Случай из практики

      Преодолеть двадцать этажей было делом быстрым и, одновременно, медленным. Тони смотрел на сменяющиеся цифры на электронном табло и никак не мог прийти к однозначному решению — как быть дальше. Отстраниться теперь от парня будет очевидным для него и очень обидным, особенно после всех обещаний и уверений, на которые Тони был так щедр. Словно поиграли и бросили. Продолжать в том же духе? Тут уже он сам не был уверен, что справится. Это если не учитывать то, что за какие-то четырнадцать часов он истосковался по Питеру так, словно его четырнадцать дней не видел.       Питер плакал. Не трудно было догадаться из-за чего. Вернее, из-за кого. Всем сердцем стремясь оградить его от бед и печалей окружающего мира, Тони не заметил, как сам, первым, начал причинять ему боль.       Питер не заслуживал быть игрушкой в чужих руках, захотел — поиграл, захотел — бросил. Питеру нужна была стабильность, покой и любящие его люди вокруг. Правильно любящие…       На этаже было темно, умница Пятница молча подсвечивал ему дорогу к спальням. По дороге Тони избавился от пиджака и жилета, оставшись в одной рубашке. Когда до двери Питера оставалось всего несколько шагов, он притормозил в нерешительности.       — Он все ещё спит? — уточнил тихо. Не хотелось врываться в спальню без веских на то причин.       — Быстрая фаза сна, — так же тихо отозвалась Пятница. — Сердцебиение ускоряется, но пока не критично.       — Открой двери, — приказал Тони, мягко толкая бесшумно подавшуюся дверь.       В комнате было абсолютно темно, в отличие от него самого, Питер не забывал плотно задернуть шторы. Слух чутко уловил со стороны кровати шорох и тихий стон.       Приблизившись, Тони на ощупь нашарил на прикроватной тумбочке ночник, зажёг еле мерцающий теплый свет. Кошмары были хорошо знакомы и ему самому, поэтому он знал, что лучше всего просыпаться в неярком, приглушённом свете.       Питер в центре огромной кровати казался особенно маленьким и хрупким. Он откинул одеяло, замотавшись в простынь, которую непонятно как сорвал с креплений. Лоб влажно поблескивал испариной, а глазные яблоки под неплотно сомкнутыми веками дергались из стороны в сторону.       Присев на край кровати, Тони дотянулся до пышущего сонным теплом плеча, осторожно тряхнув Питера.       — Карапуз? — негромко позвал он.       — Питер вздрогнул, всем телом пытаясь отпрянуть, но простынь не дала двинуться с места, пеленая по рукам и ногам. Забившись в ее оковах еще сильнее, Питер снова жалобно застонал, и вдруг отчетливо позвал:       — Тони…       Сердце сжалось от жалости и невыносимой нежности, и забравшись на кровать, Тони обхватил Питера руками, бережно выпутывая из влажной простыни.       — Я тут, маленький, просыпайся. Это всего лишь дурной сон, — прошептал он.       Тело в его объятиях ощутимо напряглось, и Тони приготовился применить силу, если это потребуется, но Питер, словно узнав его во сне, вдруг подался вперед, неловко закидывая руки ему за шею, обнимая, привычно утыкаясь в плечо. Он медленно просыпался, словно выплывал из глубокого омута, успокаиваясь от присутствия Тони рядом. Замерев в страхе спугнуть момент, он осторожно склонил голову опуская лицо в кудряшки, вдыхая ни с чем несравнимый запах юности. Питер пах, как самый большой грех, и очень хотелось его поцеловать, куда угодно, в лоб, висок, щеку, макушку… Но Тони не решился.       — Вы вернулись, — пробормотал Питер и не думая разрывать объятие. — Я думал, вы совсем ушли. Простите.       — Да куда я от тебя уду-то? — он мягко провел ладонью по спине Питера, сам неожиданно расслабляясь и чувствуя неимоверную усталость. — Просто иногда приходится уделять время работе. И не за что тебе извиняться.       — Есть за что, — глубоко вздохнул Питер и, все же, нехотя убрал руки, отстраняясь, и уселся, обхватив руками колени, весь встрепанный, словно маленький ежик. — Я же не дурак, мистер Старк, я же все вижу. Я вас обидел. Понял это уже потом, когда наговорил все эти глупости, а после подумал… и вижу, что вы правы. Вы же мне жизнь подарили, только вы. Даже не мистер Беннер, который создал вакцину, потому что отдать ее мне было только вашим решением. А значит, получается, вы и вправду мне… — он чуть запнулся, но закончил решительно, — как отец.       Он опять безнадежно сбился с «ты» на «вы». Тони не стал поправлять, постепенно смиряясь с тем, что в моменты волнения он снова «мистер Старк». Сейчас это казалось такой ерундой. Не в силах сдержаться, он протянул ладонь, приглаживая торчащие во все стороны кудряшки.       — Поэтому, простите меня. Я понял, что был не прав. Я буду счастлив называться вашим сыном и любить буду так, как вы того заслуживаете…       От нежности и раздражения на себя дыхание перехватило. Не слишком-то он и заслуживал той любви, если честно, раз вынуждает к ней парня. Питер же, своей бесконечной верой, доверием и добрым отношением буквально убивал в нем все дурное, возводя едва ли не в ранг святых еще при жизни. Настолько, что понималось правильным и жизненно необходимым это доверие не растоптать. Впервые в жизни для Тони плотское отступило на второй план, выпуская на первый смирение и некую жертвенность. Он нужен мальчику, и пока будет так — плевать на себя и свои желания.       Возможно, в том и заключаются родственные отношения?       — Не надо меня любить «как заслуживаю», — пробормотал он, снова дёргая его на себя. Питер пискнул, опять впечатываясь носом в грудь. — Ты просто позволь о себе позаботиться, и мне будет достаточно.       Просто будь рядом. Как сумеешь. Не потому что должен, а потому что хочешь…       — А мне недостаточно, — как-то очень тоскливо пробормотал Питер, — Я уже вас… люблю, — пробормотал он так тихо, что если бы Тони не напрягал сейчас слух изо всех сил, пытаясь не пропустить ни слова, — он бы ни за что не услышал. Даже больше почувствовал по движению губ, просто угадав.       Тони улыбнулся, на мгновение чуть крепче прижимая Питера к себе, а после расслабляя хватку, позволяя отстраниться. Нет, не до такой уже степени он развратное чудовище, чтобы интерпретировать эти слова как-то двусмысленно. Он, все же, был старше и умнее, понимал разницу между глубокой благодарностью, невинной привязанностью, восхищением и теми чувствами, которые сам вкладывал в эти слова. Нет. Он не подаст и вида, что, от едва слышных этих робких признаний, собственное сердце сбилось с ритма.       Уже спокойнее, он медленно провел по вьющимся каштановым прядям, уткнулся носом куда-то в район виска, и, наконец-то поцеловал, у самой кромки волос, где под губами бешено трепетал пульс.       — Я тоже люблю тебя, Пит. Знаю, каково тебе пришлось. Точнее, не знаю, конечно, но могу представить. И очень, слышишь, очень хочу, чтобы ты поправился полностью, как можно скорее. А после мы с тобой обязательно разберемся, кому и чего будет достаточно, хорошо? В любом случае, я рядом, Питти. Я всегда буду рядом.       Уйти в тот вечер из комнаты мальчишки было настолько мучительно-трудно, что пришлось собрать всю выдержку, даже ту, наличие в себе которой не подозревал. Тони гордился собой и готовился к тому, что скиллы терпения теперь придется прокачать до невиданных ранее уровней.       Как в воду глядел.       С того вечера в их жизнь прочно вошли прикосновения. Словно бы ночные признания сломали какой-то очередной внутренний блок у Питера, и тот стал гораздо более тактильным, чем в первые дни их общения. Легко откликаясь на ласку прикосновений, он сам же эту близость инициировал. Тони мог нарваться на незапланированные объятия в любой момент, после переливания Питер первым делом считал своим долгом растирать его руки, касаться лба и шеи. И хотя теперь, благодаря использованию донорской крови, Тони чувствовал себя все лучше, Питеру это совершенно не мешало крутиться вокруг него так, будто это он тут — выздоравливающий больной.       Ещё Питер любил притереться щекой к плечу во время вечерних просмотров фильмов. А еще пробраться вечером в его спальню, чтобы просто полежать рядом, делясь впечатлениями о прошедшем дне, если Тони долго отсутствовал. Питер мог заснуть в его присутствии, да и Тони не раз следовал его примеру под особо забористый боевичок. Все было замечательно, просто идеально, а значит, очередной пиздец явно был не за горами.       И снова он оказался прав. Правда, беда пришла откуда не ждали, сама, своими длинными стройными ногами, волоча за собой небольшой чемоданчик на колесиках. В самый неподходящий, как водится, момент.       Они праздновали окончание лечения Питера, В гостях как раз была Мэй Паркер, и Тони готовился между вторым и третьим тостом перейти к попыткам уговорить ее разрешить Питеру пожить с ним еще немного, как в двери позвонили, и Пятница услужливо доложила, что на пороге Пеппер Поттс. В первый момент Тони ни о чем таком не подумал, потому что она часто заглядывала на его личный этаж по различным поводам, в последнее посещение занесла не пригодившуюся папку с документами по опеке Питера. Извинившись, Тони вышел открыть, и оказался сметенным ураганом слез, причитаний и объятий.       — Тони, они затопили мою квартиру! — Пеппер была на грани истерики, туш размазалась вокруг ее красивых глаз художественными подтеками, удивительным образом не портя общего вида. — Я буквально плавала! Все, весь ремонт, который только что закончился, пропал, все мокрое, запах ужасный, я потеряла своих рыбок!       Обхватив его за шею и вынуждая склониться, она зарыдала, уткнувшись в его грудь. Тони опешил. Пеппер, эта акула бизнеса, железная леди, которую в определенных кругах предпринимателей боялись, как огня, эта диктаторша, которая вертит на одном пальце весь совет директоров, а на втором — его лично, Ледяная Пеппер Поттс рыдает из-за какого-то испорченного ремонта и рыбок?! Да что за бред?       Но это был не бред, а суровая реальность. В которой вышедшие на шум Мэй и Питер видели только хрупкую невысокую зареванную блондинку, прижимающуюся к хозяину дома, обнимающую его, и самого Тони, обнимающего ее в ответ. Пеппер требовала всего его внимания, она едва кивнула его гостям, чуть ли не падая в обморок. Пока Тони возился с ней, пытаясь выяснить, не нужно ли вызвать доктора, купить ей других рыбок или другую квартиру, Мэй, деликатно окликнув его, сообщила, что они с Питером уезжают. Когда мальчишка успел собрать свой тощий рюкзак, Тони даже не понял.       — В смысле? Как? Питер! Мы же с тобой договорились! Мэй, я как раз хотел поговорить насчет Питера…       — Мистер Старк, не стоит так переживать, — она улыбалась, но пятилась к выходу. Питер, не поднимая глаз, шел следом. — Мы всегда рады вам в Куинсе! Питер тоже будет счастлив забегать, не правда ли, дорогой? А вам нужно уделить внимание вашей девушке, не так ли? Думаю, сейчас мы тут лишние.       Тони едва не взвыл. Да какие лишние-то?! Но крыть было нечем. Пару лет назад он сам попросил Пеппер негласно поддерживать в прессе слухи, что они — пара. Так было удобнее и спокойнее, от него не требовались отчеты о семейном положении и статусе, всегда имелась постоянная спутница для особо важных мероприятий, да и любовницы, которых он заводил, никогда не рассчитывали на скорый брак. Тони очень собой гордился за идею, оплачивал Пеппер щедрые премии и дорогие подарки «от фирмы». Сейчас же такая предусмотрительность лезла ему боком.       — Вы не переживайте, мистер Старк, — Питер, наконец, поднял серьезный взгляд. — У вас же есть мой номер? Вы звоните, и я сразу приду. Или сами приходите. Если вы захотите, чтобы я погостил — всегда буду рад. Ну вы знаете.       О том, что Тони ничего не знает и знать не хочет, он сообщить Паркерам не успел, — в комнате что-то загрохотало, вскрикнула Пеппер, и он метнулся на звук, на ходу умоляя их задержаться, но пока спасал Поттс от напавшей на нее стеклянной подставки, которая «сама упала, Тони, вот честное слово, едва мне не на ногу», их и след простыл.       Полночи Тони разбирался в том, что за нахрен произошло, и устраивал Пеппер на ночлег. Как бы там ни было, ее квартира действительно пострадала от не закрытого соседями сверху крана, а выставить верную соратницу посреди ночи в отель не позволила совесть. Пеппер же упрямо делала вид, что действиельно убита горем по внезапно почившим рыбкам и оккупировала гостевую ванну, спальню и половину гардеробной. Как столько барахла могло уместиться в скромный чемодан, Тони понять не мог.       Стоило ему прикорнуть, как, уже под утро, сердце зашлось неясной тревогой, выкидывая из кошмара, который продлился наяву. Голая Пеппер в его кровати активно приставала, пытаясь добрать до самых интересных мест под одеялом.       — Ты с ума сошла?! — Тони вылетел из постели на третьей космической, едва не оставив в ее загребущих руках трусы. — Как ты тут оказалась, а главное — зачем?!       — В каком смысле — зачем? — Она кокетливо откинулась на изголовье кровати, даже не подумав прикрыть небольшую, идеальной формы, грудь. — Ты забыл, что нужно делать с женщиной в собственной постели?       — Не забыл! — рявкнул Тони, невольно косясь на розовый сосок. Грудь была хороша, и Пеппер знала об этом, преподнеся ее во всей красе. — Но только исключительно тогда, когда я эту гипотетическую женщину в свою постель звал!       — Тони, ты забыл сколько раз ты пытался со мной заигрывать? Сколько раз я отклоняла твои ухаживания, отправляла назад двусмысленные подарки? Тот комплект белья тебе напомнить? И как иначе это можно было бы расценивать, как не приглашение? Ты же сам, в конце концов, просил меня стать твоей девушкой! Я подумала, взвесила все и решила, что это будет для нас действительно удачный союз. В газетах уже неделю ходят слухи, что мы вот-вот поженимся.       — Ты думаешь, я в последнее время читаю газеты? И прикройся, Бога ради!       Сообразив, что с наскока не получится, Пеппер тут же обиженно натянула одеяло повыше.       — Послушай, Старк, — она устало вздохнула. — Давай начистоту. Да присядь ты рядом, не съем я тебя, — хмыкнула. Тони опустился на кровать, не рискуя, впрочем, приближаться. Он раньше не имел дела с обиженными и отвергнутыми женщинами, потому что искренне считал, что секса много не бывает.       — Я тут по нескольким причинам. первым моим порывом было спасти тебя. И не смотри на меня так! Думаешь, я не знаю, отчего ты заделался таким уж благотворителем? Приютил этого мальчика, едва все состояние на него не переписал? Я знаю тебя тысячу лет, ты физик, а не лирик, говоря простым языком. А значит, в дело вступили чувства, и Мэй Паркер — не самый удачный выбор. Ты не видишь того, что вижу со стороны я, а она, тем временем, совершенно не любит тебя, просто тенет из тебя деньги, прикрываясь мальчиком. Сначала я думала, что ты просто увлекся экспериментом, но в последнее время ты же в облаках витаешь, я знаю это выражение твоего лица, когда ты увлекаешься очередной моделью. Но пойми, Мэй Паркер — не очередная пустоголовая девчонка, она расчётливая дрянь, использующая больного племянника. Я пришла вчера действительно потому что у меня случился потоп, но второй моей целью было помешать ей обосноваться тут. Ведь ты был готов предложить это, не так ли? Я тебя спасала, Старк, еще спасибо скажешь.       По мере этих откровений Тони едва успевал подхватывать то и дело отваливающуюся челюсть. Чего-чего, а таких выводов он от рассудительной Пеппер не ожидал. И даже не знал, злиться ему на нее или смеяться. Будучи настолько близкой к правде, она так феерично ошибалась в деталях.       — Ну а потом, уже ночью я подумала — почему нет? Мы с тобой взрослые люди. Оба знаем друг друга тысячу лет, уважаем друг друга, понимаем, чего можно друг от друга ожидать. Я не верю в любовь и пучины страсти, ты же знаешь. Ты — не способен на любовь в принципе. Мы так похожи во многом, и, в то же время, разные. Полагаю, от такого союза мы бы только выиграли. Акции Старк-Индастриз взлетят до небес.       Вот теперь Тони узнавал прежнюю Пеппер. Только она, будучи голой в кровати предполагаемого любовника, могла, прежде всего, думать о котировках акций.       — Видишь ли, Пепс… — такая ее откровенность требовала ответной честности. С трудом признавшись в собственных порывах себе самому, озвучивать их перед другим человеком было неимоверно трудно. — Ты идеальная женщина. Ты умна, невероятно красива, сексуальна, мудра…       — Но я слышу в твоём ответе «но», — тонко улыбнулась она. — Не продолжай, Старк. Лучше приготовь мне кофе и дай одеться.       Лучше было действительно остановится на этом, не бередить то, с чем он почти смирился, не произносить вслух. Но Пеппер, идеально одетая и накрашенная Пеппер, подхватив чашку из его рук, смотрела так внимательно и пытливо, что нельзя было не пояснить.       — Ты во многом права. Причина в том, что я оказался способен на любовь, хотя в жизни от себя не ожидал бы. Будь все не так, случись этот наш разговор на пару месяцев раньше…       — Чем она так взяла тебя? Удивительно, — прищурилась та. — И главное, когда успела-то? Вы же виделись раз десять с тех пор пока парнишка поселился тут и… О боже…       Она поняла. Тони видел это по выражению шока в ее округлившихся глазах и отвел свои. Что тут можно было сказать в свое оправдание?       — Тони, ты… Господи, какая я была дура.       — Поверь, я чувствую себя не меньшим идиотом.       — Но он же ребенок совсем. Ему восемнадцать.       — Почти девятнадцать, Пепс. И какое это имеет значение?       — Как это какое? Что скажет пресса, ты подумал об этом? Да плюс вакцина… Тебя сожрут с потрохами, Старк.       — Не сожрут       — Нет сожрут! Я, как твой пиар-менеджер, тебе это гарантирую!       — Не сожрут, потому что никто ничего не узнает, — Тони вздохнул, потирая болящие от недосыпа глаза.       — Как это не узнает? Ты принудил к сексу зависимого от тебя подростка, пока он жил тут, и дальше собираешься…       — Я никого ни к чему не принуждал! — вскинул ладонь Тони. — У нас ничего не было, нет и не будет. Питер считает, что он мне, как сын, и будет считать так и впредь столько, сколько сам будет заинтересован в своем статусе. Однако, для меня он только мой наследник и преемник. Точка.       — Блять. — искренне и с чувством, в первый раз в жизни при нем выругалась Пеппер. — Надеюсь, Пятница это записала? Я хочу иметь документальное подтверждение тому, что у Тони Старка всё-таки есть сердце. Ты влип по кончики ногтей, ведь так?       — Не имеет значения, — сухо отрезал Тони, пытаясь добыть из кофемашины эспрессо и себе. — Я надеюсь, ты никогда и никому не скажешь.       — Слово скаута, — хмыкнула Пеппер. — Знаешь, Тони… Хотя я и не люблю тебя, но сейчас мне полагалось бы чувствовать себя обиженной за твой отказ. А мне жаль тебя настолько, что хочется освободить от присутствия на двух ближайших заседаниях совета директоров.       — Буду признателен.       — И не мечтай.       — Хорошо. Куда ты сейчас? Тебе нужна помощь с квартирой?       — Как куда? В свой любимый отель. У тебя жёсткий матрац в комнате для гостей, ты в курсе? С тебя спа. А с соседями я сама разберусь, — она так плотоядно улыбнулась, что Тони пожалел людей, с которых стрясут все, до последнего цента.       — Спасибо, Пепс.       Тони благодарил ее за все. За понимание. За то, что остаётся на его стороне. За то, что выслушала. А самое главное — за отсутствие отвращения во взгляде.       — Пока, Старк. Жду завтра к одиннадцати. И ты бы хоть попробовал, что ли.       — Нет смысла. Он не видит во мне то, что я хотел бы. Я же не хочу портить его жизнь.       — Все мы иногда ошибаемся. А если бы Питер хотел того же, как бы ты поступил? — лукаво улыбнулась она. И видя его лицо — рассмеялась. — Я так и думала. Пробуй, Тони. И подними мне зарплату, что ли? Чую, рано или поздно, придется всё-таки взяться плотно за ваш пиар. Только не перегни палку. Такие мужчины, как ты, с поздним зажиганием, иногда в порыве творят всякую дичь. Будь умницей.       Она ушла так же цокая идеальными каблуками, а Тони остался допивать кофе и думать о том, насколько бы проще была бы его жизнь, свяжи он ее, в самом деле, с мисс Поттс.       Упаси Господи.