Письма на кленовых листьях

Юра вздыхает — тяжело, протяжно. Это была последняя коробка, которую нужно было поднять на пятый этаж. Почему именно сегодня сломался лифт? Почему им вообще пришлось собирать вещи и менять жильё? Но, подняв взгляд на сонного мальчика, обнимающего мягкую игрушку в виде зелёной лягушки — по мнению Юры с довольно тупой мордой, — он понимает, что это необходимость. — Почему ты в подъезде? Тут сквозняк, заболеешь, — мягко подталкивает сына в квартиру. А на сердце теплеет. Малыш ждал его, видимо боясь оставаться одному в новом помещении. В месте, который станет их новым домом. Серёжка кивает, приободрившись в присутствии отца, снимает ботиночки, небрежно оставляя их у входа и хватает Юру за палец. Они проходят вглубь квартиры. Несколько недель здесь обустраивали всё, чтобы сейчас они могли спокойно сходить в душ, поужинать и лечь в кровати. Малыш тянет отца к одной из коробок, неуклюже садится, начиная вытаскивать из неё игрушки. — Давай перенесём всю коробку в твою комнату? Нам всё равно придётся заняться этим позже, — после кивка сына, поднимает одну из самых лёгких коробок за сегодняшний день — в ней лишь мягкие игрушки, с которыми спит Серёжа. Брать в постель другие игрушки, из пластика, тот отказывается. После лёгкого ознакомления с их новым домом, они принимают душ и Юра укладывает Серёжу спать, прочитав сказку. Есть малыш не захотел и Юра с ним солидарен — день был слишком выматывающим. Они попали в пробку после продуктового магазина, грузчики отказались ждать, пока Юра приедет и откроет квартиру — понять мужиков можно, — вещи таскал самостоятельно. К счастью, этот день можно завершить на приятной ноте. Чистая, мягкая постель принимает его в свои объятия, отгоняя тяготы взрослой жизни на несколько часов. К середине ночи Серёжа забегает в комнату отца, всё с той же любимой игрушкой в руках, забирается под одеяло и прижимается к нему. Юра, едва проснувшись, обнимает его, позволяя остаться с собой. Он понимает, что сейчас ему будет сложно оставаться одному. И пусть он храбрился перед сном, что будет спать в своей спальне, мужчина ожидал такого. Развод родителей, отдаление от родителя бесследно не пройдёт. Особенно, когда рана свежая. Не смотря на вчерашнюю усталость, Серёжа всё так же рано просыпается, начиная дёргать отца за волосы. — Папа, я хочу кушать! Блинчики! Юра хнычет, подобно ребёнку, убирает руки сына от волос и через секунду начинает его щекотать, сразу же начиная смеяться с ним в унисон. — А чтобы получить блинчики, кто-то уже умылся? — Юра ловит испуганный взгляд сына и смеётся громче. Взъерошив итак лохматые волосы Серёжи, поднимается с постели. — Молоко или сок к блинчикам? — косой взгляд на часы, показывающее довольно ранний час для выходного дня. Но за несколько лет с ребёнком привыкаешь вставать рано, пусть и хочется нырнуть под одеяло. — Сок! — Серёжка впрыгивает в тапочки, бежит в ванную, прихватив с собой лягушку. Юра не утруждает себя тем, чтобы заправить постель, просто надевает на себя футболку, завязывает волосы в небрежный пучок и шоркает в сторону кухни, почёсывая шею. Квартира в дневном свете с кучей закрытых коробок, сумок, кажется чужой. Неуютное место, к которому только предстоит привыкнуть и обжить как следует. Замешав тесто по рецепту из купленных вчера продуктов, ставит греться сковороду. Серёжа бегает между коробок, читая по слогам надписи на них. Шумно. Почти как обычно. Только теперь шум не от криков взрослых и рыданий ребёнка — Юру передёргивает от этой мысли. Херовый из него отец. — Осторожнее, — автоматически, но также заботливо бросает Юра, наливая тесто. Первый блин должен выйти комом — традиция. Серёжа что-то невнятно отвечает, начиная разыгрывать сценку с игрушками на этих самых коробках. Вскоре они завтракают. Всё так же весело (даже слишком для утра) малыш болтает, пока отец лениво отвечает на вчерашние сообщения друзей и брата о переезде. Жаль, что ни у кого не вышло помочь — ноющие мышцы Юры были бы благодарны. *** Разбирая вещи до самого обеда под любимые песни и мультики, они даже не замечают, как пролетает время. Пообедав, ложатся на дневной сон. Через несколько часов всё начинается с новыми силами — и с музыкой громче. За окном медленно темнеет, когда в дверь раздаётся стук. Первым на него реагирует малыш, выключая музыку. — У нас гости? — наклоняет голову, хватаясь за руку папы и вместе с ним идёт к входной двери. За порогом его встречает молодой мужчина с хмурым лицом, явно не в хорошем настроении и забавными разноцветными волосами. — Добрый вечер, — всё же любезно начинает незнакомец. — Не могли бы вы сделать музыку тише? «Ещё рано, я всё ещё могу шуметь» — думает Юра, но знакомство с соседями лучше не начинать с негатива. — Да, конечно, — Юра соглашается, улыбаясь по-доброму. — Мы только переехали. Юра, — протягивает ладонь и сосед её крепко пожимает. — Константин, живу справа от вас, — мужчина кивает в ответ, переводит взгляд на ребёнка. — А тебя как зовут? — Серёжа, — слегка картаво представляется мальчик, тоже тянет ладошку и Константин без раздумий её пожимает. — Приятно познакомиться, — линия широких плеч заметно расслабляется. — Я примерно в это время возвращаюсь домой, можете, пожалуйста, быть тише? Понимаю, что выходной и всего шесть, но у меня завтра один-единственный день отдыха, я собираюсь спать с раннего вечера и до утра. Юра, будь он в родном городе, наверное уже послал бы соседа раз десять. Но Костя и не типичный сосед-алкаш или ворчливая бабка — он выглядит прилично, просто очень сильно уставшим. — Без проблем, — Юра соглашается. — Может зайдёшь на чай? — отбрасывает формальности. Константин мужик работящий, по нему видно сразу, нечего яйца мять. — Сегодня нет, — Костя качает головой, накидывая на глаза цветастую чёлку. Почему-то этот теперь не незнакомец кажется очень домашним в этой растянутой футболке, клетчатых штанах и тапочках. Такой усталый, помятый, но всё равно красивый. Ещё один аспект жизни, который он принял незадолго до развода — свою очевидную бисексуальность. Удивительное дело, но родной брат его поддержал, хотя сам в детстве говорил много всего отнюдь не толерантного. Так что признать очевидную красоту Кости — дело простое, даже не имеющее никакого отношения к ориентации. Только чуть-чуть, возможно, имеет отношение к типажу Юру. — Тогда забегай завтра, но после обеда у мелкого дневной сон примерно три часа, лучше даже не используй звонок, постучи или, ну, можем обменяться номерами, — Юра приваливается к дверному косяку. Он устало трёт глаз, но продолжает улыбаться. — И всё равно как соседям понадобится. Мало ли чего, пригодится. Костя от этой улыбки, прикрытых глаз чёрными ресницами, мурашки бегут по коже. Даже спать хочется чуточку меньше. Он диктует свой номер, Юра один раз звонит, чтобы и его телефон у Кости отобразился. На этом они и расходятся, а Уралову в кои-то веки спится сладко, а сны приятные. *** — Нет, ты представляешь это вообще? — Юра на грани того, чтобы сорваться с шёпота на крик, а это будет фатальной ошибкой — Серёжа спит. — Она, блять, решила, что очень умная, чтобы воспитывать детей! Кто её на работу принял вообще? Костя «угукает», на вид совсем не заинтересованно, но он просто не может не залипнуть на этом хриплом голосе. Вот уже второй месяц они соседи: чай они тогда выпили, познакомились поближе, а сейчас уже делятся бытовыми историями и почти каждый день заглядывают друг к другу в гости. Серёжа за это время привык и радостно бегает к двери, зная, что пришёл «дядя Костя». А Костю это трогает. Серёжа очень милый ребёнок, а его отец… Отдельная история. Сказал бы кто, что родственные души существуют, то Юра был бы этой душой. И Костя не узнает, что Юра подумал бы так же. С Юрой просто. С ним весело и легко, как ни с кем до этого. Даже с лучшим другом было не так, а здесь… Юра уставший человек, но с ярким пламенем в глазах. Как зажигалка для окружающих — это Костя подметил в первые дни знакомства, когда он развеселил ворчливого старика с нижних этажей; и с детьми соседскими тоже нашёл контакт, а их родители порой обращаются за помощью. Так, например, одна пара просит забирать из того же сада и их ребёнка, Серёжа с ним сдружился. Юра человек любящий домашний уют, но он у него своеобразный: разбросанные детские игрушки ему не мешают и он даже не убирает их, когда наступает. Только ранним утром, когда мальчик ещё не успел ничего достать, и перед сном квартира чистая. Это Юра и Серёжа вместе всё убирают. Косте и от этого мило. — Сходи к директору, выскажи всё, в конце-концов в саду есть камеры, ты говорил, что они и звук записывают, — Костя перемешивает сахар в чае, стараясь не стучать ложкой об кружку. — Схожу, — Юра, после всплеска эмоций, гаснет немного, откидывается на спинку стула, голову назад тянет и в потолок смотрит. — Скоро к школе готовиться, не верю… Он так быстро растёт. Редко на Юру нападает такое настроение. Это Уралов тоже подметил. — Будет сложнее, — Костя выдыхает тихо. — Понимаю, что твоя задача как родителя — отдавать себя ребёнку, но тебе кроме этого и о себе подумать надо, — слова мягко проникают в юрину голову. — Вот будет Серёжа в саду, а ты сходи прогуляйся, познакомься с кем-то. Вспомни даже, как ты жил до его рождения, — замолкает, ждёт ответа. — Плохо до него было, — ещё тише произносит Юра, выпрямляясь. — А когда он родился… Так хорошо стало, — щурит глаза, улыбается. Костя тоже — он видел фотографии совсем крохотного Серёжи. — А потом в тысячу раз хуже стало, — прячет лицо в ладонях. — Почему? — Костя спрашивает осторожно. Он знает, что Юра в разводе, а по какой причине — нет. Юра молчит недолго: — Мы с его мамой ссориться начали. Сначала по пустякам, а потом она просто… перестала быть матерью. К Серёге как к помехе относилась, кричала, что шум её бесит. Послеродовая депрессия, думал я, пытался помочь, правда. Она не хотела. Потом случайно выяснил, что она мне изменяла и несколько раз, — вздыхает так тяжело, что Костя хочет его обнять и от всего мира защитить. — Даже как-то ляпнула, что Серёжа не мой ребёнок. Я так ахуел, у меня мир тогда рухнул, но я подумал, с братом покумекал, да понял, что даже если и не мой, то это не важно. Люблю его всё равно. Не зная, что и сказать, Костя всё же встаёт, кладёт руку на его плечо, а Юра разворачивается и ему в рёбра носом утыкается. Рука перемещается в торчащие во все стороны волосы, мягко перебирает пряди и короткими ногтями у самых корней проходится. — Я её любил. Очень. И мне сейчас так стыдно перед Серёжей за то, что он всё это видел. Я же знаю, что он к маме хочет. Даже звонил ей, а она послала его куда подальше, — нервно смеётся Юра, обвивая руками пояс соседа. — За мелкого обиднее всего. — Ты хороший отец, — шёпотом возражает Костя. — А ты если с Серёжей поговоришь об этом хорошенько, то он тебя поймёт, вот увидишь, он мальчик умный. Ты только скажи как есть, против матери не настраивай, не делай её ни хорошей, ни плохой. А папа ты, что надо, — повторяется, — Просто говори с ним. — Поговорю, — слова Кости дарят надежду. И это приятно. Приятен Костя, его забота о Серёже, о нём самом. Иногда кажется, что они трое уже семья. И хочется видеть в этой поддержке и ненавязчивой ласке подтекст — хочется, чтобы Костя его любил. Вслух не скажет, но свои чувства признать может. Совсем недавно говорил с братом об этом, а он рассмеялся, сказав, что он влюблён и ему бы не проебать шанс. Юра проёбывать не хочет, поэтому и боится что-то сказать и сделать. Прямо сейчас он вывернул ему то, о чём ни с кем, кроме психолога, не говорил. Даже с братом не с сильно затрагивал эту тему. — Кать, — нежно тянет Юра. Это «Катя» пришло к ним случайно, когда Юра в первый день неправильно записал его в телефонной книге, сонный не заметил этого. Костя посмеялся вместе с Юрой, но против не был. Так и прижилось. — Да? Юра поднимает голову, отстраняется и снова улыбается. — Опустись, — просит, схватив широкую ладонь, чуть потянув вниз. Костя опускается на колени, не мешкая, как под гипнозом. — Просто один вопрос: если я тебя сейчас поцелую, не получу кулаком в морду? Серёжа если синяк увидит, совсем с ума сойдёт. Костя удивлённо брови выгибает, ладонь в своей сжимает. Сердце из груди перебегает в уши и там стучит по мозгу: — Целуй. У Татищева тормоза слетают — авария неизбежна, но столкновение не убивает, а дарит новую жизнь. У Юры губы заняты чужими, мысли рассеиваются, как дым в воздухе и остаются только ощущения горячего дыхания и тёплой кожи. Пусть они знакомы всего ничего, пусть им предстоит многому научиться, многое понять, сейчас они готовы просто дать всему этому шанс. Даже если они ещё долго не будут давать своим отношениям названия, позже Серёжа, уже пошедший в школу, на первом звонке которого будут оба мужчины, скажет «я думал, вы встречаетесь» и рассмеётся с растерянных лиц. Сейчас они наслаждаются моментом, и оба, как один, желают продлить его навсегда. — Пап? — сонный голосок Серёжи прерывает взрослых. Они открываются друг от друга, смущённо отводя взгляд. — Проснулся, гляди на него, — Юра бодро поднимается. — А у кого слюна на щеке? — взъерошивает сыну волосы под его смех. — Я хочу кушать, — хватает папу за руку, машет ладошкой дяде Косте. — Я подогрею, иди умойся, — Костя смеётся, переглядываясь с Юрой. — А потом порисуем. Серёжа убегает в ванную, а Юра не сдерживает порыв и невесомо касается губами чужой румяной щеки. И как же хорошо, когда ему отвечают тем же.