Сбежать от себя

Так, закуски расставлены, пунш готов, алкогольные напитки, безалкогольные, вода. Вроде бы все готово. Хаск посмотрел на часы. Два часа дня. До приезда ребят еще было время: тревожный Энджел начал готовить дом с раннего утра, так что закончили приготовления они уже сейчас. Осталось только надеть костюмы и ждать. — Хаски! — блондинистая голова свесилась через перила, выискивая Хаска глазами. — Затяни корсет, пожалуйста. Корсет? Это было что-то новое. Что за костюм выбрал себе Энджел? Не к добру это было, ой не к добру. Он поднялся на второй этаж и заглянул в комнату соседа. Тот сидел перед зеркалом и старательно клеил накладные ресницы. Уже знакомые лакированные ботфорты, кожаная юбка Вероники, кружевной корсет и пушистые черные кошачьи уши на голове. — Ты кто, женщина-кошка? — усмехнулся Хаск. Пожалуй, чего-то подобного и стоило ожидать от Энджела, который случайно остался без присмотра. Нормальные люди обычно одевались во что-то смешное или тематическое, а его дива, естественно, должна была выбрать костюм стриптизерши. Скорее всего, иных вариантов ему просто не пришло в голову. Эту простую мысль Хаск почему-то не учел. — Мяу? — хихикнул Энджел и томно прикрыл глаза с огромными ресницами, которые почти легли ему на щеки. Хаск хотел возразить, но заметил хитрый взгляд украдкой и довольную ухмылку. Ах, это была очередная провокация? Что же, Хаск может и подыграть для разнообразия. — Сиди ровно, — хмыкнул он и подошел ближе. Ухватился за ленты, которыми шнуровался корсет и потянул. — Насколько туго? — До конца, — Энджел выдохнул и подобрался. Петля за петлей Хаск затягивал корсет, оказавшийся не какой-то мягкой бутафорией, а настоящим орудием пыток. Талия Энджела становилась изящнее и изящнее, а вот дышал он тяжелее и тяжелее. — Может, достаточно? — спросил Хаск, когда понял, что ему приходится прилагать усилия, чтобы шнуровка становилась туже. — До конца, Хаски, — сквозь зубы прошипел Энджел, растеряв задор. Теперь он смотрел в зеркало, недовольно нахмурившись. — Он должен затягиваться до конца. — Ты с собой из Нью-Йорка его привез? — осторожно спросил Хаск, догадываясь в чем была проблема. Энджел кивнул. Тихо пискнул, когда Хаск попытался просунуть палец между лентами и полочкой. — Достаточно, — покачал головой Хаск, несмотря на возражения, завязал бант. — Ты набрал вес, он не затянется до конца. — Хаски, — Энджел посмотрел на него с укором и обидой. — Ничего я не набрал! Он покрутился перед зеркалом, чтобы посмотреть, насколько корсет был мал. — Блять, — расстроенно сказал он, когда увидел зазор в пару сантиметров. — Не блять, а ты просто живешь нормальной жизнью, — скрестил руки на груди Хаск. — Ты был на кокаине, жрал раз в день в лучшем случае и загонял себя двенадцатичасовыми съемками. Хаск вздохнул, подошел к Энджелу и развернул его к зеркалу. — Ну-ка посмотри, разве плохо выглядишь? — он положил два пальца на изгиб талии, который теперь, перетянутый корсетом, был крутым и округлым. — По-моему, все отлично. — Ты так думаешь? — Энджел почему-то вспыхнул и несмело улыбнулся, взглянув на Хаска в отражении. Быстро отвел взгляд и выпутался из чужих рук, отходя на два шага со звонким стуком каблуков. Соблазнительно выгнулся и выставил бедро. Говнюк знал, как показать себя так, чтобы засмотреться можно было хочешь-не хочешь. В конце концов, такие шмотки и такие изгибы сложно было игнорировать, если ты половозрелый мужик. — Накрасовался? — Хаск постарался скрыть тот факт, что его взгляд невольно скользнул по линиям Энджела, как минимум, два раза. — Теперь снимай все это дело с себя. — Что? — Энджел неожиданно замер, его глаза распахнулись в удивлении напополам со… страхом? Блять. Однажды Хаск научится фильтровать базар и следить за тем, что несет. В его доме жил травмированный человек, для которого насилие двенадцать лет было нормой, нужно же думать, как он формулирует свои мысли. Вспомнился недавний разговор и слова Энджела, что он каждое утро просыпается с мыслью, что вот сегодня-то Хаск точно дотянет до него руки и не только. Стало стыдно. Нужно было объяснить, что он имел в виду, но звучать это теперь будет плохо, как ни скажи. — У нас полный дом детей сегодня будет, — Хаск вздохнул и устало потер висок: праздник еще не начался, а он себе уже организовал головную боль. — А на тебе юбка того и гляди треснет. И белье видно, когда ты слишком широко шагаешь. Сходи в гараж, там целая куча старых костюмов, найди что-нибудь с рейтингом пониже. Энджел выдохнул и расслабился. Быстро пришел в себя и нахально ухмыльнулся. В этот раз пронесло, и его не вывернуло в какую-нибудь очередную истерику с подробностями из прошлого. В следующий раз, все равно, нужно быть аккуратнее. — Ой-ой, а куда это вы, дяденька, смотрите, что белье мое заметили? — ехидно пропел Энджел, но мельком все же взглянул в зеркало, чтобы убедиться, что Хаск не врет. — Ты тут десять минут передо мной крутишься. Только слепой не заметил бы. — Хаск закатил глаза и пошел к двери. — Если юбка на тебя налезает, это не значит, что она тебе впору. — Душнила, — фыркнул Энджел, но следом все же потянулся. — Красивая же юбка, жалко, что просто так лежит. — На ней царапина. — Кроме тебя о ней никто не знает. — поджал губы Энджел. — Я знаю, и меня это беспокоит, — продолжал настаивать Хаск. — Выброси ее, я тебе на какой-нибудь праздник подарю по размеру. — Это юбка от Гуччи, она стоит две моих зарплаты, в смысле, блять, выброси? — Энджел уставился на Хаска, как на идиота. — Ты забыл, что больше не крутишь миллионами, благодетель? Хаск осекся. Да, и вправду, на секунду он, кажется, забыл, что не мог себе больше позволить покупать такие подарки. Мысль, которая совершенно не волновала его последние четыре года, почему-то вызвала волну раздражения. Ему казалось, что материальные блага его больше не волновали, что ему больше не нужен ни бизнес, ни машины, ни дорогущие поездки на Гавайи. Что он смирился, он — неудачник, и с этим ничего не поделать. Сейчас же на секунду ему захотелось отряхнуться от этих ярлыков и начать все заново. В конце-то концов, какая-то юбка. Он такой хлам Веронике тащил стопками: одежда, туфли, украшения, косметика — все, на что она показывала пальцем, тут же оказывалось у ее ног. Эмма была самым избалованным ребенком во всей школе: привыкшая к бесконечному потоку игрушек и развлечений. Сестру он в свое время отправлял в самый дорогой роддом в ЛА. Родителям купил дом и положил приличную сумму на счет: хотя бы это осталось после его краха, и он мог не волноваться, что его старики сдохнут от голода, если их непутевый сын сопьется в подворотне. А теперь он работает барменом на Стрипе. Хаск скрипнул зубами. Ничего из себя не представлять оказалось занятием оскорбительным. Стало стыдно перед самим собой, что позволил себе упасть так низко. — Хаски, — Энджел тронул его за плечо и виновато заглянул в глаза. — Я не хотел тебя обидеть. Вслух все прозвучало хуже, чем у меня в голове. — Я не в обиде, Энджи, я просто задумался, — отмахнулся Хаск и открыл дверь в гараж. — О чем? — шоколадные глаза засветились любопытством, невольно заставляя Хаска улыбнуться. Он никак не мог понять, как в Энджеле умудрялись уживаться очаровательная детская непосредственность и похабность порноактера. — О том, что пора новый бизнес открывать, — хмыкнул он и открыл огромный контейнер со старыми костюмами. Отошел в сторону и дал Энджелу возможность порыться в них, как следует. — Чтобы юбку мне подарить? — со смехом спросил тот, выуживая платье Белоснежки. — Мгм, именно для этого, ну, — с сарказмом согласился Хаск. — Как только заработаю тебе на юбку, сразу же все снова закрою и пойду дальше коктейли мешать. Энджел оглядел его сверху вниз и игриво приподнял бровь. Платье полетело назад в контейнер, видимо, не его стиль. — Оу, это значит, что ты будешь все время при костюме и при галстуке ходить? Ррррр, секси, я бы посмотрел на тебя в таком виде. — Иди ты, — Хаск, привыкший к постоянной клоунаде, закатил глаза и бросил в Энджела пакетом со случайным нарядом. Костюмы в гардеробной, кстати, перебрать все же стоило. *** — Воу, вот это аутфиты! Черри доехала до них первой. Ворвалась без стука — хорошо, что дверь они открыли заранее, иначе было бы неловко — влетела и застыла, изумленная. На ней был костюм Харли Квин, и это было… очень ожидаемо. Хаск невольно поежился. Этой женщины было всегда так много, он не знал, куда смотреть, что слушать, и как себя вести с ней. — Да вы оба же были созданы для этих ролей! — громко расхохоталась она. В данной ситуации Хаск не мог с ней не согласиться. Он сам смотрел на них двоих в зеркало и его пробивало на смех. Энджел же сиял и, кажется, чувствовал себя настолько в своей тарелке, насколько это было возможно в данных обстоятельствах. Длинное черное платье-рыбка в свое время было великовато Веронике и тащилось за ней по полу больше, чем ей того хотелось. В тот год она весь вечер тихо ругалась, что они купили костюмы в магазине вместо того, чтобы сшить их на заказ, как они делали обычно. Сейчас эта деталь сыграла на руку, потому что на Энджела платье Мортиши Аддамс село почти идеально. Чуть коротковато в рукавах и в длине, но это мелочи. Самому Хаску не сильно нравилась полоска, ему казалось, она его полнила и в целом у него рябило в глазах каждый раз, когда он краем глаз цеплял себя в зеркале. Впрочем, в данных обстоятельствах, это, и их разница в росте действительно делала их похожими на персонажей. — Да же? — с гордостью выпятив грудь, согласился Энджел. — И почему я раньше никогда не примерял на себя такое? Он провел рукой по талии, которая под платьем все еще была стянута злополучным корсетом. Энджел наотрез отказался снимать его с себя, ему нужны были «изгибы». — Я тоже не знаю. Выглядишь роскошно, — Черри вздохнула почти с завистью. — Мне такое платье не пойдет. Ну-ка покажи ресницы. Она подлетела к Энджелу и начала рассматривать его макияж. Хаск вздохнул и пошел в кухню. Эти двое были так увлечены, что даже не заметили исчезновения хозяина дома. С тоской посмотрев на упаковки с пивом в холодильнике — они с Энджелом в завязке, и он не станет саботировать им прогресс просто потому, что Черри его стрессует — он взял банку диетической колы и уткнулся в телефон. Пальцы сами потянулись к приложениям, которыми он не пользовался уже почти пять лет. На рынке акций много что поменялось за это время, но, как выяснилось, старые навыки не так-то просто пропить. Он быстро отметил для себя положение дел, скрипнул зубами, когда увидел, что у радио-демона все идет, как по маслу — сплошной рост последние годы — прикинул, куда можно было бы инвестировать или передвинуть то, что у него еще осталось. Звонок в дверь вытащил его из размышлений. Хаск убрал телефон — акции никуда не убегут, а если уж снова браться за дела, то нужно начинать далеко не с них, у него полный кабинет бумаг, которые нужно перебрать и рассортировать. Чарли влетела в дом, как только Энджел открыл ей дверь. Она была одета в радужное платье, лицо было раскрашено полосками. Следом за ней вошла хмурая Вэгги с рогом на лбу. — Радуга и единорог? — расхохотался Энджел. Вэгги взглянула на него, сузив глаза и показав ему жест — предположительно неприличный — рукой, одетой в копыто. Да, понятно, почему они вымерли, если однажды существовали. С таким-то нравом. — Мы милашки, не правда ли? — довольно закрутилась Чарли, демонстрируя платье. — Просто красотки, — ехидно ухмыляясь и отвечая Вэгги — предположительно — тем же жестом за спиной у Чарли, пропел Энджел. — Яйца, стройся в ряд! — прокомандовал голос за дверью. Шорох, треск, детский хохот. — А вот и дети приехали, — Чарли побежала открывать. — Мальчики, заходите скорее! В дом влетело четыре мелких урагана в забавных мягких костюмах яиц, и один Пентиус со сковородкой и в поварском колпаке. Дети, смеясь, подставляя друг другу подножки, сгрудились вокруг отца и уставились на Вэгги. — Единорожка! — взвизгнул самый маленький и потянул ее за длинный конский хвост, прикрепленный к костюму. Шумная орава тут же перетекла в сторону застывшей в ужасе Вэгги и начала водить вокруг нее хороводы и дергать за костюм. — Покатай, лошадка! — Единорожка! — А крылья у тебя есть? — Это у Пегаса крылья, дурак! — А кто такой Пегас? Вэгги растерянно оглядела присутствующих, надеясь на помощь со стороны. Пентиус стоял с умиленным выражением лица, его такие игры явно забавляли. В конце концов, он привык каждое утро приходить домой к толпе орущих детей и уставшей няньке, для него это было обычным вторником. Хаск понял, что ситуацию никто спасать не собирается, только он и Пентиус здесь имели представление, что делать с мелкими монстрами. — Бойцы. А кто хочет на батуты? — щелкнул пальцами Хаск, привлекая внимание детей. — Батуты! — Я хочу! — И я! — Кто первый, тот герой! Хаск открыл дверь, ведущую на задний двор, толпа гремлинов вылетела туда и устремилась прямо к огромному батуту, который Хаск специально собрал к сегодняшнему дню. Четыре года в сарае немного потрепали его, но пользовалась им раньше одна девочка, так что, на день горстке неугомонных мальчишек должно хватить. — Они не покалечатся там? — с беспокойством спросила Чарли. — Я покараулю, — пожал плечами Хаск. — Энджи покажет вам, что мы задумали на вечер. Махнув Энджелу рукой, что будет на улице, он подхватил начатую банку диетической колы, вышел на задний двор и растянулся на одном из лежаков перед бассейном, лениво поглядывая на вопящих детей. Мелочь, в отличие от Черри, его не особо стрессовала, в конце концов, дети — это просто, их, если что, можно угомонить. А вот Черри нельзя. *** — Хаски, — Энджел вышел во двор и прислонился бедром к стене. — Что, детка? Пора? — Хаск поднялся с расстеленного на траве одеяла, где он играл с детворой в какие-то не то машинки, не то солдатики — он не особо вникал. Гороху было весело — и это главное. — Да, мы зажгли костер в очаге, ребята расселись перед домом с конфетами. — Мисс, а ты с нами пойдешь конфеты собирать? — подергал его за платье один из мальчишек. Энджел посмотрел на ребенка с удивлением и хохотнул. — Пойду, я тоже люблю конфеты! — Объяснить им, что ты не мисс? — со смешком шепнул Хаск, впуская детей в дом. — Не надо, ко мне все равно все соседи будут сегодня так обращаться, не будем же мы каждому рассказывать, что и почему. — Энджел ухмыльнулся. — И вообще, это все твоя вина. Ты называешь меня деткой, они думают, что я — твоя жена. — Ты и есть моя жена сегодня, Мортиша, — в тон ответил Хаск и похлопал Энджела по спине. — О, и как я в постели, Гомес? — захлопал глазами Энджел, заводя свою любимую песню — все свести к сексу. — У нас двое детей и либидо размером с Нью Джерси, так что, думаю, лучше всех. — Да? И какая именно часть во мне лучше всех? — Энджел поиграл бровями и выставил бедро в сторону, демонстрируя стянутый корсетом изгиб. — Все и сразу, — покачал головой Хаск. — Завязывай клоунничать, раздаем детям емкости и пошли. Каждая пара загребущих ручонок получила ведерко, мешок или корзинку, едва не подравшись, кому достанется что и в каких количествах. Они оставили гостей развлекаться и раздавать конфеты и отправились с детворой по домам. Хэллоуин любили все, особенно в таких местах, как его соседство. Здесь были дорогие дома, много людей старшего поколения, или семей с детьми и подростками. Каждый год родители из частей города попроще свозили сюда своих чад, чтобы тем досталось больше конфет, декорации были роскошнее, народу больше. Последние четыре года Хаск не украшал дом, не включал свет на крыльце — универсальный знак, что люди принимают участие в празднике, и к ним можно стучаться за сладостями — работал весь вечер и всю ночь. В этом году сказка медленно возвращалась в его жизнь вместе с желанием что-то делать, дышать полной грудью, к чему-то стремиться. Он брел вдоль ярких украшений — светящихся, хохочущих, поющих монстров в каждом дворе — и наслаждался давно забытым чувством. Теплым плечом рядом, стуком каблуков по асфальту — Энджел что, не переобулся? Вот дурак, без ног останется к концу прогулки — сияющими детским восторгом шоколадными глазами, мягким смехом, дорогими сердцу ужимками и жестами. После того, как в его доме стало на два человека меньше, он думал, что навсегда забыл, как ощущается счастье. Простое, тихое, уютное. Просмотр всяких глупостей по телевизору, совместные ужины, прогулки, поездки, барбекю по выходным, шипящая кофеварка после пробуждения. Возможность разделить все это с кем-то. Вопреки всем его прогнозам этот кто-то сейчас, тихо матерясь на натирающие ботфорты — а Хаск говорил! — шел рядом. Упрямый, сложный, вывернутый наизнанку жизнью и людьми, но свой. Повинуясь неожиданному порыву, Хаск положил руку Энджелу на поясницу — неосознанный жест защиты: я здесь, если что, я прикрою. Тот вздрогнул, шоколадные глаза взглянули вопросительно. Хаск дернулся и отодвинулся, осознав, что сделал. В голове пролетали возможные оправдания прикосновению. Ни одно из них не казалось достаточно убедительным, но молчание было вариантом еще хуже. — Ты же хотел с детьми собирать конфеты, — брякнул он первое, что получилось. — Чего не собираешь? — Мне неловко как-то, тут одна малышня, и я, дядя два метра ростом за конфетками явился. — Энджи, местные бабулечки с восторгом насуют тебе полную корзину сладостей, заговорят до смерти и пригласят на ужин. Не переживай, тут тебя никто не осудит. Давай, пошли вместе. Хаск, гордый тем, как ловко выкрутился, вернул ладонь в изгиб поясницы и подтолкнул Энджела к паре стариков, активно раскладывающих конфеты в емкости их подопечным. — Сладость или гадость? — очаровательно, но неуверенно улыбнулся Энджел, протягивая корзинку. — О, Аддамсы! Давненько я не видела Аддамсов! — бабуля бросила горсть конфет и, прищурившись, попыталась разглядеть Энджела. — Уверяю Вас, миссис Робертс, тут, как минимум три Уэнсдей бродит, про нее сериал недавно выпустили, — вклинился Хаск, пытаясь избежать ненужных расспросов. — Счастливого Хэллоуина! Он подхватил все еще улыбающегося Энджела под руку и повел к следующему дому. — У нас все дети разбегутся, а им дай только повод потрещать, — хмыкнул он. — Суровый папочка Хаски, — мурлыкнул Энджел, придвигаясь ближе. — Признай, ты просто не хотел, чтобы она тебя узнала и решила, что ты завел себе очень высокую любовницу. — Да ну тебя, Энджи, — Хаск фыркнул и отодвинул накрашенное лицо от себя подальше. — А тебе лишь бы провоцировать всех вокруг и потешаться. Ну хочешь, следующим соседям расскажу, какая у меня чудесная девушка. Сорок второй размер ноги и чудесный тенор. Ты только спеть не забудь, чтобы подтвердить мои слова. Энджел переливисто засмеялся. — Ты старый и скучный! Нет в тебе юношеского задора и тяги к приключениям. — Я свое уже отприключался, прости, детка, — Хаск пожал плечами. — Этот дед хочет сидеть в кресле-качалке с бутылкой пива и смотреть футбол. а ты иди конфетки собирай, малыш. Энджел покачал головой. У него в голове явно крутился ответ на слова Хаска, и он даже открыл рот, чтобы произнести их вслух, но потом почему-то передумал, его взгляд стал задумчивым, и он молча пристроился за детьми в очередь за сладостями. Хаску было интересно, какие там роились мысли, и что именно вызвало перемену настроения, но пытаться предсказать Энджела было занятием бесполезным. Никогда не знаешь, где прилетит триггером или флэшбэком. Хотелось только надеяться, что ему не вспомнилось что-то плохое. Он понятия не имел, кто такой Вэл, как он выглядел и чем жил, но каждый раз, когда Энджел неожиданно менялся в лице на самые, казалось бы, невинные шутки, Хаску нестерпимо хотелось найти его и набить морду. Так, чтобы от души, так, чтобы за все страдания, которые он принес его дорогому человеку. Прошлому было место в прошлом — простая фраза, за которой пряталось столько боли и разочарований. Хаску понадобилось четыре года, чтобы перестать цепляться за него хваткой утопающего. Сколько времени понадобится Энджелу — он даже представить себе не мог. До тех же пор Хаск тоже будет, стискивая кулаки, невольно держаться за неизвестные травмы своего друга. Потому что не умел иначе, потому что чужая боль фантомно отдавалась и в его груди. Потому что, может быть, если делить ее на двоих, то ноша станет хоть чуточку легче. Он догнал высокую фигуру в длинном черном платье и, в этот раз сознательно, положил руку Энджелу на поясницу. Тот улыбнулся и привалился к Хаску плечом. — Меня убьют сегодня эти сраные каблуки, — прошептал он. — А я говорил, переобуйся, — хмыкнул Хаск и получил тычок под ребра.