому стуку сердца. Холод проникает в каждую клеточку его тела, заставляя дрожать и трястись ещё и от этого. Сделать шаг сложно, а бежать — просто невыносимо. Голые ступни давно изранены от хлестких веток и редких камней, на правом бедре остались ожоги от крапивы, а на глаза все время набегают слезы. Они мешают видеть пространство вокруг, из-за чего и без того израненное тело постоянно натыкается на новые колючие кусты и ветки. Хлёстко и обидно. Чонгук чувствует их присутствие. Чувствует его за своей спиной, и боится оглядываться, потому что его сразу же схватят, загрызут, растерзают. Убьют. Его точно убьют, если он остановится хоть на секунду. Ему дорога своя жизнь. Он боится смерти. Смерть ждала его, если бы он остался, поэтому сбежать оказалось лучшим решением. Правильным и верным. Не разбирая дороги и леса, Чонгук продолжает двигаться вперёд. Он петляет по высокой траве и оставляет после себя приторный запах крови и страха, словно цепочку, по которой его можно найти и поймать. Чонгук цепляется пальцами за попадающиеся ветви деревьев, продирая их и оставляя после себя кровавые следы. Беглец из него никакущий. На подкорке сознания отсвечивают мысли, что его точно найдут по запаху крови волки и по следам разрушенных веток жители ближайших поселений. Страшно. Страх оседает плотным комом нервного жгута в груди и не дает дышать. Он задыхается, хватаясь за бок — покалывание похоже на стрельбу из лука. Быстрое и методичное. Кажется, у него скоро откажут ноги, если он продолжит в таком же темпе, и Чонгук зажмуривается на несколько секунд, чтобы привести свое тело в чувства. Ему так хочется восстановить дыхание и выпить холодной воды из колодца… Хочется зажмуриться, чтобы избавиться от этого жуткого страха, что поселился в его душе. Омеге хочется остановиться и лечь на поляну, прямо на плодородную почву с проблесками редкой зелёной травы, посмотреть в яркое голубое небо и зажмуриться от лучей солнца, что выжигают сетчатку глаз. Он хотел бы отдышаться, чтобы почувствовать дуновение ветерка, напоминающего о том, где Чонгук живёт. В какой части этого мира происходит его существование. Чонгук хочет услышать пение птиц и почувствовать на себе аромат от луговых цветов. Особенно сильно и ярко пахнет красивый клевер, и Чонгук, когда был волчонком помладше, постоянно цеплял горьковатые на вкус цветочки, жуя их. Он смотрел на небо, и ему этого было достаточно для счастья. Сейчас же он даже не может вспомнить, когда чувствовал это спокойствие в последний раз. Он чувствует только панику. Отдохнуть на земле и сочной траве не получится. Когда Чонгук возобновляет бег и вырывается на улицу, ведущую к домам, становится почти хорошо. Почти — потому что надежда на спасение есть, но она умрет очень скоро. Омега прибежал в поселение Северных волков, живущих в самом центре. Поселение, в котором живут только бездушные, дикие и жестокие оборотни. Никто его здесь жалеть не будет, а уж спасать… О чём он только думает? Но это спасение так хочется получить. Хоть от кого-нибудь — временное укрытие, чтобы переждать эту опасность и отогнать от себя ублюдка, что движется по пятам. Чонгук настолько сильно хочет жить, что мечется к тому дому, что попадается ему на глаза первым. Дом небольшой, состоящий из одного этажа. Крыльцо деревянное, не хлипкое, а окна начисто вымыты кем-то хозяйственным. Чонгук замечает это мимолётом, когда несётся внутрь. Деревянная дверь в дом заботливо приоткрыта, и Чонгук чувствует своим нутром, что это знак, это его возможность на спасение. Омега пачкает грязными ногами дощатый пол, забираясь по ступеням наверх. В коридоре тихо, слышно только его бешеное дыхание. Чонгук быстро осматривается в поисках хозяина дома и забегает в первую комнату, которая оказывается кухней. В моменте он чувствует облегчение. Его накрывает страшной истерикой и Чонгук падает на колени, синюшные от холода и ушибов. Тело сотрясает от невероятной и дикой дрожи, от которой трясутся руки. Протягивая их к незнакомцу, Чонгук вдыхает как можно больше воздуха, чтобы осмелиться сказать свою просьбу. Он не заботится о состоянии своих рук и разбитых ног, он буквально кричит о помощи, но на деле из него вырываются только хрипы. Только бы хватило времени. Чонгук молит об этом. О времени. — Помогите мне, — хрипит омега из последних сил, — умоляю, помогите! Не отдавайте меня им! Я прошу вас! Помогите! Перед Чонгуком в шоковом состоянии находится омега невысокого роста, с ладными крепкими руками и яркими, словно огненное пламя, волосами. Рыжий. Омега удивлен такому неожиданному гостю, которого не приглашал в свой дом, и он вздрагивает, когда слышит свист. Предупреждающий свист. Рыжий омега только втягивает воздух — его плечи приподнимаются, и он не сводит своего настороженного взгляда с незнакомца, что буквально рыдает в его ногах. Свист повторяется вновь. Это за ним пришли. Чонгук это чувствует. Он наклоняется сильнее, ближе к полу, чтобы вновь начать просить о помощи. Он готов унижаться и умолять, плакать без остановки и молиться любым богам, которые только существуют в этом мире. Он готов на всё что угодно ради своего спасения. Ради своей жизни. Чонгуку так сильно хочется вжаться в этот намытый пол, раствориться невидимой пылью между досок. Омега с яркими волосами вдруг срывается с места, помогает подняться плачущему гостю и прикладывает указательный палец к губам, призывая молчать. Он крепко тянет его на ноги, удерживает, несмотря на свой невысокий рост. Рыжий омега даёт ему надежду на спасение, за которую Чонгук цепляется обеими руками. — Спасибо, — шепчет Чонгук, болезненно впиваясь в чужие руки, что помогают ему встать, — спасибо, спасибо! Омега ведет его в маленькую комнату — кладовую. Та завалена полками, на которых стоят банки с соленьями, и пол весь в ящиках с фруктами. Комната достаточно тёмная и маленькая, но здесь явно присутствует аромат фруктов и ягод. Омега показывает Чонгуку, где нужно сесть, а после быстрым и четким движением раздирает мешок, в который собирает яблоки из сада, укрывая им сверху беглеца. Прячет так, как может. Чонгук пытается не дрожать так ощутимо и дышать как можно тише. Омега пытается слиться с тишиной и раствориться в пространстве, как пыль, которая видна только от ярких лучей солнца. Он все еще страшно напуган и не хочет, чтобы его нашли. Он бежал из родного поселения не для того, чтобы его нашли в чужом и притащили за волосы обратно, стыдливо ткнув лицом перед всеми людьми, которые его воспитывали и растили. Омега с яркими волосами уходит из кладовой, закрывает дверь и занавешивает её висящей до этого шторкой. Быстро осматривает пол на наличие следов и подлетает к окну на кухне. Он видит родную улицу с большими домами, ровную дорогу с зеленой травой и людей. Это чужаки. Те люди сразу же расходятся по несколько человек, подбегая к каждому дому, стуча и прося впустить их, потому что они потеряли одного человека. Люди паникуют, не собираются никого впускать в свои дома. Им не нравятся эти чужаки, и они защищают то, что у них есть. Особенно быстрые и шустрые волчата бегут к главным охотникам поселения, чтобы предупредить о том, что происходит. Их не нужно долго ждать. Вскоре на главной улице собирается целая толпа. Юнги тяжело вздыхает, когда видит вожака и его взрослых сыновей, охотников и членов Совета. На подкорке сознания начинает мелькать понимание того, что он сделал. Кого он защищает? От чего? Быть может, этот омега совершил нечто ужасное, а он прячет у себя какого-нибудь убийцу или вора, предателя. Рыжий омега вздрагивает, когда в его дом тоже стучат чужаки. Нутром Юнги чувствует, как беглец дрожит от страха и мысленно воет, поэтому сам решает не показывать своего страха. Только лишь поддаётся своим необъяснимым чувствам, желая защитить беззащитного омегу, которому нужна помощь. Спокойно подходя к двери, Юнги осторожно приоткрывает её и аккуратно выглядывает, натыкаясь на двух высоких и крепких мужчин. Альфы заглядывают в дом и пытаются открыть дверь, чтобы беспрепятственно войти, но Юнги не позволяет. Он ставит ладони, чтобы перекрыть доступ внутрь его личного дома. С улицы становятся слышны голоса, на которые Юнги обращает внимание. — Пак, мы просто проходим мимо, ищем свою шавку, — гадко улыбаясь, выдает лидер чужаков. Он выглядит раздражённым, уставшим от долгого бега и этих «пряток». От него пахнет опасностью, веет злостью и тревогой. — Здесь твоих шавок точно нет, — злится Джено, — нагло заявился и вламываешься в дома моих жителей? — спрашивает мужчина. Вожак поселения сурово сдвигает тёмные брови к переносице, хмуро осматривает чужаков, что всё-таки пытаются проникнуть в дома его жителей. Это безумно сильно злит и раздражает. Он готов выпустить клыки и обратиться в волка, чтобы защищать своих людей. Всё это поселение как одна большая семья. Родные люди для Джено. — Я знаю, что омега здесь. Он где-то прячется. Вы его прячете! — злится чужак, порыкивая от чувств, что не может удержать в себе. — Нам точно не нужно такого — защищать кого-то из твоего поселения, — не сдерживается Ким, один из Советников. Юнги больше не может держать дверь закрытой. Он отскакивает вместе с ней и больно ударяется об стенку, когда чужаки сильно напирают и давят. Эти альфы, как настоящие волки, начинают рыскать по всему дому, заглядывая в разные комнаты, и Юнги гнёт брови, рассматривая каждого, не зная, как их отвлечь. Как прогнать их из своего дома? Один из них подходит к стене. Тормозит, медленно поворачивая голову, внюхивается и оскаливается. Шторку сдирает грубой силой с верёвки. Юнги, кажется, и сам задыхается от накатившего ужаса. Омегу вот-вот найдут. Что будет с ними? Альфа толкает дверь и проходит внутрь. Проходит меньше секунды, как слышится возня. Чонгук отбивается, яростно кусая ту руку, которая его держит за плечо. Когда он прокусывает кожу в кровь, то получает такую сильную пощечину, от которой закладывает ухо. Больно. Наверное, половина его лица будет синей к следующему утру. Если оно наступит. — Грязные ублюдки, — рычит Чонгук, — ненавижу вас всех, твари. Ненавижу вас, ублюдки! Его хватают прямо за волосы на затылке, скручивая их и направляясь к выходу. Униженно и грязно. Все смотрят на них, и во взгляде не присутствует никакого одобрения. Удивление, шок, непонимание. Чонгук дёргается ещё раз, морщась. Щека адски сильно горит. Кажется, он прикусил нижнюю губу, когда его ударили, потому что он чувствует странный привкус на языке. Быть может, это всего-навсего вкус его предстоящей смерти? — О, а вы говорили, что не прячете. Тащи его сюда, — вожак чужого поселения разводит руки, словно беспечно удивляется. Он оскаливается, крепче сжимая в одной руке длинный хлыст, которым рассекал воздух, когда бежал за Чонгуком. Чонгук вновь дёргается, вырывается, падая на траву около дома рыжего омеги. Он вновь пытается отползти как можно дальше, перебирая босыми ногами по траве и сильно жмурится, когда вожак его родного поселения замахивается. Чонгук молится и надеется, что хлыст не достанет, и не понимает, кто так оглушительно кричит. Это он. Сам разрывает свои голосовые связки. Левую щеку обдает горячей волной брызнувшей крови. Чонгук громко воет и прячет лицо за руками, пачкаясь собственной кровью. Он не слышит испуганных вскриков со стороны поселения, он лишь чувствует адское пекло у своей левой щеки. Кожа рассечена, а его выгибает прямо на траве от адской боли. Словно на ранку посыпали много соли и попытались поджечь. — Что ты творишь? — Джено сжимает руки в кулаки, злясь и рыча, — это всего лишь омега! — Это всего лишь грязная сука, которой нужно показывать свое место! — орет альфа в ответ. Люди из поселения Джено не вступают в этот конфликт, лишь смотрят со стороны, боясь подойти к омеге, которому нужна помощь. А Чонгуку она нужна. Он пытается содрать с себя кожу, пытается избавиться от крови, что течёт по шее, затекая за ворот одежды. Его трясёт, и он жалобно кричит. Ублюдок крепче сжимает хлыст и ударяет им по земле, заставляя Чонгука вновь закричать. От одного лишь звука. Омега отползает в сторону. Поближе к чужому народу и чужому поселению. В его глазах светятся кромешный ужас и дикая боль. Он боится встать на ноги и показаться выше, ему хочется, наоборот, прижаться к земле. Вновь хочется спрятаться и найти безопасное место, сбежать от альфы как можно дальше. Юнги из дома выходит на дрожащих ногах, стыдливо пряча взгляд от своего вожака. Он встает рядом с Чонгуком, присаживается к нему, хватая за плечи, чтобы избавить от агонии, и поворачивается к сыновьям вожака с вопросом в глазах. Мол, поможете или нет. Или нет. Джено, как глава своей стаи, поворачивает голову к беглецу и щурится. Многие люди сбежались на шум, чтобы понять, что происходит на главной улице. А если еще придет и его супруг, то дело точно начнет приобретать обороты. Всё может сложиться не так удачно, как он продумывает в своей голове. Джено не нужна битва и не нужно сражение за неизвестного омегу. Тем более, он знать не знает, что тот натворил. Вдруг убил какого-нибудь ребенка? Вдруг убил собственного мужа? Вдруг стал любить другого человека, грел чужую постель и предал родителей? Джено не знает правды. И ему, честно сказать, и не хочется её знать. Защищать кого-то просто так? Джено не согласен. — Забирай его и уходи, — Джено Пак хмурится, всем своим видом показывая отрешённость и силу, — держи своих сук на коротком поводке. Это звучит как предупреждение для вожака чужого поселения. Чонгук обреченно закрывает глаза. Его смерть настанет через несколько минут. Он уже не слышит удары собственного сердца, не чувствует кончиков пальцев рук и ног. Только холод, что растекается по всему телу, противную боль на лице и в груди. Словно его сердце сжали в тиски и вывернули наизнанку всю душу, выпотрошив его на глазах у всех этих людей. Среди них нет спасителей. Никто не осмелится пойти против воли вожака. Чонгук, кажется, даже плакать перестаёт. Больше нет сил чувствовать.