Лисы читают ФФ "Разве он не монстр"

Проспал он не долго. Уже к пяти часам вечера за пол часа до вечерней тренировки он наматывал круги вокруг общежития. На третьем круге его перехватила Дэн, оповестившая об отъезде на корт. Запыхавшийся он подошёл к машине Эндрю и, увидев приоткрытое стекло со стороны водителя, спросил: -Мне ехать с вами или попросить Мэтта меня подкинуть? -Залазь на переднее, — хмыкнул тот, повернувшись к Кевину, — а ты дуй на заднее. Дэй встал со своего места и бурча пересел на заднее сидение. Нил не желая нервировать Миньярда быстро сел на свое место и захлопнул дверь. Машина с ревем тронулась, с такой скоростью, как ехал Эндрю, они были на месте за пять минут вместо обычных пятнадцати. Тренировка выдалась изматывающей, почти все были в напряжении из за прочитанного. Они зашли в душ уставшими как никогда, Нил как обычно вошел в кабинку позже всех. И каково было его удивление, когда закончив, он вышел и увидел ожидающего Миньярда на лавке. -Что ты здесь делаешь? — сказал он, параллельно убирая полотенце в свой шкафчик. -Жду одного идиота, — в ответ ему хмыкнул Эндрю, — пошли, — он не стал ожидать от него хоть слова и вышел из раздевалки. Нил выбежал следом за ним. Садясь в машину и пристегивая ремень безопасности, он выслушивал веселое щебетание Ники и попытки Аарона его утихомирить. По приезде все решили, что сейчас будут читать вторую главу, перед этим конечно же притащив из холодильника доставку, оставшуюся после вчерашнего просмотра кино. Сегодня захотел читать Аарон, чем удивил всех. Глава 2. Узрите монстров II Эндрю знал, как из личного опыта, так и из многочисленных наблюдений, что большинство людей избирательно слепы ко всему, что не соответствует их ожиданиям. При этом лисы, вероятно, были самой слепой группой, которую он когда-либо видел за все годы наблюдений и составления карт поведения других людей. Они не были так плохи, как некоторые случаи, свидетелем которых он был, но они были невежественны до крайности просто потому, что отказывались видеть то, что им показывали. Короче говоря, они отказывались видеть Нила. Эндрю это раздражало чуть больше, чем просто раздражало, если быть честным. А Эндрю был искренен. Он был сделан из острых граней, немногословен - да, но также остр, как и его ножи. И Нил был похож на него. Если возможно, таким же или даже более хреновым в некоторых отношениях. Не то чтобы Эндрю был рад, что Нил в жопе - на самом деле это было одним из многих его молчаливых разочарований. Люди причиняли ему боль, и Эндрю чувствовал особую горечь от того, что не мог дать и трети этих людей хотя бы малую толику той боли, которую пришлось испытать Нилу. Но она была. Эта мысль, это чувство было их общим. Оба были на одной волне, и поэтому Эндрю знал, что Нилу было обидно, что его не видят люди, которых он выбрал своей семьей. Думать, что инцидента, произошедшего четыре месяца назад, будет достаточно, было глупо. Неважно, что Джек буквально наложил в штаны из-за Нила. Неважно, что в тот день, когда все смотрели ему в спину, когда Нил уходил с корта, Джек выплюнул зуб и маленький кусочек своего языка. Не имело значения и то, что он больше никогда даже не смотрел на Эндрю. Лисы продолжали относиться к Нилу так, словно он был новорожденным олененком, впервые открывшим для себя свет дня. Комментарии вроде "Нил не смог бы обидеть и мухи" от Ники или "Он наш маленький лисенок" от Мэтта и все раздражающие и бесконечные ставки на личность, которую они создали для Нила. Многим стало неловко за самих себя, кроме конечно же Сэта, которому Джостен не нравился. А Кевин мысленно хихикал, он то точно знал на что тот способен. По крайней мере, в его команде были маленькие милости. Аарона это не волновало настолько, чтобы комментировать. Кейтлин - каким-то образом - подружилась с Нилом и была ярой сторонницей так называемого "дерьмового нрава" своего друга (и если это сблизило их до такой степени, что Эндрю остался в комнате наедине с девушкой и, возможно, обсуждал потенциальные сценарии конца света). Аарон запнулся на последнем предложении, нервно поглядывая на близнеца, который спокойно сидел с натянутой от таблеток улыбкой. Рене втянула Нила в обе свои борцовские практики - у них было поровну побед и поражений. Нил был чертовски конкурентоспособным гремлином, когда боролся, и у Эндрю не было той энергии, которую Рене тратила на него - после того, как он решил, что неуважительно отказываться бить его из чистого убеждения, что он хрупкий. И самое удивительное из всего: Кевин. Кевин, который, казалось, каким-то образом заметил, что его крики никого не воодушевляют, и стал намного добрее. Кевин, который относился к Нилу как к железной стене, которой тот и был. -Кевин и доброта?— искренне удивилась Элис, — пока сама не увижу в жизни не поверю,— она хмыкнула. Кевину стало немного обидно от того, что его считают вселенским злом, но промолчал. И еще Кевин, который, по-видимому, был единственным, кто не забыл об инциденте на корте. Может быть, потому что именно он завербовал кусок дерьма, которого ударили, или потому что он был ближе всех к Нилу, когда все это произошло. Может быть, потому, что именно Кевин убрал кровь Нила из раздевалки, прежде чем позволить другим лисам увидеть повреждения. -Какой заботливый,— решил подколоть того Гордон. Главное, что Кевин был единственным, кто, казалось, лучше всех понимал, что происходит с Нилом, - может быть, потому, что он знал его отца, или что-то еще. Главное, что Нил и он наконец-то оказались в одинаковом положении, и Кевин больше не смотрел на него так, будто он был на ступеньку выше со всем своим опытом или что-то в этом роде. Теперь они были одинаковыми. И почему-то это заставляло его защищать Нила. Защищать, как он это делал, когда услышал, как один из новичков плохо отзывался о Моро, а тут еще добавились лисы, которые бегали по площадке так часто, что даже Эндрю стало немного жалко. Итак, на данный момент было около трех человек, возмущенных ситуацией с лисами; двое недовольных, но молчавших о своем мнении, пока их не спросили; и один, которому просто было наплевать на Нила. Поэтому, зная это, не стоило так шокироваться, когда Нил, наконец, вырвался вперед и сделал невозможным для лис игнорировать правду, которую они, казалось, так упорно отрицали. Нет. Шок должен быть вызван тем, что из всех людей именно Эндрю решил в конце концов высказать им свою точку зрения. Что то я слишком разговорчив в будущем... пролетела мысль в голове Эндрю, который передвинулся немного ближе к рядом сидящему Джостену. Это были выходные после победы. Эндрю знал, что Нил нервничает и чувствует себя неловко; во-первых, потому что это был январь, и девятнадцатое приближалось с ошеломляющей скоростью, а во-вторых... это была тяжелая победа не только по одной причине. В конце концов, Нил оказался в нужном месте в нужное время, чтобы принять передачу и забить гол. Игра проходила дома, против команды, которая, очевидно, враждовала со всеми ними в одностороннем порядке и считала, что причинить им боль - лучший способ победить. Каждый уголок этого проклятого университета был покрыт белыми и оранжевыми цветами, а на каждой стене съемной краской были нарисованы лисьи лапы. Даже такому человеку, как Эндрю, который делал все возможное, чтобы полностью стереть из своего окружения все, что не представляло угрозы или могло быть полезным, было трудно игнорировать агрессивные ободряющие слова студентов. Ожидания были завышены, и, хотя никому за пределами команды так не казалось, Нил был хорошим вице-капитаном, и это делало его напряженным и агрессивным во время игры. -О, Нил! Так ты станешь вице-капитаном. Поздравляю!— крикнул в сторону того Мэтт. Нил лишь благодарно ему улыбнулся. Нет, дело было не в этом. Эндрю уже давно смирился с тем, что Нилу все равно, чего хотят от него другие. Причина, по которой он играл так жестоко и сумел забить последний гол вопреки всему, заключалась в том, что другая команда забивала Эндрю. У него все еще немного болели ребра от удара полузащитника, который попал в него в середине первого тайма и вывел его из игры до конца матча. Нил был абсолютно одичавшим. Его глаза, казалось, пылали яростью, брови хмурились даже в шлеме, губы подергивались, когда он снимал защитное снаряжение во время одного из перерывов, - все это отражало убийственное намерение. Эндрю знал это выражение. Он видел его в глазах Нила, когда они прижались друг к другу, стоя на коленях на полу грязного мотеля - офицер ФБР угрожал ему, а Нил разрывал его на части рычащими словами и оскаленными зубами. -Только ФБР нам в этом году не хватало... — горестно вздохнула Дэн, за что получила ободряющий поцелуй в щеку от Бойда. Нил, все это время сидящий молча, вздохнул с облегчением. Значит в его жизни будет что то хорошее. Он видел такое же выражение лица, когда Нил решил, что Джек ему надоел - лисы сбежали на волосок от гибели и, судя по всему, все еще находились на тонком гребаном льду - и чтобы не совершить настоящее убийство и не добавить еще одно тело к своему списку трупов, он снова и снова бил кулаком по стальному шкафу. Эндрю мог чувствовать руку Нила на своей груди и свою собственную, прижимающуюся к его коже, если он концентрировался. Он мог вспомнить запах Нила в тот день, вкус его рта и тепло, исходившее от его ладони. Это было хорошо. Это было безопасно. Ладно. Эндрю попробует ему немного доверится. С Нилом он чувствовал себя в безопасности, он знал, что может прикрыть своего партнера, что Нил скорее уколется, чем разочарует его. Это был вид преданности, к которому Эндрю не привык, - преданности, которую он сам мог предложить, но никогда не думал, что она будет обращена к нему самому. Впервые за многие годы Эндрю поблагодарил кого-то за каждое слово. И все, Нил взял ту фразу, в которой он сознательно отдал власть, чтобы другой мог причинить ему боль, когда захочет. Но он приветствовал и защищал ее. Поэтому когда Эндрю говорит, что Нил был генералом во время игры, он имеет в виду: "Я понятия не имею, как его не выгнали". Но самое неприятное, что даже лисы видели, как Нил ударил каждого защитника в те места, где судья не мог увидеть или проверить нападающего достаточно тщательно, чтобы они вспомнили, что он был создан из мышц, которые сопротивляются жизни на бегу и никогда не останавливаются - даже несмотря на это, лисы казались удивленными в конце игры. Как будто они не видели, как он делал это дерьмо миллион раз, когда тренировал их, или как будто они не знали его историю. Уокер думала, что они с Нилом все таки похожи. Ее тоже не сильно воспринимают всерьез, они видят лишь фальшивый образ ангела, который она создала. Вместо того чтобы праздновать вместе с ним, лисы засыпали его вопросами о том, что произошло, почему он ведет себя как тот, кем он не является. Ответ Нила был простым и удовлетворительным, а также опасным: "Они не должны были нападать на Эндрю". И он сказал это как абсолютную истину, как черту, прочерченную на песке, которую они не должны переступать. Лисы не задавали вопросов, но новички смотрели на Нила с неуютной настороженностью, а старшие, казалось, пытались найти, о чем поговорить. После пресс-конференции на них обрушился настоящий ад: фанаты соперничающей команды практически требовали насадить голову Нила на кол. Соломенная кукла в десятой рубашке была сожжена, а толпа злобно ревела. Это было слишком похоже на то, что произошло перед Балтимором, и Эндрю мог видеть тот самый момент, когда Нил напрягся. При упоминании Балтимора Джостен напрягся. Он вздрогнул от неожиданного тычка в ладонь, которая впилась пальцами в обивку дивана. Это был всего лишь Эндрю. Который в приглашении притянул ему руку. И он не раздумывая схватился за нее, как за спасательный круг. Путь от стадиона до башни Лис был тихим и неуютным. Нил не произнес ни слова, но Эндрю все равно видел, как напряжение сочится из его пор, и все это складывалось в то, что свидание, ставшее точкой напряжения и спусковым крючком для проявления его травмы... именно так он решил, что Ники, Кевин и Аарон смогут пережить выходные в одиночестве, пока он и его постоянный идиот будут проводить время в доме Колумбии. Эта затея чуть не сорвалась, потому что он довольно быстро обнаружил, что Нил не умеет отпускать. И вот они оказались в нынешней ситуации: Нил напряжен, нервничает, кровь бурлит у него под кожей, и нет выхода, куда бы он мог направить все свое разочарование. В другой ситуации Эндрю мог бы предложить драку на ножах или просто ударить, но он знал, что Нил скорее оторвет руку, чем прикоснется к нему, думая, что ему больно, и неважно, что единственное, что он чувствует, это пульсацию. Это разочаровывало. В основном потому, что он не знал, как спросить, и потому, что знал, что Нил ничего не скажет. Эндрю был упрям, но он знал, когда нужно протянуть руку. Вздохнув, он наконец сказал: — У тебя лопнет вена, если ты будешь нервничать еще больше, — это было не то, что он должен был спросить, но он знал, что Нилу этого будет достаточно. Он проявил относительный интерес, чтобы другой не подумал, что он расстроен. — Люди, должно быть, думают, что ты прекрасная мишень, — он сплюнул, убийственная аура просочилась в слова. — Не так уж весело, когда их сбивают с ног, правда? Эндрю скрестил руки на груди и задумался. Речь Нила оставляла два пути, по которым можно было пойти. В одном случае он мог сказать Нилу, чтобы тот перестал быть глупым и перестал думать, что ему нужно его защищать. Этот путь привел бы к окончанию разговора, и Нил проглотил бы свое раздражение, чтобы оно не задело его в последствии. Миньярд сжал чужую ладонь немного сильнее от осознания того, что к нему кто то прислушивается. Это был легкий выход. Если бы это было четыре месяца назад, до того, как Нил сломался и показал ему, что на самом деле означает его защита, Эндрю выбрал бы этот путь. Однако сейчас он бы так не поступил. Он выбрал второй путь. — Ты мог пострадать, — сказал он. — И ты не сможешь никого защитить, находясь в земле. Глаза Нила загорелись весельем. — Им пришлось бы переродиться пять раз, чтобы ударить меня с той силой гнева, которую я испытывал, — он насмехался. — У тебя даже не было мяча, они целились в тебя, потому что наша команда все еще сильно полагается на твои блоки, и они это знали. Мы сделали тебя мишенью, Эндрю. — Насмешка уступила место горечи. Ледяной гнев, который был ему достаточно знаком, чтобы принять его без осуждения. — Я не просто зол на них. Я собираюсь разорвать каждого члена моей собственной чертовой команды. Эндрю знал, что в какой-то момент Нил был прав. Старшекурсники стали лучше ладить с его группой с тех пор, как он, по сути, объяснил им, что их отношение к нему, негативно сказывалось на Ниле. Они были более общительными, они больше старались защитить его в воротах - но они по-прежнему считали, что он один может остановить всю команду соперников. Аарон, читая это, понемногу понимал, что чувствует его брат. Он и сам частенько сваливал на него всю вину. Честно говоря, Эндрю было все равно, как к нему относятся старшеклассники - ему это было совершенно безразлично, но он не был безразличен к Нилу, как бы ему ни хотелось это признать. Поначалу это было странно, ведь группа не занималась пропагандой доброты и псевдопацифизма, игнорируя его на каждом шагу. Еще более странно было обнаружить, что некоторые из них - Эллисон - были терпимы, когда находились рядом. У Рейнольдс округлились глаза от его слов. Но к Нилу они по-прежнему относились как к машине - и да поможет им бог от острого языка и беспокойного мозга разъяренного Нила, готового говорить об этом или, что еще хуже, действовать в соответствии с этим. Эндрю еще больше возненавидел другого за то, что его заставили говорить за глупых лис. — Они учатся. — Слишком медленно. — Ты говоришь как Кевин, — Нил вывернул шею и уставился на него широкими, изумленными глазами с выражением шока. — Теперь ты меня оскорбляешь, — Эндрю фыркнул. — Ты не можешь заставить весь мир воспринимать меня так, как ты, наркоман, — Нил вздохнул, и наконец-то, наконец-то, напряжение соскользнуло с его плеч. Спасибо, черт возьми. —Я могу попытаться. — Бесполезная попытка. — Это не делает ее менее заманчивой. — Нил, — Эндрю позвал, привлекая его внимание. — Неважно, что они этого не видят. Смысл был в том: Мне не нужно, чтобы меня видели так, как видишь меня ты. Одного тебя достаточно. Ники запищал от умиления. Его отстранённый кузен по настоящему влюбился! Рене по настоящему была рада и горда за своего друга. Это было еще одно утверждение, способное сломить его. Еще одно, которое он преподнес Нилу на блюдечке, дав ему силу разделаться с ним одним ударом. Но поскольку это был Нил, вместо того, чтобы сразу же использовать это против него, он обнял и смягчил, превратив в нечто близкое к тому образу, который, как казалось лисам, был у него. Милая, мягкая, нежная. Кошка с пухлым животом, выставленным напоказ в знак уверенности. Лиса с облезлыми когтями. — Хорошо, — он вздохнул. — Но, если на то пошло, наша команда все еще кучка засранцев. Эндрю не возражал. Так оно и было. Выходные прошли без каких-либо дополнительных проблем, погода была приятной. Эндрю почти не замечал, как Нил расстраивался всякий раз, когда речь заходила о лисах, а точнее, о том, как они к нему относятся. Почти. Мэтт расстроило то, что при упоминании лис Нил, чувствовал себя не в своей тарелке. Эндрю проснулся в понедельник перед рассветом, небольшое движение в кровати под ним заставило его проснуться, его мозг вяло пытался осмыслить происходящее. Нил. Сразу же он насторожился. Понедельники, среды и воскресенья были тем, что он убедил Нила сделать своим "ленивым утром". Во-первых, потому что всякий раз, когда Нил просыпался и вставал, он просыпался вместе с ним. Да, он снова засыпал минут через десять, но это было делом принципа. Во-вторых, потому что у Нила была привычка бегать в качестве терапевтической практики - и, соответственно, он слишком старался. Чаще всего он возвращался в лисью башню со сбитыми ногами. Так что сегодня было ленивое утро, и Нил проснулся раньше, чем гребаное солнце. Назовите его параноиком, но что-то было не так. Эта мысль быстро подтвердилась, когда он услышал мучительный задыхающийся звук, настолько низкий, что он почти подумал, что ему это показалось. Эндрю замер на месте, статичный и внимательный. И тут звук повторился. Медленно Эндрю слез со своей койки - стараясь издавать как можно меньше звуков, чтобы не напугать Нила еще больше. Когда ноги коснулись холодного пола, а глаза привыкли к темноте, освещенной лишь слабым серебристым светом, по позвоночнику побежали мурашки. Нил прижался спиной к стене, его глаза были открыты и настолько мертвы, что Эндрю почувствовал необходимость проверить, дышит ли он еще. Его губы были приоткрыты, и когда послышалось очередное ворчание, он сделал шаг вперед. Это была глупая идея. Такая, такая глупая. Обычно Эндрю не настолько заботился о себе, чтобы ненавидеть себя, но сейчас он ненавидел. Нил, которому некуда было отступать, скривился так сильно, что Эндрю почувствовал физическую боль. Глаза приобрели испуганный блеск, зубы оскалились. Но без звука. Нил, замерев, непроизвольно отправился мыслями в свои детские воспоминания. Он до сих пор ощущал фантомную боль от отцовских пощечин, когда он плакал Он должен был быть настоящим мужчиной, как выражалась мать и не плакать во всяким пустякам таких как: порезы и сломанные пальцы. К его боку припал Эндрю в знаке поддержки. Даже Эндрю издавал звуки, когда просыпался от своих кошмаров, а Нил никогда не издавал ничего громче собственного дыхания. Дрожь по позвоночнику усилилась. — Нил... Он начал звать, но остановился, увидев, как мальчик потянулся под подушку. Эндрю знал, что он ищет оружие. Нил не видел его. Он видел кого-то, кто представлял опасность, угрозу. Нил боялся его. Эндрю привык к тому, что Нил никогда не смотрел на него так, этого никогда не случалось; даже когда они были еще совсем незнакомы друг с другом. Он мог перечислить взгляды, которые уже получал от Нила. Ненависть, презрение, любопытство, гнев, веселье, тоска, привязанность, прощание и что-то очень близкое к искреннему обожанию - всего не перечислить. Но никогда страха. Никогда паники. Аарон читал все это на одном дыхании. Он сделал глубокий вдох и сказал настолько нейтрально, насколько смог найти: — Нил Джостен. Ты - Нил Джостен, — он говорил медленно. — Ты находишься в башне лис в Пальметто. Ты - стартовый нападающий любимой команды Экси в этом сезоне. Ты - Нил Джостен, лис. Ты в безопасности, — Эндрю замешкался на секунду. — Меня зовут Эндрю Миньярд, я вырос как Доу, и мне двадцать один год, — он тяжело сглотнул, его голос из нейтрального превратился в мягкий. Успокаивающий. Это было единственное, что он мог сделать для Нила прямо сейчас. — Я был бездомным, обиженным и незащищенным мальчиком всю свою жизнь. Ты - человек, который изменил это, — Эндрю услышал, как дыхание Нила немного успокоилось. Взгляд страха сменился настороженностью, а затем растерянностью. Он продолжил. — Я человек, который обещал защитить тебя и не смог. Но человек, который все еще… — его зубы сжались, когда он сделал паузу, — который все еще хочет сохранить тебя в безопасности, — это признание было тем, с чем ему придется разбираться позже. Когда Нил не будет таким хрупким, когда Эндрю не будет единственным человеком, который мог хоть как-то помочь. — Ты - Нил Джостен. Тебе девятнадцать лет. Ты в безопасности, Нил. Нил был в ступоре. Ему еще никто никогда не обещал безопасность, но прямо сейчас его держит за руку человек, который дал ему это обещание. Он наблюдал, как Нил медленно возвращается в настоящее. Его глаза обретали ясность и осознание окружающей обстановки, его плечи - даже если они все еще были напряжены - теряли жесткость, которую приносил страх. Мало-помалу это пустое, испуганное существо принимало форму того Нила, которого знал Эндрю. Когда Нил встал с кровати, все еще немного пошатываясь, подошел к двери и жестом пригласил Эндрю следовать за ним, тот без колебаний согласился. Они молча вышли на крышу, было холодно, и ни у кого из них не было ничего, что могло бы защитить их от холодного воздуха. Нил не стал садиться на край крыши - это, вероятно, сделал бы Эндрю, чтобы успокоиться. Вместо этого он сел у стены, а когда Эндрю собрался сесть, сказал: — Держись от меня на небольшом расстоянии, — его голос, казалось, скреб по горлу, когда он уходил. Нил выглядел измученным. Эндрю не стал задавать вопросов и сделал то, что он сказал. — Ты был неправ, ты знаешь, — его брови нахмурились в вопросе к Нилу. Улыбка, которую он получил в ответ, была горькой. — Мне двадцать, или, по крайней мере, Натаниэлю двадцать. Не похоже, что моя приписка может убить его, и сегодня девятнадцатое января, так что... — он фыркнул от смеха, но Эндрю это не позабавило. Нет, потому что даже с его идеальной памятью, он забыл. Он ждал срыва с начала месяца, он подготовился, он был там, чтобы защитить Нила от темных уголков его разума, и все, что потребовалось, это дымка сна и немного паники, чтобы заставить его забыть, как это дерьмо повлияло на Нила. Как он мог забыть? — Я знаю это выражение. Прекрати. — Я не делаю никаких выражений, — сказал Эндрю. Нил хрюкнул. — Да, это так. Ты винишь себя. — Я не виню себя. Никогда. — Это неправда, — он наклонил голову, — я думал, что это я лжец. Эндрю пожалел, что не взял эту чертову пачку сигарет. Все уже не особо удивлялись тому, как Джостен может читать выражение лица Эндрю. — Мы обнаруживаем, что я могу делать больше вещей, чем я думал, очевидно, — на лице Нила появилось что-то похожее на усталое веселье. — Как и быть разговорчивым посреди ночи? — И это тоже, — но это было больше похоже на страдание, которое вызвал у него один только вид Нила, такого хрупкого, маленького и испуганного. Это было слишком. — Я хочу свою очередь, — челюсть Нила сжалась, ему не нужно было говорить вслух о том, что это игра. — Мне не нужна ни одна из твоих истин для этого. Я не буду ее требовать. — Эндрю нахмурился. — Что справедливо, то справедливо. — Ты уже дал мне кое-что, — он выглядел напряженным, — о тебе. Взросление. Я больше ничего не хочу, не давай мне больше ничего. И Эндрю понял. 'Я был бездомным, обиженным и незащищенным мальчиком всю свою жизнь. Ты - человек, который изменил это, — сказал он. — Я человек, который обещал защитить тебя и не смог. Но я человек, который все еще хочет защитить тебя.' Конечно, Нил принял его отчаянную попытку утешить за то, чем они были на самом деле. Части, которые он передавал, чтобы запечатать его в настоящем. Части, от которых Эндрю отказался ради его безопасности. Иногда, подумал Эндрю, было очень трудно не ненавидеть Нила. — Что случилось? — Когда я жил с Натаном, — начал он, его горло сжалось, — меня учили не говорить. Это началось в мой шестой день рождения. — Эндрю почувствовал, что его позвоночник напрягся. — В тот день Натан приказал Лоле сделать мне "подарок", — он насмехался над этим словом, — занятия продолжались до того дня, когда мама забрала нас оттуда. Раз в неделю, с шести лет. Чаще, если он считал, что я плохо себя веду, или если у него просто было плохое настроение. Дыхание Эндрю замерло в легких, и он увидел красный цвет. Он хотел бы быть тем, кто всадит пулю в сердце Натана. Черт, как бы он хотел, сделать это последним. Он бы начал медленно, через кожу ног и поднимался, оставляя в живых как можно дольше. Было досадно знать, что этот сукин сын уже мертв. Слух Абрама, до этого пропускающий текст через слово, зацепился за последнее предложение. Он. Мертв. Он повернул голову в сторону Миньярда, и задал вопрос: -Да или нет? -Да. Он вцепился в плечи вратаря, опуская свою голову тому на плече. Свободной рукой Эндрю начал поглаживать его спину. Все в комнате замерли. -Брат, читай дальше, — тихо сказал он. Тот, кому было это адресовано с шоком пару секунд просто сидел, но продолжил читать. Нил был прав, это было легко. -начал Аарон. Он заслуживал худшего. — Что он сделал? — спросил он. — В твой день рождения? Нил поднял руки и уставился на них. — Он сказал Лоле сломать каждый из моих пальцев, а потом велел мне вставить их на место, — он согнул пальцы, — на заживление уходит примерно от четырех до шести недель. Если бы я не смог вылечиться за три, он бы сделал все заново, — Нил позволил своему взгляду соскользнуть с руки и переместиться на Эндрю, — через некоторое время я понял, что если они не зажили, то лучше просто проглотить боль и притвориться, что они зажили, — его глаза поднялись вверх. К звездам. — Вот о чем я мечтал. Он опять замолчал. Он как медик прекрасно знал к чему может привести перенапряжение сломанных конечностей. Ники и еще пару сокомандников с грустью смотрели на нападающего. И... это было слишком много. Для Эндрю это было слишком много, чтобы переварить. Нил, ребенок Нил, вынужденный практиковаться в разделывании кусков мяса тяжелыми стальными ножами со сломанными пальцами, брать уроки фортепиано с еще не зажившими хрупкими костями, потому что его отец любил показывать его на вечеринках, как куклу. Вынужденный терпеть постоянную боль, не жалуясь ни на что, иначе ему снова сломают пальцы... Блядь. Блядь. —Я бы убил его ради тебя, — предложил он. Это было бесполезно. Нет, Эндрю было что предложить, и это что-то было гарантией того, что он прольет кровь Натана на пол с величайшим в мире удовлетворением для Нила. Мало что делало Эндрю счастливым, но это точно заставило бы его подпрыгнуть. Блеск в глазах Нила сказал ему, что это чувство было взаимным. — Как бы ты избавился от тела? — веселье иссякло в его голосе. Эндрю изогнул бровь. — Я бы разбил его тело и отдал бы куски свиньям, — Нил фыркнул. — Ленивое решение. Свиньи - это хорошо, но они оставляют следы. Кусочки костей могут остаться. — И как бы ты тогда это сделал? - спросил он, забавляясь тем, куда они идут. На лице Нила появилась улыбка. Она была ожесточенной, как будто он уже думал об этом миллион раз. — Сначала ты смешиваешь серную кислоту и перекись водорода. В больших количествах и очень медленно, чтобы добиться максимального коррозионного эффекта. Это займет время, но ничего не останется. И если они все утро планировали лучший способ избавиться от тела, пропустили первые несколько занятий и позволили себе снова показаться только после обеда... это никого не касалось. Аарон посчитал, что эти знания могут быть ему полезными. До утра среды Нил избегал любых прикосновений - он уклонялся самым изощренным образом всякий раз, когда лис или кто-либо другой пытался прикоснуться к нему - и всякий раз, когда Эндрю спрашивал в течение этого времени, Нил улыбался ему, как-то угрюмо и немного недовольно, и говорил "нет". Эндрю нравилось знать, что Нил может ему отказать. Что это не всегда было "да" и что согласие давалось не для того, чтобы он мог делать то, что хочет. Эндрю нравилось, что у Нила есть границы, и еще больше ему нравилось, что он не готов их нарушать ни для кого. Однако ему не нравилось, когда Нил бодрствовал, когда он ложился спать, а когда просыпался, Нил все еще держал глаза открытыми. Он не спал, но Эндрю не чувствовал себя вправе надавить на него. Но Нил был недосягаем до утра среды. Точнее, до завтрака. Именно в это время у них с Аароном и Би было еженедельное расписание. Это могло быть совпадением, да. Но не в том случае, когда перед самым выходом из общежития Нил подошел и прошептал слабое "да" или "нет" так, что только он мог услышать, не заботясь о том, что брат Эндрю стоит в дверях и ждет его. Он сказал "да", хотя и не знал, чего ожидать. И он определенно не ожидал, что Нил возьмет его руку и сожмет пальцы достаточно сильно, чтобы создать приятное давление. Пальцы Нила - которые Эндрю никогда не замечал, пока ему не указали на причину, но которые были изогнуты самым неуловимым образом - слегка подрагивали, как будто прикосновение было все еще трудным. Он поднес руку Эндрю к своему лбу и прижал костяшки к коже, закрыв глаза и сделав глубокий вдох. Когда он был удовлетворен, Нил отпустил его руку и сделал добрых три шага назад. Он одарил его нежным взглядом и пошел в их комнату - где он остался и не выходил. Хоть Гордон и не питал особой любви к геям, но тут даже он начал понемногу проникаться этой парочкой. Возможно, любой другой человек расценил бы это как прощание или способ поторопить его. Эндрю знал это лучше. Прощание Нила состояло из загадочных слов, оставлявших горькое послевкусие на языке. Его прощание было горестным взглядом и благодарностью, настолько искренней, что Эндрю до сих пор ощущал болезненную дрожь при этом слове. Это не было прощанием. Эндрю смотрел на свою руку, ожидая рядом с братом, когда его вызовут в кабинет Би. Он все еще чувствовал тепло кожи Нила на шрамах на своих костяшках. Это было не прощание, а чертова перезарядка. Это было глупо, но Нила успокаивало его прикосновение, и он знал это. Во вторник на тренировке ему пришлось нелегко. Его столкновения были сильнее, чем обычно, и не было ни одного человека, который не смотрел бы на него как на сумасшедшего - но Нил был в плохом состоянии и, похоже, не был готов говорить об этом. И все же, менее чем через день после того, как он заставил каждого спортсмена на этом чертовом корте напрячься до такой степени, что у них кончились силы даже для того, чтобы пожаловаться на тяжелые тренировки, Нил держал его за руку, словно Эндрю был своего рода якорем, который не позволял ему погрузиться в себя. Аарон наблюдал за этой сценой с необычным интересом и с тех пор выглядел задумчивым, что Эндрю не считал хорошим знаком. Когда Аарон о чем-то задумывался, это был знак, что что-то пойдет не так. — Мальчики, — Голос Би вернул его обратно. — Мы можем? — сказала она, кивнув в сторону комнаты. Эндрю не сказал ни слова, встал и прошел к своему обычному месту на диване Би из искусственной кожи. Аарон, однако, не пошел к креслу, где он обычно сидел - вместо этого он решил сесть рядом с Эндрю. Ники очень удивился. Его кузены будут ходить на совместные сеансы к Би?! Он был готов прыгать от счастья! Сигнал номер два, что что-то пойдет не так. Он не очень-то обращал внимание на то, какая тема обсуждалась сегодня, поэтому одна минута превратилась в десять, а десять - в час. Эндрю едва успел моргнуть, а сеанс уже закончился - он ответил не более чем на два-три вопроса. Обычно это заставляло Аарона посылать ему убийственные взгляды, но не в этот раз. Знак беды номер три. Именно в машине он узнал, что не так с его близнецом, и Эндрю не мог отделаться от мысли, что тот был прав. Было что-то неправильное в том, что его брат думал о чем-то достаточно долго, чтобы не дать Эндрю деру за то, что он не подтолкнул себя во время сеанса терапии. Он знал, что Аарон упорно работает над их отношениями, пытаясь их исправить. Его брат относился к нему с бесконечно большим пониманием, с большей легкостью принимал его выбор; единственное, что, похоже, не шло на лад, так это то, что Аарон при любой возможности подкалывал Нила, а Нил был подстрекателем, которому, видимо, нравилось затевать драки. Не то чтобы Эндрю имел что сказать по этому поводу, пока они не нападали друг на друга, все было в порядке. Перед его лицом появилась рука, и он почти не отреагировал, только сказал: — Это хороший способ вызвать нашу раннюю смерть, — к заслуге Аарона, он не отреагировал, учитывая, что он находился в чьей-то машине с историей аварий, случайных или иных. — Завтрак? Я знаю одно место, где делают блины с таким количеством шоколада, что даже ты не сможешь съесть их все. Эндрю очень в этом сомневался. Это было похоже на вызов. Эндрю задумался. Было не больше девяти утра, и у него и его брата было свободное время до обеда. Он пожал плечами, сменил курс и позволил брату вести его по улицам к ресторану. Эндрю не знал этого места, но выглядело оно вполне прилично. Он привык к Sweets, который, как бы чист он ни был, все равно был наркоточкой, и если оглядеться, то можно было обнаружить тараканов, очень похожих на крыс, бегающих под стойкой бармена. Эндрю не стал вникать в детали ресторана, он просто последовал за братом к месту, где они будут сидеть, быстро просмотрел меню и сделал заказ, мысленно отметив, что нужно заказать Нилу французский тост и фрукты. Он не знал, о чем просил его брат, знал, что они пришли не потому, что Аарону вдруг захотелось побыть в единении. Эндрю знал его лучше. — Что именно? — Эндрю наблюдал, как брови Аарона поднялись в выражении насмешливого удивления. — А тебе не приходило в голову, что я могу быть заинтересован в том, чтобы провести с тобой время? — будь на месте Эндрю кто-нибудь другой, он бы в конце концов рассмеялся над иронией человека, который избегал его как чумы с тех пор, как узнал, что обещания означают для него целенаправленные попытки взаимодействия. Но выражение его лица не изменилось, он просто оперся локтями на слегка липкий стол и подпер щеку одной рукой. Аарон, вероятно, уловил, что это движение было способом сказать, что Эндрю ему не доверяет. Его брат фыркнул и откинулся на стуле. — В этот раз я искренне волновался, но если у тебя хватает энергии быть идиотом, думаю, это было напрасное беспокойство. И разве это не было удивительно? Эндрю знал, что Аарон говорит правду, он знал тон голоса своего брата, когда тот лжет, знал язык тела, который за этим стоит, он видел это годами каждый раз, когда Аарон врал ему в лицо, что он трезв, или когда он говорил, что идет по делам и встречается с одной из своих девушек. Аарон врал более глубоким голосом, чем обычно, его плечи были немного отведены назад, а взгляд был прикован к точке чуть ниже глаз. Щеки Аарона запылали. С дивана старшекурсников послышалось хихиканье Дэн и Элисон. Сейчас он был расслаблен, его рот искривился в дудочке, которая, вероятно, была непреднамеренной, а его глаза были прикованы к глазам Эндрю. Аарон говорил правду. Он волновался. ‘О, - подумал Эндрю, - это что-то новенькое’. И отложил эту информацию на потом. — Волновался? — спросил он, гадая, к чему это приведет. Аарон снова фыркнул, и как раз, когда он собирался заговорить, появилась официантка, на которую Эндрю не очень-то хотелось смотреть. — Маленькая тарелка французских тостов, черника, клубника и большая чашка черного кофе с корицей, - сказала она, ставя содержимое на стол. Часть Эндрю позабавил тот факт, что его брат заказал то же самое, что Нил всегда ел в подобных заведениях, за исключением корицы. У Нила была аллергия, идиот. — А еще шоколадные блины, взбитые сливки и дополнительный сироп, а также молочный коктейль с кофе и карамелью. Аарон уставился на тарелку с блинами на столе, словно это была химическая бомба, как будто даже мысль о том, что в его организм попадет столько сахара, вызывала у него тошноту. Его всегда удивляло, как люди реагировали на его заказы в ресторане - это всегда было интересно. Нил, например, в первый раз несколько секунд смотрел с тарелки Эндрю на его лицо, прежде чем отодвинуть свой собственный заказ и сказать, что Эндрю съест достаточно сахара для них обоих. Нил захихикал в плече Эндрю. Аарон, однако, выглядел как Кевин. Эндрю поднял бровь, приглашая его что-то сказать. — Должен ли я предупредить Бетси о твоём пристрастии к сахару? - пробормотал он, надув губы сильнее, чем в прошлый раз. — Беспокойся о своей собственной еде. — Я бы так и сделал, но я уверен, что то, что ты ешь, по вкусу напоминает сердечный приступ. — Эндрю поднял подбородок, придвинул к себе тарелку, методично разделил всю кучу на кусочки, полил горсть сиропом и запихнул в рот. Он прожевал все это, не сводя глаз с Аарона, и запил большим глотком молочного коктейля. Аарон наблюдал за этой сценой с шокированным восхищением и в конце хрюкнул, положив лицо на руки. —Это, наверное, одна из самых ужасных вещей, которые я когда-либо видел в своей жизни, а однажды я видел, как Кейтлин пила шоколадный сироп прямо из галлона больше меня, а потом улыбалась сквозь зубы, испачканные шоколадом. Вратарь для себя решил, что может немного передумать насчет черлидерши. Аарон же радовался, что все таки он будет в месте со своей девушкой. Эндрю тоже отметил это в своей голове, проникнувшись новым уважением к девушке. — Итак. — Эндрю поймал взгляд брата и откусил еще кусочек от своего блинчика. — Почему ты волновался? Аарон выровнял взгляд и слегка нахмурился. — Нил что-то сделал с тобой? Кровь Эндрю застыла в жилах, но он не двинулся с места. Главным образом потому, что ему было любопытно, но тупое давление в ушах и волна горячей ярости, которая зародилась в кончиках его пальцев и прошла путь до затылка, удерживали его на месте. Это было признание того, что он был искренне расстроен тем, что пытался предположить Аарон, и что если он не сконцентрируется, то причинит ему боль. — Что, — почти шипел Эндрю, его тон стал немного резче, — ты пытаешься сказать? Аарон мгновенно вскинул руки. — Я не пытаюсь ничего сказать, Эндрю. Мы все знаем, чем для него является понедельник, и мы знаем, что он может быть жестоким, ясно? Я не говорю, что он мог напасть на тебя специально, но это возможно. Я спрашиваю, случилось ли это. Только это. Гнев в Эндрю немного утих, но ненамного. Его уродливая голова все еще была под водой и готова была вынырнуть и напасть при малейшем признаке - но он решил сделать глубокий вдох. 'О, Би. Разве ты не гордишься мной? — подумал он, считая свой пульс. Образ Нила, разъяренного собственной семьей, готового пойти и разорвать их на части за то, что они не попытались увидеть Эндрю. Окровавленные зубы Нила разъезжаются в ухмылке после одной из тренировок с Рене, но его глаза сверкают от яростного счастья, когда наступает его очередь драться с Эндрю. Миньярд переместил руку со спины Джостена ближе к шее. Нил заново учится драться на ножах, потому что Эндрю попросил его подстраховаться. Нил защищал его без раздумий, ставя его на первое место в своих приоритетах, когда никто и никогда не ставил Эндрю на первое место. Нил произносил его имя, как молитву, когда они вдвоем были просто беспорядочной кучей обнаженной кожи, зубов, поцелуев и пота. Повторяя "Эндрю, Эндрю, Эндрю", как будто его имя было священным. Легкие прикосновения, от которых легко уйти, мягкие просьбы, абсолютное обожание, о котором кричало все тело Нила на его языке каждый раз, когда Эндрю прикасался к нему. — Нил никогда бы не прикоснулся ко мне с намерением причинить мне боль, - сказал он, и это не было пустословием. Эндрю знал, что это правда. — Он никогда бы не прикоснулся ко мне, если бы я сказал "нет". Он все помнил. Эндрю всегда все помнил. Тогда он мог видеть, ясно как день, воспоминания о том, как Нил спал, когда они спали в одной постели. Как он прижимал руки к груди, как держался на расстоянии от Эндрю, а когда просыпался, тяжело вдыхал. Когда Эндрю спросил, почему он так делает, Нил ответил, что это обычай, навязанный ему Мэри - чувствовать запах того, кто рядом, чтобы знать, нападать или нет. Мать воспитала Нила почти как дикого и загнанного в угол зверя, под слоем лжи и притворства. Он должен был быть незаметным и незапоминающимся - и это была полная противоположность тому, кем Нил был на самом деле. -Так! — хлопнула в ладоши Дэн, — на сегодня закончим. Потому что некоторые уже похоже по засыпали, — она невзначай посмотрела в сторону Нила.— Продожим завтра перед дневной тренировкой. Эндрю, отведи Джостена к кровати, — приказала она и вышла из комнаты с Бойдом под ручку. За ней последовали и все остальные. -Эй, наркоман, просыпайся, — Миньярд сказал ему это в самое ухо. Нил с недовольством открыл глаза, и впал в замешательство. Он никогда не засыпал на ком то, он и в жизни не мог подумать про такую халатность со своей стороны. Видя то что нападающий проснулся, Эндрю отстранил его от себя и за руку потащил все еще ошарашенного Абрама к его комнате. Придя к двери в нужное помещение он расцепил их руки и поспешил к себе. Смотря в след уходящему парню, Нил подумал что все таки в нем что то есть. Развернулся и завалившись на свою кровать провалился в глубокий безмятежный сон.